Дорога на Тибет

Глава 5

Наконец, в первых числах сентября, я, взяв билет на местный поезд отправился в Берлин, чтобы выполнить возложенную на меня основную задачу, ради которой я и прибыл сюда в Германию. Хотя чувствую, что все это было лишь прикрытием, для получения наследства.

Мне было приказано, добраться до одной из войсковых частей, и вызвав на КПП, начальника караула, и попросить его набрать номер начальника особого отдела. Учитывая то, что я выступал как унтер-офицер армии ГДР, ничего сверхъестественного в моей просьбе не было. Мало ли какой приказ отдали посыльному, одной из войсковых частей народной армии. Далеко не все можно доверить открытым телефонным линиям, и потому действия через посыльных, было обычным явлением, с обеих сторон. А тут даже не просто рядовой, а целый унтер-фельдфебель, следовательно, его просьба, касается чего-то важного и отмахнуться от нее просто так уже не получится.

Через две минуты, мне протянули трубку внутреннего телефона, и я услышал голос.

— Полковник Галушко у аппарата.

— Сорок два шестнадцать, — произнес я полученный от Сергея Анатольевича цифровой пароль. И тут же в телефоне раздалось.

— Сейчас буду.

Кто именно придет на встречу я не знал, да и названная фамилия, мне ничего не говорила. Но тесть, отправляя меня сюда, сказал, что я узнаю этого человека, как в общем и он меня. Поэтому ошибки не будет. А фамилии, порой менялись как перчатки. Даже я, во время службы в Южносибирске, однажды выезжал со своим командиром в одну из отдаленных частей, неся при себе права, и служебное удостоверение, выданные на совершенно иное имя. Правда, пришлось подписать пару очередных бумажек о неразглашении государственной тайны, но на это не особенно обращали внимания.

Этого мужчину, я действительно хорошо помнил, и поэтому сделав пару шагов вперед отдал честь, и представился как положено на немецком языке, обозначив и свое имя, и звание. Легкая улыбка, скользнувшая на губах полковника, подтвердила узнавание, и последовавший вслед за этим приказ:

— Следуйте за мной, унтер-фельдфебель! — Заставил меня ответить: «Есть» и последовать за офицером. Едва мы вышли с плаца, и вошли в какую-то аллею, как полковник повернулся ко мне и произнес.

— Сергей Анатольевич, что-то передавал, для меня?

В ответ, я молча залез рукой во внутренний карман кителя и достал приготовленный для передачи довольно пухлый конверт, в котором находилась пятитысячная упаковка западногерманских марок. Бросив взгляд по сторонам, тут же передал конверт, который тут же исчез из глаз, заняв место в кармане полковника. Приняв от меня деньги, полковник развернулся, и двинулся дальше по дороге вполголоса объясняя мою задачу.

— Тебе предстоит перегон грузовика в Минск, точнее в поселок Дзержинский, в пригороде столицы, думаю ты знаешь нужный адрес. По всем документам, которые ты найдешь в перчаточном ящике, значится бытовая мебель фабрики VEB Sitzmöbelfabrik Hammer, что находится здесь в Берлине, и в общем-то соответствует всем приложенным бумагам. Честно говоря, я и сам бы не отказался от набора: «Жилая комната» этой фабрики. В Польшу въедешь в районе Франкфурта-на-Одере, и двинешься в сторону Бреста. Постарайся в Варшаву не заезжать, от Вискиток, свернешь вправо и объедешь ее по третьей кольцевой линии. На границе в районе Бреста, люди предупреждены. За рулем поедешь сам, но для сопровождения и охраны дам тебе одного парня. Если что можешь задействовать его для помощи.

Грузовиком оказался тягач на базе Зил-131, жрущий бензин, как не в себя. Впрочем, установленные дополнительные баки, говорили скорее о том, что останавливаться мне не придется. Правда ехать мне предстояло больше двенадцати часов, и практически без остановки, но тут уж ничего не поделаешь.

Перед выездом в дорогу, я хорошо поужинал, взял с собою двухлитровый термос горячего кофе и с десяток бутербродов, после чего отправился в путь. Первую сотню километров до Польской границы, пролетел за какой-то час. Здесь меня встретили, похоже предупрежденные о моем прибытии солдатики, ничуть не удивившиеся тому, что советским тягачом, управляет немецкий солдат. Проверили все что было нужно, долили баки топливом и пожелали счастливого пути. Поляки, оказались более придирчивы. Обнюхали грузовик снизу доверху, и чуть было не решились его разгрузить, как на пограничный пост прибыл какой-то местный начальник, и разогнал всех по углам. Похоже откуда-то сверху прилетел окрик. Дальнейший путь проходил достаточно спокойно, как и было сказано, я объехал столицу республики взяв южнее, и, наверное, поэтому не встретил никаких проблем.

Вообще, поляки последнее время, вели себя очень недружелюбно. Причем придирались буквально к любому пустяку. Если раньше мы пересекали Польшу, совершенно свободно, а местные вояки увидев советский грузовик, чуть ли не наперегонки старались встать по стойке смирно и отдать честь, то сейчас все происходило с точностью наоборот. В тот момент, когда меня сняли с грузовика, перед отправкой в Германию, я даже в какой-то момент был рад этому, надеясь больше не видеть этих самодовольных рож, корчащих из себя, непонятно что. Может именно поэтому, решился на перегон груза именно ночью. Уж очень местные жолнеры не любят ночь, предпочитая выходить на «большую дорогу» при свете дня, чувствуя себя хозяевами жизни.

Поэтому ночью было двигаться гораздо спокойнее чем днем. К тому же движение на дороге замирало, и можно было не особенно опасаясь держать максимально возможную скорость, чем я и воспользовался, пролетев почти восемьсот километров, чуть больше чем за двенадцать часов. Впрочем, уже после въезда на территорию Беларусии остановился у поста ГАИ, и поставив своего попутчика на охрану, который собственно и ехал со мною с этой целью, буквально отрубился на следующие четыре часа. Уж очень устал, за ночной «перелет» по Польским дорогам. Оставшийся путь, после пробуждения, проделал уже куда более спокойно, преодолев его за четыре с половиной часа, не особенно торопясь. И наконец к вечеру, добрался до нужного места, и с КПП, связался с приемщиком груза. Тот, хотя время уже было довольно позднее, тут же примчался в часть, приказал загнать автомобиль в один из ангаров и выставил охрану. В итоге, поужинав в солдатской столовой, я расположился в комнате отдыха, и спокойно уснул. Сопровождающего меня сержанта сразу же отправили куда-то в другое место и больше я его не видел.

На следующий день меня никто не будил, и я проспал почти до обеда. Как оказалось, к этому моменту, были решены все вопросы с грузом, и я мог отправляться дальше. Правда перед отправкой майор, который принимал груз, чуть ли не на коленях выпросил у меня один из комплектов немецкой мебели. Я же прекрасно зная, что она предназначена, для продажи через салон моей супруги, без вопросов выделил человеку то, что он просил, сказав, что готов отдать хоть весь груз, сразу же обозначив цену на него. Весь не весь, но как минимум трое человек покупателей, сразу же обнаружились. Немецкая мебель этой фабрики считалась высшим сортом, и заполучить ее было очень сложно. Отдав, то что просили и получив взамен деньги, я плотно пообедал в местной столовой, сел на грузовик, и покатил на этот раз домой в Калининград. Уже за пределами войсковой части, переоделся и далее следовал уже в гражданской одежде, используя собственные документы.

Добрался до места я достаточно легко. Остановившись всего однажды, чтобы попить кофе и дозаправить грузовик топливом. Стоило только появиться в Калининграде, как у грузовика выстроилась очередь до самых ворот. О том, что вот-вот должны привезти немецкую мебель, похоже здесь знали заранее, и расхватали все привезенное буквально за считанные часы. После этого вернулся домой, привел себя в порядок, а вечером встретившись с Сергеем Анатольевичем, рассказал ему о поездке, не забыв упомянуть и о том, что места в гараже для «Трабанта» не нашлось, из-за того, что там стоял почти новый «Фольксваген-жук».

— Согласитесь, Сергей Анатольевич, выкидывать на улицу качественный немецкий автомобиль ради садовой тачки — «Трабанта», несусветная глупость. К тому же в доме обнаружилась довольно ценная библиотека, состоящая из старых дорогих изданий. И оставлять все это без присмотра, мне показалось преступлением. Поэтому я выписал у нотариуса доверенность на одного местного полицейского, который оказался дальним родственником «моей умершей тетушки» и тот в благодарность, обещал присмотреть за домом.

Судя по выражению лица командира, он был на грани срыва. С другой стороны, сам виноват. Рассказал бы мне о тайниках, и все было бы нормально. А, так о том, что я удалил и спрятал, все, что было в автомобиле, ему не сказал, и похоже он уже мысленно попрощался со всеми этими бумагами и остальными вещами. У меня же в голове засела мысль о том, что не стоит слишком уж доверять этому человеку, который ради своих амбиций подставит меня не задумываясь.

Ближе к концу октября, произошло стразу два несчастных случая. Мой первый напарник, поскользнувшись на первом льду, образовавшимся после ночных заморозков, при переходе через дорогу, попал под колеса вынесшегося откуда-то из-за поворота грузовика, и не останавливаясь исчез вдали, номера автомобиля, запомнить не успели. Приехавшая через пятнадцать минут скорая помощь, вызванная случайным прохожим, констатировала смерть от черепно-мозговой травмы. Едва мы успели попрощаться со старым знакомым, как произошла еще одна нелепая смерть. Один из работников салона моей, супруги, приняв немного лишнего на грудь, влез в ванную с включённым в розетку радиоприемником, решив порелаксировать под музыку в горячей воде. Но что-то пошло не так, и утром его обнаружили уже холодным. По заключению экспертов, он погиб от удара тока. Приемник упал в воду, вызвав тем самым короткое замыкание, которое и убило парня.

Седьмого ноября 1989 года, мы всей семьей собрались у телевизора и смотрели военный парад на красной площади. Все было как обычно и ничего не предвещало скорых перемен, разве что ближе к вечеру, того же дня, в вечерней программе «Время», вскользь упомянули о том, что в Кишиневе, экстремистами, был сорван парад местного военного гарнизона, посвященный очередной годовщине, Великой Октябрьской Социалистической Революции, при этом некоторые трудящиеся получили легкие ранения, но порядок восстановлен, а виновные предстанут, перед советским судом.

А два дня спустя, весь мир услышал о падении Берлинской стены, которое открыло свободный переход через границу между обеими Германиями, вначале в Берлине, а вскоре и по всей протяженности границ. Все шло к тому, что вскоре обе Германии, должны были объединиться в одну. На пару дней, после падения стены, у нас было некоторое затишье, затем в поле зрения появился тесть, и сказал, что нужно срочно решить некоторые вопросы. На этот раз, обошлось без рыбалки.

Сев в мой автомобиль, мы выехали из города, и тесть огорошил меня тем, что мне нужно срочно покинуть город. На вопрос, что произошло, он выложил мне, что те две смерти были не случайны, и что, чем быстрее я исчезну с горизонта, тем будет лучше для всех.

— А, как же Валентина. — На всякий случай поинтересовался я.

— Об этом можешь не беспокоиться, уж дочь-то я смогу защитить. Да и она занималась только продажей товаров, поэтому ничего не знает, о том, что привозилось кроме них. А вот с тобой все гораздо сложнее. Но есть хороший вариант, отправить тебя за границу.

— В Зальцведель?

— Не совсем туда. Точнее в итоге разумеется ты окажешься там, но вначале, чтобы прикрыть твою поездку нужно съездить в Дёмиц, это на границе с ФРГ, у берегов Эльбы. Отвезешь туда кое-какие документы, а после направишься в Зальцведель.

Дальше тесть изложил мне все, что он надумал. Его план звучал несколько фантастично, но тем не менее, при удачно сложившихся обстоятельствах, я выигрывал не только свою жизнь, но и мог сберечь свои накопления, о которых тесть даже не догадывался. Звучало все это следующим образом. Сейчас, я должен был отправиться в наш салон, где под предлогом, обмена советских рублей на немецкие марки, для закупки какого-то оборудования, должен был выгрести всю наличку из кассы. При этом вдрызг разругавшись со своей супругой, хотя и непонятно зачем. Последнее было сделать проще простого, хотя бы из-за того, что я уже пару раз практически ловил ее на месте прелюбодеяния, и изобразить ревность по этому поводу будет не так уж и сложно.

После ссоры, я должен был вернуться в свой дом, и из домашнего хранилища изъять имеющиеся там деньги, сколько бы их там не оказалось. После чего отправиться к главе финансовой службы Калининградского военного округа, с которым у нас была негласная договоренность на обмен денег. Брал он конечно за это гораздо больше чем обычный банк, но зато никогда не было проблем с обменом, практически любой суммы. Единственное, он всегда просил заранее, хотя бы за час уведомлять его о моем визите. При этом встреча с ним, чаще всего происходила за пределами части. Просто я заранее называл сумму, он в ответ называл итог, и если стороны были согласны с подобным обменом, назначал место встречи. Стороны, как правило были согласны, хотя бы потому, что альтернативы этому не было.

Государственный банк конечно тоже мог обменять определенные суммы, но, во-первых, их нужно было заказывать за сутки, а то и двое до предполагаемого обмена, и во-вторых, сведения об обмене, с точным указанием суммы, тотчас уходили в налоговые органы. То есть все это было чертовски невыгодным. Нужно было учитывая налоги, заранее откладывать необходимые средства, причем оплату требовали именно в валюте. Здесь же, никаких проблем не было, интендант как-то пропускал их по своему ведомству, снимая при этом свой процент, и все были довольны. Единственным неудобством было то, что при встрече, он мог озвучить тестю выданную мне сумму. Именно поэтому, я до сих пор опасался пускать в дело свои сбережения.

Сейчас же, мне было сказано прямо, что я должен собрать все возможные деньги, обменять их на марки ФРГ, а при недостатке валюты и на восточногерманские марки, затем сесть в свой автомобиль, и отправиться через Польшу, в сторону Берлина. Постоянный пропуск на пересечение Польско-Советской границы, по делам военного округа у меня имелся, правда его срок должен был закончиться уже завтра, но день у меня в запасе все же имелся. А на немецкой границе, в некоторых местах, стояли и наши воинские части, с которыми имелась договоренность о проходе. То, что о каждом подобном переходе вносится запись в журнал, а по истечению суток, все это переносится в общий реестр, значения не имело. По задумке тестя, я должен был добраться до польского городка Бранево, не доезжая до него постараться соорудить нечто похожее на аварию, или ограбление. Например, въехав в столб или дерево, после чего побрызгать в салоне кровью из ампулы, которую мне вручил тесть, сказав, что в ней моя группа. Затем забрав полученные деньги, и забыв, например, под сидением или в бардачке свои советские документы, добраться до железнодорожного вокзала, и воспользовавшись паспортом Карла Беккера, отправиться в Германию.

— О, полученном тобою наследстве не знает никто. Полковник Галушко, который видел тебя в Берлине, уверен будет молчать, как рыба об лед. В противном случае ему предъявят получение взятки, а это статья и срок. Поэтому по приезду в Германию, доберешься до Демица, передашь портфель с документами майору Табашникову, а затем спокойно езжай в Зальцведель, проходи натурализацию, устраивайся куда-нибудь на работу, и жди нашего приезда. Не обещаю, что это произойдет скоро, но думаю уже через годик, твоя супруга туда подтянется, а там и мы переберемся. Так что давай, сынок, не тяни.

В общем план был неплох. Конечно выглядел он очень примитивно, можно сказать по-детски, но как я понял тестя, именно такие примитивные планы, чаще всего и срабатывают. С первой частью плана, все решилось влет, ворвавшись в салон, я буквально снял со своей жены, бывшего сержанта Брылева, который числился грузчиком салона. При этом больше всего смущался именно сержант, на что я просто махнул рукой, сказав, что претензий к нему не имею.

— Во всем виновата, вот эта сучка! Не ты первый на ней лежишь, так что претензий у меня нет. А вот тебе надо бы провериться в кожвендиспансере. — Ромка Брылев, после моих слов слегка побледнел, и стремглав выскочил за дверь.

После чего, уже не обращая внимания, на ее визги, выгреб из сейфа всю наличность, которой оказалось шестьдесят две тысячи. Бросив ей, что все это делается по приказу ее отца. Но если она возражает, то может идти лесом. Потом отобрал у нее ключи от домашнего сейфа и отправился домой. И здесь меня ждал облом. Кроме нескольких сотенных бумажек, в сейфе ничего не обнаружилось, зато в самом углу, под какими-то бумагами, нашлось довольно дорогое на вид золотое колечко, усыпанное мелкими прозрачными камешками, с большим зеленым по центру композиции. Решив, что это тоже в какой-то степени заменит мне наличность, спустился в подвал. Здесь вскрыл дверь, вытащил из тайника чемодан со своими сбережениями, пересчитал их, и позвонил полковнику Терещенко, сообщив сумму, и услышав в ответ, место возможной встречи через час.

Немного подумав, решил забрать из тайника и всю имеющееся там оружие. Уж очень жаль было все это оставлять здесь. После чего сложив в автомобиль некоторые свои вещи, документы, прошелся по комнатам своего дома, мысленно прощаясь с ним, и понимая, что с этого момента, я если и вернусь когда-нибудь обратно, то этот дом к тому времени обретет для себя другого хозяина. После чего сел в машину, и отправился на встречу с интендантом.

Встреча с мужчиной ничего нового не привнесла. Я просто отдал ему пакет с деньгами, в ответ получил причитающиеся мне марки. На невинный вопрос зачем такая сумма, ответил, что имеется договоренность на покупку автомобилей из ФРГ, думаю довольно скоро будем снабжать союз «мерседесами».

— Обо мне не забудьте, — тут же выдал мужчина.

— Разумеется Павел Иванович. Как только доставим сразу же звоню вам.

На этом и расстались. А вот дальше, я решил сделать все несколько иначе. Наша встреча, на этот раз происходила у форта № 10 «Канитс». Полковник любил подобные места, говоря, что эти стены сохранят тайну нашей встречи, лучше любого другого места этого города. Его романтика, порой несколько напрягала, но сегодня пришлась в тему. Обычно в это время года, мало кто добирается до дальних заброшенных фортов, и здесь всегда спокойно. Поэтому получив причитающуюся мне валюту, я проводил интенданта, затем пересчитал деньги, которых оказалось около ста двадцати тысяч марок ФРГ. Полковник обменял рубли исходя из соотношения 3:1. То есть за каждую западногерманскую марку взял по три рубля. Впрочем, это был нормальный курс, и я порадовался, что все сложилось так удачно. Осталось только постараться, вывезти все это за рубеж, и все будет хорошо.

На всякий случай, заглянул в портфель, выданный мне полковником Половцевым, для отправки в пресловутый Демиц. И вот здесь-то мне в душу закралось первое подозрение. Зачем спрашивается, какому-то там майору Табашникову, нужны выписки из счетов нашего салона в Калининграде, какие-то старые накладные на перевозку мебели и кое-каких грузов из Германии и Польши в Калининград, копии уставных документов кооператива «Горожанин» и прочая дребедень, которую невозможно применить даже в качестве подтирочной бумаги, из-за ее плотности. Правда кроме всех этих никому не нужных бумаг в портфеле имелась банковская упаковка с пятью тысячами польских злотых, и пистолет Макарова с обоймой патронов. Все просто кричало о том, что это не посылка, на другой конец Германии, а самая натуральная подстава.

На той же границе, меня возьмут с этими польскими деньгами и оружием, и обвинят в чем угодно. Накладные объявят секретными документами, а в машине найдут кое-какую контрабанду и пиши пропало. На всякий случай открыл багажник, и приподнял крышку отделяющую его от салона автомобиля. Так оно и есть. Рядом с запасным колесом, в самом углу, прикрытый какой-то ветошью, обнаружился плотный полиэтиленовый пакет с какими-то бумагами. Сквозь полупрозрачную стенку пакета, просматривались какие-то печати, длинный текст и несколько размашистых подписей. Причем это были не бесполезные накладные кооператива, а бумаги принадлежащие военному ведомству. Даже через полупрозрачный пластик, был заметен штамп «Для служебного пользования», а это считается пусть и низшая, но тем не менее секретная степень. Сейчас последние сомнения в подставе пропали уже наверняка. Получалось, что меня или возьмут на границе, в том пункте, через который советовал пройти тесть, или чуть дальше, под Бранево, а сооруженная мною авария, вполне впишется в организованную за мной погоню. В общем нужно было действовать по своему, ломая напрочь планы, предложенные Сергеем Анатольевичем.