Дочь Пожирательницы грехов

Глава 10

- Что будем делать сегодня, миледи?

Я смотрела в окно, думая о Дорине, короле и королеве, о Лифе. Его вопрос смутил меня.

- Мы? – спросила я.

- Я не хотел оскорбить. Но подумал… мы здесь, и будет глупо не пользоваться этим. Не мне это говорить, но… если хотите общения, я тут.

- Что ж, - я мило улыбнулась. – Я собиралась молиться.

- Ах, - он помрачнел. – Тогда я должен уйти. Хотя не стоит золотить лилию избытком молитв.

- Ты не веришь в богов, Лиф? – я давно подозревала.

Он посмотрел на меня и покачал головой.

- Не верю, миледи.

- И много таких трегеллианцев?

Он пожал плечами.

- У нас не так, как здесь, если вы об этом. Но Трегелланом управляет совет, а не монархия. Для нас важнее наука и медицина. Богам места мало.

- Но как так? Вы не видите жизни, что Дэг дает вашей науке и медицине?

- Я вижу работу ученых, миледи. И боги не отвечали на мои молитвы, - с горечью добавил он и покачал головой. – Простите, миледи. Я много сказал.

- Нет, - я не успела себя остановить. Лиф посмотрел на меня большими глазами. – У тебя может быть свое мнение. Но выбирай осторожно, кому его озвучивать.

- Здесь можно? – спросил Лиф.

Я кивнула.

- Вам можно?

Я снова кивнула.

- Даже хотя вы – воплощение богини?

- Донен – не богиня, - сказала я. – Она – дочь богов, но не богиня.

Он пожал плечами и улыбнулся.

- Может, потому она мне нравится.

* * *

Когда я жила с мамой и сестрой, у меня было самодельное логово в саду, среди кустов были набросаны ветки, чтобы осталось место внутри. Когда братья уходили на рынок, а мама отдыхала, мы залезали в наше логово и сидели, пряча в листве сокровища и рассказывая истории. Никто не знал, что мы там. Это место было безопасным.

Теперь такой была моя комната, убежищем для нас с Лифом, чтобы прятаться и общаться. Мы говорили о детстве, о промахах и жителях своих деревень. Он спросил. И я рассказала, как попала в замок, и он был потрясен.

- Может, и мне стоит поискать связь с богом.

- Сначала поверь в них, - улыбнулась я.

- Я могу научиться, - улыбнулся он в ответ.

- Ты умеешь петь?

Он встал во весь рост и прижал ладонь к груди:

- В горной тени Лормера стоит,

Смерть от снега ей не грозит.

Благословенная земля,

Будет стоять тут века.

Я улыбнулась, пел он плохо.

- Что думаете? – спросил он, допев.

- Ты – прекрасный страж, Лиф.

- Вы меня раните, миледи, - надулся он и улыбнулся. – Хотя, признаю, я не могу пережить яд.

Я тихо ответила:

- Донен – дочь двух богов. Один дает, другая забирает. Из-за Нэхт я забираю жизнь, как сделала она, забрав небеса у Дэга.

Он кивнул и задумчиво сказал:

- Что бы вы делали, не став Донен Воплощенной, помолвленной с принцем?

- Стала бы следующей Пожирательницей грехов.

- Нет, миледи, - вздохнул он. – Что бы вы делали, если бы судьбы не было? Чего вы желаете?

Я закрыла глаза, вспоминая жизнь. Я не думала о таком варианте. У меня всегда была роль. Когда я в прошлый раз пожелала того, что быть не могло, я оказалась здесь. Я сказала ему, что не знаю, что делают люди, когда они свободны.

- Что значит «свободны» для вас? – спросил он.

- Как ты. Ты можешь идти, куда хочешь, делать, что хочешь. Я не знаю, как это.

- Я не свободен, миледи, - медленно сказал он. – Я уже не могу уходить, поступать по-своему. Я думаю о выборе, как о полете. Люди видят, как парит сокол, и думают, что летать хорошо. Но голуби и воробьи тоже летают. А никто не представляет себя воробьем. И не хочет этого.

Лиф смотрел на меня с такой печалью в глазах, что я не могла дышать. Я хотела убрать это выражение с его лица.

Он встал на ноги и отвернулся.

- Пойду и проверю, не принесли ли ваш ужин.

Я вдруг с ужасом поняла, что однажды Лиф уйдет, он мог выбирать. А я – нет, я останусь в замке навеки. Вся моя жизнь была передо мной. У меня нет даже свободы воробья.

Я не понимала, что плачу, пока не вернулся Лиф. Его выдоха хватило, чтобы я пришла в себя, вытерла щеки, пока он бросил поднос и опустился у моих ног.

- Миледи?

- Я в порядке, Лиф.

- Это из-за меня? Из-за моих слов? Я виноват? Мне послать за чем-то?

- Нет. Погоди, да. Можешь принести немного вина? – спросила я, игнорируя движение его бровей. – Медового вина. Немного.

- Мигом, - кивнул он и выбежал из комнаты. Он вскоре вернулся, в руках был серебряный поднос с бутылочкой и бокалом. Он налил бокал и поставил на столик передо мной. Я не хотела вина, но больше ничто не могло отвлечь от меланхолии. Вино было сладким и не помогало. Я не знала, что со мной.

Он сидел на полу передо мной, смотрел на меня как-то мрачно.

- Я не хочу вас расстраивать, но служанка, что дала вино, передала новости о Дорине. И они плохие, - сказал он спешно, чтобы я не перебила. – Он спит и не просыпается. Лекари не верят, что что-то можно сделать, но принц говорит, что они неправы. Он просит послать за врачом. Трегеллианским.

- Прислать его сюда? – радость и страх воевали во мне. Мерек делал это для простого стража? Жестокий голос в голове шептал, что так Мерек может получить медицину Трегеллана, что так хотел. Я отогнала голос, пытаясь понять слова Лифа.

- Принц сказал послать за врачом. Поднялся шум. Не знаю, что их больше тревожит: что придет врач или что он – трегеллианец, - он помрачнел, а потом его лицо стало ярче. – Простите, я глуп. Сейчас не время.

- Врач сможет его вылечить?

- Это – его единственная надежда. Я заглядывал в ту комнату. Благовония его никак не спасают. Ему нужен точный диагноз, а не разговоры о жидкостях. Если они поймут, что с ним, у него может появиться шанс вылечиться.

Он говорил так, словно знал о лечении, и я вспомнила его руки на Дорине, что действовали уверенно. Он говорил, что был фермером, но разве фермеры знают столько о свойствах растений? Я проглотила вопросы, глядя на руки, вспоминая проблему.

- Надеюсь, мама не узнает, что они звали врача, - тихо сказала я.

- А что не так?

Я смотрела на ладони, подбирая слова, понимая, что он хочет понять, а я не знала, как правильно рассказать ему:

- Она верит, что если Нэхт отметила человека, то мешать нельзя.

- Мешать? Лечить его?

- Мешать воле богов. Немного лечить можно, травами и молитвами. Но заходить далеко… Она думает, что так мы бьем богов по рукам. Это делают врачи. Они используют методы против природы. Она не будет исполнять Пожирание, если он умрет после этого, если не будет равновесия.

- Равновесия?

Я вздохнула.

- Когда кому-то очень плохо, можно предложить Нэхт другую смерть взамен, чтобы она не трогала умирающего. Жертвой обычно бывают овцы или свиньи, - или козлы. – Если Нэхт удовлетворена, тогда она отпускает человека, а мама принимает волю Нэхт и не мешает выжившему.

- Не понимаю, что не так с лечением.

- Врачи привязывают душу лекарствами, хотя она должна уйти к Нэхт.

- Но кто сказал, что они исцеляются не по воле Нэхт? – спросил Лиф.

- Ты не понимаешь, - сказала я, оторачиваясь, голова болела.

- Простите, миледи. Я был груб. Когда придет врач, мы убьем овцу, и если ваша богиня примет это, Дорину полегчает? Так это работает?

Я кивнула, не желая думать об этом и вспоминать.

- Тогда мы сделаем это. Это порадует вашу маму?

Я пожала плечами.

- Так уже было в прошлом. Ей присылают мясо, когда убивают животное.

- Такое случается часто?

- Нет. Многие семьи не могут потерять животное, даже если умирает человек.

- А когда был последний раз?

Я отвела взгляд. Прошлый раз был из-за сестры, и случилось все не так, как я описала Лифу. У Мэрил несколько дней была лихорадка, а компрессов уже не было, чтобы понизить температуру. Мы не могли влить в нее жидкость, она угасала. Мама, верная слуга Нэхт, пожимала плечами, пока я плакала.

- Если Нэхт ее хочет, она ее получит.

- Мы не можем ничего сделать?

- Не должны. Это воля Нэхт.

И она ушла на Пожирание, оставив меня с Мэрил, пока та умирала. Я набралась смелости и пошла к повитухе в Монкхэм, попросила немного пиретрума и коры ивы. Я заваривала их и поила сестренку, пока она не стала снова прохладной. Когда мама вернулась, я сказала ей, что это чудо.

- Значит, Нэхт ее не хотела, - сказала я, но не могла смотреть маме в глаза.

Мы ужинали в тот вечер жареной козой, мама редко такое готовила, и я думала, что это праздник. Я все проглотила. Через час меня стошнило в домике для коз у нашего дома. Пенни была моей любимицей. Она любила жевать мои юбки, заглядывать в мои карманы. Она приходила, когда я звала ее.

Но я уберегла сестру, Нэхт получила жертву. Я отогнала мысль, что жертва радовала ее временно, я не знала, сколько времени купила для сестры.

- Это было очень давно, - сказала я ему. – Это случается редко, и не все могут потерять запас мяса на месяц.

Он покачал головой и вздохнул.

- Лечить людей – не грех, как и помогать им. Это не отрицает богов. Это ведь растения, что растут из земли, и люди, которых боги сами создали, да? Я говорил это вчера Димии.

- Димия?

- Служанка, что приносит нашу еду. И она принесла вино. Она поняла, что Дорин важен для вас. Она…

- Мило с ее стороны, - перебила его я.

Лиф с любопытством посмотрел на меня и продолжил:

- Она проверяла его и докладывала мне. Обещаю, врачи Трегеллана – лучшие. Если кто и может его спасти, то это они… А потом мы пожертвуем овцу твоей Нэхт, чтобы было равновесие, если нужно. Миледи, Дорин того не стоит?

Я уставилась на него.

- Он ведь умрет? Без этого врача?

Лиф кивнул.

- Ему не помочь. Они не знают, что с ним.

Я вспомнила его тонкую кожу, запах кипариса и мака. Он был едва живым.

- Но я молилась богам. Я – их дочь, я ношу ее имя.

Лиф заметил панику в моем голосе и поднялся на колени, склонился за моим бокалом. На обратном пути он замер, лицо было близко к моему, я ощущала странную боль.

- Все еще не окончено, - сказал он. – Еще может помочь врач.

Я отвернулась, чтобы взять бокал, а Лиф оказался у моих ног на безопасном расстоянии.

- Иначе всем нам конец, - тихо сказал он.

- Что? Ты уходишь? – паника вернулась, мой голос стал пронзительным.

- Нет. Нет, - спешно ответил он. – Я остаюсь. Но… время, что мы проводим вместе, подойдет к концу. Вернется Дорин или пришлют другого. Я не глуп настолько, я знаю, что продолжать нельзя.

Он хмурился, а я выпила еще вина, понимая, почему его пил Мерек, радуясь, что оно успокаивало.

- Я не могу сейчас думать об этом, Лиф. Мне нужно думать о Дорине. Если я буду молиться сильнее, если я смогу уйти в свой храм. Я не могу молиться здесь, это неправильно, - мямлила я, но уже представляла, как потеряю Лифа, как все станет прежним, и его уже не будет здесь и за моей дверью. Больше не будет разговоров, шуток. Вопросов. Лишь стража. – Что нам делать? – простонала я.

- Можно попросить королеву сделать меня вашим единственным стражем. Так вы сможете попасть и в свой храм, и к Дорину.

- А если он вернется? – на миг я представила, как мы смеемся в комнате втроем.

- Мы решим, когда это случится, - сказал Лиф. И я знала по его тону, что он не верит.

- Она не позволит этого, - сказала я ему, отталкивая смятение. – Ты знаешь, что она скажет. Она не доверит мою безопасность одному стражу.

- Тогда попросим не ее. Попросим принца.

- Мерека? И он поможет?

- Вы с ним помолвлены. Ему интересно ваше состояние, и ваше заточение здесь не идет на пользу. Он знает, как важен для вас храм. И он знает, что значит быть взаперти.

- Ты подслушивал его за ужином! – возмутилась я.

- Не мог иначе, миледи. Я стоял близко, чтобы слышать его зов, - сказал он. – Я могу быть невидимым, но у меня есть уши.

Я покачала головой.

- Королеве это не понравится.

- Но разве она откажется, если попросит Мерек? Она разрешила тебе выйти с ним без стражи. Она разрешила ему позвать врача из Трегеллана для твоего стража. Если он скажет, что хочет этого, то разве она откажет?

- Все трегеллианцы такие хитрые, как ты?

- Я не хитрый, миледи. Клянусь. Я просто наблюдательный, - его глаза были больше обычного, пока он смотрел на меня, и мое сердце колотилось в груди. Это решило бы все мои текущие проблемы. Я бы смогла покинуть комнату, но сохранить время с Лифом. Я смогу решить все с Дорином, если – когда – он вернутся. Это никого не ранит.

- Сообщишь принцу? – медленно сказала я. – Скажи, что я думаю о нем, и что благодарна за помощь Дорину. Попроси его отправить кого-то в мой храм помолиться вместо меня, раз я закрыта в комнате, - я подумала о его словах за ужином. – Скажи ему, что боюсь, что слишком много времени провожу у себя в голове. И будет печально пропустить цветение одуванчиков в этом году, но я рада, что он их увидит.

Он улыбнулся мне, ведь явно слышал почти весь разговор за ужином.

- Все дочери богов такие хитрые, как вы, миледи? – спросил он.

Я мрачно улыбнулась.

- Может, я просто наблюдательна.

Он снова улыбнулся и принялся за работу, и я смотрела, как его тонкие длинные пальцы обхватывают перо, пока он пишет. Его крупные костяшки побелели, пока он держал перо, направляя его по бумаге. Я была зачарована его движениями и не услышала сразу, когда он заговорил.

- Мне отправить?

- Да… пока я не потеряла смелость.

Его улыбка стала шире, он вскочил на ноги. Он поспешил уйти и быстро вернулся.

- Димия отдаст ее брату. Он из стражей королевы, и он сможет передать послание принцу.

Грудь пронзило, когда он произнес имя Димии.

- Долго ждать ответа?

- Не знаю. Подождать внизу?

- Нет, - быстро ответила я. – Мы подождем здесь. Думаю, ответ скоро придет.

- Как пожелаете, - тихо сказал он.

Нам не пришлось долго ждать. Прошло меньше часа, и в дверь робко постучали. Мы с Лифом переглянулись, он вытащил меч, указав мне встать за ним.

Когда он распахнул дверь, там оказалась маленькая темноволосая девушка с хорошей фигурой, она смотрела на него.

- Я ждала внизу, - тихо обратилась к нему она, - но тебя не было. И я подумала…

- Димия, сюда приходить нельзя, - отчитал ее он, хотя голос был мягким.

- Простите, - сказала она и посмотрела на меня. – Миледи, брат просил немедленно доставить ответ.

Она была очень красивой. Мне она не нравилась.

- Спасибо, Димия. Можешь идти.

Он склонила голову, взглянула на Лифа и смущенно улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, а мою грудь снова пронзило болью. Он закрыл дверь.

Он подошел с запиской, ожидая моего кивка, чтобы открыть. Он нахмурился, а потом широко улыбнулся.

- Лиф! Что там?

- Принц вызвал меня на дуэль. Вечером. За вашу свободу.