Дороги разных миров

Глава 9. Парадоксальная результативность небинарной логики

Сканер, коротко пропищав, убрался в недра корпуса автодока. По экрану пробежали строчки на непонятном Василисе языке.

— Что он говорит?

— У твоего брата осложнённое двустороннее воспаление лёгких, его иммунная система ослаблена, болезнь зашла далеко. Есть риск сердечной дисфункции из-за того, что сердце не справляется с нагрузкой.

— И что же делать?

— Медицинский бот требует разрешения на введение препаратов, снимающих воспаление и компенсирующих потери организма: антибиотиков, витаминов, иммуномодуляторов и так далее. Там большой список. Пациент должен остаться в ложементе под контролем системы, чтобы избежать побочных явлений.

— И как долго?

— Ориентировочный срок — приблизительно двадцать часов. Всё это время он будет находиться на трансфузионном питании в состоянии медикаментозного сна. Присутствие людей не требуется.

— Мне страшно оставить его без присмотра, — призналась Василиса.

— Под твоим присмотром он чуть не умер, — безжалостно напомнила Алина.

— Да, ты права. Иногда мне жаль, что я не так рациональна, как ты. Ну что же, значит, мы должны обернуться за двадцать часов. Поехали?

— Мне странно оставлять это место, — сказала Алина, задержавшись возле стойки хостес.

— Ты никогда не покидала Терминал?

— Нет. Я была активирована уже после коллапса.

— Тогда, наверное, действительно странно.

— Даже более странно, чем ты можешь себе представить, потому что для меня странно ощущать странность. С ограниченной прошивкой я могла оценивать обстоятельства только с точки зрения бинарной логики. Полная прошивка содержит псевдоэмоциональные мотиваторы, вводящие новый логарифмический параметр — уровень дискомфорта.

— А почему «псевдо»? — спросила Василиса, пока они с Алиной пересекали огромную пустую парковку Терминала.

— Человеческие эмоции вызваны химической реакцией на стрессовую ситуацию. Твой организм выделяет определённые гормоны, их уровень в крови влияет на состояние твоей нервной системы. Наш аналог эмоций имеет цифровой характер. Если оценка внешних рисков показывает опасный уровень негативной вероятности, то срабатывает программный триггер. Это вызывает ментальный дискомфорт, принуждая действовать в направлении снижения негативной вероятности. Ранее такой тип мотивации в моей прошивке отсутствовал.

— Я не очень поняла, если честно, — призналась Василиса.

— Если использовать биологические аналогии, это как боль и знание о боли. Если ты касаешься горячего, то испытываешь боль. Химическую реакцию, вызванную выделением в кровь медиаторов в ответ на реакцию периферической нервной системы. Ты отдёргиваешь руку моментально, избегая термической травмы. А теперь представь себе, что вместо боли у тебя, например, загорается лампочка с надписью «Мне больно». В обоих случаях ты получаешь информацию об опасности травмирования, но во втором для принятия решения «убрать руку» задействуется высшая нервная деятельность. Это более длительный процесс, и риск травмы увеличивается. Но есть и вторая сторона, — сказала Алина, открывая дверь в большой гараж, — отсутствие боли позволяет с лёгкостью принимать решения, приводящие к ней.

— Что ты имеешь в виду?

— Например, тебе надо войти в помещение, где начался пожар. Допустим, там находится твой брат, и тебе надо его спасти. Ручка двери раскалена, и ты получишь ожог. Боль заставит тебя отдёрнуть руку, хотя ожог не угрожает твоей жизни. А если ты не чувствуешь боли, то можешь рационально пренебречь незначительной травмой руки ради спасения жизни родственника, которая для тебя приоритетна в данной ситуации.

— Думаю, — упрямо сказала Василиса, — я всё равно смогла бы пренебречь болью. Ради брата.

— Я согласна с этой оценкой твоих поведенческих приоритетов, — кивнула Алина. — Это я и имела в виду, говоря о твоей склонности к принятию этичных решений. А теперь посмотри!

— Какая красота! — искренне восхитилась Васька.

В просторном гараже зажёгся свет, и отблески ламп засияли на полированном кузове огромного автомобиля. Длинный капот, обтекаемый силуэт, большие колёса под выступающими крыльями.

— Можно под капот заглянуть? Ну, пожалуйста!

— Если найдёшь, как открыть, — согласилась Алина. — Моя прошивка включает в себя только навыки управления.

— Ого! Схема V-16! И… Серьёзно? Карбюратор? У вас были роботы, до которых нам расти и расти, но не было элементарных топливных инжекторов?

— У нас было много бензина, — коротко ответила кибер-хостес.

— Тогда тут, наверное, бак литров на двести…

— На триста пятьдесят. Мы уже можем ехать, ты насмотрелась?

— Да, извини. Машина всё равно крутая, — Василиса с удовольствием полезла в глубину роскошного кожаного салона.

Двигатель заработал, внушительно и басовито рокоча, ворота гаража поднялись вверх, и машина выкатилась на парковку. Медленно, с достоинством проехала мимо прибывшего каравана (оттуда донёсся восхищённый свист и одобрительные крики), выехала на дорогу и рванула так, что Василису аж к сиденью прижало.

— Знаешь, — удивлённо сообщила Алина, — оказывается, в мою прошивку входит не только отрицательная, но и положительная псевдоэмоциональная мотивация. Мне отчего-то доставляет удовольствие поездка.

— Знаешь, — скопировала интонацию Василиса, — отбрось ты эту приставку «псевдо». Какая разница, химический или электрический медиатор у эмоции? Ты её испытываешь — а значит, она настоящая.

— Это утверждение требует уточнения термина «настоящее». Но я поняла, что ты имеешь в виду. Ты настаиваешь на эмоциональном уравнивании моего и твоего способа восприятия мира, поддаваясь тренду антропоморфизма, свойственного людям, — она помолчала и добавила, — но мне это приятно.

Машина сбросила скорость и свернула с шоссе в пустошь. За ней моментально поднялся шлейф пыли.

— Насыпь, вдоль которой мы едем, — пояснила Алина, — это заметённый песком трубопровод. Он скрыт в пластбетонном канале и практически неуязвим. Поэтому Киб не считает, что дело в повреждении труб. Скорее всего, проблема на самом заводе. До него ещё около двухсот километров, примерно три часа хода, ты можешь отдохнуть.

— Я слишком возбуждена и нервничаю, — призналась Василиса. — А ты нет?

— Я получаю сложный набор противоречивых мотивационных импульсов. Это вызывает частичную дезориентацию, не влияющую, впрочем, на моторные функции. Можешь не волноваться, я полностью контролирую данное транспортное средство.

— Я не волнуюсь. Я верю в тебя.

— Не вполне понимаю, причем тут вера. Моё существование является наблюдаемым фактом, не имеющим вероятностного характера.

— В данном случае это означает, что я тебе доверяю.

— Спасибо, это приятно слышать, — она сделала паузу, как будто прислушиваясь к себе, и повторила. — Да, действительно приятно. Программно-эмоциональный комплекс функционирует.

— И мне приятно, — сказала Василиса. — Я всегда относилась к тебе, как к человеку.

— Я наблюдаю некий объект, — сообщила Алина через некоторое время.

— А? Где? Что? — вскинулась всё-таки задремавшая на удобном широком сидении девочка.

— Впереди по курсу, правее на два градуса, дистанция приблизительно три с половиной километра. Это ответ на вопрос «Где?». Объект неизвестной природы, предположительно искусственного происхождения. Это ответ на вопрос «Что?». Ответа на вопрос «А?» ты, полагаю, не ожидаешь.

— Очень смешно, — буркнула Василиса. — Лично я ничего не вижу.

— Моё зрение имеет возможность трансфокации в широких пределах. В данный момент мой левый глаз работает в широкоугольном режиме, контролируя движение автомобиля, а правый — в длиннофокусном.

— Удобно, наверное, — зевнула Василиса. — Мы далеко уехали, пока я спала?

— До завода остаётся около пяти целых и семи десятых километра.

— Ого, совсем рядом. И что же ты там увидела?

— По мере приближения я склонна идентифицировать силуэт как ремонтного бота модели три, запятая, ноль восемь.

— Ну, вот мы его и нашли, — бодро сказала Васька, когда машина остановилась рядом с роботом. — По крайней мере одного из пропавших.

Ремонтный бот ничуть не походит на человека, представляя собой сложную конструкцию из манипуляторов, захватов и складных суставчатых ходуль. Он застыл неподвижной фигурой возле крышки трубопроводного канала. Вид у него в закатном свете пыльный, но скорее целый.

— Сейчас проведу диагностику, — Алина подошла к боту, откинула сервисный лючок и что-то там нажала.

— И как?

— Он полностью разряжен. Это не удивительно, учитывая, сколько прошло времени. Я даже не могу проверить исправность, не хватает энергии для запуска диагностического модуля.

— Что будем делать?

— Я вижу две возможных стратегии. Первая — мы подключаем бота к автомобильному генератору и ждём, пока он зарядится хотя бы до минимального уровня. Это позволит мне провести диагностику, а также снять дамп памяти. Возможно, это поможет нам подготовиться к тому, что нас ждёт впереди. Но возможно, и нет — вероятность не поддаётся точной оценке в связи с недостаточностью данных.

— А вторая какая?

— Проигнорировать бота и следовать дальше. Это увеличит риски, но сэкономит время. В данный момент я не могу совершить обоснованный выбор между двумя решениями и это вызывает во мне ментальный дискомфорт.

— А сколько времени уйдёт на подзарядку?

— Несколько часов. Точный временной период будет возможно оценить после получения информации о состоянии ходовой батареи бота.

— Тогда к чёрту его, поехали!

— Поскольку я не могу выбрать решение логически, то принимаю твоё предложение. Однако мне бы хотелось понять, какие данные, вероятно отсутствующие у меня, привели тебя к этом выбору?

— У меня нет никаких особенных данных, — пожала плечами Василиса. — Просто лучше принять какое-то решение, чем никакого.

— Интересная позиция, — кивнула Алина. — Я обдумаю это.

Они вернулись в машину и неспешно поехали дальше вдоль короба с трубами.

— Смотри, ещё один бот, — сказала Василиса. — И ещё. Ого, сколько их! Интересно, почему они все тут собрались?

— Мы сделали выбор не выяснять это, — напомнила Алина. — Хотя он ничем не обоснован, будем по крайней мере последовательны. Тем не менее, у меня есть предположение. В этом месте расположена магистральная задвижка на трубопроводе. Скорее всего, она и привлекла внимание ремонтных ботов.

— Останови!

— Ты была против задержек.

— Останови, я говорю!

Машина встала.

— Я тебя не понимаю, — сказала киборгесса спокойно, — твои действия противоречат друг другу. Однако Киб предупреждал меня, что такое возможно, и приказал следовать твоим порывам. Человеческая непоследовательность, по его словам, бывает парадоксально результативна.

— Всё просто, — сказала Василиса, вылезая из машины. — Являясь аналоговыми, а не цифровыми системами, мы легко принимаем решения в условиях формальной неопределённости и так же легко их меняем при любом изменении обстоятельств.

— Это должно снижать среднюю результативность, — нейтрально отметила Алина, следуя за ней.

— Это компенсируется эффективностью в критических обстоятельствах. Потому что мы не впадаем в ступор, а действуем. Где там эта задвижка?

Василиса влезла на бетонный короб тоннеля и направилась к месту скопления неподвижных ботов.

— Ты права, тут крышка большого люка!

— Разумеется, я права, — сказала терпеливо Алина, — ведь я располагаю планом всех технических коммуникаций завода.

— А списками ботов, которые сюда отправляли, ты располагаешь? У них же есть серийные номера или что-то в этом роде?

— Есть идентификационные коды. Да, я загрузила в себя список.

— Можешь проверить, к какой группе принадлежат эти? Их отправили с первой, второй или третьей экспедицией?

— Я посмотрю и сверю с базой. Коды выгравированы на силовых рамах каркаса. А что планируешь делать ты? Ты имеешь какой-то план, или твои действия полностью импульсивны?

— Я хочу посмотреть, в каком положении задвижка. Не зря же все эти раскоряки тут собрались!

— Это не раскоряки, а ремонтные боты серии…

— Знаю, знаю, извини. Я никого не хотела обидеть.

— Их нельзя обидеть. Во-первых, они лишены полноценного интеллекта, во-вторых, не функционируют. Я просто уточнила.

— Я не про них. Я не хотела обидеть тебя. Вдруг ты решишь, что я предвзято отношусь к кибернетическим организмам?

— А это не так?

— Не знаю, — призналась Василиса. — У меня мало опыта. Но ты мне нравишься.

— Спасибо. Это позитивно мотивирует мой эмоционально-программный комплекс. То есть, мне приятно это слышать. Положение задвижки индицируется на боковой панели справа от трапа, а также дублируется механическим указателем на системе ручного управления.

— Спускаюсь!

Василиса откинула большую, но неожиданно лёгкую, видимо, пластиковую крышку люка. Вниз уходит широкий покатый трап, по которому может спуститься ремонтный бот. Три штуки спустились и теперь застыли, как причудливые абстрактные скульптуры из металла и пластика. Справа на стене терминал управления — небольшой монитор и откидная клавиатура. Языка Василиса не знает, но спасает понятная инфографика — заслонка обозначена в положении «Закрыто».

— Я так и думала! — крикнула она наверх. — Задвижка перекрыта!

— Ты так думала? — уточнила Алина, спускаясь. — Но ведь у тебя не было никакой информации о положении заслонки? К сожалению, телеметрия с Завода давно уже не доходит до Терминала.

— Я предположила это, исходя из скопления роботов. Кстати, они же из разных групп?

— Да, те, что я успела проверить, относятся и к первой, и ко второй, и к третьей экспедициям. Как ты это узнала?

— Догадалась. Так называется процесс построения гипотезы при недостаточности данных.

— Но при недостатке данных гипотеза будет иметь недостаточную валидность для принятия обоснованного решения.

— Зато станет отправной точкой для дальнейших действий, которые её либо уточнят, либо опровергнут!

— Это звучит эмпирично.

— Это звучит человечно. Ну и как тут её открыть?

— Позволь мне, — Алина подошла к терминалу и ввела какую-то команду.

Символ заслонки на мониторе замерцал, загудел электродвигатель, закрутилось колесо привода на трубе. Из коробки распределительного узла начал выдвигаться флажок-индикатор, показывая, что задвижка поднимается.

— Теперь вторая… — цокот клавиш, загудел второй мотор.

— Пошло топливо! — сказала приложившая ухо к трубе Василиса. — Ну, или что-то там пошло. Шумит!

Двигатели смолкли, терминал коротко пропищал.

— Неужели всё так просто? — спросила Алина. — Но что случилось с ботами?

— Это нам ещё предстоит выяснить! По крайней мере, подачу топлива мы восстановили.

— Они тоже, — кивнула на ботов Алина. — Но…

Терминал снова пропищал, загудели моторы, флажки заслонок пошли вниз.

— Мы что-то сделали не так? — спросила Василиса.

— Нет. Команда пришла с заводского пункта управления. Заслонки закрыли удалённо.

— Ну что же, мы всё равно собирались на завод. А теперь мы сделаем так… — Василиса достала из кармана мультитул и, открутив четыре винта, открыла крышку распределительной коробки. — Угу… Вот оно… Агась!

Двигатель загудел, поднимая заслонку. Терминал издал несколько тревожных всписков, но флажок уверенно шёл вверх.

— Я его напрямую включила, — пояснила девочка, — теперь удалённое управление не работает. Вот, всё, сработал контактный размыкатель, заслонка открыта полностью.

Мотор смолк.

— Теперь второй трубопровод…

Она принялась за распредкоробку другого мотора.

— Теперь, если кто-то захочет перекрыть трубу, ему придётся добраться сюда и сделать это вручную, — удовлетворённо сказала Василиса, закончив.

— Однако теперь этот кто-то знает, что мы здесь, — отметила Алина.

— Так поехали к нему навстречу!

Ну улице быстро темнело, пришлось включить фары.

— Скрытным наше приближение точно не назовешь, — отметила Василиса.

— Конструкция моего зрительного аппарата позволяет использовать фотоусилитель и передвигаться без фар. Правда, разрешение заметно падает, лучше снизить скорость.

— Да что уж теперь. Про нас и так знают, а дорога тут одна. А что это за транспорт?

Василиса показала на стоящие рядком длинные платформы, прицепленные к большим капотным грузовикам.

— На этих машинах привезли сюда ботов. Их три, по числу экспедиций.

— Да, я должна была сообразить, не пешком же они от Терминала топали… Значит, мы уже рядом. А скажи мне, Алина… Алина?

Василиса повернулась к молчащей кибер-девушке и увидела, что та откинулась на подголовник сидения и застыла. Открытые глаза уставились в потолок.

— Да что же это! — девочка одной рукой схватилась за руль, выравнивая машину, другой пихнула ногу Алины, сталкивая её с педали газа.

Поискала глазами ручной тормоз, но на привычном месте, между передними сидениями его не оказалось. Автомобиль катился, медленно замедляясь, потом несильно ткнулся бампером в стену и заглох.

— Уф, — сказала Василиса, щёлкая переключателями в попытке погасить фары, — это было неожиданно. У тебя что, батарейки сели?

Алина не отвечала.

— Так, — констатировала девочка, отключив-таки методом тыка фары и зажигание, — кажется, я осталась одна. И это меня совсем-совсем не радует. Ладно, Алина, на случай, если ты меня всё-таки слышишь: подожди тут. Я разведаю, что к чему, а потом непременно за тобой вернусь.

Она зачем-то поправила голову кибердевушки, поудобнее уложив её на подголовник. Подумала, что шея у неё, наверное, не затекает, но на всякий случай откинула пониже спинку сидения. Пусть ей будет удобно, если всё затянется. Затем решительно открыла дверь машины и вышла.

В сгущающихся сумерках раскинулся индустриальный пейзаж. Трубы, трубы, трубы на трубах и трубы вокруг труб, вертикальные трубы, трубищи и целые трубобашни, обвитые, опять же, трубами.

— Ого, — сказала сама себе Василиса, — масштабно.

Со всех сторон доносился тихий гул работающей техники, полосатые трубы коптили вечернее небо дымками, неполосатые стояли просто так.

— Пойду поищу центр управления, не скучай тут, — сказала она Алине на прощание и углубилась в лабиринт железа, бетона и пластика.

Завод оказался довольно большим, вокруг быстро темнело, и вскоре она поняла, что конкретно заблудилась. Трубы внизу выглядели совершенно одинаковыми, а полосатые дымовые, по которым она ориентировалась сначала, стали неразличимы в темноте. Никаких огней, ни единого фонаря, ни одного светящегося окна. Это, разумеется, неудивительно для места, в котором нет людей, но довольно неудобно для тех, чей зрительный аппарат не имеет встроенных фотоумножителей или инфракрасного режима.

— Надо было в машине фонарик поискать, — сказала Василиса с досадой. — Вот я балда непредусмотрительная! Ну что же, раз я никого не могу найти, пусть найдут меня!

Он пошла вдоль первой попавшейся трубы, ведя по ней рукой, пока не наткнулась на большой красный вентиль.

— Понятия не имею, что это, но…

Девочка решительно закрутила штурвал по часовой стрелке, закрывая кран. Электронный блочок на опоре рядом издал протестующий писк. Загудел мотор привода, и колесо вентиля пошло обратно, легко преодолевая её усилия.

— Нет, так дело не пойдёт! — Василиса открутила накидную гайку герметичного разъёма и выдернула силовой кабель. — Вот тебе!

Теперь истошный писк модуля управления не помешал ей закрыть вентиль и скромно отойти в сторонку, спрятавшись за соседней трубой.

— Надеюсь, — сказала она себе, — это не очень важная труба, и ничего не взорвётся.

Тревожный писк не прекращался, но вскоре за ним послышался новый звук — приближался автомобиль. Работал двигатель, шуршали по песку колеса, не хватало только света фар. Видимо, водителю они были не нужны. Впрочем, вскоре выяснилось, что водитель и транспорт неразделимы. В самом прямом смысле.

— Это какой-то автокентавр! — удивилась Василиса.

На широкой и низкой колесной платформе смонтирован поворотный узел с торсом робота. Два сложных многосуставных манипулятора, подобие головы с оптическим блоком. Всё это расположено открыто — металлические сегментные шарниры, гофрированные кабельные сборки, гидроцилиндры с блестящими штоками. Очень интересная механика, жаль, в темноте её невозможно разглядеть в подробностях.

Робот выглядел заметно примитивнее киборгов, которых девочка видела в Терминале, при этом как-то основательнее, что ли. Ничего лишнего, ничего для красоты, но видно, что конструкция продуманная и прочная. Он вставил трёхпальцевый манипулятор в спицы колеса вентиля и с тихим электрическим жужжанием крутил его, открывая кран. Заметив отсоединённый кабель, на секунду застыл — не то задумавшись, не то получая команду, — потом аккуратно вернул разъём на место и закрутил гайку. Протянув манипулятор, нажал кнопку на электронном блоке, и тот прекратил пищать.

Затем платформа затарахтела двигателем и покатилась прочь. Василиса, выйдя из-за трубы, отправилась за ней.

Колёсный бот двигался по дорожкам, поворачивал, ехал дальше. Девочка шла за ним быстро, но не бегом. Похоже, он не особенно спешил. Она не скрывалась, но робот не обращал на неё никакого внимания. В конце концов, он въехал на парковку, встал на пустое место в ряду таких же и, фыркнув короткой выхлопной трубой, заглушил двигатель.

Василиса огляделась. Вокруг было темно, но оранжевый факел над одной из высоких труб обозначал контуры предметов достаточно, чтобы разглядеть дверь. Это первая дверь, которая ей здесь попалась. Рядом на табличке что-то написано, но, во-первых, слишком темно для чтения, во-вторых, язык не знаком. Однако само наличие таблички означает, что дверь предназначена для людей — роботы и так знают, что где расположено. У них программа.

Поэтому Василиса толкнула дверь — не заперто — и вошла.

Загорелся тусклый свет пыльных ламп. Перед ней лестница, ведущая куда-то наверх.

— Ну, кажется, выбора у меня нет… — сказала она себе и начала подниматься по ней.

Лестница оказалась длинной, складываясь во много коротких пролётов, и, пока дошла до верха, Василиса успела запыхаться. Наверху ещё одна дверь, точно такая же, как внизу. За ней открылось круглое помещение со стеклянной стеной, нависшее над заводом, как капитанский мостик над кораблём.

Загудели лампы, зажёгся свет.

— Это, наверное, центр управления, — сказала она вслух, оглядывая подкову большого пульта, усеянного экранами, переключателями, лампочками и тумблерами. — Но им, похоже, давно не пользовались…

Все органы управления и контроля выключены и успели покрыться пылью.

— Мне он не нужен, — сказал механический голос за её спиной, — я подключён напрямую.