Дочь Пожирательницы грехов

Глава 1

Даже когда узников не было, я все еще слышала их крики. Они жили в стенах, как призраки и эхо шагов. Если спуститься глубже в замок, под казармы, где спали стражи, под Комнату предсказания, их можно было услышать в тишине.

Впервые попав сюда, я спросила у стражей, что они делали, чтобы заставить их так кричать. Один из них, Дорин, посмотрел на меня и покачал головой, поджав губы так сильно, что они побелели, а потом ускорил шаги на пути к комнате Предсказания. Помню, была дрожь от страха, настолько ужасная мысль, что даже мой спокойный сильный страж не мог ее озвучить. Я пообещала себе, что узнаю саама, раскрою темный секрет, скрытый под землей. В свой тринадцатый год я была наивной. Безнадежно и слепо наивной.

Когда я впервые оказалась в замке много-много лун назад, я была восхищена им, его красотой и роскошью. Не было участка на полу, мелочи, не укрытой лавандой и базиликом, чтобы все сладко пахло. Королева требовала, чтобы для нее специально ткали ковры, покрывала и пледы, чтобы приглушать наши шаги.

Стены под роскошными красными и синими гобеленами были из серого камня с вкраплениями слюды, что мерцала, когда слуги раздвигали гобелены, чтобы вымыть стены. Позолота и золото украшали витые люстры над головой, подушки были бархатными и с кисточками, их меняли, как только какая-то из кучи сбивалась. Все было безупречным и нетронутым, все было в порядке и прекрасно. Розы в высоких хрустальных вазах были одинаковой длины, одного цвета и одинаково расставлены. В этом замке не было комнаты, где все не было расставлено идеально.

Мои стражи осторожно шли по бокам, оставаясь настороже и держась на приличном расстоянии от меня. Если я протяну к одному из них руку, они отпрянут в ужасе. Если я споткнусь или упаду в обморок, если они поддадутся рефлексу, то это станет для них смертным приговором. Они окажутся с перерезанными глотками в акте милосердия. По сравнению со смертью от моей ядовитой кожи, это было бы везением.

Тиреку так не повезло.

* * *

В комнате Предсказания мои стражи остались у двери, и королевский фармацевт Ральф кивнул на стул, где мне нужно было сесть, а потом отвернулся, чтобы проверить инструменты. Стены были в полках, полных склянок с мутной жидкостью, странными порошками и безымянными листьями, они стояли без определенного порядка. Ярлычков не было, по крайней мере, я их не видела в тусклом свете свечей, ведь так низко под замком окон не было. Сначала я подумала, что это странно, что что-то такое как Предсказание исполняется здесь, в скрытых комнатах, вырезанных под землей, но теперь понимала. Если я не справлюсь… Лучше, чтобы двор или королевство не видели этого. Лучше пусть это случится в этой скрытой комнатке на половине пути в преисподнюю, в подземелье, а не в относительном раю Большого зала.

Я разложила юбки вокруг себя на стуле, один из стражей, младший, чиркнул каблуком по полу, звук был слишком громким для каменной комнатки. Ральф повернулся, пронзил его взглядом, а потом посмотрел на меня. Его взгляд был пустым, когда скользнул по мне, лицо было маской, и я подозревала, что даже если бы он не был немым, ему было бы нечего мне скачать.

Он улыбался и качал головой, когда Тирек рассказывал мне о деревьях, на которые лазал, о выпечке, которую ворочал с кухни. А потом он махал ему рукой, чтобы Тирек перестал рисоваться, хотя в глазах сияла любовь к единственному сыну. И хотя Предсказание длилось несколько мгновений, я задерживалась на час, а то и два, сидела напротив Тирека на расстоянии двух вытянутых рук, и мы болтали. Мои стражи при этом возвышались рядом, поглядывали с любопытством на Ральфа, пока тот экспериментировал, и на Тирека со мной, пока мы общались. Мне было некуда идти после Предсказания, кроме храма или своей комнаты, и ничто не мешало мне провести пару часов в Комнате предсказания под присмотром стражей. Но теперь все изменилось, теперь у меня были дела.

Я опустила глаза, пока Ральф исполнял Предсказание, надрезая мою руку, ловя несколько капель крови во флакон, что держал под раной, а потом нес ее через всю комнату. Он добавлял капельку крови к Утраве, смертельному яду, от которого не существовало противоядия, а потом приносил смесь мне. Я безмолвно ждала, склонив голову, а он смешивал кровь и яд, потом перелил все во флакон. Я замерла, а он подошел ко мне, опустил флакон мне на колени. Я подняла его, маслянистая жидкость была прозрачной в свете свечей, без признаков моей крови. Я сняла пробку и выпила.

Мы замерли, следя и ожидая, подействует ли яд в этот раз. Но он не сработал, и я доиграла роль. Я поставила флакон на столик рядом со стулом, пригладила юбки и посмотрела на стража.

- Готовы, миледи? – Дорин, старший из стражей, был ужасно бледным в свете факела. Предсказание было окончено, но у меня были другие дела, и я чувствовала на себе мрачный взгляд Ральфа, пока выходила из комнаты.

Я кивнула, и мы пошли к лестнице. Дорин шел справа, а второй страж, Ривак, слева. И мы спустились в подземелье, где ждали узники. Ждали меня.

* * *

Мы шли мимо комнаты Утра, испугав этим слуг, убирающих остатки последнего приема пищи пленника. Они прижались к стене, увидев меня, склонили головы, а костяшки их пальцев побелели на грязных тарелках и кубках, они поспешили прочь. Дорин кивнул Риваку и вошел в комнатку. Через миг он появился в дверях и кивнул, что все чисто.

За деревянным столиком сидели двое мужчин, укутанных от шеи до пят в балахоны черного цвета с длинными рукавами, их руки были привязаны к подлокотникам. Они медленно подняли головы, глядя на меня. Стражи остались у двери, выхватив мечи, хотя я была тут в безопасности, как и везде, даже если вокруг были преступники. Предатели короны и королевства.

- Как Донен Воплощенная я предлагаю вам очищение, - я старалась звучать величественно, что не сочеталось с тошнотворным состоянием. – Ваши грехи не будут съедены, когда вы умрете, но я попрошу для вас благословения у богов. И они простят вас со временем.

Они не были благодарны моим словам, и я не могла винить их за это. Слова были пустыми, и мы это знали. Без Пожирания они приговорены, независимо от благословения. Я ждала, что кто-то заговорит. Другие проклинали меня или молили о пощаде, о моем вмешательстве. Меня молили дать им умереть от меча или веревки, один отчаянный даже просил отдать его на растерзание собакам. Но эти молчали, глядя на меня. У одного из мужчин дергался левый глаз, бровь, но только это выдавало, что они замечали меня.

Они молчали и ничего не делали, и я склонила голову. Я поблагодарила богов за благословение, а потом заняла место за приговоренными, встала между ними. Я прижала ладони к шеям мужчин сзади, обхватила пальцами в поисках впадинки на горле, где чувствовала, как кровь пульсирует в венах под кожей. Их сердца бились почти в такт, я закрыла глаза и ждала. Когда их пульс начал ускоряться – снова в идеальной гармонии – я отступила, спрятав руки в длинных рукавах, сдерживая желание тут же вымыть их.

Долго ждать не пришлось.

Через мгновения после моего прикосновения они рухнули на стол, кровь полилась из их носов на уже запятнанное дерево. Я смотрела на красные ручьи, что стекали с края, заливали болты, которыми стулья были прикручены к полу. Если бы не эти болты, не веревки, что привязывали ноги мертвых к стульям, их тела были бы у моих ног. Утрава была жестоким ядом. Глаза мужчины, чья бровь дергалась, были открыты, и когда мои глаза начало покалывать, я поняла, что пялюсь на него. Не важно, сколько мужчин, женщин и детей я казнила, это всегда терзало меня изнутри. Но так и должно было быть, ведь каждая казнь была словно повторение убийства Тирека.

* * *

Тирек был моим единственным другом, один из двух людей в замке, кто всегда был рад меня видеть. Мое место при дворе означало, что мы не можем быть в обществе друг друга помимо коротких встреч в Комнате предсказания. Но там я виделась с ним и мы могли говорить обо всем, что видели и, в его случае, делали. Я не встречала никого, похожего на него. Он был бесстрашным, со своим мнением, и дни между Предсказаниями длились долго. Они тянулись, пока стражи не вели меня вниз, где был он, ждал в дверях, улыбался и убирал светлые волосы нетерпеливо с лица.

- Вот и ты, - говорил он. – Скорее. Хочу кое-что показать.

Он хотел быть одним из моих стражей, когда вырастет, он радовался, когда сражался с ними деревянным мечом против стали. Я сидела на стуле и улыбалась их выходкам, пока его отец брал мою кровь для Предсказания.

- И выпад, - он махнул мечом, но Дорин легко его отразил. – Ясно же, что я даже не пытаюсь вас ранить.

- Ясно, - согласился Дорин, и я рассмеялась.

- Взмах и выпад, отскочить, а потом… ха! – он обрадовался, когда смог задеть руку Дорина. Я захлопала, а Дорин опустил меч.

- Я побежден.

- Видите, миледи, - повернулся ко мне Тирек. – Я смогу вас защитить.

В день, когда мой мир опустел, он не позвал меня спешить, не рассказал о тренировках, не посмотрел на меня. Впервые за два года, что я была в замке, он не улыбнулся мне. Он поклонился. Я должна была понять, что впереди опасность, но не заметила. Я думала, что это новая игра, что мы притворяемся. Я поклонилась в ответ, изображая леди, необъяснимо радуясь. Даже молчание Ральфа изменилось, и он отодвинул Тирека от меня, а потом взял у меня кровь, передал флакон Тиреку, чтобы тот отнес к столу Предсказания.

Когда дверь распахнулась, и вошли королевские стражи, я сперва подумала, что на нас напали, и вскинула руки в защите. Что-то разбилось, стражи двинулись мимо меня, а я вовремя развернулась на стуле, чтобы увидеть, что они схватили Тирека. Его лицо посерело от страха, отец рядом с ним не двигался.

- Что такое? – вскричала я, но солдаты проигнорировали меня, потащив моего друга к двери.

Я бросилась им наперерез, и этого хватило, чтобы они остановились.

- Отпустите его и объяснитесь, - потребовала я, но они покачали головами.

- Королева приказала арестовать его, - сказал один.

Я рассмеялась. Мысль, что Тирек сделал что-то неправильно, была смешной.

- По какой причине?

- Измена.

За ними раздался всхлип, и я невольно пошла туда, где стоял Ральф, хватаясь за грудь и деревянный стол. Когда я развернулась, солдаты уже шли. Тирека они держали как соломенную куклу, его голова качалась в стороны.

Я пошла за ними, но Дорин встал между мной и дверью, выхватив меч.

- Миледи, - сказал он с предупреждением во взгляде. И я замерла.

- Отведите меня к королеве, - сказала я, и он кивнул.

* * *

Но в этом не было нужды, ведь когда мы покинули комнату, она появилась одна в коридоре, словно мой приказ призвал ее. Ее лицо было спокойным над бело-золотым шелковым платьем. Она напоминала невинную ангельскую невесту, и я была рада видеть ее, ведь это значило, что она поняла, что это ошибка, и пришла освободить Тирека сама.

Я открыла рот, чтобы поблагодарить ее, но она вскинула руку, вспоров ею воздух, заткнув меня.

- За мной, - приказала она, пройдя мимо нас, и нам пришлось поспешить за ней. Когда мы добрались до низа лестницы, она резко остановилась. Я чуть не столкнулась с ней и услышала резкий выдох стража за спиной, он тоже резко остановился.

- Оставьте нас, - приказала она моим стражам, и они тут же развернулись и ушли по ступенькам, по которым мы только что спустились.

Я смотрела на нее и ждала, спину гладил страх, предупреждая об опасности.

- Два года я скрывала часть твоей роли, Твайла. Я хотела убедиться, что ты поняла свой дар и можешь вынести его, - она замолчала, разглядывая меня, и продолжила. – Потому что у дара есть плата. Цена, если хочешь, того, что ты особая, избранная. Но ты взрослеешь, и я не могу защищать тебя и дальше. Теперь ты должна вести себя как Донен Воплощенная.

Я смотрела на нее, не понимая ее слова о плате и цене. Я принимала яд, как она и велела, делала все, чего она хотела. Что еще?

- Мальчик в комнате в конце коридора совершил предательство, - сказала она, вскинув руку, чтобы я не перебивала ее, - хотя я знаю, что ты не веришь этому, я уверяю тебя, что провела расследование, и сомнений нет. Более того, ты была частью этого, - она дала мне время, понять это. – Он выпытывал твои секреты, наши секреты, изображал дружбу, пока продавал твои слова нашим врагам.

- Нет! Он не мог! Я ничего ему не говорила… Я не знаю секретов.

- Ты была его прикрытием и информатором, Твайла. К счастью, ты права, ты знаешь мало. Но ты все равно рассказала ему о своей жизни и обязанностях – секрет, священные ритуалы, что тревожат нас. Так что тебе вершить наказание. Быть Донен Воплощенной – значит не только петь и молиться. Не только показывать себя, принимая Утраву. У этого есть другая цель.

Я уставилась на нее, пытаясь понять. Что еще? Каким может быть наказание? А потом я с ужасом и холодом поняла, что она приказывает мне коснуться друга.

Когда я прибыла в замок, я принимала Утраву каждый месяц, доказывая королевству, что я – Донен Воплощенная, выбор богов. Смесь яда с моей кровью, принятие яда и выживание показывали, что я необычная, не просто девушка.

Я подумала о цене, которую заплатила за новую жизнь во дворце. Я не могла никого касаться, ведь яд, что я принимала по своей воле, оставался в моей коже и мог убить всех, на кого попадал, кроме тех, у кого было божественное право: королевы, короля и принца. Цена не казалась настолько ужасной, не касаться и не давать себя коснуться, все же у меня не было человека, к которому можно было выказывать любовь. Но это не было ценой.

Ценой было прикосновение, и я должна была касаться сознательно. По приказу, понимая, что это убивает. От Утравы не было спасения, даже нежное касание моей кожи убивало взрослого мужчину за секунды. И такой была моя роль, цена, которую я платила за покровительство богов: я стану палачом. Убийцей. Оружием.

- Я не могу, - выдавила я.

- Должна, Твайла. Потому что я не могу обещать тебе спасение от яда в твоей крови, если ты не станешь исполнять долг. Это боги спасают тебя от него. По их воле ты будешь делать это.

- Но они точно…

- Хватит, Твайла, - рявкнула королева. – Это и есть роль Донен. Каждое воплощение Донен было надеждой и правосудием. Ты здесь, чтобы показать королевству, что мы живем в благословенную эпоху. И ты разберешься с теми, кто ранит нас. Пойдешь и выполнишь долг. Ты ведь не хочешь злить богов?

- Нет.

Королева кивнула.

- Твоя самоотверженность похвальна, Твайла.

- Нет, я не могу, - услышала я себя. – Не могу убивать.

- Прости?

- Не думаю, что я могу быть Донен Воплощенной, если таково истинное назначение. Я не для этого.

Королева рассмеялась тонко и неприятно.

- Думаешь, боги ошиблись в выборе? Думаешь, ошибка то, что ты выжила от Утравы на Предсказании? А твоя семья и сестренка? Ты пожертвуешь едой и деньгами, что я отправляю им, потому что тебе не нравится путь, что избрали тебе боги? – она покачала головой. – Ты знаешь, что не можешь вернуться, - тихо сказала она. – Боги тебе не позволят. Они дали тебя мне, Лормере, и я приняла тебя. Ты пришла без таланта и причин брать тебя. Но я приняла тебя, потому что ты рождена для этого, Твайла. Мы послушны богам. И ты должна.

- Но…

Ее глаза не дали мне ничего сказать.

- Я забуду то, что ты пыталась сомневаться во мне, - тихо сказала она. – Я забуду, что ты хотела отвернуться от моей щедрости и покровительства. Я забуду, что ты была неблагодарна. Я буду милосердной. Молись богам.

* * *

Я сделала, как она просила. Я вошла в пустую комнату, где мой лучший друг был привязан к стулу, во рту его была темная ткань, что врезалась и в щеки, из глаз текли слезы. Его запястья уже покраснели там, где он тянул за веревки. Он обмочился. Темное пятно виднелось на штанах, и я покраснела, мне было стыдно за него. Он дико качал головой в стороны, пока я приближалась. Ему было пятнадцать, как и мне. Королева стояла в дверях и смотрела, как я касаюсь ладонями его шеи, единственного участка кожи, что я видела. Ничего не случилось, и я подумала, что боги вмешались, показали, что он невинен. А потом его затрясло, тело содрогалось, и я убрала руки, но было слишком поздно. Кровь текла из его носа и рта, и он был мертв передо мной. Я убила его меньше, чем за минуту.

Я смотрела на него широко раскрытыми глазами, не видя, а королева кашлянула.

- Тебе нужно делать это. Увидеть, что значит быть избранной. Ты не можешь теперь отвернуться. Это твоя судьба.

* * *

Прошло два года после того, как я убила лучшего друга. Двадцать четыре Предсказания. Двадцать четыре раза я приходила в комнату, откуда вывели Тирека и принимала яд, из-за которого убила его. Я убила тринадцать предателей вместе с сегодняшними и Тиреком за двадцать четыре месяца. Ради Лормеры. Ради народа. Ради моих богов.

Потому что я Донен Воплощенная, перерожденная дочь богов. Миром всегда правили два бога – Дэг, хозяин солнца, который правил днем, и его жена Нэхт, императрица тьмы, что правила ночами. И много-много лет назад, когда Лормера была лишь скоплением феодальных деревень, жадная Нэхт решила, что ей мало править только по ночам. Она придумала план и соблазнила мужа, так утомив его, что он не смог встать. А потом она захватила небеса и правила одна, погрузив весь мир во тьму. Ничего не выживало, всюду была смерть без Хозяина солнца, что согревал и освещал мир, даря людям радость.

Но, соблазнив Дэга, Нэхт получила дочь Донен. И когда Донен родилась, ее песня при этом разбудила Дэга от спячки, и он поднялся на небо. Возвращение Дэга принесло свет и жизнь в Лормеру, и он в благодарность поклялся, что когда Лормера будет в этом нуждаться, он будет возвращать дух своей дочери в мир как символ надежды. Они узнают ее по рыжим волосам – цвета рассвета – и по ее голосу, такому красивому, что он мог разбудить бога. Они будут звать ее Донен Воплощенной, и она будет благословением для земли.

Но Донен была дочерью двух богов, света и тьмы, жизни и смерти. Когда Дэг поклялся вернуть дочь в мир, Нэхт настояла, что Донен Воплощенная должна представлять и ее. И Донен стала равновесием между богом и богиней. Она была смертью в честь матери и жизнью в честь отца. Каждый месяц Донен Воплощенная должна доказывать себя, принимая Утраву и выживая. И она должна оставлять яд на коже, чтобы ее прикосновение несло смерть предателям, как прикосновение ее матери.

* * *

Из двух стражей, что были со мной в день, когда королева заставила меня убить Тирека, один решил тут же оставить свой пост. Но перед этим он рассказал, почему узники так громко кричат. Он дождался, пока Дорин уйдет за моим ужином, а потом склонился так близко, как только осмелился, опасно улыбаясь.

- Хотите знать, почему они кричат? – он не ждал моего ответа. – Люди королевы режут их. Они берут самые тупые ножи, которые находят, и режут их, где пожелают, - он улыбнулся. – И порезы те очищают бренди. А это обжигает. Бренди пылает в горле, но на неровном порезе он горячее самого Дэга. Плохо. Очень плохо. А с плохими они повторяют это снова и снова.

Он замолчал, облизывая губы, глядя на мое лицо, чтобы понять, как сильно ранили меня слова.

- Но кричат они не поэтому. Они кричат из-за тебя. Потому что как бы ни пытали их, это не сравнить с тем, что сделаешь ты. Скажи, кроха, это объясняет тебе, почему они кричат?

Я никогда не рассказывала никому того, что он поведал мне. Я видела достаточно смертей. Порой я проявляла милосердие. Как королева.