Долететь и остаться

Глава 2

Император, нетерпеливо притопывая ногой, посмотрел на Верлена и кивнул, словно подтверждал сказанное хранителем печати.

— Возможно, он плавал не там, где следовало бы, потому и не нашел, — возразил Верлен, — а вот этот достойный купец плавал там, где нужно и нашел нас.

— Это потому что мы есть… — глубокомысленно сказал Иркон. — А вот такой ветчины у них точно не имелось…

Он обнюхал насиженный на кончик кинжала кусок розовой, со слезой ветчины и со счастливой улыбкой запихнул его в рот. Мгновение спустя он уже тянулся к кувшину с вином, чтоб запить съеденное.

— А Островов Счастья нет и искать их нечего.

Верлен повернулся к нему, подождал, пока тот поставит кубок на стол.

— Ну, раз мы есть, и он нас нашел, то, верно, и они тоже существуют… Это же логика.

— Логик, — презрительно сказал Иркон. Он отрезал новый кусок, понюхал, поморщился и отложил. Отыскав глазами блюдо с рыбой, продолжил:

— Подумаешь «существует»… Неужели нет у Императора нет логиков получше?

Император нетерпеливо топнул ногой.

— Ну, хватит собачиться… Ни дать, ни взять академические смотрители. Хорошо. А вторая причина?

О!!! Вторая причина оказалась куда как убедительнее первой!

— Он предлагает тебе столько золота, сколько не предложит никто другой.

Все, что мог сказать, Верлен уже сказал. Тяжесть золота, что стояла за его словами, должна была сделать остальное.

Искоса он поглядывал на Императора, проверяя, правильно ли они понимают друг друга. На мгновение ему даже показалось, что он читает мысли Мовсия.

Страх монаха оставался страхом чужого человека. Император не чувствовал его, но видел в нем предостережение, обращенное из прошлого в будущее. Предостережение и не более того, а золото… Золото всегда оставалось золотом. Брат Черет предрекал неведомую беду, а этот безвестный купец мог дать ему то, что избавило бы его от реальных неприятностей. Издревле ведь известно — золото и лучший лекарь, и лучший воин…

Мовсий молчал так долго, что Иркон успел налить и выпить, закусить рыбкой и еще налить. Хорошо умели готовить на Императорской кухне, да и винный погреб хорош!

— Неужели настали времена, когда простой купец становится настолько богат… — сказал, наконец, Мовсий.

— И настолько безрассуден… — не побоялся перебить его Иркон.

— … и безрассуден, — подхватил Император, — что предлагает Императору деньги, как простолюдину?

Верлен не видел в этом ничего плохого, почаще бы так, глядишь и жизнь стала бы интереснее, но на всякий случай сказал.

— Он не предлагает, а только хочет их предложить. Твое дело осчастливить его, приняв их или нет.

— Это почти одно и то же. Наши законники называют это «Преступное намерение», знаешь ли…За это то ли костоломная машина полагается то ли четвертование…

Иркон покачал головой, но казначей успокоил собутыльника.

— Возможно, его извинит то, что он предлагает Императору не просто деньги. Он предлагает очень много денег. Он ведь с Островов Счастья, а там сами знаете — золота, что у нас камней и грязи.

— Много? — наконец проявил заинтересованность Мовсий. — Это сколько же «много»? Это с его точки зрения много, а с моей…

Иркон вздохнул с облегчением. Слава Кархе, Император и тут остался Императором. Небо небом, а земные заботы требовали своего — деньги в казне штука далеко не лишняя.

— Он готов смотреть на это дело с твоей точки зрения. Много — это столько, сколько ты пожелаешь.

Мовсий вернулся к столу и уселся.

— Если там действительно столько золота, то тогда нам проще выведать дорогу на эти острова, — сказал практичный Иркон. — И уж тогда все будет нашим. Неужели у Императора не осталось ни одного приличного палача, чтобы узнать правду?

Верлен не стал спорить. Ведь спорить — только время терять.

— Даже если сделать так, как хочешь ты, то в любом случае купца нужно сперва позвать и расспросить. Может быть, он согласиться говорить и без палача?

Мовсий скатал из хлеба шарик и начал в задумчивости мять его пальцами.

— Ты говоришь так, словно тебе обещана доля, — обронил Император, еще не решивший то ли остаться, то ли встать и уйти. Иркон, видя, что Мовсий не уходит, налил ему из кувшина, а сам потянулся к блюду с рыбой.

— Не только обещана, — спокойно подтвердил Верлен. — Похоже, он порядочный человек и умеет вести дела…

Он вытащил из кармана горсть драгоценных камней. Камни стукнулись о деревянную крышку солонки и прокатились по столешнице к рукам Императора. Самый маленький из них оказался величиной с ноготь большого пальца.

— Что это? — спросил, оторвавшись от кубка Иркон. — Камни?

Он опустил чашу и теперь с интересом смотрел на стол. Кусок Скарской фиолетовой рыбы, что так хорошо готовили на Императорской кухне, упал назад, на блюдо.

— Драгоценные камни, — поправил его Верлен. — Драгоценные, милый мой. Да такие крупные, словно он их на конском навозе выращивал …

— Фу, — поморщился Император. — Выбирай выражения… Не в оранжерее все-таки.

Обтерев о скатерть жирные руки, Иркон азартно усмехнулся. Подхватив ближайший камень, повернул к свету, посмотрел в него.

Поговаривали, что его отец прятал в доме колдуна, гораздого делать поддельные драгоценные камни. Так это было или нет, никто уже не знает. Дело, наверное, уже истлело в Судебной Канцелярии. Колдун-то попался, но то ли сбежал, то ли погиб, так и не замарав благодетеля доносом, хотя расследованием занимался сам Старший Брат Элькин, получивший прозвище Каленые Клещи, однако никто теперь не удивлялся, что почтенный Иркон разбирается в камнях не хуже любого ювелира — члена Золотой гильдии.

— Ого! Настоящие!

В голосе его в равной пропорции смешались восхищение и разочарование. Если б они оказались фальшивыми, то он с удовольствием вернулся бы к спору о существовании Островов Счастья!

Никто не откликнулся. Мовсий в задумчивости покатал камни по столу. Камни были один к одному — крупные, чистые. Один чуть не с яйцо величиной! Не желая сдаваться, Иркон заметил, обращаясь к Императору.

— У тебя есть камешки и побольше. Хотя бы эти… Из Зондарской добычи.

— Конечно, есть, — быстро согласился Верлен, оборачивая слова Хранителя Печати в свою пользу, — только и эти не будут лишними? Так ведь?

Император крутил в пальцах огромный рубин, место какому было не на столе, среди костей и корок, а в Императорской короне.

Оторвавшись от сегодняшних дел, мысли его устремились в другую сторону.

Если у простого купца есть такие камни…. Если у простого купца есть такие камни, то это уже не простой купец, особенно если он рассыпает их по чужим столам пригоршнями. Зловещие Бегущие Звезды как-то незаметно потускнели в блеске рассыпанных по столу драгоценностей.

— Простой купец? — переспросил он.

— Окажись это простой купец — ноги бы его тут не было…

Казначей знал толк в людях и думал, так же, как и Император.

— Чем торгует?

— Лучше спроси, что покупает!

— Что покупает? — послушно переспросил Император.

Верлен простучал пальцами по столу, но так и не сказал, что же именно хочет купить пришлый богатей.

— Что он хочет? — поинтересовался Верлен. — Что молчишь?

Иркон вздохну и внятно, так чтоб все его тут услышали и не ковырялись потом в ушах, желая достать оттуда истину, сказал.

— Он просит продать ему Замские болота.

Мовсий, словно не расслышал что-то, наклонил голову.

— Не все, конечно, — поправился казначей. — Только ту часть, где питомник.

Император встал. Иркон по глазам прочитал, что хочет Мовсий сделать с нахалом. Предложение, как не смотри — из ряда вон, но глянув на камни, Император сел, так ничего и не сказав. Верлен, словно не заметив игры чувств, сказал.

— Я объяснил, что ему, как чужестранцу, простительно не понимать, что значат для Империи Замские болота и драконы, что там обитают. Но если б такая мысль пришла в голову кому-нибудь из наших купцов, то… Оказалось, что он отлично все понимает и предлагает не продавать их, а отдать в аренду. Во временное, так сказать, пользование. И он будет платить Императору за пользование болотами по сундуку камней и золотых украшений каждый год.

Император качнул головой, и непонятно было то ли это жест согласия, то ли отрицания, то ли душившего его возмущения.

— Я рассмеялся ему в лицо, — невозмутимо продолжил Верлен. — Он тут же прибавил еще один сундук. Тогда я приказал вызвать стражу, но прежде чем его вывели, он успел сказать, что может добавить к этому количество золота равное весу Императора.

— А он не из Последователей Просветленного Арги? — спросил Иркон. — А то эти просветленные…

Не отрывая взгляда от лица Императора, Верлен быстро ответил.

— Не похож. Нет.

— И ты…? — с интересом спросил Мовсий. Кубок перед Императором пустовал. Иркон, подняв с пола кувшин, налил ему каспедийского. Сладкий запах защекотал ноздри и он, доводя до конца доброе дело, налил себе и Верлену.

— Я приказал вернуть его.

— Разумно, — похвалил Император. — Очень разумно…

— Еще бы! Если б я этого не сделал, ты бы меня отправил туда, где Гэйсан костра не зажигал.

Верлен нарывался на похвалу, но Мовсий и не подумал его поблагодарить.

— Торговля драконами — привилегия Императоров, — напомнил он. — Нарушителей ее ждет костоломная машина.

— Я сказал ему об этом, и он прибавил трех драконов ежегодно для твоих нужд. К тому же он не собирается торговать ими. Он собирается всего лишь разводить их. У них там, на Островах Счастья, дракон — священное животное.

Император с купцами дело имел редко, но деньги считать умел. Даже появление новых звезд не повлияло на эту его способность. Прищурившись, он долго смотрел в окно.

— Тогда где его прибыль? Не верю я в такую покладистость… Он отдает сундук камней…

— Два сундука, — поправил справедливый Иркон. — И еще золото!

Император отмахнулся.

— Что же он получает взамен?

Верден развел руками, показывая, что и сам не понимает всего.

— Возможно спокойную совесть? По обету, данному им своему Богу, он должен охранять священных животных, где бы их ни встретил не считаясь ни с чем…

— Ни с чем? — удивился Иркон. — Так может мы еще…

Верлен посмотрел на него, и он прикусил язык. Император повернулся к окну. Он вспомнил драконарий — грязь, вонь, рев драконов. Отвращения он не испытывал, но вот удивление…

— Эти твари для них священны?

Казначей пожал плечами.

— Ложные Боги указывают ложные пути. Вспомни альригийцев. Их лжепророк Зиза тоже, надо сказать…

Почувствовав, что Император прямо сейчас принимает решение, он по-простому, без церемоний, уселся рядом с Мовсием, взяв в каждую руку по камню.

— Да и какое нам до него дело? Главное — драконы останутся при нас, да вдобавок ты ежегодно будешь получать два сундука драгоценных камней. Торговля нам дает гораздо меньше.

— И еще золота, по твоему весу и трех драконов, — не удержался Хранитель Печати.

Мовсий подсчитал все это и с сомнением покачал головой.

— Дороговато для него обойдется спокойная совесть… Мог бы что-нибудь и подешевле придумать.

— Какое нам до него дело? — повторил Верлен. — Проблемы будут у него, а золото у нас.

Император несколько мгновений рассматривал честное лицо Верлена, прикидывая, сколько камней из данных купцом, застряло у него между пальцами, и сказал:

— Зови…

Игорь Григорьевич спросил:

— Все слышал? Обдерут тебя сейчас как липку…

— Ничего, — отозвался прогрессор. — Если твои ребята не оплошали, то ничего…

— Не оплошали. Принесли столько, что эти за два раза не сожрут…

— Кстати… Как думаешь, что это за чушь нес монах? Про звезды?

Главный Администратор машинально взглянул на иллюминатор. За ним, над темной равниной чужой Луны, висели чужие созвездия.

— Ничего не чушь. Наблюдательные тут ребята. Скорее всего их астрономы…

— Звездочеты, — поправил его Александр Алексеевич. — Какие тут астрономы?

— … звездочеты засекли наши спутники связи.

Никулин, там, внизу, помолчал, прикидывая идею, согласился.

— Да, действительно… Похоже. Но ты видел, как близко к сердцу принял? Чуть не помер…

Игорь Григорьевич не успел ответить. Верлен поднялся и быстрым шагом пошел к двери.

— Казначей встал. Идет к двери. Готовься. Наверное, за тобой. Если не возражаешь, я послежу.

Купец подобрался. Начиналась работа. Не рукомашество с кровью, вывихами и выбитыми зубами, а настоящая работа. Дипломатия.

— Не возражаю. Только без советов, если можно.

Заветные двери распахнулись. По рядам сидельцев прокатился вздох. Александр Алексеевич поднялся и скороговоркой добавил.

— Если что… Ну, мало ли как дело повернется. Двое суток ничего не предпринимай… Двое суток — мои…

Теперь Игорь Григорьевич видел сцену сразу с двух сторон — к картинке, что давала «горошина» добавилась изображение из передатчика Александра Алексеевича. Чтобы не путаться, он остановился на изображении, что шло с «горошины», а картинку, что передавал передатчик прогрессора, отключил.

…Восшествие в зал совета Александр Алексеевич продумал, пока сидел.

Сперва четверо воинов внесли два небольших сундучка. Повинуясь жестам купца, они не поставили их сразу же у дверей, а прошли комнату насквозь и остановились только у окна. Расчет оказался верен — у окна от камней будет больше блеску, а значит и проку.

Купец вошел следом и, сделав несколько шагов по разрисованному солнечными квадратами полу к стоявшим около большого зеркала людям, поклонился, опираясь на длинный, почти в свой рост, посох.

Под просторной одеждой Император не разглядел фигуры, но лицо у купца было худым, взгляд твердым и он тут же представил, каким жилистым и опасным может оказаться этот купец, если с него содрать одежду. Уже видя за личиной не купца, а воина он посмотрел на него, как посмотрел бы на врага перед поединком. То, что у купца не имелось ничего похожего на оружие, в этом он был уверен. Иначе его просто не пустили бы сюда, но умелому человеку многого и не нужно… Слишком уж много уверенности читалось в его лице. Мовсий попытался догадаться и, подумав, остановил свой взгляд на посохе, что купец держал в руке.

— Это оружие?

Верлен вздрогнул и сделал шаг вперед, на всякий случай, загораживая собой Императора. Купец, если у него и имелось что на уме, виду не показал. Только переложил посох из руки в руку.

— Это-то? — переспросил он. На мгновение он задумался, и казначей уловил эту заминку. Верлен положил руку на рукоять кинжала, но купец сказал. — Конечно, мой господин. Все в этом мире оружие.

При этом он развел руки, словно его слова относились к любой вещи, что окружала их.

— Любая вещь оружие, как любая пища яд, а любой яд — лекарство. Одно переходит в другое…

Казначей не любил мудрствований и протянул руку. Купец безропотно отдал посох. Пальцы Верлена завертели купеческий посох в явной надежде извлечь оттуда клинок.

— Нет, нет, — послышался голос чуть насмешливый голос прогрессора. — Там нет клинка. Посох сам по себе оружие мудрого. Он сверху донизу исписан поученьями наших мудрецов…

Игорь Григорьевич усмехнулся. Александр Алексеевич не врал. Сам посох — от навершья до пластикового кончика, специалист смог бы разобрать только в специальной лаборатории, ибо весь он, от начала до конца, являлся излучателем, который мог работать только в руке Никулина. А надписи там и вправду имелись. Подчиняясь своему странному чувству юмора, прогрессор, отчего-то выбрав древнюю кириллицу, украсил посох назидательными надписями — «Осторожно — высокое напряжение!», «Семь раз отмерь — один отрежь», «Не стой под стрелой»…

Не сумев открыть посоха, Верлен, досадуя, просто отбросил его в сторону, подальше, и тот загремел по каменным плитам.

— Вижу, ты пришел с чистым сердцем, — сказал Мовсий.

Купец поклонился.

— Я чист телом, сердцем и намерениями.

— И чего же ты хочешь?

— Меня зовут Айсайдра Енох. Я купец с островов, которые у вас называют Островами Счастья и пришел к тебе, государь, со своей заботой…

При слове «забота» Мовсий вздохнул. Он вспомнил свои заботы. А вдруг монах прав? Три звезды… Даже если одна опять упадет в пределах Империи… Что тогда делать? Тут и драконы не помогут.

— Со своей заботой? Ты думаешь, что у меня своих забот не хватает?

— У каждого из нас свои заботы. Твои — большие, мои — маленькие, но у нас есть кое-что общее…

Мовсию показалось, что он ослышался.

— Что? — переспросил он, одновременно подумав, не кликнуть ли стражу. Уж очень это походило на панибратство со стороны купца.

— В первую очередь мы должны заботиться о своих подданных…

Купец сказал это так серьезно, что помимо воли Мовсий рассмеялся.

— Подданные? Да какие у тебя подданные? Приказчики? Или носильщики?

Айсайдра сложил руки на животе, переплел пальцы. Голос его обрел доверительные интонации.

— У тебя, государь, это люди, а у меня — деньги. Мои золотые кругленькие подданные также требуют внимания, как и простые люди.

Купец поклонился. Почтительно. Он, оказывается, и не думал панибратствовать с хозяином Империи.

— Конечно, мои заботы не сравнить с Императорскими — нам, торговым людям легче. Золото не капризно и послушно, оно без разговоров пойдет туда, куда его пошлют, не то, что живые подданные, но и за золотом нужен глаз да глаз.

— Да что случится с твоим золотом? Оно вечно! Золото и камни переживут каждого из нас.

Мовсий щелкнул по ближнему камню, из тех, что высыпал на стол Верлен и тот покатился, звякая о золотые блюда. Более показного пренебрежения богатством Император позволить себе не мог.

Купец почтительно усмехнулся.

— Конечно, государь, оно вечно. Одна только беда — если не присматривать за ним, оно перестает размножаться.

Мовсий рассмеялся, признав ответ остроумным.

— Зачем тебе золота больше, чем его у тебя есть? У вас ведь на островах, я слышал, золота как грязи…

Купец виновато развел руками.

— Ах, если бы так… Золота у нас много, это верно, но уж чтобы как грязи… Такого, наверное, нигде нет.

— Жаль, — отозвался Император, и купец понял, что Император ему не поверил.

Из-за окна донеслись ритмичные удары. Наступил полдень, и Братья пляской отгоняли Зло от дворца. Император решил побыстрее закончить разговор.

— А что хочешь ты? Денег? Рабов? Оружия?

Купец с благодарностью поклонился.

— Я хотел бы поменять расположение Императора на два этих сундучка.

Он дошел до окна, вернулся с сундучками, и солнечные лучи, отразившись в тысячах граней, брызнули во все стороны от наполнявшего их богатства. Живой свет радостно пробежал по стенам.

— И что ты собрался делать с моим расположением, — рассмеялся Император. Купец ему нравился. Не дурак и язык подвешен на золотой нитке.

Несколько мгновений все смотрели, как камни сверкают гранями в солнечном свете, но голос купца вернул их в этот мир.

— Мои Боги сказали мне, что в твоей земле есть место, где еще водятся священные животные — драконы. Я хотел бы оберегать их на условиях, которые знает твой казначей.

Он кивнул в сторону Верлена и замолчал в ожидании ответа.

— Я подумаю, — сказал, наконец, Император, с трудом отводя взгляд от сказочного блеска. — Тебе сообщат мое решение. А пока поживи во дворце. Я прикажу…

Громадное зеркало за его спиной вдруг колыхнулось. Землянину показалось, что оттуда ударил ветер, и в один миг блестящее стекло распалось на тысячи осколков. Не успев погасить любезную улыбку, Мовсий обернулся. Из обрушившегося на пол сияния в комнату вкатились два человека и через мгновение из черной дыры выскочили еще трое.

Первый, что выскочил из зеркала, прыгнул к двери и с грохотом обрушил засов на крючья.

— Стража! — крикнул Император, скорее от неожиданности, чем от страха, но опоздал. Засов прочно держал обе створки.

Нападавшие не казались новичками в своем деле. Они не разглядывали Императорские покои, хотя посмотреть там было на что, не вертели головами, хотя почти наверняка оказались тут впервые. На бегу, каждый из них коснулся пояса, и тот вдруг, издав вибрирующий звук, раскрылся, превращаясь в стальное лезвие. Расторопно и молча, они окружили Императора и его друзей.

Стояли молча, не нападали, словно ждали сигнала или давали хозяевам время смириться с неизбежной смертью.

— Пятеро на троих, — сказал Верлен, принявший покушавшихся как подарок судьбы. — Не так уж и плохо? А? А то все налоги, наветы да кляузы…Звезды эти сумасшедшие…

Иркон не ответил. С этими пятью все стало ясно, только вот пятеро ли их? Может все же шестеро? Может быть, Верлен прав и нет никаких Островов Счастья?

Купец остался за их спинами. Он стоял с пустыми руками и, ничего не понимая, таращился на происходящее. На врага он похож не был, но все-таки… Уж больно кстати этот тут оказался.

Для пущей уверенности Верлен предпочел бы сейчас иметь за спиной теплого покойника, а не незнамо кого. Покойники они как-то дружелюбнее живых в некоторых случаях… Да и есть ли они в действительности, эти Острова Счастья? Он посмотрел на сундучки, что стояли за спиной Айсайдры Еноха. Кстати, пропадет купец, и вопрос что делать с болотами, решится сам собой. Ну и, конечно, сундуки эти… Покушение оно все спишет…

Казначей все решал быстро. Он уже хотел взмахнуть кинжалом, чтобы сократить число неизвестных, но заморский гость словно почувствовал что-то и отступил на шаг. Верлен не решился отвести глаз от настоящих врагов.

«Ладно, поживи пока… — подумал он. — До костоломной машины».

Незваные гости оказались одинаковы — по одежде, и даже по возрасту меж ними не нашлось никакого отличия. В этот момент Император, решив, что молчание слишком затянулось, заговорил с убийцами.

Выбирая, кто из нападавших старший — начинать нужно было, безусловно, со старшего — он сказал:

— Если скажете, кто прислал, то всех назад живыми отпущу.

— Целыми, — поправил из-за спины Иркон, переводя взгляд с одного на другого. — Живыми и целыми… Это тоже существенно.

— Ну конечно, уйдете целыми и живыми…

— Мы-то так и так уйдем, — сказал один, — а вот вас всех унесут… Оттого, что дает Судьба, не убежишь…

— Никто не убежит. От Судьбы бегать дураков нет.

Император тут же качнулся в сторону, отвлекая внимание, взмахнул рукой и нанес удар. Но удара не получилось. Двумя кинжалами старший отбросил Императорский меч и ударил сам.

Но и у него удара не вышло.

Что-то тугое, блестяще-красное пролетело над Императорским плечом и ударилось прямо в лицо несостоявшемуся убийце. Брызги полетели в стороны, тот отшатнулся от неожиданности, и от этого не достал до Императорской груди. Мовсий запоздало отпрыгнул и чуть не сбил невежду-купца, что подобрался слишком близко и чуть не дышал в Императорский затылок.

«Все они, купцы, одинаковые, — мелькнуло в голове, — кроме денег ничего им не нужно и непонятно».

Айсайдра держал в руке пустой кубок. Он простодушно спросил Мовсия.

— Это не ритуал, государь? Не ради меня? А то я человек новый — столько вокруг нового, не понятного…

Мовсий чуть не рассмеялся. Ну, купец! Ну, чудила! А еще говорят люди на Островах Счастья другие! Везде они одинаковые, а дураки в особенности.

— Нет, это ради меня.

Эти слова все расставили по своим местам. Никулин и так понимал в чем тут дело, но нужно было играть купца.

— Так зови на помощь!

— Ха! Что нам пятеро! Что ж мы трое пятерых не побьем? — оскорбился Верлен. — Думаешь, в Империи хороших бойцов не осталось? Да за такие слова…

Он вскочил на стол и поддел носком сапога кувшин, последний из оставшихся на столе, а сам махнул мечом направо, рассчитывая достать самого крайнего. Не вышло. Люди им противостояли опытные. Меч соскользнул по кинжалам. Тут же один из них полоснул мечом ему по ногам, но Верлен, ждавший этого, подпрыгнул и ногой ударил того, кто стоял напротив. Удар пришелся вскользь — нога едва задела щеку, но тот от удара попятился и казначей прыгнул за ним, чтобы добить…

Мгновением спустя только купец не знал, что делать. Он вытянул шею, пытаясь выглядеть посох, но тот лежал так далеко, что как вариант он его тутже отбросил. К счастью на него пока не обращали внимания. Не за ним пришли сюда эти люди — их ставки были выше. Только ведь, по большому счету, разницы для прогрессора никакой не было. Если даже его оставят в живых убийцы, то стража под горячую руку зарубит, а если и оставят жить, то только для того, чтобы расспросить. А как тут расспрашивают, Александр Алексеевич уже знал — с помощью дыбы или костоломной машины. С другой стороны, даже если удастся сбежать отсюда, то все одно придется возвращаться — договариваться о Заповеднике с Императором или его преемником. А преемник, пусть и довольный, что до власти дорвался, обязательно спросит: «А где ты был, купецкая морда, когда предшественника моего резали?». И это еще ничего, там как-то отбрешешься, а вот как Императору после всего этого в глаза смотреть, если он выживет? Не-е-е-ет. Все выходило не так просто.

Прогрессор принял решение.

Сталь звенела, но кровь еще не пролилась. Самое время вмешаться.

Взвесим шансы.

Он вытянул шею, надеясь, что вдруг откроется какая-то щель, и он в обход дерущихся сможет как-то проскользнуть к посоху. Нет. Чудес тут не предвиделось. Вокруг человеческих фигур блистала на солнце сталь, иногда окутывая бойцов, словно льющаяся сверху вода.

Целым ему до парализатора не добраться. Перепрыгнуть через это побоище? Вряд ли тут в обычае прыжки с места на десять метров. Придется еще потом разъяснения давать… А где у них вопросы, так обязательно присутствует национальная диковина под названием «костоломная машина». Посмотреть бы со стороны, что это за механизм такой, что за чудо здешней механики… Так. А что рядом? Что под руками?

Он приподнял стол. Неудобно, да и тяжеловато. Так, а если это? Сбросив с блюда какие-то ягоды, он свернул его в трубку, взвесил, но отложил в сторону. Из золотого блюда получилась неплохая дубинка, только вот коротковатая. Куда короче меча.

Император отбивался сразу от троих. Иркон рвался к нему, но его самого одолевал ловкий противник. Иркон рубился, стараясь побыстрее освободиться и помочь Мовсию, но его противник знал свое дело и медленно, но верно оттеснял его от Императора.

Был бы меч. Но где его взять, когда они тут наперечет? Купил бы — да негде…

«Да, — подумал Александр Алексеевич, — видимо это как раз тот случай, когда золото и камни теряют цену.» Он толкнул ногой ящик с камнями, что должны были пойти в уплату за землю. Ему уже не раз приходилось попадать в подобные ситуации. Обычно, правда, под руками оказывались какие-то палки, но тут-то… Он еще раз примерился к столу. Нет, все же… Хотя… Взгляд его снова упал на камни. Если за золото нельзя купить меча, то это еще не означает, что его само бесполезно. Все в этом мире оружие.

Купец наклонился и взял пригоршню драгоценных камней и золотых слитков. Хорошо бы быстренько связать пращу, но обойдутся, и так вроде не далеко.

Нападавшие щеголяли в легких кожаных доспехах, не рассчитанных на тяжелую, длительную рубку. Расчет на внезапность и лихость наскока исключал любые серьезные средства защиты, поэтому то, что они на себя надели, защищало только грудь и спину. Руки, ноги, шея — все это оставалось открытым взгляду, и, следовательно, удару.

…Главный Администратор сидел в нескольких десятках тысячах километров от Императорского дворца и, ухватившись за подлокотники, смотрел, как перед ним разворачивалась драка не на жизнь, а на смерть. Тут все шло совсем не так, как в исторических постановках. Движения бойцов казались скупыми и неэффектными, и от каждого удара «наших» «враги» не валились снопами, заливая стены искусственной кровью. Звон металла заглушали удары по двери, что таранили проштрафившиеся стражники. Пока туземцы резались между собой, это было не так страшно, но он вдруг увидел, как изменилось лицо прогрессора — стало жестким, оценивающим.

Игорь Григорьевич машинально спросил.

— Эй, Шура, ты чего?

Бой словно почувствовав напряжение момента, приблизил лицо Никулина. Тот уже не смотрел в объектив, а прищуренными глазами отыскивал слабые места у врагов императора.

— Спокойно Игорь. Не волнуйся. Я иду спасать Империю, — пробормотал прогрессор и ухватил в щепоть огромный, с куриное яйцо, изумруд.

… Он несколько раз вздохнул, насыщая кровь кислородом, и взмахнул рукой.

Первый камень угодил в горло одному из тех троих, кто навалился на Императора. Тот уронил меч и ухватился обеими руками за шею. Второй получил слитком по нервному узлу в предплечье и, взвыв от боли, выронил меч. Император насел на оставшегося и с довольным «хаканьем» погнал его к стене. Тот свистнул, привлекая к себе внимание двух других, и те, оставив своих противников, набросились на Императора сзади.

Купец не оплошал. Первому, кто добежал до Мовсия, он попал под колено. Вражина упал, покатился по каменному полу. Он попытался подняться, но нога не держала, подворачивалась. Скакнул раз, другой, но Император, услыхав его, удачно махнул кинжалом и всадил лезвие в шею.

Второму повезло не больше, чем первому. Так и не добравшись до цели, он попал под меч Иркона, бесстрашно бросившегося следом.

Через десяток секунд все закончилось. Двое зарубленных лежали, истекая кровью. Один все еще пытался ползти к дыре в стене.

Поняв, что покушение не получилось двое оставшихся бросились к разбитому зеркалу, надеясь исчезнуть, так же, как и появились, но тут откуда-то сверху удалили стрелы, и бедолаги, не добежав, рухнули на серебристые осколки…

— Беречь гадов! — загремел Императорский голос. — Хотя бы одного живым взять!

Иркон, опережая Мовсия, добежал до сбитых врагов, наклонился. Двое уже остывали, а вот один из подстреленных ещё жил. Пачкаясь в теплой крови, он выдернул стрелу, пережал кровяную жилу.

— Лекаря! Быстро лекаря!

Суматоха прекращалась. Отдышавшись, Александр Алексеевич переглянулся с Императором. Взгляд у того наполняло сдержанное дружелюбие. Он явно понимал, кому обязан жизнью. Можно было готовиться к раздаче слонов.

Мовсий, плечом поддев засов, освободил створки, и в зал ворвались стражники. Трое сразу бросились в пролом за зеркалом — искать живых, остальные рассыпались по залу — присматривать за мертвецами.

— Ну и что? Весело у нас?

Айсайдра вежливо улыбнулся.

— Я буду рад рассказать внукам о храбрости Императора.

— А у вас такое бывает?

Мимо них за ноги протащили четверых неудачников. За телами, отмечая их последний путь, тянулись широкие полосы крови. Купец перевел взгляд на свежих покойников и, чуть поморщившись от запаха крови, ответил:

— У нас как-то спокойнее…

Стражники, бросив на скрещенные копья чей-то плащ, положили раненного сверху и потащили из зала. Рядом суетился лекарь, трогая безжизненную руку.

— Интересно кто бы это мог быть? — спросил Иркон, глядя на то, как выносят раненного.

— Узнаем, — ответил Маввей, заглядывая за разбитое зеркало. Из темноты доносилась воинственная ругань подбадривавших друг друга стражников. В азарте они бросились туда, не захватив ни фонаря, ни факела.

— Я вот думаю, не с Островов ли Счастья такие удальцы? — Иркон подмигнул Мовсию.

— Нет, нет! — возразил купец, хотя его никто и не спрашивал. — Нет. Наши бы так не поступили…

— Совестливые? — спросил Верлен, подходя ближе. С его меча на пол стекали капли уже остывшей крови.

— Нет. Просто в наших краях есть примета, — сказал Айсайдра Енох. — Разбитое зеркало к несчастью… Выбрать путь с первых мгновений ведущий к несчастью- глупость…

Иркон не разбирая, налил в кубок из ближнего кувшина. Красные ручейки побежали с губ на шею, сделав его похожим на вурдалака. Император выхватил кубок и допил его одним большим глотком.

— Наверное, в моей Империи твои приметы тоже действенны.

«Что ж… Это я вовремя подсуетился, — подумал Александр Алексеевич вполне довольный и собой и происходящим. — Контакт установлен. Вон как любезно улыбается». Прогрессор и сам спокойно улыбался в ответ на улыбку Императора и никак не ждал, что Иркон, хладнокровно прицелившись и развернув лезвие своего меча плашмя, ударит Императорского спасителя по затылку.

От удара колени прогрессора подогнулись, и он свалился на каменные плиты, прямо под ноги Мовсию. Тот нахмурился.

— Это лишнее… Ты, что? Ты не понял, что он не с ними?

— А я что спорю, что ли?

Иркон, засунув меч в ножны, наклонился над купцом, проверяя, не перестарался ли. Подняв глаза на Императора, улыбнулся, блеснув зубами.

— Живой. Тут главное знать куда. Ни выше, ни ниже.

— А зачем тогда?

— Ты, что забыл? — с трудом втягивая и выдыхая воздух, сказал Хранитель Печати. — Все равно мы же собирались расспросить его об Островах Счастья…

… Несколько минут после того, как бесчувственное тело прогрессора утащили ворвавшиеся в зал стражники, Главный Администратор ходил вокруг стола, не решаясь ничего предпринимать. Мысли скакали, как перепуганные скунсы. Все, что случилось, оборачивалось каскадом минусов.

Упершись взглядом в далекий, четко прорисованный горизонт, он прикидывал, что теперь делать. Если час назад у него была уверенность в том, что Александр Алексеевич в обмен на золото добьется соглашения, то теперь у него не осталось ни человека при Императорском дворе, ни золота, ни договора.

Он почувствовал себя шахматистом, у которого в разгар партии обманом или хитростью отобрали все тяжелые фигуры, а игра тем временем шла дальше, свои чередом. Хочешь — не хочешь, а играй… Ошеломление, только что накрывшее его с головой схлынуло, освобождая руки и голову для действий и мыслей. Теперь, пока ещё инициатива у них, главное не потерять Александра Алексеевича… Ай да Император!

— Бой!

— Слушаю товарищ директор.

— Отследи перемещения Никулина. Частота личного маячка известна?

— Известна.

— Исполняй.

От огорчения он выдохнул сквозь сжатые губы.

«Все-таки теория относительности права, — подумал он. — Если событие долгое время не происходит, то вероятность его наступления от этого только увеличивается». Никто не назвал бы его работу простой и легкой. При организации заповедников случалось всякое. Случались конфликты, эпидемии, стихийные бедствия… Но такого еще ни у кого не происходило.

В основе характера любого вождя лежала изрядная доля корыстолюбия, что решало все проблемы. Никто из них не решался резать курицу, несущую золотые яйца.

Необычность происшедшего толкала под локоть, призывая сделать что-нибудь необдуманное, но он сдерживал себя.

Нельзя сказать, что такой поворот событий оказался уж и вовсе неожиданным. Похоже, что и сам прогрессор что-то предчувствовал, раз просил двое суток ничего не предпринимать. Реально оценивая свои силы, за это время Никулин рассчитывал или утрясти все недоразумения или освободиться самостоятельно.

Игорь Григорьевич несколько раз прошелся от стены до стены.

«Двое суток… — подумал он. — А что дальше? Что потом?»

Быть руководителем, значит уметь предвидеть.

Нужен совет.

Совет знающего человека.

Он даже знал кого именно.

Игорь Григорьевич сделал еще несколько шагов, понимая, что хочет он этого или нет, а жизнь поворачивается так, что придется принимать решение, от которого через двое суток будет зависеть жизнь другого человека.

«Да что там „двое суток“? Уже зависит…»

— Бой! Где капитан Мак-Кафли?

— У себя, — мгновенно отозвался информцентр. — В своей каюте.

— На «АВЕСе»?

— На станции.

Главный Администратор еще несколько раз прошелся по каюте, приводя мысли в порядок. Двое суток. Сорок восемь часов. Не зря же, наверное, Шура попросил именно столько времени… Профессионал. Знает, что говорит… Однако кто его знает, как это все повернется. Надежда — это великолепно, но Уверенность куда как удобнее.

— Если я кому-то понадоблюсь, то я у него….

Он не успел взяться за дверную ручку, как дверь распахнулась сама собой. Брат Пуфайя сунулся на встречу, но, уловив его движение, заколебался и шагнул назад, в келью.

«Все волнуются» — мрачно подумал Черет. — «Все… Ни у кого сердце не на месте!»

Монах покачал головой и, ухватив за руку, повел к креслу. Видно, что разговор с Мовсием дался Старшему Брату не легко. Тот еле шел, но нетерпение грызло Среднего Брата и он, на ходу заглядывая в глаза, спрашивал:

— Ты его видел? Он говорил с тобой? Говорил? Что сказал?

Не отвечая, Старший Брат Черет отодвинул его, уселся, прикрыв глаза. Здесь, в святом месте, в Твердыне Веры, страх отпускал, душа оттаивала.

— Он задумался… — наконец сказал он. — Не думаю, что он испугался, но он задумался…

Брат Пуфайя пошел в пляс, стараясь наступать только на синие квадраты мозаичного пола. Он слыл мастером Синей Пляски, приносящей удачу.

— Слава Кархе! Он вразумил его!

— Не думаю, — устало сказал Черет. — До этого ещё далеко, но он задумался…

Средний Брат уловил колебание в голосе Старшего Брата и замер с поднятой ногой. Внимательно глядя вниз, опустил ногу на синий квадрат.

— Надо показать ему Бегущие Звезды! Мы не можем не воспользоваться таким поводом. Он зрим…

Старший Брат промолчал.

— Так что же наш Император? Что он будет делать?

Старший Брат Черет долго молчал и ответил совсем не так, как ждал Средний Брат Пуфайя.

— Я смотрю, что ты все еще считаешь, происходящее очередной интригой… А ты не боишься, что это, в конце концов, окажется Страшной Правдой?

Первым, что увидел Игорь Григорьевич, открыв дверь в капитанскую каюту, были капитанские ноги. Они, тянулись к двери из-под стола, за которым вполне уютно расположились объемистый кувшин с янтарного цвета жидкостью, тарелка с солеными огурцами и собственно капитан. Несколько мгновений они смотрели друг на друга.

— Не помешаю? — спросил, наконец, Игорь Григорьевич. Состояние раздрая, в котором он находился, то усиливалось, когда он вспоминал о коварстве императора, то уменьшалось, когда он вспоминал послужной список Александра Алексеевича.

— Это как вести себя будете… — неопределенно отозвался Мак-Кафли. Он сделал ногами какое-то движение, словно намеривался вылезти из-за стола, чтоб поприветствовать высокого гостя, но высокий гость махнул рукой и хозяин остался в прежней позе. Его палец коснулся кувшина, и тот тихонько звякнул.

— А может быть, даже поможете…

Гость пожал плечами. Капитан смотрел на него, давая освоиться. Конечно, им приходилось встречаться и раньше, но там обстановка оставалась предельно официальной — Капитан и Главный Администратор…

— Это визит официальный, или нет? Если «да», то я надену мундир и ордена.

Игорь Григорьевич, которого в эту минуту волновали совсем другие вопросы, и сам точно не знал, как можно назвать этот визит и поэтому кивнул не слишком энергично. В движении головы не ощущалось решительности, как только что не было её в движении капитана, когда тот пытался подняться из-за стола.

Мак-Кафли понял его правильно. Серьезных проблем у его гостя хватало, капитан слышал об этом краем уха, но решать их прямо здесь и сейчас тот не будет.

— Пиво? — спросил хозяин, дотрагиваясь до своей кружки.

Гость кивнул, но тут же посмотрел на капитана с тревогой.

— А вам можно?

Не улыбнувшись даже, тот ответил.

— Пока да. До старта еще две недели, а это значит, что в моем распоряжении целая вечность.

Главному Администратору эти четырнадцать дней не показались такой уж отдаленной перспективой, но он осознавал границы своей власти. В его подчинении оставались ученые и сотрудники еще не построенного заповедника, а вот капитан…. Капитан и сам начальствовал над своим немногочисленным экипажем и пока что справлялся со своими задачами. «Неплохо, надо сказать справлялся, — мельком подумал гость, — если сумел доставить нас сюда…» А вслух укоризненно сказал:

— Даже в малых дозах алкоголь…

Капитан величественно махнул рукой, остановив поток слов.

— Ах, Игорёк, Игорёк… Можно я так буду вас называть?

Игорь Григорьевич пожал плечами. Разница в возрасте имелась, но если считать по-честному она была не так велика, чтоб позволила одному стать отцом другого, но капитан иногда к своим собственным годам прибавлял для солидности и световые годы, что сумел налетать и тогда все становилось на место.

— Где вы тут видите малую дозу? Это не малая доза.

Он поднял кружку, с удовольствием посмотрел сквозь нее на свет и отхлебнул.

— Для меня это доза мелкая, минимальнейшая… Про слона и дробину присказку помните?

Гость кивнул.

— Так вот она та дробина…

Он вернул кружку на стол, тыльной стороной вытер губы.

— Не гостеприимно конечно с моей стороны, — начал Мак-Кафли, — но вы зачем тут? Пива выпить, на замки посмотреть или причины, доставившие мне счастье видеть вас менее серьезны?

Про то, что у капитана есть пиво, соленые огурцы к нему и уникальная коллекция древних замков знали все — и экипаж и ученые.

— Ну и поговорить, конечно… — неопределенно сказал гость, глядя на стеклянный кувшин перед капитаном. Капитанское пиво и в самом деле хвалили. Как он ухитрялся его варить — не понято — невесомость все-таки…

— Значит у вас опять неприятности… — бодро заключил Мак-Кафли, показывая, что готов играть на его стороне против неприятностей.

— Вы замечательно осведомлены о моих неприятностях, — несколько раздраженно отозвался на его реплику гость. Сорок восемь часов уже превратились в сорок семь и три четверти.

— Вы приуменьшаете мои таланты, — обиделся капитан. — Это не осведомленность. Это прозорливость и не менее того…

Игорь Григорьевич молчал и капитан пояснил:

— Если Главный Администратор заповедника приходит ко мне не для того чтобы выпить знаменитого на всю Базу пива и попробовать соленых огурчиков, я уж не буду говорить о своей коллекции замков, которая привлекает внимание ничуть не меньше огурцов и пива, то ничем кроме неприятностей это объяснить нельзя. Да и не скажешь, откровенно говоря, по вашему виду, что вы пришли поделиться радостью…

Под эти слова сами собой появилась еще одна стеклянная кружка с яркой наклейкой на боку и тарелка. Капитан сунул руку под стол, покряхтел, что-то отыскивая, и вытащил оттуда пару соленых огурцов. Отряхнув их от каких-то мокрых веточек, кинжалом с рукоятью литого золота, украшенной не маленьким изумрудом, он нарезал их тоненькими ломтиками и со словами «некоторые невежды предпочитают соленую рыбу…» подвинул натюрморт к гостю.

— Интересный у вас ножичек… — заметил Игорь Григорьевич. — Откуда?

— Оттуда. Сувенир. Подарил один мерзавец…

Оглядев все сразу — тарелку с закуской, бокалы и кувшин капитан довольно потер руки и сказал уже деловым тоном.

— У вас ваши неприятности известны всем, а я, по причине неосведомленности — отличный слушатель. Начинайте.

Игорь Григорьевич поерзал в кресле устраиваясь поудобнее.

— Честно говоря, мне не слушатель нужен, а советчик… Тем более, что эти неприятности пока известны только мне.

Капитан не стал артачиться и набивать себе цену.

— За кружкой пива в голову иногда приходят светлые мысли… Ну, что у вас за проблемы? Если они навигационного свойства…

Игорь Григорьевич вспомнил уволакиваемого в средневековую неизвестность Никулина. Нда-а-а-а навигацией там и не пахло. Какая там еще может быть навигация?

— Проблемы… Это слишком мелко сказано. Проблемы… Вы ведь знаете, зачем мы здесь?

— Естественно. В полетном задании …

— Так вот, — перебил его Игорь Григорьевич. — Император не дал согласия на покупку земли под Заповедник.

— Всего-то? — Мак-Кафли улыбнулся, как мог широко, показывая, что озвученная Главным Администратором проблема, по сравнению с проблемами «навигационного свойства» ничуть не считается им важной. — Первый раз, что ли?

Главный Администратор хмуро молчал и Мак-Кафли, пододвинув к нему тарелку с огурцами, назидательно добавил:

— У дикарей, да и у нас с вами, никакое решение не является окончательным. Попробуйте еще раз… Возможно, решение лежит на поверхности. Может быть, вы просто пожадничали? А? Золота пожалели? Подарите ему еще чего-нибудь блестящее он, глядишь, и…

Игорь Григорьевич почувствовал неодолимое желание подняться и пройтись, но сдержался.

— Он себе уже и так почти все, что мы собрали, подарил…

Выбиравший огуречный ломтик посочнее, капитан опустил кинжал.

— Как?

— А вот так. Взял. Хапнул. Отобрал. Можете подобрать еще десяток эпитетов по своему вкусу. Если хотите, реквизировал.

Мак-Кафли задумался, вспоминая значение последнего слова, потом кивнул.

— Да. Положеньеце. Жаден оказался? Ну и это не страшно… Ходы-то у вас остались? Добра этого у вас, насколько я знаю, хватает. Еще соберете и подарите.

Игорь Григорьевич все-таки поднялся. Ощущение, что он стал жертвой наглого обмана, не давало сидеть спокойно.

— Некому дарить… Он вместе с золотом и нашего прогрессора прихватил.

В несколько слов Игорь Григорьевич уместил рассказ о том, что только что случилось в Императорском дворце. Лицо капитана, только что мягкое и приветливое стало жестким.

Он переспросил.

— Я вас правильно понял? Это царек захватил нашего прогрессора?

— Что это за слово «царек»? — поморщился Игорь Григорьевич, вспомнив здоровенного, кровь с молоком, Императора. — Где же ваше уважение к нашим партнерам по переговорам? Тем более, что он здоровый, как радиобуй.

Капитан не улыбнулся. На его лице отпечаталось выражение жесткой настороженности.

— Это плохо. Очень плохо!

— А я о чем? — в сердцах сказал Игорь Григорьевич, ощутивший наконец, что капитан проникся проблемой.

— Такое нельзя оставлять без ответа. Нам бросили вызов и мы должны ответить на него так, чтобы наши слова и действия вызывали…. Уважение.

Заминка в словах капитана была недолгой, но Игорь Григорьевич её заметил. Потому что ждал.

— Я думал, вы скажите «страх».

Мак-Кафли кивнул.

— Я бы и сказал, если б не хотел вас насторожить. А по существу это одно и то же.

За спиной у капитана зажужжало печатающее устройств, из щели в нем пополз листок пластпапира.

— Вы знаете Трульда? — спросил капитан.

Игорь Григорьевич пожал плечами. Вокруг Заповедника крутилось множество людей. Всех не упомнишь.

— Он из Академии или из Космофлолта?

Капитан поднял палец и указал на потолок. Что там имелось — Бог знает, но гость понял о чем разговор.