Дочери богини Воды

Глава 7. Задушевные разговоры

Мастер ушел свечу назад, а в дверь уже снова стучали.

Роанна возилась с Варгом. Вымыла руки, раскупорила необходимые настойки, взвесила заживляющие порошки, и уже собиралась разматывать бинты на ноге.

— Льен, открой! — крикнула она и тут же услышала знакомый скрип входной двери. Догадливый братишка понял, что сейчас ей вовсе не до дверей. Или гостей.

Но гости, вернее, гость, пожаловал сам.

— Разрешите войти, госпожа…

— Хилл. — Роанна поднялась навстречу незнакомому мужчине — среднего возраста, светловолосому, с короткой аккуратной бородкой и бакенбардами. Одет он был в костюм, скроенный по городской моде. В руках держал внушительный саквояж.

— Добрый вечер, госпожа Хилл.

И правда, уже вечер. Какой сегодня бесконечно длинный, суматошный день.

— Меня зовут доктор Гардель. Из Гвида.

Тот самый доктор из города, которого вызвала госпожа Карпентер. Отлично, как раз вовремя.

— Рада видеть, господин Гардель, — она слегка поклонилась. — Меня предупреждали, что вы приедете. Как раз собиралась заняться перевязкой. Льен, покажи доктору, где можно вымыть руки.

Льен с доктором отлучились на кухню, а Роанна со вздохом принялась закупоривать настойки обратно. Наверняка городской доктор захочет пользоваться своими лекарствами, так что ее порошки и эликсиры больше не понадобятся. По крайней мере — сегодня.

— Варг, — обратилась она к насупившемуся мальчишке, — ты же будешь вежлив с доктором, правда?

— Еще чего! — ожидаемо пробурчал тот. — Два доктора для меня одного. Тебе не кажется, что это уже слишком?

— Спасибо, конечно, — смутилась Роанна, но я ведь вовсе не доктор…

— Вот и хорошо. Зато хоть ты не пичкаешь меня всякой дрянью. — Варг тоскливо наблюдал, как она закрывает пробками флаконы. — Когда я был совсем маленький, я часто болел. Мать души не чаяла в докторах, таскала ко мне всяких… Чего только они со мной не делали: кровопускание, пиявки, касторка, рыбий жир… Бр-р, вспоминать жутко.

Варг часто болел? Странно, по нему и не скажешь.

— А потом заболела Лия. — Лицо у него стало вовсе непроницаемым. — Никто не мог понять, что с ней, да и… до сих пор никто не определил. Но я видел, что ей становится хуже от визитов докторов, прописанных порошков, успокоительных, подозрительных процедур. — Он ухмыльнулся уголком рта. — А изводил я этих докторов тогда знатно. Мать еще удивлялась, с чего это они второй раз ни за какие деньги приходить не соглашаются. Придумала, что сестра проклята, представляешь?

Я еще тогда…

Он замолчал, потому послышались шаги, вернулись Льен с доктором Гарделем.

Раскрыв свой саквояж, доктор нашел в нем пенсне, нацепил на переносицу, и только тогда, кажется, разглядел Варга. Пристально уставившись на лежащего перед ним бледного мальчишку, доктор вдруг заговорил елейным приторным голосом, которым обычно уговаривают детей принять горькое лекарство:

— А ты, вероятно, мой новый пациент, мальчик? И как же нас зовут?

Варг, похоже, ожидал подобного вопроса, потому, надев маску ехидного строптивца пробурчал:

— Как вас зовут, мы уже знаем. А как зовут меня — вы знаете тем более. Вас же мать моя наняла, да? Может, вы ей скажете, что я в порядке и разойдемся по-хорошему?

Доктор опешил от такого ответа. Вероятно, не ожидал таких речей от напуганного, всеми брошенного, растерянного одиннадцатилетнего мальчишки, которого лечила травками неумеха целительница. Ведь, наверное, именно так Элоиз обрисовала доктору сложившуюся ситуацию.

— Э, нет, драгоценный мой мальчик, так не пойдет, — нашелся, наконец, с ответом доктор Гардель. Снова полез в свой саквояж, достал оттуда деревянную трубочку. — Осмотреть-то я тебя все-таки должен. Тем более, госпожа Карпентер рассказывала, что первую помощь тебе оказала деревенская… кхем… в общем…

— В общем, я, — тихо закончила Роанна.

Доктор Гардель лишь кивнул.

— Вы ведь не имеете медицинского образования, я правильно понимаю, госпожа Хилл?

— Правильно, господин Гардель.

— В таком случае, я опасаюсь за здоровье драгоценного…

— Ой, да ладно, доктор, — едко перебил его Варг, — приберегите ваш пыл для других. Мать моя вам отлично заплатила, да? А ей деньги дал мой братец, которого знает и обожает вся столица. Так что осматривайте меня и валите отсюда побыстрее.

— Варг! — Краснея выкрикнула Роанна. — Тебе не стыдно?

— Ни капли, — зло сказал тот и подмигнул онемевшему рядом Льену.

Доктор Гардель помедлил, затем проверил у Варга пульс, приложил трубку к грудной клетке, выслушивая дыхание. Перевел взгляд на ногу.

— Когда это произошло?

— Позавчера, — недовольно сказал Варг.

— Как?

— Через как и…

— Варг! — Роанна успела перебить его до того, как он закончил фразу.

— Я упал на капкан.

Все-таки упал. Она оказалась права.

— Так-так-так, — доктор принялся ощупывать ногу. Варг закусил губу и побледнел, хотя, казалось, дальше некуда. — Открытый перелом?

— Да, — подтвердила Роанна. — Я как раз собиралась перевязать рану, когда вы постучали. Так что…

— Ясно.

Доктор Гардель принялся разматывать бинты. Осмотрел ногу, прищурился, покачал головой.

— Это вы сами зашили?

— Да, — тихо ответила Роанна.

— И вправили сами?

— Да.

— А обезболивающее?

— Маковое молоко.

— Противовоспалительное?

— Отвар ивовой коры.

— Можно взглянуть на лекарства?

Банки, порошки и настойки стояли на столе, словно специально приготовленные к проверке.

Господин Гардель долго нюхал, рассматривал, даже пробовал на вкус лекарства.

— Потрясающе, — наконец, вынес он вердикт. — Обычно, простые травницы не отличаются такими… хм… способностями. Вы все правильно сделали. Теперь мальчику нужно восстановительное лечение и покой.

Роанна нехотя улыбнулась. Приятно, все же, когда тебя хвалит настоящий доктор. А вот местный аптекарь не оценил…

Вместе с доктором Гарделем она промыла рану, наложила мазь и новую повязку.

Захлопнув саквояж, доктор поднялся.

— Всего доброго, госпожа Хилл. Если госпоже Карпентер будет угодно, я бы зашел недели через две-три, проверить, как проходит заживление. До свидания,

Варг. Желаю тебе скорейшего выздоровления.

— И вам не хворать, доктор, — привычно съязвил Варг.

На следующий день зашла Ирма. Притащила целую корзину спелых яблок — с тонкой светло-желтой прозрачной кожей, с влажной хрустящей сердцевиной, с упоительным медовым ароматом. Варенье из них варить одно удовольствие, и много сахара не нужно.

— Гляжу, у вас новая калитка, — щурясь на осеннем солнышке, заявила Ирма. — А я все думала, куда Ачи вчера убежал ни свет ни заря.

— Откуда ты…

— Узнала? Милая, творения нашего знаменитого мастера трудно перепутать с чьими-нибудь другими. И хитро добавила: — Тем более, что я смотрю на них каждый день.

Похоже, на лице Роанны отразилась такая вереница незаданных вопросов, что Ирма звонко рассмеялась.

— Я работаю у него, только и всего.

Роанна, как обычно, не расспрашивала. Захочет — расскажет сама.

Ирма, всучив корзину с яблоками Роанне, деловито прошлась по огороду, взглядом опытного земледельца окинула грядки. Подойдя к крыльцу, легко взбежала по некрашеной деревянной лесенке, тронула скрипучую дверь. Остановилась на пороге, словно не решаясь войти.

— Говорят, ты же с братом живешь?

— С братом. Он сейчас на рыбалке, — пропустив Ирму вперед и закрыв за ней дверь, ответила Роанна. — Проходи в кухню, не стесняйся. Чаю выпьем.

— Стесняться? — фыркнула гостья, — это уж точно не про меня. С моей работой живо разучишься стесняться кого-либо.

На этот раз Роанна не вытерпела, спросив:

— И кем же ты работаешь?

— Я натурщица.

— Кто? — переспросила Роанна. Поставила корзину с яблоками возле печи. Сняла простую тканевую салфетку с плетеной корзиночки, стоявшей на столе. Салфетка накрывала румяные булки, испеченные Роанной сегодня утром. Достала баночку земляничного варенья, сваренного по особому бабкиному рецепту.

— Натурщица. Нужно замереть в красивой позе, а тебя в это время…

— Да нет, — перебила ее Роанна, — я знаю, чем занимаются натурщицы. Просто… господин Карпентер не скульптор. И не художник. Зачем ему натурщица?

— Фи! Разве натурщицы только художникам требуются? Считай, что он — скульптор по дереву. — Ирма кокетливо убрала за ухо выбившийся локон. — Эх, не видела ты работы Ачи! Смастерить такую калитку, как у вас, для него все равно, что для портнихи фартук сшить!

Роанна привычно принялась разжигать печь, чтобы вскипятить воду для чая.

Она никогда бы не подумала, что их новая калитка так легко далась мастеру.

Все же полдня старался…

— Давно ты у него работаешь?

— Я познакомилась с Ачи, когда мне было четырнадцать. — Стянув ленту, Ирма принялась переплетать косу. — В то время я работала… — она запнулась, словно не зная, как продолжить дальше, — неважно, где я работала. Просто, видишь ли… у меня очень хорошие внешние данные. Так Ачи говорит.

И он прав. Формы, выдававшиеся у Ирмы спереди и сзади не скрыть ни под какой одеждой. Она и не скрывала. Наоборот, подчеркивала — простое бледно- изумрудное платье с глубоким вырезом на груди, приталенное, расходившееся книзу колокольчиком, без кружев, вышивки или позументов, смотрелось удивительно гармонично. Толстая золотая коса до пояса, волосы в которой, если распустить, упадут шелковым водопадом ниже ягодиц. Огромные сапфировые глаза, пухлый чувственный рот, чуть вздернутый кверху аккуратный нос, выдающиеся скулы, плавный изгиб подбородка. Такие красавицы, как Ирма, служили прототипом богинь на панно и картинах, являлись образцом для статуй, установленных в храмах Пречистой богини Воды.

— А хочешь, — Ирма откусила кусочек от пышной булочки, — я попрошу у Ачи разрешения, и ты сама посмотришь, как он работает?

Разумеется, она хотела. Любопытство, куда от него деться? Правда, в гости напрашиваться неудобно, а Ирма… С нее станется и выпросить приглашение, она вон какая — бойкая, острая на язык. И захочет ли господин Карпентер приглашать Роанну к себе? Ведь они почти незнакомы. Даже если он согласится то, скорее всего, из вежливости, или уступая натиску Ирмы, или…

— Эй, Рон, что задумалась-то?

Роанна слегка вздрогнула, обнаружив, что сидит, подперев кулаком щеку, уставившись в одну точку на стене.

— Про Ачи спрашиваю, — нетерпеливо напомнила Ирма, — хочешь посмотреть его мастерскую?

— Конечно. С удовольствием. — Как можно более спокойно ответила Роанна. Почувствовала, как кровь приливает к щекам. С чего бы это? Всегда так, в самый неподходящий момент.

— Ачи тебе понравится, — как ни в чем не бывало продолжала Ирма, доедая булку, — он всем нравится. Красивый мужчина, обходительный, талантливый, умный, богатый. Холостой, ко всем прочим достоинствам. Правда, деньги легко тратит. Но так же легко зарабатывает новые. Моя мать завидует черной завистью, говорит, бывают же такие люди — везунчики, удача к ним так и липнет. А она вот всю жизнь горбатится, а дальше прачки пробиться не получилось. Не везет, говорит.

Не везет… Бабка любила повторять, что жизнь состоит из полос — черных и белых.

Родителям Роанны везло во всем. Отец возглавлял кафедру биологии в Мернской академии наук — самой престижной академии столицы. Мать — учительница музыки в одной из лучших городских школ. Они были веселые, умные, образованные, красивые. Роанна помнила, как они жили в маленьком домике на краю города, там, где район потише и позеленее. После работы родители забирали ее из частного пансиона. Покупали сдобные булочки, посыпанные маком и корицей. Уплетали их, растянувшись прямо на траве городского парка… Зимой они надевали коньки с длинными блестящими полозьями. Лепили снежную бабу, катались с гор на санках…

Такими она их и запомнила. Счастливыми. Молодыми. Полными жизни.

Восемь лет прошло с того несчастного случая. И им тоже не повезло. Просто не повезло…

— Значит, с братом живешь, — Ирма снова вытянула Роанну из зыбкого потока воспоминаний. — Наслышана, как Варг его задирает. Откуда? Сама понимаешь — слухи.

Хуже слухов только сплетни.

— А чем ты занимаешься? — продолжала тараторить Ирма. — Целительством? Похоже, платят тебе мало. Смотрю, живете вы… — она окинула взглядом более чем скромную обстановку кухни. — На что еду покупаете? Или огород кормит? Скотину держите?

Со скотиной отношения у Роанны складывались плохо. To есть совсем никак не складывались: куры сбегали, кошки шипели, собаки норовили укусить. Лошади же… их Роанна просто старалась обходить стороной.

— Я… — Роанна запуталась, не зная, на какой Ирмин вопрос отвечать. — Да, я умею лечить. Определять болезни, составлять лекарства. Просто… ко мне редко обращаются, а к себе уж точно никто не зовет.

К ней действительно приходили. И действительно редко. За настойкой от мигрени раз в месяц заглядывала госпожа Хедмен — жена старосты. Приходила тайком, под вечер. Просила, чтобы Роанна никому не рассказывала об этих визитах. Очень уж ей не хотелось расстраивать деревенского аптекаря. Голова у госпожи Хедмен продолжала раскалываться так, что спасу нет, а аптекарь прописывал порошки, от которых не было никакого толку. Вот жена старосты и пообещала Роанне, что если никто не узнает о том, что та к ней захаживает, то доход у целительницы будет небольшой, но стабильный. Коли лечение поможет, разумеется.

И ведь ходит до сих пор. Помогает, значит.

Приходили и другие деревенские жители. Редко, украдкой. Кто — за настойкой от зубной боли, кто — за сонными каплями, кто — за желудочными травами.

Роанна помалкивала. Ей нетрудно. Доход, пусть и маленький — дело важное. Без него им с Льеном никак не прожить.

— Мало обращаются, значит… — Ирма перестала болтать и задумалась. Роанна насторожилась — задумчивость и Ирма сочетались плохо. — Послушай, Рон, я ведь тоже не только Варга проведать пришла, но еще и к тебе. Мне нужно… одно лекарство. Вернее, не лекарство даже, а… как объяснить…

Тут Ирма, вдобавок, еще и покраснела. Тревожный знак. Неужели приворотное зелье попросит? Да нет, вряд ли — при ее-то внешности зелье ей, вроде как, без надобности. От мужчин у нее, наверняка, отбоя нет.

— Так что же тебе нужно?

— Мне бы… такое… лекарство, — Ирма мучительно растягивала слова, словно разом забыла их значение и смысл, — когда парень с девушкой… ну, после этого… — Видимо, здесь она исчерпала запас своего красноречия, потому что быстро закончила, выпалив: — Чтобы потом у них не было детей.

И покраснела еще больше.

А утверждала, будто не стесняется. Натурщица.

— Ясно. Противозачаточные капли, — спокойно произнесла Роанна. — Сделаю.

Тебе срочно?

Эти капли Роанна готовить не любила, считая, что богиня Пречистой Воды сама позаботиться о тех, кому стоит появиться на свет. А потому, для девушки принимать такие капли малодушно, недостойно и омерзительно. Но деньги сейчас очень нужны…

— Не то, чтобы срочно, — Ирма, наконец, раскрутила хвостик от косы, который намотала на палец так, что тот посинел. — Но чем раньше, тем лучше.

Сидит, хмурится. Нервничает? Тема, признаться, деликатная. И у каждой насчет этой темы свой умысел, особый.

Роанна, чтобы загладить смущение, принялась разливать по чашкам вскипяченную воду. Льен вчера, после ухода доктора, воды из родинка натаскал, не поленился. Родниковая вода всяко вкусней колодезной будет. И полезнее.

Травяной сбор достала. Тот, который душистый, для особых случаев. А деликатный разговор — случай особый. Сбор этот из нескольких компонентов составлен. Из кипрея, который Роанна собирала в период цветения: листья, соцветия, даже стебли — все годилось для заварки. Из душистой мелиссы. Из сушеных ягод брусники. И, наконец, из корня имбирного, заморского, диковинного. Она и не думала, что Гвиде его на рынке можно купить. И, увидев случайно, не удержалась. Помниться, бабка с ним напитки составлять любила…

Некстати бабка вспомнилась.

Капли, которые так понадобились Ирме, она делать научила. Роанна не хотела, отнекивалась, кажется, твердила о том, будто истинно поклоняющемся Пречистой Воде не пристало таким заниматься. Бабка тогда обозвала Роанну дурой и сказала, что ничего-то она, Роанна, в жизни не понимает. Не доросла еще, видите ли. Впрочем, бабка вообще отличалась скверным характером…

Ирма попробовала чай. Прожевала еще одну булочку. И, мало-помалу, складка между бровями, портившая ее хорошенькое личико, разгладилась. Фигура фигурой, а от мучного в период душевных переживаний девушке отказаться сложно.

— Так давай я сразу заплачу, — предложила Ирма. Тут же разгладила юбку у платья, ища затерявшийся в складках карман.

— Нет, — твердо возразила Роанна. — Деньги вперед не возьму. Сначала сделаю, потом заплатишь.

— Какая ты… строгая, — Ирма полностью оправилась от смущения и теперь разглядывала Роанну с любопытством, присущим пылким, увлекающимся натурам.

Роанна улыбнулась.

— Вовсе нет. Просто у нас так не принято.

— У вас?

— У целителей. У докторов. У всех, кто занимается лечением.

Ирма фыркнула, отставив чашку.

— Какие наивные у тебя взгляды на жизнь. Я знаю докторов, которые берут задаток. И весьма немаленький.

Роанна пожала плечами. Пусть берут. Она не такая.

Дальше разговор не клеился. Роанна принялась перебирать яблоки, Ирма попросилась проведать Варга.

В маленьком охотничьем домике было три комнаты. Одну из них, ранее именовавшуюся гостиной и проходную к двум другим комнатам, на время лечения отвели Варгу. Он полусидел на кровати, лениво листая справочник лекарственных растений — единственную книжку с картинками, которая нашлась у Роанны.

Варг сразу понял, что кто-то пришел — услышал, как протяжно скрипнула входная дверь. Наверное, гость прошел на кухню. Дверь в гостиную Роанна плотно затворила, потому Варг разбирал голоса, но сам разговор доносился до него в виде гула. Правда, то, что пришедший оказался женщиной, он разобрать сумел.

Прислушиваться дальше стало неинтересно — все равно ничего не разобрать.

Еще и мелкий, как на зло, на рыбалке. Его можно было бы подослать подслушать. Хотя, нет. Мелкий не согласиться. Слишком правильный. Зато сказал бы, кто пришел, ведь любопытно же.

Впрочем, через полсвечи эта тайна разрешилась сама собой. В гостиную, крадучись, тихо вошла Ирма.

— Не спишь, недоросль? — прошептала она.

— Нет, как видишь, — буркнул в ответ Варг.

— Ах, какие мы злые, какие гордые! — Сказала Ирма нормальным голосом. Притворила за собой дверь, поискала глазами стул и, не найдя его, присела к Варгу на кровать. Варг брезгливо отодвинулся бы, да не смог — мешала сломанная нога. — Что же ты, дорогой братец, сестрицу свою ненаглядную должным образом не поприветствуешь?

Варга Ирма подчас выводила из себя и злила неимоверно. Своим бесконечным жизнелюбием. Неумолкающим щебетанием о повседневных делах, настолько несущественных, что, казалось, даже упоминать о них нелепо. Она редко хмурилась, в отличие от самого Варга. Когда улыбалась — а улыбалась Ирма постоянно — у нее на щеках появлялись смешные ямочки. Эти ямочки бесили Варга чрезвычайно. Но хуже всего был ее смех — звонкий, заразительный, заполняющий все вокруг.

— Сестрицу? Да какая ты мне сестра? Так, дальняя родственница. — Варг сцепил пальцы замком и оперся на них подбородком, уперев локти в бедра. — Зачем пришла?

— Грубишь, как обычно, — отмахнулась Ирма. — Ладно, что с тебя взять? Всегда таким был — невоспитанный, несносный, говоришь в глаза, что думаешь. А думаешь ты завсегда гадко. В то, что пришла тебя проведать и справиться о здоровье, конечно, не поверишь?

— Нет.

— Я и не сомневалась. — Наклонившись ближе к Варгу и понизив голос, троюродная тетушка зашептала ему прямо в ухо: — Предупредить пришла. Ты хоть и дрянь редкостная, но соображать должен. Девица эта, Роанна, ведьма, как поговаривают. Я-то со всеми общий язык нахожу: ведьмы, лешие, маги, прохожий случайный на дороге. Мне без разницы. А вот ты… Договоришься как-нибудь, помяни мое слово.

Зачем мальчишку, брата ее, задираешь? Откуда знаю? Земля слухами полниться. Сделал он тебе что дурное? Она ж его любит, один он, похоже, у нее остался. А если не врут слухи, если и вправду Роанна — ведьма? Проклянет тебя, дурака. Водой Пречистой клянусь. Как думаешь, зачем она тебя сюда притащила, лечит, заботится? Мать твоя, конечно, считает, что из-за денег. Живут они бедно, вот денежки и понадобились. А ты представь, вдруг она отомстить решила за брата? Представляешь, на что способны ведьмы? Надо бы дознавателя из города вызвать, пусть проверит.

— Подумаешь, — пожал плечами Варг. — Я не боюсь.

Боится. Еще как боится, но вида не подает. С детства так. Яблоки соседские воровать лазил — боялся. Вдруг поймают, высекут хворостиной? Но лез все равно.

Свой страх Варг считал делом постыдным. И с тупым упорством доказывал себе, что он не трус. Страшно воровать? Это ведь только в первый раз страшно. Во второй уже легче и сердце так отчаянно не колотится. В третий — живот не сводит судорогой. И постепенно страх уходит, уступая место привычке.

А убивать? Ему семь. Отец просит свернуть голову курице. Невыносимое, ужасное задание. Почему он считает, что Варг способен убить курицу? Отец, конечно, учил и показывал, как это делается. Но вот, чтобы одному… Тогда Варг два часа простоял на заднем дворе возле курятника. Последний час — под проливным дождем. Вернуться в дом? Без куриной тушки? Нет, он слишком гордый. Стоял, ждал. Думал, страх уйдет. Надо просто приноровиться, переждать. Это как с яблоками. Но страх не уходил. Животный, неразумный, дикий. Как лишить жизни живое существо?

Просто, как оказалось. Отец, конечно, вернулся к курятнику. И так же быстро, как Варг задувал свечу, отрубил курице голову. Редко поровший своих детей, в тот раз отец посмотрел так, что уж лучше бы выпорол. Позже, обливаясь слезами в чулане, Варг никак не мог взять в толк, отчего отец настолько несправедлив. Сестра Лия — девчонка, ее никто не заставит кур убивать, только ощипывать. Но Варг не мог припомнить, чтобы старшему брату когда-нибудь давали подобное поручение.

— Не боится он, — Ирма презрительно сморщила нос. — О себе не думаешь, так хоть о семье подумай. Проклятье, говорят, на родственников распространяется. Особенно на ближних. Особенно, если ведьма молодая, неопытная, и не умеет себя контролировать. Говорят, они такие штуки вытворяют, ведьмы эти! А я хочу еще долго у твоего брата работать. И плодотворно. Работа мне нравится, платит он хорошо. Не хочу работу потерять, понимаешь?

Какая все-таки эта Ирма… О себе только и думает. Впрочем, Варг всегда считал свою троюродную тетку весьма заносчивой и недалекой девицей.

Ирма встала. Повела хорошеньким плечиком, разгладила складки на месте, где только что сидела.

— Дурак ты, — беззлобно бросила она Варгу. — Как был дураком, так и остался. Поумнеть бы уже пора, братец.

Варг поискал глазами, чем бы в нее запустить, но ничего подходящего не нашел. Кидать подушку жалко. Вдруг обратно никто не принесет? Без подушки-то не больно и удобно.