Дорога на Тибет

Глава 4

В августе 1989 года, я оказался неожиданно безлошадным. Меня сняли с грузовика, а напарником с Игорем уехал один из парней, работавших в салоне моей супруги. Некоторое время, я крутился в салоне, путаясь под ногами жены, потом неожиданно тесть пригласил меня на очередную рыбалку. У него была настоящая мания решать все серьезные разговоры, на природе, с удочкой, на борту отремонтированного катера, в Калининградском заливе. После нескольких слов разговора он, выдал мне полный набор документов гражданина Германской Демократической Республики, здесь имелись права со всеми отмеченными категориями, паспорт, военный билет, метрики, школьный аттестат, и, наверное, с десяток, различных справок. Самым большим удивлением для меня стало то, что все эти бумаги были оформлены на имя некоего Карла Беккера, уроженца городка Засниц, расположенного на восточном берегу острова Рюген, где мое появление, по словам командира, было не слишком желательно. Совпадение с фамилией, под которой я однажды попал в гитлеровскую Германию, показалось мне знаковым. Еще более заманчивым, оказалось следующее задание Сергея Анатольевича.

Мне, в ближайшее время, нужно было отправиться в Саксонию-Анхальт, в городок Зальцведель, расположенный неподалеку от границы с ФРГ, где по завещанию Карлу Беккеру был отписан небольшой домик, и гараж от умершей троюродной тетушки. Там мне нужно будет вступить в наследство, и оформить все права на домовладение.

— А не может ли случиться так, что в том же Зальцведеле, встретится тот, кто знает Карла.

— Исключено. Сам Карл, ни разу не приезжал в Зальцведель, а единственный кто мог бы вспомнить о нем, так это его дед Клаус, который сейчас, уже практически ослеп, и доживает свой век в доме для престарелых, в Гданьске, в Польше. Говорят, он был знаменитой личностью, и принимал участие в одной из экспедиций Эрнста Шеффера, на Тибет. Слышал, наверное, о том, что гитлеровцы отправляли туда экспедицию от Анненербе, в поисках наследия предков. Поэтому, с этой стороны, можно ничего не опасаться. Сам же Карл, какое-то время служил в одной из войсковых частей на севере Восточной Германии, и полгода назад утонул во время шторма.

Услышанные слова о полуслепом мужчине с похожим на мое именем заставили меня вздрогнуть. Все это давало лишние подтверждения тому, что все, что со мною произошло пару лет назад, не бред воспаленного сознания, а самая, что ни на есть правда. Ведь откуда-то взялись все эти знания и практические навыки. Единственное что немного напрягало, так это тот мистический обмен телами, или сознаниями, в результате которого в два месяца комы, уместились почти двадцать лет моей жизни в Германии и Китае. Впрочем все это было давно пережито, и возвращаться к этому, именно сейчас не стоило.

Тем более, что эта поездка, была лишь вершиной айсберга. Кроме вступления в наследство мне предстояло выполнить еще одно задание командира, которое скорее всего и было основным, в этой поездке, прикрывая собой и получение наследства, и всего остального.

Теоретически, даже сейчас, я мог воспользоваться этими документами, и перебравшись на другую сторону границы, пройти натурализацию, и оформить гражданство ФРГ. Беженцев из восточного блока, всегда было достаточно много, правда далеко не всех из них принимали на западе, многих возвращали обратно, и тем, кого все-таки возвращали, приходилось очень не сладко, но тем не менее такая возможность была. Правда в этом случае, я оказывался почти без средств к существованию, за исключением некоторого количества купленного пару лет назад золота, которое еще предстояло вывезти и обменять на живые деньги. Конечно и этот вариант был по-своему неплох, но я решил немного подождать. Если, как сказал Сергей Анатольевич, в ближайшее время следует ожидать объединение обеих Германий, то сейчас самое время, что-то урвать из этого. Как говорится в мутном омуте, черти водятся. К тому же наверняка именно после объединения, начнется и вывод войск, а значит бардак, только усилится. И тогда начнется не только вывод и вывоз, но и растаскивание имущества по всем углам, что будет только на руку кооперативу, в котором я работаю. И взять из всего этого, что-то для себя, будет тоже много проще. У меня, уже сейчас есть на руках все документы, немецкого гражданина, то после, получить полное гражданство будет значительно легче. А там глядишь, появятся и кое-какие средства для будущей жизни. Тем более, раз тесть, предлагает оформить на себя наследство, следовательно, рассчитывает, в итоге переправить туда и свою доченьку, возможно даже с женой, а там глядишь, надеется подтянуться и самому. Так что торопиться не стоит.

Ехать мне предстояло на автомашине, правда, можно сказать в последний момент, тесть настоял на том, чтобы оставить моего «Москвича» здесь в Калининграде. Хотя подобный автомобиль и был вполне привычен на территории Восточного Блока, но Сергей Анатольевич, указал на то, что номера, так быстро как этого бы хотелось, поменять не получится, а ехать на машине владельцем которой является Семен Вагнер, предъявляя документы Карла Беккера, как-то не слишком правильно. Поэтому мне был предложен обычный немецкий «Трабант-601» в кузове «Универсал». Таких автомобильчиков по дорогам ГДР, бегало очень много и потому они были, можно сказать незаметными, то есть не могли привлечь к себе излишнего внимания.

Это было чудо, а не автомобиль. Пожалуй, единственным достоинством этой садовой тачки, было то, что его кузов совершенно не ржавел, и потому мог использоваться десятки лет. При этом не ржавел он потому, что был изготовлен из стеклопластика. Точнее из пластика основанного на отходах хлопка и какой-то химии. Благодаря которому, в течении всего срока службы, даже цвет оставался точно таким же, как у только что выпущенного автомобиля. Мог полететь двигатель, появиться проблемы с трансмиссией, но кузов оставался новеньким, как только что, снесенное яичко. Даже царапины, появляющиеся на нем, и то были не слишком заметны, а случайные вмятины удалялись ударом молотка изнутри.

В качестве двигателя, предлагался двухтактный моторчик, в шестьсот кубических сантиметров мощностью двадцать шесть лошадиных сил, примерно такой же, как на мотоцикле, способный разогнать эту колымагу, до целых ста километров в час, за двадцать пять секунд. Бензобак вмещал в себя те же двадцать шесть литров, и имел на горловине мерный стаканчик, для добавления в состав бензина моторного масла. Сам бак располагался в двигательном отсеке, прямо над мотором, а бензин подавался к карбюратору самотеком. Кто придумал такую систему было непонятно, а уж использовать ее и вовсе было очень рискованно. Случайно пролил бензин при заправке, и получи огромный факел, тем более, что пластик горит куда лучше металла. Полного бака, теоретически должно было хватать на триста километров пути, практически все это зависело от регулировок, двигателя, и его изношенности. Одним словом, мне предстояла веселенькая поездка почти в тысячу километров, правда обратно было разрешено оставить автомобиль там, и вернуться на общественном транспорте. Без задней мысли, задал вопрос.

— Может тогда стоит бросить эту колымагу, где-нибудь на обочине, чтобы не позориться, пусть забирают кому нужно…

Увидев, как сразу же вздрогнул Сергей Анатольевич, понял, что с машиной не все в порядке. То есть в ней заложен некий «потенциал», о котором мне пока не стоит знать. Правда, чтобы меня несколько успокоить тесть, все же настойчиво рекомендовал оставить автомашину в гараже, который имеется при домовладении, сказав, что она еще наверняка пригодится в дальнейшем, хотя бы для выезда на природу. Пообещав ему позаботиться о малышке, решил для себя все-таки поинтересоваться содержимым возможных тайников, по прибытии на место. И наконец двенадцатого августа, выехал в дорогу.

До Франкфурта-на-Одере, меня негласно сопровождал наш грузовик. Стоило только въехать на территорию Польши, как Игорек, мой бывший напарник, пересел ко мне, и всю дорогу подшучивал над тем, как я сменил большой двенадцатитонный грузовик, на пластиковую консервную банку, похожую на советскую инвалидку сталинских времен. Все время намекивая на то, чтобы я раскололся и рассказал старому приятелю куда именно направляюсь.

— Оно тебе надо? — В итоге не выдержал я. — Ты, как маленький, служишь под началом офицера особого отдела, и суешь свой нос, во все дыры. Ты думаешь, я знаю больше тебя? Мне сказали доставить это чудо немецкого автопрома по известному адресу, я и еду, а зачем, куда, не наше дело. Забыл с кем работаешь? А то смотри, услышат кто-нибудь, что ты проявляешь интерес, и мало не покажется!

Тогда, сказав эти слова, я даже не предполагал, что они окажутся пророческими. Причем не только в отношении Игоря, но и меня самого. Пока же Игорь вроде бы успокоился и не особенно настаивал, на откровения, а после пересечения границы с Германией, его грузовик, ушел сразу на север, я же отправился на запад в сторону Берлина, пройдя мимо него с юга. Здесь, едва отъехав от границы с Польшей на десяток километров, сразу же переоделся в парадную форму Народной Национальной Армии ГДР, с погонами унтер-фельдфебеля. Фактически мне достались заработанные мною погоны сержанта, если сравнивать это звание с советским. С этого момента, я выступал именно как Карл Беккер, сверхсрочнослужащий специалист-механик, Национальной Народной Армии, находящийся в отпуске для вступления в наследство.

Уже к вечеру того же дня добрался наконец до нужного места. Правда учитывая позднее время суток, пришлось устраиваться в местную гостиницу, только потому, что рабочее время уже закончилось, а открывать дом без присутствия полиции и нотариуса, было бы чревато. Поэтому, пришлось снять номер, переночевать, а на утро отправиться к местному нотариусу.

Тот просмотрев все мои документы, достал необходимые бумаги, затем позвонил в местный полицейский участок, и дождавшись прибытия местного полицая, мы отправились к дому, чтобы посмотреть, что же мне досталось в наследство.

Это оказался совсем небольшой фахверковый домик, расположенный почти на самой окраине города. К дому прилегал довольно ухоженный участок земли, размером около десяти соток, на котором росло несколько довольно старых деревьев, и когда-то был разбит огородик, впрочем, сейчас основательно заросший травой. Неподалеку от дома, протекал ручей, который полицейский назвал рекой Домме. Вряд ли в этой речке можно было выловить что-то крупнее пескаря, уж слишком она была мелкой, и больше похожа на какой-то ручей. Сам домик, представлял собой прихожую, из которой можно было попасть в две небольшие комнаты, которые разделяла встроенная между ними кухонька, с большой дровяной печью, упирающейся в две противоположные стены, благодаря которой, отапливались эти соседние комнаты, от сюда же был вход в санитарную комнатку. В последней находился стоящий на чугунной подставке, водогрейный котел, отапливаемый все теми же дровами, которые присутствовали в небольшой металлической корзине. Возле котла притулилась крохотная сидячая ванна, с небольшой полочкой, выступающей внутри нее. такие же ванны часто встречались мне в советских гостиницах, еще в те времена, когда я работал на МАЗе развозя запчасти по Сибири. А чуть в стороне, обычный унитаз, с высокой трубой и чугунным бачком, из которого вниз спускалась металлическая цепочка, заканчивающаяся фарфоровой грушей. Что меня удивило, так это то, что внутри не было желтых потеков, да и вообще, труба которая подавала воду в бачок, была снабжена вентилем, который подавал воду в бачок, по мере необходимости, в отличие от СССР, где она текла туда постоянно. Пол санузла был выложен керамической плиткой, а возле ванны лежал резиновый коврик. Показ всего содержимого дома, сопровождался описью, имеющейся у нотариуса, в которой он отмечал, все показанные и сохраненные вещи, находящиеся в доме.

Одна комната, была убрана как спальня. Здесь находилась большая и широкая металлическая кровать, с матрацем, застеленная белым покрывалом и возвышающимися на нем тремя подушками выложенными пирамидой в изголовье. Чуть в стороне, высился огромный, старинный платяной шкаф, заполненный разной одеждой, и попахивающий мятой, полынью и нафталином, а у неширокого окна стоял письменный стол, с приставленным к нему стулом. На столе, кроме чернильного прибора с пресс-папье, стояла настольная лампа с большим стеклянным абажуром, и пишущая машинка, с заправленным в нее листком бумаги. Пол устилал довольно большой азиатский ковер с растительным орнаментом.

— Муж, вашей тетушки, при жизни исполнял обязанности мирового судьи, и был очень уважаемым человеком в нашем городе. — Произнес полицейский. К чему он это сказал было не слишком понятно.

Кивнув ему, мы закончили осмотр, и перешли в соседнюю комнату, которая была несколько больших размеров. Здесь вдоль трех стен, были установлены стеллажи с книгами, заполнявшими все пространство от пола до потолка. У дальней стены, эти стеллажи немного раздвигались, и на свободном месте, находилось некий странный агрегат, больше похожий одновременно на тумбу, или комод, со встроенным в него радиоприемником и небольшим телевизором. Причем под приподнятой крышкой виднелся еще и катушечный магнитофон. Над этим монстром располагалась прибитая к стене полка на которой стояли пара керамических горшков со основательно подсохшими растениями, а над ними довольно большой портрет в траурной рамке, изображавший плотного усатого мужчину, с большим, несколько неприятным обрюзгшим лицом и пухлыми губами.

— Это портрет мужа, вашей почившей тетушки. — Снова влез с пояснениями полицейский. Из-за чего, сопровождающий нас нотариус неприязненно рыкнул на него. И попросил «наконец заткнуться и не лезть куда не просят». От чего полицейский насупился, и обиженно смолк.

Единственная свободная стена, та, что соприкасалась с кухней, имела совмещенный с кухонной плитой очаг, выполненный в виде небольшого камина, с фигурной чугунной решеткой, и парой кресел, расположенных прямо напротив очага. Кроме них, небольшого журнального столика и множества книг здесь ничего больше не имелось, если не считать старого потертого паласа на полу.

Во дворе, рядом с домом находился капитальный кирпичный гараж, расположенный в паре метрах от стены дома, и укрытый одной с ним крышей. Образовывая таким образом крытый проход на приусадебный участок. Открыв дверь, врезанную в ворота гаража, нотариус распахнул створки, и я увидел, стоящий там, довольно приличный «фольксваген-жук», серо-зеленого оттенка. Автомобиль конечно был слегка запылен, от долгой стоянки, но тем не менее выглядел, почти как новенький. На полках в торце гаража, лежали запасные шины, кое-какие инструменты и запчасти для автомобиля. «Куда интересно прикажете поставить 'Трабант» — Подумал я. Места для второй автомашины, не наблюдалось в принципе. А оставлять ее на улице, значило рисковать остаться без нее. Хотя теоретически, ее можно загнать под навес, между домом и гаражом. Судя по ширине прохода, она вполне туда влезет, все-равно эта та же улица.

Дав мне осмотреть все это, нотариус запер двери, и мы отправились обратно в бюро. Там я, подписал все нужные документы, и на этом, собственно все было завершено. Точнее, с этого момента, я мог пользоваться участком, домом, и всеми имеющимися в доме вещами, единственное что мне было недоступно, так это продажа дома, или его отчуждение третьему лицу, и использование автомобиля, до его переоформления в полиции. То есть фактически, меня признали наследником, но все документы должны были быть заверены в столичной конторе земель Саксонии-Анхальт, городе Магдебурге, их данные будут внесены в реестр и только после этого, я буду считаться полноправным жителем этих земель, и владельцем всего имущества.

Кроме того, оказалось, что мне в наследство перешли и два счета, в местном эмиссионном банке, один из которых на четыре тысячи марок, принадлежал «моей» тетушке, а второй ее мужу, умершему несколько ранее. Второй счет был зафиксирован на сумме в двенадцать тысяч марок, и так как, никакого иного завещания не было, то после оформления всех документов, эти счета должны были перейти в мое распоряжение. Оставалось, только дождаться прибытия пакета с документами из Магдебурга.

— Как правило, подобные действия, не превышают одной-двух недель. — Добавил нотариус, вручая мне ключи от дома. И я, поблагодарив его за заботу, поехал знакомиться с наследством более основательно.

Как выяснилось, несколько позже, тот самый полицейский, что сопровождал нас все время, являлся, каким-то дальним родственником мужа, тетушки Марии, и очень рассчитывал на наследство, которое должно было остаться от дядюшки, но вышло так, что тот помер первым, и соответственно все имущество, вначале унаследовала его жена, а после, оставила завещание на своего единственного родственника, в качестве которого сейчас выступал именно я. И это приводило Ганса Керхера, в некоторое уныние. Впрочем, чуть позже, я постарался наладить с ним некоторые отношения, прекрасно понимая, что оставлять дом без присмотра, значит подвергать его возможному риску разграбления. А если учесть богатую коллекцию, представленную в виде библиотеки, то шансы быть ограбленным растут в геометрической прогрессии. А грабить было что. Многие издания имеющиеся в библиотеке дома, мало того, что были выпущены еще в прошлом веке, так и сами издания были явно дорогими. По всему выходило, что одна эта библиотека, тянет на очень приличную сумму. И оставлять все это на произвол судьбы, было просто глупо.

Хотя по большому счету, мне на это было наплевать. Я был уверен, что рано или поздно этот дом перейдет во владение или моей нечаянной «супруги» или ее родителей. Так или иначе, воспользоваться им, в полной мере, вряд ли у меня получится. Хотя бы потому, что планы на будущее говорили скорее о том, что мне придется отправиться в Китай, и далее на Тибет. Что произойдет после того, как я выполню свое предназначение, я даже не представлял. Конечно существовала надежда, что я вернусь обратно, но могло произойти что угодно, вплоть до ссоры с женой, или же обретения нового жилища. Так что за дом, можно было особенно не беспокоиться. И в тоже время, мне было жаль его терять. Даже в сравнении с моим собственным домом, он выглядел гораздо уютнее него, несмотря на то, что представлял гораздо меньше удобств, чем мой собственный.

Ганса же, в итоге, вполне удовлетворили некоторые личные вещи покойного родственника, которые хотя и явно не подходили ему по размеру, но были с великим воодушевлением, приняты от меня в подарок. Кроме того, он забрал и портрет, своего двоюродного дядюшки, и кое-какие безделушки, принадлежащие лично ему. Следующие две недели мы плотно общались с Гансом, и в общем-то расстались если не совершеннейшими друзьями, то где-то, очень близкими знакомыми.

«Трабант» оказался настоящим сейфом на колесах. В заднем сидении, под поролоновым наполнителем, и нижней подкладкой, обнаружился плотный полиэтиленовый мешок с документами, и несколькими упаковками денег, которых впрочем было даже на первый взгляд очень немного. Скорее так, на первое время, или чтобы заполнить мешок полностью, не оставляя пустот. В дверных проемах справа и слева от водителя, оказалось оружие. Слева пара пистолетов неизвестной мне марки, позже я узнал, что это так называемый АПС — пистолет Стечкина разработанный сразу после войны, но не принятый к массовому производству, хотя и применявшийся отдельными родами войск. А справа обнаружился «Маузер» С-96. Тот самый блатной «комиссарский» пистолет, похожий на него был и у меня, и сейчас находился в оружейной комнате в подземной галерее. Правда этот пистолет имел на своей рукоятке цифру «9», что говорило о том, что это пистолет был выпущен для Германии под калибр 9×19. Под полом, обнаружился дополнительно врезанный ящик с люком со стороны салона, в котором обнаружилось три цинковых коробки с патронами. С кем собрался воевать тесть, было непонятно, но судя по количеству патронов, запасся он ими надолго. И наконец в конце салона, под инструментальным ящиком нашлась еще одна захоронка, с золотыми изделиями массой примерно граммов на пятьсот, в виде колечек, цепочек и прочей «бижутерии» похожей на ширпотреб. Если не учитывать наличие оружия, было похоже на то, что все это, взято на первое время. То есть чтобы было на что жить, пока разберутся с основным капиталом. А, то, что он наверняка имеется, я уже не сомневался.

Все это было мною извлечено, перенесено в погреб, и надежно укрыто в организованной мною нише, проделанной в одной из стен погреба, под самой нижней полкой стеллажа. Добраться туда было достаточно сложно, в погребе совершенно не чувствовалось сырости, и я надеялся, что, все это сохранится, до моего возвращения сюда. Зачем я все это делал. Да в общем-то преследовал одну единственную цель. Оставлять дом без присмотра, было чревато, а для того чтобы заставить, например, того же Ганса приглядывать за ним, требовалось чем-то подкупить его. Поэтому перед отъездом, я все-таки убедил его забрать и вещи, принадлежащие фрау Мюллер, сказав, что мне они не нужны, а ему, или его родне, наверняка пригодятся в будущем. Немцы экономная нация, а вещи были достаточно дорогие, и перешить их под собственные нужды, было не так уж и сложно. А заодно позволил во время моего отсутствия пользоваться моим «Трабантом», выписав на него доверенность у нотариуса.

После предложенного Ганс, был на седьмом небе от счастья. О том, чтобы у него завелся собственный автомобиль он даже не мечтал, все-таки подобный автомобиль стоил порядка восьми тысяч марок, при зарплате около двухсот, накопить их было нереально сложно, а тут такая оказия. Мне же, все-равно, нужно было оставлять машину здесь, а из-за стоящего в гараже «Фольксвагена» места для «Трабанта» уже не оставалось. Содержимое тайников, находящихся в нем, я удалил, а то, что выписал доверенность Гансу, давало хоть какую-то надежду на то, что дом останется нетронутым. Сам же Ганс, твердо пообещал мне, что его ежедневный обход участка, он служил участковым полицейским, будет начинаться и завершаться именно у моего дома. И он дает полную гарантию, что отсюда не пропадет ничего, даже упавшего с дерева листика.