Дорога на Тибет

Глава 8

Городок, оказался чудо, как хорош. Сейчас, рассмотрев его более внимательно, поразился его благоустроенности. Тихие уютные улочки, мощеные кирпичом, или камнем, старые фахверковые домики, нависшие над рекой, будто сошедшие с картин старых мастеров, заросшее лилиями и речными растениями русло реки, по которому плавают дикие и домашние утки, а местные мальчишки, усевшиеся на берегу, ловят рыбью мелочь, откармливая сидящих неподалеку, и ждущих добычи котов, и кошек. Сельская идиллия, если не сказать большего.

То, что я при первом взгляде принял за ручей, возле своего дома, оказалось довольно широкой рекой, почти в центре города, в которой по словам Ганса, можно было надеяться поймать пару неплохих карасиков, с ладонь, или даже окуньков, схожего размера. Правда, последнее время рыбы стало совсем мало, и чаще всего этим занимаются, только местные мальчишки. С работой в городке было хуже. Что-то давала железнодорожная станция, с ее депо по текущему ремонту подвижного состава. Несколько десятков человек трудились в авторемонтных мастерских, сам Ганс прочно сидел в полиции, хотя оклад был и небольшим, но с другой стороны, выдавался продовольственный паек, что в Германии считалось даже более удобным, чем обычная зарплата. Страна, явно испытывала немалые трудности с продовольствием. Те, кто не нашел себе работы в городе, или уезжали на заработки в Магдебург, Берлин, или устраивались в окрестных сельскохозяйственных кооперативах. Там зарплаты были еще ниже, но также, как и в некоторых других местах, выдавался дополнительный продовольственный паек, который в некоторый местах был даже лучше по качеству.

Мне, по большому счету, все это было не слишком нужно. В какой-то степени, конечно интересно, но не более того. На счетах, оставшихся от почившей «тетушки» и ее супруга, имелись вполне приличные деньги в размере четырех тысяч марок у «тетки», и двенадцати тысяч марок, от ее супруга. К тому же еще находясь в СССР, до меня дошел слух, что при скором объединении, все что находится на счетах в государственном эмиссионном банке Германии, будет обмениваться на единую немецкую марку. Когда это произойдет, я не знал, но в принципе, и торопиться было в общем-то некуда. Следы при побеге я замел основательно, а если учитывать, что этот дом, планировался тестем, как убежище на будущее, то вряд ли он станет об этом всем рассказывать. Тем более, что подтверждение этому нашлось, уже на второй день моего тут пребывания.

Подумав о том, что неплохо было бы приготовить себе документы на другое имя, сунулся в тот пакет, который обнаружил еще в автомобиле, во время первого приезда сюда. Вначале, увиденное меня слегка расстроило, но после даже обрадовало, косвенно подтвердив, мои догадки, касающиеся того, что это место готовилось, как запасной аэродром для семьи командира. В пакете находились уже готовые документы, выписанные на нейтральные имена, с фотографиями Сергея Анатольевича, его жены и дочери.

Сам Сергей Анатольевич, в одночасье стал Генрихом Поллаком, его жена получила имя Надин, что в общем-то соответствовало прежнему имени — Надежда, а дочь превратилась в Викторию. Ну да в немецком это имя хоть и достаточно редкое, но тем не менее не вызывает отторжения. Причем, что самое интересное, дочь по документам значилась как Беккер, и даже имелось свидетельство о браке с Карлом Беккером, то есть со мной. Правда у себя в документах я так и не нашел ни единого намека на это. Впрочем, исправить это было не так уж и сложно. Да и судя по всему, мое присутствие, здесь не предусматривалось.

Обрадовали и деньги, которые я в прошлый раз извлек из автомобиля, и как они были в полиэтиленовом пакете, так и упрятал в приготовленную нишу. Сейчас, при более близком рассмотрении, выяснилось, что я стал богаче еще на десять тысяч марок. Причем половина этой суммы была в местной валюте, что собственно подтвердило мои предположения в том, чти деньги положены чисто на первое время. Наверняка задумывалось, что вначале здесь появится жена Сергея Анатольевича и возможно дочь, а сам он подтянется позднее. Кроме того здесь имелось еще и грамм пятьсот золотых побрякушек. Я называю их так, потому что судя по их виду, это обычный ширпотреб, который когда-то заполнял витрины советских магазинов. То есть ничего особенного, хотя и выполнен из золота. Отдельно стоял, разве что перстень с изумрудом и бриллиантами, который был изъят мною из домашнего сейфа, и привезен с собой. Учитывая еще то золото, которое я сам когда-то пытался скупать в ювелирных магазинах, в сумме, по самым скромным меркам из выходило около килограмма драгоценного металла. Конечно не 999 пробы, а всего лишь 583, что говорило о содержании золота не выше пятидесяти восьми процентов, но тем не менее. В общем, я во мгновение ока, почувствовал себя, вполне обеспеченным человеком. Ведь одна только наличность переваливала за сотню тысяч, а если добавить сюда драгоценности, то прибавляло к имеющейся сумме, еще как минимум четверть, хотя золото трогать и не стоило. Наоборот нужно было найти место, где бы оно спокойно лежало не привлекая к себе внимания. Золото всегда в цене, и его стоимость, год от года только растет. Поэтому пусть будет заначка, на черный день.

Правда пока особой радости это пока не принесло. Дело в том, что хотя в Берлине и была разрушена стена, разделяющая город на две части, и жители получили возможность свободного перемещения по всему городу, это мало, что изменило. Да, союз начал вывод войск с территории Восточного Блока, но Восточная Германия, все так же именовалась Германской Демократической Республикой, и границы с Федеративной Республикой Германией все так же были закрыты. Хотя разумеется доступ в ФРГ, сейчас было получить гораздо легче, чем еще пару месяцев назад, но тем не менее Социалистическая Германия, пока еще удерживала свои позиции, и не особенно старалась с ними расстаться.

Другими словами, теоретически, я был вполне обеспеченным человеком, практически все это бы несколько эфемерным. Стоило бы мне только попробовать перейти границу, даже получив разрешение, как таможня изъяла бы мои деньги, и вдобавок ко всему, объявила бы меня вором, а то и изменником родины. Иначе говоря, сейчас мне нужно было затихнуть и сидеть как мышь под веником, в ожидании того, когда окружающая меня обстановка, хоть немного изменится. В воздухе витало воссоединение Германии, но когда это произойдет, было пока не понятно.

Поэтому, пересчитав все свои сбережения, я упрятал все это в сооруженную мною нишу, и постарался на какое-то время даже не вспоминать об этом. Для повседневных трат, у меня имелась кое-какая мелочь, в крайнем случае, можно было воспользоваться банковскими счетами, оставшимися от «тетушки и ее супруга». А заодно и подумать на счет временного трудоустройства. По всем документам, имеющимся у меня, я числился как уволенный из немецкой народной армии сверхсрочнослужащий-специалист в звании унтер-фельдфебеля. С одной стороны, это давало мне некоторые преференции, например, легко можно было получить должность в местной полиции, или же рассчитывать на должность мастера, в железнодорожном депо. И честно говоря, второе привлекало меня гораздо больше, чем первое.

Как ни крути, а служба в полиции, подразумевала некий контракт, на определенное время, по словам того же Ганса, ему предложили, минимальный срок в один год, а после контракт автоматически продлевался на этот же срок. Мне же, по его словам, как унтер-офицеру, наверняка предложат что-то большее. Лично его такой подход, несомненно радовал, хотя бы гарантией того, что не останется без работы в будущем. Меня же несколько сдерживал, уж очень не хотелось связывать себя контрактом, из-за некоторых планов, ради которых я и стремился попасть за рубеж. Правда служба в полиции предполагала и больший продовольственный паек и большее денежное содержание, но мне казалось, что разорвать контракт, раньше времени будет гораздо тяжелее, чем просто написать заявление и уволиться из депо. Одним словом, я пока раздумывал, тем более что по местным законам, после увольнения из армии у меня имелся тридцатидневный отпуск. Которым сейчас, я без зазрения совести и пользовался.

Я еще некоторое время раздумывал, куда мне приткнуться, прикидывая все плюсы и минусы между службой в народной полиции или станционном депо, когда в один из дней, на меня как орел не налетел старый приятель.

— Да, что ты раздумываешь Карл! Тебе предлагают прекрасную должность, за которую любой претендент сожрет собственные сапоги, а ты еще воротишь свой нос. Кончай придуриваться, и наконец пойми, насколько служба в полиции предпочтительнее любой другой.

Это было действительно так. Если в Советском Союзе относились к милиции с некоторым презрением, то здесь была прямо противоположная реакция. Здесь этой службой гордились, и далеко не каждый кандидат, из тех кто хотел влиться в ряды народной полиции проходил строгий отбор. Да и продовольственный паек, чего уж там, в полиции был гораздо выше чем в том же железнодорожном депо. В общем служить там, было со всех сторон, выгодно и почетно. Махнув рукой, решил, что как ни будь выкручусь, в крайнем случае, просто плюну на все и уеду, не обращая внимания на последствия. Тем более, что по сути возвращаться обратно в Германию, ближайшее время, я не планировал. А раз так, чего я теряю время, ведь рано или поздно все равно придется делать этот выбор, так почему бы не сейчас, когда мне предлагают должность командира отделения дорожной службы. По сути службу дорожным инспектором местного ГАИ.

Решив это для себя, я отправился в местное отделение народной полиции, и написал рапорт о приеме на службу. Оказалось, все далеко не так просто, как предполагалось ранее. Во-первых, на место моей бывшей службы в армии, был отправлен запрос, одно упоминание о котором, заставило меня, изрядно напрячься. Впрочем, довольно скоро была прислана, очень даже положительная характеристика, на Карла Беккера, с указанием профессии которую он получил в армии и профессиональных навыков. Похоже, полковник Половцев, когда готовил документы, предполагал нечто подобное и потому подсуетился, чтобы на любой возможный запрос, касающийся этого имени, были даны, самые благоприятные отзывы. В общем-то этого и следовало ожидать, ведь, полковник заведовал особым отделом, и понимал, что рано или поздно такое могло произойти.

Правда меня все-таки это несколько напрягло, а вдруг, то, что был послан запрос на меня, дойдет до командира. Сейчас-то я надеялся на то, что меня считают, как минимум пропавшим без вести, а вот что произойдет, если этот запрос дойдет до его службы, было страшно представить. Впрочем, оказалось, что, часть в которой я якобы проходил службу, уже расформирована, и я увольнялся в запас, как раз из-за ее расформирования, а запрос, о моей службе, посылался фактически в военный архив. Последнее меня несколько успокоило.

Во-вторых, мне пришлось сдавать своего рода экзамен, показывая свои профессиональные навыки. Местные правила Дорожного движения имели некоторые отличия от того, что было принято в союзе. Например, тот же скоростной режим, здесь был выше. Даже по городу разрешалось ездить со скоростью пятьдесят километров в час, а за его пределами, на некоторых автострадах, скорость поднималась до сотни. В союзе, дорг, где можно было двигаться с такой скоростью я не помнил.

Помимо опыта в вождении транспорта, инспектор дорожной полиции был обязан знать назубок, правила Дорожного Движения, приемы оказания первой медицинской помощи. Как оказалось, инспекторы дорожной полиции ГДР первыми, в социалистическом лагере, стали использовать портативные радары для измерения скорости автомобиля. Когда наконец все экзамены остались позади, я вздохнул свободно, и уже вскоре получив звание Обервахмистр, и одного кандидата в помощники, так в полиции именовался рядовой состав, вышел на службу, в качестве дорожного инспектора. В мое распоряжение выделили бело-зеленый автомобиль «Трабант» с надписью «Полиция» на капоте, люстрой с мегафонами и проблесковыми маячками на крыше, полосатую волшебную палочку, и портативный радар, для измерения скорости движения. Самым смешным мне показалось то, что этот автомобиль нес гордое название «Лимузин», хотя мне пришлось сдвигать водительское кресло, до упора назад, иначе я просто не помещался в его салоне. А более просторный «Вартбург» — автомобиль, который тоже поступал в полицию, был страшным дефицитом. Я не говорю уже о некоторых советский автомобилях типа «Масквича» или «Волги» которыми снабжался только столичный округ.

Больше всего расстроился Ганс, как он признался чуть позже, очень рассчитывал на то, что я замолвлю за него словечко, и его переведут из помощника участкового, в отделение Дорожной полиции.

— Ну, подумай сам, кто я такой, чтобы указывать начальству, на то, кого бы я хотел иметь в напарниках. И мое звание тут ни причем, тем более, что его даже снизили на одну ступень, обещая вернуть после года службы. Ведь я стал командиром отделения, только из-за того, что исполнял эти обязанности в армии, а по сути, я даже не знаю местных порядков. То есть я конечно изучил устав, правила, и сдал соответствующий экзамен, но по сути я новый человек в полиции, и даже ты, знаешь гораздо больше. Вот послужу годик, а там глядишь и смогу помочь и тебе, подняться на следующую ступеньку.

В общем, приятель согласился с моими доводами, мы выпили с ним по кружке пива, закусив их сардельками обмыв, так сказать вступление в должность и остались довольные друг другом.

Помимо службы, раз в неделю, а то и чаще проводились дополнительные занятия, если их можно так назвать. Все это было похоже на то, как в СССР, проводился инструктаж по технике безопасности на железной дороге. Был у меня в свое время приятель, который шутил по этому поводу.

— Стоит на Дальнем Востоке, кому-то уронить на ногу шпалу, и тут же по всем организациям железнодорожного ведомства проводится дополнительный инструктаж по Технике Безопасности, рассказывающий о том, как нельзя это делать. Даже там, где шпалы видели только на картинках. Тогда помнится я воскликнул.

— А где это не железной дороге не видели шпал.

— Например в какой-нибудь бухгалтерии.

Здесь было примерно тоже самое. Где-то в Гёрлице, дыре о которой никто и не слышал, один из вновь принятых, инспекторов дорожной полиции, решил проявить инициативу, и спрятавшись в кустах, ловил нарушителей скоростного режима. Уже на следующий день его пригласили в суд где, выписали штраф, за нарушение правил. Согласно местным правилам, полицейский должен предотвращать создание аварийных ситуаций на дороге, а ловля нарушителей скоростного режима, не совсем то, что для этого требуется. То есть если ты вышел на дорогу с прибором, то должен выбрать тот участок, где имеется наибольший риск, создания аварийной ситуации. Водитель, который едет по дороге с превышением скорости, увидит тебя и естественно снизит скорость, тем самым предотвращая ДТП. Со временем, видя тебя каждый день в этом месте, у него выработается инстинкт, который не позволит ему превышать скорость. Если нет, тогда ты вправе его остановить и оштрафовать. В этом случае, пара оплаченных штрафов, заставит его задуматься, стоит ли нарушать правила, за счет своего кармана.

А прячась в овраге или за кустами от водителей, полицейский сам создал аварийную ситуацию, неожиданно выскочив на дорогу, и напугав водителя, который из-за этого едва не столкнулся со встречным транспортом. В итоге, виновата оказалась дорожная полиция. Испуганный водитель подал на инспектора заявление, сказав, что сильно перепугался, увидев выскакивающего откуда-то из-за кустов полицейского размахивающего палкой, и едва не врезался во встречный транспорт. Другими словами, здесь вам не СССР, с их засадами, и ловлей нарушителей. Водители здесь имеют тонкую натуру, и подобные выкрутасы, очень сильно действуют на их психику, вызывая душевные терзания, и соответственно нанося тяжкий моральный вред организму. Одним словом, служить в местном ГАИ означало нечто совсем иное чем в СССР, именно поэтому, никто особо не стремился занять это место, хотя и зарплата повыше, и паек пожирнее, однако же, постой и в дождь, и в снег на краю дороги, изображая из себя, толи стража порядка, толи промокшую ворону или снеговика, и сразу задумаешься, стоило ли сюда идти ради мизерной прибавки, и увеличенного продовольственного пайка. Но что-то менять было поздно, поэтому приходилось терпеть.

Хотя имелись и хорошие моменты. Благодаря своей должности мне удалось достаточно быстро переоформить на себя, доставшийся в наследство автомобиль, и хотя бы это немного радовало. Хотя никуда дальше прогулок по городу, выезжать пока не удавалось.

В марте 1990 года в ГДР состоялись парламентские выборы. На этих выборах с большим отрывом победили восточно-германские христианские демократы. Их лидер Лотар де Мезьер стал главой правительства Восточной Германии. Новое правительство 19 апреля 1990 года заявило: «Народ Германской Демократической Республики, является частью единого немецкого народа, который снова должен быть вместе». И события понеслись вскачь. Уже в середине мая правительство республики подписало договор о создании единого экономического пространства, и с первого июля того же года, в обращение была введена Западногерманская марка. Имеющиеся на руках или счетах денежные средства социалистической Германии, начали обмениваться на общенациональную валюту. Вначале из расчета одной марки ГДР, за одну Западногерманскую марку. Но денежной массы оказалось так много, что довольно скоро, были введены поправочные коэффициенты, и в итоге, при сумме до четырех тысяч марок, обмен производился по прежнему курсу, все что свыше этой суммы давали одну марку, за две восточногерманские. Хотя зарплаты чиновников, учителей, полицейских и социальные пенсии обменивались по курсу один к одному.

На этот раз, везение до меня не дотянулось. К этому моменту счета «тетушки» и «дядюшки» были объединены в один на мое имя, и в итоге из оставшихся на тот момент четырнадцати тысяч марок, мне досталось всего девять тысяч марок общенациональной валюты. Все шло к тому, что довольно скоро Германия окажется единым государством. Так оно и вышло, уже 21 августа был подписан: «Договор об объединении ФРГ и ГДР», подписанный членами правительства обеих стран. И хотя в верхах утрясались последние договоренности, снизу, уже вовсю праздновали воссоединение двух стран. Границ к этому моменту уже почти не существовало. Если и стояли посты пограничной стражи, то скорее делали вид, своим присутствием.

К началу октября воссоединение обеих стран завершилось, Разделение земель по областям принятое ранее вернулось к прежним границам, имевшим место до разделения стран. Везде появились представители новой администрации, решающие вопросы, как документов, так и всего остального. В это остальное входила приватизация имеющихся на территории восточной германии предприятий. Деятельное участие в этом принимали бывшие руководители заводов, фабрик, и партийное руководство почившей страны. Доходило до того, что многие промышленные предприятия, продавались за символические суммы равные одной-двум маркам, а затем разбирались до последнего кирпичика, и вывозились на сопредельные территории, где продавались в металлолом.

В полиции, тоже было очень неспокойно. Если на рядовом составе, нововведения отразились только в лучшую сторону, то большинство офицеров и унтер-офицеров, были вынуждены искать для себя другую работу, ввиду оказанного им недоверия, со стороны нового руководства. Мое звание было не настолько велико, и мне предложили остаться на службе, правда в звании на ступень ниже. Честно говоря, даже в этом случае, оклад возрастал почти вдвое против прежнего. И это в общем-то было выгодное предложение. Но у меня на этот счет были несколько иные планы. Поэтому я отказавшись от столь выгодного предложения получил расчёт, дождался смены своих бумаг, получив взамен единый паспорт, права, военный билет, и отметку на остальных документах, подтверждающую то, что все они прошли соответствующие проверки, и действительны на территории Федеративной Республики Германии.

И начал готовиться к отъезду.