Дорога на Тибет

Глава 11

За прошедшие шестьдесят лет, практически ничего не изменилось. Дом в котором располагался монастырь, стоял на прежнем месте, даже окна были выкрашены, все в тот же синий цвет, что и полвека назад. Разве что обновились тряпочки на веревках, а у подножия горы, появилась площадка для посадки вертолета. Хотя нет, чуть в стороне, у поселка, заметил несколько новых домиков, похоже гостевых, и парочку довольно мощных на первый взгляд снегоходов с надписью: «Ямаха» на бензобаке. В остальном все было по-прежнему, даже местный настоятель похоже вышел из дома в тех же одеяниях, которые до него носил его предшественник.

За прошедшие годы, они слегка выцвели, местами протерлись до полной прозрачности, но все так же отдавали запахом прели и затхлости. Настоятель имел довольно смутно знакомую физиономию, и я, напряг свою память. Передо мною промелькнули образы, когда-то виденных здесь людей, и пришло воспоминание о мальчике-сироте, нашедшим здесь приют. Само собой всплыло и имя Кан-ту, означающее — «не свой», «непонятно чей», то есть никто не знал, откуда он здесь появился, и хотя его не считали чужаком, но и своим он тоже не был. Тогда пятьдесят лет назад это был приблудившийся мальчуган, выполняющий любую работу, за кусок лепешки и стакан кипятка. За прошедшие годы он слегка подрос, но солидности ему это не добавило. Как был ходячим скелетом, так им и остался, хотя под свободными одеяниями монаха это было не очень заметно. Правда стоило мне назвать его имя, как судя по выражению его лица, в его голове, сразу же закрутились какие-то мысли, похоже не часто появляющиеся там, и он после долгого, около пяти минут молчания, наконец выдал.

— Откуда господин иностранец, знает мое первое имя. Вот уже четверть века, меня называют иначе, а имя данное при рождении, и прозвище, полученное здесь, до этого момента, знал только я сам.

В моей голове сам собой соткался ответ, и я на чистом тибетском наречии выдал ему цитату из одной из книг, когда-то прочтенной в Пещерном храме.

Честно говоря, все это произошло чисто на автомате, а смысл цитаты, в которой говорилось о том, что каждый пришедший на землю имеет свое имя данное свыше, и только Будда, знает все имена своих подданных. Там было еще что-то говорящее о том, кому Будда нашептывает о данных им именах, но именно в этой части, я и сам не до конца понимал эту цитату, хотя и чувствовал, что здесь она как нельзя к месту. Похоже в мозгах местного ламы, что-то переключилось и тот с низким поклоном назвал меня Тулку-Дорамба, и стоило ему только произнести эти слова, как стоящие поодаль монахи, тут же пали ниц и начали бесконечные поклоны. Честно говоря, до Тулку мне было далековато. Да и как-то поздновато было называть меня так. Этим званием награждают монахов-перерожденцев, ну или если назвать это более понятным языком — попаданцев. Тулку — ламы-перерожденцы, которые помогают всему живому выбраться из оков сансары и для этого постоянно перерождаются в новом воплощении. Тулку можно стать только при рождении, унаследовав духовные качества от предшественника. А Дорамба, это как бы одновременно и ученая степень, которую наследует переродившийся человек, и число, говорящее о порядке перерождения.

Существуют особые способы поиска Тулку: гороскопы, высчитываемые компетентными ламами-геше, вещие сны, предзнаменования, прямые указания предшественника. Когда предполагаемого кандидата в виде маленького мальчика находят, ему предлагают выбрать вещи, принадлежавшие ламе в прошлом воплощении. И если он выбирает именно те вещи, который носил или использовал предыдущий лама, его признают Тулку. Мне далеко не пять лет и потому сие звание мне как бы не подходит. Но я решил, что настоятелю виднее и не стал с ним спорить. Существуют пять степеней перерожденцев: Рабчжамба — первое перерождение. Дорамба — второе перерождение, к которому по неизвестно каким признакам настоятель отнес меня. Хотя если участь что это звание переводится как Знающий, вполне можно понять этого монаха.

Габчжу — Третье перерождение, говорящее о том, что предшественник нового Тулку, стоял на пороге Постигающего. То есть изучающего Драхму — основные постулаты Буддизма, но пока еще не достигшего полноты знания. Следующие два звания относятся к высшим посвященным буддизма: Цограмба — воплощенный. И Геше. За все время существования института буддизма званием Геше, владели только четверо из Далай-лам. Нынешний Тензин Гьяцо Далай-лама XIV находится в звании Цограмба. Он родился в 1935 году, был признан Тулку в 1937, а с 1940 года и по настоящее время, считается Далай-ламой и правителем Тибета, обладая всей полнотой власти. Разумеется в пять лет он был всего лишь номинальным правителем, но тем не менее сидел на троне, исполняя обязанности главы государства.

Неподалеку от монастыря раскинулся небольшой поселок, которого раньше здесь не наблюдалось. Но похоже буддизм с каждым годом становится все популярнее в остальном мире, и поселок, что раскинулся здесь, появился скорее в угоду туристам, нежели по какой-то иной причине. По большому счету, делать здесь было абсолютно нечего. Даже пасти скот здесь было просто негде, вокруг горы и снег, и ни единого клочка травы. А до отрогов, где она есть, спускаться как минимум километров пять. Но это было сугубо моим мнением. Кто знает, что на уме у местных жителей, тем более, что туристического бума, как бы не наблюдается. Хотя, чуть позже выяснилось, что священная гора Канченджанга, является третьей по высоте, среди восьмитысячников, и потому привлекает к себе достаточно много альпинистов, желающих подняться на ее вершину. Правда именно сейчас был еще не сезон, для восхождений, поэтому кроме меня здесь никого не было. Сразу стала понятна завышенная цена на перелет вертолета, но что-то менять было поздно. Причем, что интересно, она оказалась такой именно для меня, и похоже туроператор большую часть денег положил себе в карман. Просто потому, что, как оказалось, еженедельный перелет вертолета, заложен в план. И он доставляет сюда продовольствие, медикаменты и людей круглый год, просто потому, что иных дорог сюда, как бы не существует.

Мне выделили место в гостевом домике. На этот раз это был именно гостевой домик, а не крохотная комнатушка с небольшим возвышением из камня и глины, укрытая тростниковой циновкой, как в прошлый раз. Сейчас, это была вполне комфортабельная комната, с обычной деревянной кроватью, застеленной вполне себе чистым бельем, хотя и несколько отдающей хлоркой и сыростью. С другой стороны, это все же лучше, чем нарваться на какую-нибудь живность. Домик был разделен на четыре комнатки, правда сейчас остальные места в нем пустовали. Имелся даже санитарный блок, с вполне приличным унитазом и душевым отделением. Все это, а также отопление комнаты, осуществлялось от привозного газового баллона.

Стоило это, на удивление не дорого. В том же Катманду, отель обошелся мне гораздо дороже. В поселке имелся небольшой магазинчик сельского типа, в котором можно было приобрести все, что угодно от обычных чипсов, до альпинистского снаряжения, но патронов к моему карабину, увы не наблюдалось, правда стоило обозначить калибр, и хозяин магазина, пообещал доставить коробку патронов в количестве пятидесяти штук, буквально в течении трех дней. Правда уже они, обошлись мне, чуть ли не по тройной цене. Но выбора не было.

Бывший служка Кан-ту, которого я принял за настоятеля храма, на самом деле оказался, кем-то вроде, ключника. Он заведовал кухней храма, почему-то не став от этого более упитанным, наведением порядка, в какой-то степени снабжением и даже замещал настоятеля, во время его отъездов. Сейчас был именно такой случай. Сам настоятель отправился по делам, оставив за себя этого человека. И вот тут то, произошел некий казус. Кан-ту, принял меня, или за шпиона, или за кого-то еще. А может тоже вспомнил облик моего «предшественника» то есть меня, каким я представал перед ним пятьдесят лет назад. Именно поэтому сравнив то, что всплыло в его памяти и меня сегодняшнего, он и считал меня Тулку. Хотя как мне кажется его больше интересовал Пещерный Храм. Ведь если он вспомнил то, что происходило полвека назад, то должен был и вспомнить, что я крутился именно вокруг того самого храма, в который у него не было доступа. К тому же наверняка с того момента, этого доступа лишились все, ныне живущие, и мое появление, давало надежду на восстановление доступа к нему. Не стоит даже и сомневаться, насколько возвысился бы этот человек, получи он доступ к потерянному храму. Именно поэтому с самого моего появления здесь, меня всюду сопровождали молодые монахи, не отходя от меня ни на шаг.

То, что я «признался» настоятелю в том, что услышал это имя от туристического оператора, не изменило моего положения. Хотя сам настоятель перестал называть меня перерожденным, но вся остальная братия, похоже имела на этот счет свое собственное мнение. И возле меня, целый день крутилось как минимум пара пацанов, не давая сделать и шагу самостоятельно. Не помогало ничего. Попытавшись однажды отделаться от них мелкой монеткой, которые наменял в магазине, решив, что от меня ждут чего-то подобного, пацаны, хоть и с удовольствием принимали подарок, но становились от этого только настойчивее в своем, меня обхождении. В итоге, решил, что меня хотя бы оставят в покое во время охоты, но и здесь в итоге, ничего не изменилось. Я несколько раз добирался почти до нужного мне места, видел нескольких десятках шагов стену, на которой должна была находиться дверь в Пещерный храм, и даже был почти уверен в том, что обвал произошедший чуть более полувека назад, не засыпал эту дверь полностью. То есть если мне и придется откапывать вход в него, то сил потратится не так уж и много. Оставалось только избавиться от хвоста. А вот это и было самой большой проблемой, на сегодняшний день.

В свое время я стрелял довольно метко, сказывался опыт в этом деле, полученный во время работы в Китае. Для развлечения, или же редких фотографий удавалось довольно часто выезжать на охоту. Что говорить, если тот самый знаменитый снимок, горы Канченджанга, который висел в кабинете Гиммлера, был сделан во время очередной вылазки на охоту. Вот и сейчас, наконец-то получив заказанные патроны, решился на вылазку, чтобы пострелять. Как обычно за мною уцепились пара молодых монахов-пацанов, повсюду сопровождающих меня по окрестностям и ловивших каждое мое слово. Уверен, ко времени моего отъезда, они будут удивлять туристов русским-матерным, не хуже меня самого. Уже сейчас, в их речи проскальзывают отдельные обороты, а довольно скоро, они выучат немало новых слов.

Раз отогнать их не было никакой возможности, попытался немного припахать их стремления, предложив внимательно осматривать горы в поисках козлов. Разумеется, большой пользы от отстрела этой живности сейчас не было. После недавно закончившейся зимы, а по местным меркам конец апреля, еще только начало весны, местная дикая живность годилась разве что на похлебку сильно оголодавшего человека. Исхудавшие за зиму козлы и козочки, было до того тощими, что без слез на них не взглянешь. Тоже самое, можно было сказать и об их шкурах. Весенняя линька уже началась, и их зимний мех сползал с их боков грязными клоками. Но мне, по сути, были ненужны ни шкуры, не мясо. Я прекрасно питался в деревенской харчевне привозным мясом, и большего мне было не нужно. А вот заставить отнести убитого козла в монастырь, и разделав его отправить в котел братьев-монахов, как мне казалось было вполне возможным. Как бы то ни было, а местные монахи не выглядели чересчур упитанными, да и однажды случайно взглянув на котел где варилась какая-то каша для них, кроме голых овечьих костей, для навара, я так ничего и не обнаружил. Так что, даже исхудавшая и изможденная после долгой зимы козлятина, должна была стать неплохой прибавкой к ежедневной трапезы пацанов.

После довольно долгих поисков, я наконец обнаружил, довольно крупного гималайского тара, животного семейства полорогих, похожего на обычного козла, но более крупного по размерам, и длинной темной шерстью стоящего как раз на какой-то узенькой полочке скалы, много выше того самого завала, на который я так долго целился попасть. Устроившись поудобнее, хорошенько прицелился, и первым же выстрелом, попал животному в шею. Козел в последний момент, слегка дернулся и потому вместо головы, пуля ушла, чуть в сторону. Но даже этого оказалось достаточно. Не удержавшись на своем месте, тар оступился и кубарем полетел вниз, на камни завала. Радости, сопровождающих меня пацанов не было предела. Все, включая меня, тут же полезли на завал, чтобы посмотреть на убитого козла.

Последний, оказался чудо как хорош. Казалось, прошедшая зима, совсем не отразилась на его статях, он был огромен, и даже весьма упитанный. Мальчишки тут же что-то залепетали на своем языке. Я хоть и понимал Тибетский язык, но мне требовалось, чтобы собеседник не торопился, произнося отдельные слова. При быстром разговоре, до меня просто не доходил их смысл. Поэтому попросив мальчишек объяснить, то что они говорят более спокойно, выяснилось, что это вожак. Именно поэтому он такой упитанный и большой, а уж его витые рога, закрученные спиралью, говорят именно об этом.

Остановив словоохотливых пацанов, предложил отнести козла в монастырь, и отдать его повару, чтобы мясо козла послужило приварком к пище монахов. Услышанное похоже обрадовало пацанов, при этом очень было похоже на то, что они кинулись бы исполнять порученное им дело с огромной радостью, но в тоже время, опасаются оставлять меня здесь одного. Другими словами, выходило так, что их сопровождение моей тушки, было своего рода заданием, не оставлять меня без пригляда. Поняв это, решил поступить следующим образом. Скинув с себя рюкзачок, расстелил на камнях коврик-пенку, и приказал пацанам как можно быстрее отнести козла в монастырь, а затем сразу же возвращаться сюда. Я же пока посижу здесь, и подожду их возвращения, заодно и попью кофе. Поверившие мне мальчишки, тут же собрались бежать с козлом в монастырь. Правда последний, оказался для них слишком тяжел, тогда один из них спустился вниз с завала, выломал у ручья какую-то жердь, после чего козла, подвесили к ней за связанные ноги, и взвалив палку на плечи, осторожно понесли, или скорее потащили почти волоком в поселок. Похоже, даже в таком виде, козел был несколько тяжеловат, для них, и пацаны, часто останавливались для отдыха, а затем вновь начинали движение.

Я не торопясь допил кружку кофе, собрал вещи, закинув рюкзак за спину, а затем поднявшись на несколько шагов к стене, внимательно осмотрел стену. Разумеется, сейчас все выглядело несколько иначе чем раньше. Да и если раньше дверь в храм находился у края скалы, то сейчас из-за завала, казалось, что стена, даже как-то увеличилась в размерах. Хотя, учитывая, что я пользовался этим местом довольно долго, в моей памяти сохранились многие приметы. Даже сейчас, я мог достаточно уверенно различить место, куда нужно было приложить ладонь, безо всякого фонарика и игры теней, которые обрисовывали место для раскрытой ладони. Единственная проблема состояла в том, что дверь, которая должна была открывать вход в пещеру, как минимум на треть, была засыпана камнем, упавшем с вершины, при том давнем обвале, когда были активированы мины у ретранслятора. И при всем желании, открыть ее было просто невозможно, мысленно нарисовав края проема, я начал потихоньку освобождать от камня место, которое прилегало к самой скале.

Камни, были в общем-то не особенно и большими, но их было много, а никаких инструментов, у меня увы не имелось. К тому же, учитывая то, что дверь вначале подавалась слегка на меня, а затем должна была с некоторым разворотом, отъехать в сторону, приходилось расчищать не только место, перед самим проемом, но и слева от него. Я настолько сильно увлекся расчисткой площадки, что не заметил, как возле меня вдруг оказались оба мальчика-монаха, успевшие отнести козла до монастыря, и вернуться обратно. Увидев, чем я занимаюсь, сразу же последовал вопрос, зачем я это делаю. На ум не пришло, ничего лучшего, чем сказать, что оборвался шнурок, на котором висела памятная для меня вещь, и она упала на камни, закатившись в какую-то щель. Вещь очень дорогая, и мне не хотелось бы ее потерять.

Услышав это, мальчишки, даже не стали уточнять, что это за вещь, и как она выглядит, а сразу же бросились мне на помощь, освобождая площадку от мелких камней, и просеивая буквально каждый квадратный сантиметр поверхности. Уже через полчаса мне стало ясно, что площадка расчищена достаточно широко, и большего не требуется. Постаравшись сделать это, как можно более незаметно, я аккуратно снял со своей шеи шнурок, на котором висел тот самый перстень, с изумрудом и бриллиантами, зажал его в кулаке, а после с радостным возгласом бросился на землю.

Откинув в сторону пару небольших камней, показал парням, как-бы найденный среди камней перстень, и положив его в карман, тут же извлек из него бумажник, и достав из него пару, довольно крупных местных купюр, раздал мальчишкам. Разумеется, никакой речи о том, чтобы открыть дверь в Пещерный храм, именно сейчас не было. Мне казалось, что сделать это я должен был без лишних свидетелей, поэтому, как только мой «упавший перстень нашелся» и я поблагодарил пацанов за помощь, мы все вместе, сразу же отправились в обратный путь. Добравшись до места, я сразу же отправился в поселковую харчевню, где обычно питался, а пацаны побежали в монастырь, похоже докладывать о недавнем происшествии.

То, что меня сопровождают не просто так, было давно понятно. Тем более, что по поселку я передвигался совершенно свободно. Никто не крутился, подле меня, не лез с вопросами, и не заглядывал мне в лицо, как бы ожидая откровения свыше. Но стоило только выйти из него, и пройти мимо монастыря, как подле меня, тут же оказывалось как минимум два послушника, избавиться от которых было просто нереально трудно. Уверен, если я завтра отправлюсь на охоту, подле меня, будут крутиться, как минимум вдвое больше пацанов, чем сегодня. Чтобы если я даже отправлю парочку в монастырь с очередным трофеем, кто-то остался подле меня. Это конечно сильно напрягало, но что-то изменить, я был просто не в силах.

И следующий же выход на охоту, подтвердил мои предположения. Нужно было что-то решать. Или плюнуть на всех и войти в храм в наглую, не обращая внимания, на сопровождающих меня пацанов, или же искать какой-то иной выход из положения. В местном магазинчике, обнаружилась в продаже карта, показывающая местные поселки, построенные харчевни, и туристические маршруты. Окрестности Канченджанга, были довольно популярным местом, для альпинистов. С другой стороны, эта вершина является третьей по высоте вершиной мира, и самой высокой точкой Индии. Не мудрено, что вокруг нее обосновалось столько поселков. Желающих покорить ее здесь в достатке. Другое дело, что именно сейчас не сезон, для восхождения, поэтому я нахожусь здесь фактически в одиночку, а местный ключник, очень хочет узнать, что я здесь забыл.

На гору влезть не пытаюсь, богословские беседы с ним не веду. При неплохом знании Тибетского языка, древними книгами, которые насколько я знаю, точно есть, или вернее были в монастыре, ранее, не интересуюсь. Вот и приставил ко мне пару бездельников, чтобы понять какого лешего я торчу здесь вот уже неделю. Во всяком случае именно эти мысли и приходят ко мне в голову.

С очередным прилетом вертолета, поинтересовался у пилота, не сможет ли он, перебросить меня до Лонака, небольшого туристического поселка, с Индийской стороны Канченджанга. Судя по карте, этот поселок расположен чуть выше необходимого мне места, и на карте отмечена тропа, по которой можно спуститься к подножию скалы. Может убравшись туда я оборву хвост в виде монахов, и спокойно дойду до нужного мне места.

— Да, вообще не проблема. Двадцать пять долларов, и через десять минут мы будем на месте. Только зачем?

— В смысле зачем?

— Учитывая, что сейчас, как бы не сезон, для восхождений, поселок Лаода наверняка пуст. Да и обозначенные на карте тропы, сейчас завалены снегом, который никто не чистит. До июля там просто нечего делать. А вот нарваться, на какого-то зверя очень даже просто. Это здесь встретить барса довольно сложно, а там как раз наоборот.

Такой расклад меня точно не устраивал. Поэтому решил поискать другие пути. И, пожалуй, единственным возможным, оказался пусть и несколько рискованный, но вполне реальный ночной переход. В конце концов, эта дорога от монастыря до Пещерного Храма, в свое время была хожена-перехожена мною сотни раз. За два года нахождения здесь, в начале сороковых, я исходил эти места вдоль и поперек. Сейчас конечно многое изменилось, за счет появления новых поселков, но в принципе горы остались прежними. И поэтому, выйдя еще пару раз на охоту в сопровождении пацанов, постарался прикинуть маршрут, и то, как я буду передвигаться по этой дороге ночью.

Проблема состояла еще и в том, что какую-то часть маршрута придется преодолеть в полной темноте. Во всяком случае, до того момента, пока я не окажусь за скалой, где уже стану невидим, как со стороны поселка, так и со стороны монастыря. А дальше будет уже проще. Можно будет включить фонарь, и двигаться, освещая себе путь. И я начал готовиться к выходу. Что мне готовить, спросите вы? Да все просто, для начала нужно запастись кое-каким провиантом. Хотя в храме и имелись запасы продуктов, но кто знает, что произошло за прошедшие полвека. Может тот самый ручей, что снабжал меня водой, после того взрыва изменил свое направление, и сейчас все ящики с провизией превратились в ледяную глыбу.

Да и вообще, я конечно посмотрю, что и как там сохранилось, но питаться продуктами, выпущенными полвека назад, немного боязно, хотя если учесть отрицательные температуры хранения, глядишь что-то и окажется съедобным. Но так или иначе, лучше иметь свой запас еды. Тем более я не собираюсь там оставаться надолго, но хотя бы пару дней там придется побыть. Вдобавок, нужно решить, что-то со своими вещами, которые останутся здесь. Увидят, что я куда-то пропал, и как пить дать, растащат по хижинам, потом ничего не найдешь. А предупреждать о том, что готовишься на долговременную отлучку, означает белее плотный надзор со стороны монахов. И неизвестно что лучше. Вот и думаю, как поступить?