Дневник Повелительницы Эмоций

Глава 8

— За что вы хотите их наказать? За обморок?

Медсестра Елизавета Анатольевна, невысокая, хрупкая, в маленьких круглых очках, кричала так, что каждое ее слово отчетливо разносилось по коридору.

Лера закрыла файл, оторвалась от телефона, подняла голову, прислушиваясь. Лариса пробубнила в ответ что-то невнятное.

— Ничего они не нюхали и не курили! И не кололись тоже! Я вам точно говорю! Я не знаю, почему они упали в обморок. Вполне возможно, что это аллергическая реакция на что-то. Надо обследовать кабинет. И как можно скорее! А девочек надо как минимум отправить домой, а еще лучше в больницу!

Лариса возмущенно забулькала.

— Какая контрольная, Лариса Васильевна? Вы хоть понимаете, что говорите? Девочкам плохо!

Лера встала, подошла ближе к двери в медпункт.

— С какой стати им плохо, Елизавета Анатольевна? — возмущалась Лариса. — Эта троица черт знает что творит у меня в последнее время! Две драки за неделю, теперь вот этот «обморок». Хоть бы подружки были, я бы поняла. От той же Войцеховской можно ожидать все, что угодно. Но они терпеть друг друга не могут. Тут надо разбираться, они явно что-то зате…

Бам. Лера захлопнула дверь. Пусть Лариса ломает голову. У них есть заботы поважнее.

— Чтоэтобылочтоэтобылочтоэтобыло…

Литвинова ходила взад-вперед вдоль стены и без остановки твердила одно и тоже. Лицо у нее было серо-землистое, глаза провалились. Войцеховская, бледная как мел, сидела на скамейке с ногами, обхватив колени руками. Кажется, она из последних сил сдерживалась, чтобы не стучать зубами.

Лера чувствовала себя не лучше. Тошнило, все кружилось перед глазами. Но хуже всего был страх. Тот липкий, гадостный страх, который наполнил все тело и до сих пор не ушел полностью, до сих пор прятался где-то в закоулках сознания и грозил выпрыгнуть в любой момент.

— … чтоэтобылочтоэто…

— Заткнись! — рявкнула Войцеховская, при этом отчетливо лязгнув зубами.

— Вы разве не поняли? — тихо спросила Лера. — Это Хозяйка. Она пришла, чтобы забрать свое. Мы должны вернуть то, что принадлежит ей. Тогда она от нас отстанет.

Недоумение. Ярко-голубое недоумение, абсолютно одинаковое и у Литвиновой, и у Войцеховской.

— Вы что, еще не дочитали? Там все написано.

— Какая хозяйка?

— Не было там ничего про хозяйку.

— Ну да конечно. — Лера с радостью ощутила, как в ней сквозь страх пробивается злость. — Если бы ты не видосы тупые снимала, а читала внимательно, ты бы все знала. А нам сейчас надо не читать, а разбираться, что мы взяли у этой Хозяйки. Потому что если мы ей это не вернем, то… вы меня поняли!

— НЕТ ТАМ НИКАКОЙ ХОЗЯЙКИ!

— Разве что Марьяна с постоялого двора… — с сомнением сказала Литвинова. — Но что возвращать то надо? Ничего она у нее не брала.

— Какой постоялый двор?

— Вы издеваетесь? Какая еще Марьяна?

— Не было никакой Марьяны! Зорана ее зовут! Старая колдунья, которая Милодаре все объяснила про Хозяйку, вы ее то помните?

Литвинова замотала головой.

— Что еще за Милодара? — прищурилась Войцеховская. — Очень смешно, Смирнова. Думаешь, самая умная?

Это было как в тот раз на литературе, когда никто не прочитал «Петра Первого», но никто не хотел признаваться в этом Ларисе. Каждый, кого она спрашивала, нес чушь, а она честно пыталась выяснить, что они усвоили.

— Сейчас я вам найду. — Лера вытащила телефон.

Она перелистнула несколько страниц, нашла нужное место.

— Вот здесь. Читай.

Лера протянула телефон Литвиновой, но Войцеховская перехватила его. Она быстро пробежала глазами текст.

— Ну и где тут про хозяйку?

— Тут. — Лера ткнула пальцем.

— Смирнова, ты у меня сейчас реально в табло получишь.

— Лер, серьезно… — сказала Литвинова, которая смотрела на монитор через плечо Войцеховской. — Здесь ничего не написано про Хозяйку. Тут про то, как Аля на вокзал приехала…

— Вы обе чего-то нанюхались! — заорала Войцеховская. — Заканчивайте уже!

Злость исчезла, остался снова только страх. Лера посмотрела на Литвинову, потом на Войцеховскую. Они не врали, не издевались. Они верили в то, что говорили. И никто из них не знал про Милодару и Хозяйку.

— Ксю, о чем ты читала?

Литвинова забеспокоилась. Кажется, до нее тоже что-то стало доходить.

— Там девушка во время революции… Из богатой семьи… Аля.

— Какая еще революция…

— А ты? — перебила Лера, поворачиваясь к Войцеховской. — У тебя кто?

— Сама догадайся!

— Я не могу. Я не знаю.

— Чей был кабинет? Химички. Ну и тетрадка чья? Ее тоже. Про кого там должно быть написано? Про нее, конечно.

— Про Елену Владимировну? — нахмурилась Литвинова. — Которая здесь работала?

— Ну да.

— Бред какой-то.

— Не бред, — сказала Лера. — Просто мы читаем разные истории.

— Гонишь…

— Но это невозможно. У нас один и тот же файл.

— А вот это все возможно? — Лера махнула рукой. — Все, что мы можем, все, что с нами случилось, это возможно???

Литвинова всхлипнула. Войцеховская решительно сжала губы.

— Тогда рассказывай, — сказала она. — Смирнова, давай. Все по порядку.

— Что рассказывать?

— Историю свою, не тупи! Что ты там бормотала про вещи, которые надо вернуть этой, как там ее? Хозяйке?

— Получается, ты одна знаешь, что надо сделать, чтобы избавиться от той штуки, — пробормотала Литвинова.

— Я вам сейчас прочитаю.

Они сели обратно на скамейки, Лера открыла файл и начала читать.

— Чует Хозяйка не простых людей, а таких, как мы. Тех, кто повелевать может…

В полной тишине Лера дочитала до конца.

— Мы должны что-то вернуть этой Хозяйке. Но я даже не представляю, как это сделать и что мы должны…

— Я взяла браслет из лаборантской. — Войцеховская смотрела прямо перед собой. — Тот, зеленый. Он мне так понравился. Я решила, ничего страшного. Никто не заметит.

— А мы ведь договаривались, — вздохнула Лера.

Литвинова нахмурилась.

— Думаешь, это браслет?

— А что еще? Все сходится. Тетрадь химичкина. Браслет тоже. И кабинет ее. После того, как мы там убирались, все и началось.

— Это я там убиралась! А вы занимались всякой ерундой!

— Ты нашла эту чертову тетрадку!

— Я не заставляла вас ее фотографировать!

— Не лезла бы в мой аккаунт, не сидела бы тут с нами!

Войцеховская была права. Они все хороши. И теперь им надо не ссориться, а выпутываться.

— Но как химичка может быть Хозяйкой? — пробормотала Литвинова. — Она же в школе работала. Нормальная тетка.

— Может, у нее раздвоение личности. Типа доктор Джекилл и мистер Хайд…

— А, может, Хозяйка что-то вроде ее карманной зверюшки? Если у нее что-то крадут, она ее сразу посылает по следу.

— Мама рассказала, что три уборщицы уволились после того, как их попросили там прибраться. Что-то такое слышали…

Войцеховская присвистнула.

— И Дима после этого нас туда отправил? — нахмурилась Литвинова. — Вот это я точно расскажу родителям.

— Толку то? — хмыкнула Войцеховская. — Сейчас они нам ничем не помогут.

— Мы сами себе поможем, — сказала Лера. — Мы теперь знаем, что делать. Найдем химичку, вернем ей браслет. Она как-нибудь успокоит эту свою Хозяйку, раз ее вещь к ней вернется. И все закончится.

Наверное, закончила она про себя. Разве тут могли быть гарантии.

Но страха сразу стало меньше. Они все успокаивались, и Литвинова, и Войцеховская. План действий — это всегда хорошо. Это значит, ты можешь что-то сделать, можешь куда-то двигаться. Можешь не быть жертвой, которая терпеливо ожидает нападения.

— Вы только полюбуйтесь на них, Елизавета Анатольевна! — В голосе Ларисы звучало злорадство. — Сидят, замышляют очередную гадость.

Она стояла в дверях медкабинета. Из-за ее массивного плеча пыталась выглянуть хрупкая медсестра.

— Девочки отдыхают. Они перенесли такое…

— Отдыхают они, как же. На них воду можно возить! Марш в кабинет, вы и так десять минут от урока потратили! Всю следующую перемену будете с тестом сидеть.

— Мы не можем писать тест, Лариса Васильевна, — сказала Лера, поднимаясь.

— Им надо домой! — пискнула Елизавета.

— Нам надо домой, — жестко повторила Лера. — Нам плохо.

— Что же у вас болит, Смирнова?

— Живот. Мы отравились. Ваш Виктор принес нам булки. И после них у нас заболели животы!

Это было гениальное решение. Лариса сразу запаниковала.

— Ну если так… я не знаю… если все так серьезно.

Все, что угодно, лишь бы не подвести драгоценного Витеньку.

— Серьезно, — кивнула Войцеховская. — Я еле сижу.

— Вам же говорила Елизавета Анатольевна, — поддержала Литвинова. — Нам надо домой.

— Но я не могу вас просто так отпустить. Вдруг что-нибудь случится, мне же голову оторвут…

— Пусть их кто-нибудь проводит, — предложила Елизавета.

— Хорошо. — Лариса с новым подозрением оглядела всех троих. — Ждите в коридоре, я пришлю кого-нибудь.

В коридоре они просидели ровно две минуты шестнадцать секунд. Именно столько понадобилось Ларисе, чтобы предупредить охранника и скрыться за поворотом, а Елизавете — вернуться в кабинет и закрыть дверь. Они рванули к раздевалке и через минуту уже выбегали из школы, на бегу натягивая куртки.

Их, конечно, увидят из окна. Кто-нибудь доложит Ларисе. Она поймет, что ее обманули. Особенно, когда Задорин объяснит, что никаких булок не было и в помине. Она разозлится и завтра обрушит на их головы всевозможные кары. Но что будет завтра, они разберутся завтра.

Потому что до этого завтра нужно сначала дожить.

— Куда теперь? — спросила Литвинова, когда они вышли за ворота школы.

— Сначала ко мне за браслетом, потом к химичке, — сказала Войцеховская.

Лера остановилась.

— Кто-нибудь знает, где она живет?

Они переглянулись.

— Возвращаемся в школу, — сказала Войцеховская. — У них там где-нибудь должны быть адреса всех учителей.

— Только кто нам скажет?

— Заставим. — Войцеховская щелкнула пальцами. — Легко.

— Мы не должны больше этого делать, — сказала Лера. — Пока эта тварь бродит рядом. Она нас почувствует.

— Я согласна, — кивнула Литвинова.

— Мать Смирновой может выяснить. Она же в школе работает.

Лера представила, на сколько вопросов ей придется ответить в таком случае, и отрицательно мотнула головой.

— Она захочет узнать, зачем нам это надо… Короче, не стоит.

— Тогда взломай школьный сайт, — хмыкнула Войцеховская. — Раз ты у нас такая крутая хакерша.

— Почему все я?

— Ты взломала мою страницу.

— Да это не она, скорее всего, — сказала Литвинова, — а ее брат…

— Твой тупой братец что-то умеет?

Он не тупой, подумала Лера.

— Он не тупой. — Литвинова как будто услышала ее мысли. — Моя мама говорит, он гений. У них в компании устраивали конкурс для студентов-компьютерщиков. Смирнов зарегистрировался и занял второе место. Мама даже думает предложить ему стажировку у них, когда он поступит куда-нибудь.

— Герман участвовал в конкурсе?

— А он не рассказывал?

— Может, маме… Мне он не докладывается.

На самом деле Герман не докладывался никому. И вполне мог счесть второе место на престижном конкурсе и стажировку в крутой компании пустяком, о котором не стоит упоминать.

— Так он сможет достать нам эту инфу или нет? — воскликнула Войцеховская.

— Сейчас напишу ему.

Лера быстро набрала сообщение в вотсапе. Герман ненавидел, когда она писала ему во время уроков. Но ждать до конца литературы они не могли. Если он не сумеет помочь, им придется искать другие способы достать адрес химички.

Через пятнадцать секунд пришло короткое сообщение.

Да.

— Да, — прочитала Лера вслух.

— Что «да»?

— Достанет? Когда?

Мне надо как можно скорее, набрала Лера.

Как она и ожидала, Герман не ответил. Все, что он считал нужным написать, он уже написал.

— А мы что будем делать? Тут торчать?

— Мы можем…

— Валим! — заорала Войцеховская. — Там Горелов!

Лера оглянулась на вход в школу. У двери стоял парень в серой куртке с оранжевой полосой и смотрел в их сторону. Наверняка Лариса послала его отвести их домой. Еще не хватало, чтобы он их увидел и пустился в погоню.

Лера рванула вслед за девчонками.

— Сейчас едем ко мне, — проговорила Войцеховская на бегу. — Может, твой брательник успеет что-то выяснить.

Войцеховская жила в старой пятиэтажке в двух кварталах от школы.

— Ждите меня здесь, — сказала она и вошла в подъезд.

Скамейка рядом была облезлая, с проломленной спинкой. В палисаднике среди обломанных кустов виднелись пустые пивные бутылки. Литвинова оглядела все это великолепие с высоко поднятыми бровями, а потом достала телефон. Лера проверяла свой каждые пять секунд. Не то чтобы в этом была необходимость — сигнала о сообщении все еще не было. Она не обольщалась. Герман не станет заниматься ее делами на литературе. Маме потребовалось несколько лет, чтобы приучить его к тому, что на уроке надо только слушать учителя и выполнять задания. Когда-то это казалось правильным. Но сейчас Лера была бы не против, если бы Герман умел допускать исключения из правил.

Войцеховская вернулась через двадцать минут, безумно злая.

— Юлька, сволочь, сперла браслет у меня из ящика. Еле нашла.

— Юлька — это ктот?

— Сестра.

— У тебя есть сестра?

— А чего ты так удивляешься? Младшая. В седьмом учится.

— Я не знала, что у тебя есть сестра, — сказала Литвинова.

— Я тоже, — кивнула Лера.

— С какой стати вы должны что-то про меня знать? — огрызнулась Войцеховская. — Пошли уже.

— Куда?

И тут телефон пикнул. Лера быстро глянула сообщение. Ни одного лишнего слова, только адрес и имя.

Коржина Елена Владимировна, Зеленая, 15/257.

— Урок закончился три минуты назад, — сказала Литвинова. — Он успел за три минуты?

— Да он весь урок наверняка сидел…

Лера покачала головой. На уроке он только слушал Ларису.

— Он не мог ничего успеть за три минуты!

Непривычное чувство — гордость за брата — наполняло Леру.

— У нас есть адрес, чего тебе еще надо? — резко сказала она. — Поехали!

До Зеленой было недалеко. Семнадцать минут на автобусе, и вот они стоят у современной многоэтажки, задрав головы. Квартира «257» должна быть на самом верхнем этаже. И это было хорошо. Им пришлось долго ждать лифт, долго на нем подниматься. Все молчали. Войцеховская перебирала пальцами браслет, Литвинова не отрывала глаза от телефона. Лера просто боялась. Как встретит их эта Елена Владимировна? На кого она похожа? Какими силами обладает? Как может управлять этой Хозяйкой?

Внушительная металлическая дверь с цифрами 2, 5, 7 выглядела непреодолимым препятствием. Никто не решался позвонить. Наконец Лера вскикнула руку и столкнулась в воздухе с рукой Войцеховской. Они обе вскрикнула. Литвинова опередила их и нажала на звонок.

Дверь открыл парень, сутулый очкарик с сильно выпирающими передними зубами. Если он и был их старше, то ненамного.

— Здрасьте.

— Мы к Елене Владимировне, — сказала Литвинова. — Позови ее.

Как у всех парней, у очкарика при виде Литвиновой отвисла челюсть. Нити восторга заструились от него в разные стороны.

— Ау, ты нас слышишь? — воскликнула Войцеховская. Очкарик вздрогнул, попытался сосредоточиться на ней и снова поплыл от восхищения.

Лера вздохнула.

— Мы хотим поговорить с Еленой Владимировной, — сказала она, выходя вперед.

Она получила тот эффект, на который рассчитывала. В глазах у очкарика прояснилось, восторги угасли, он стал способен на диалог. То-то же. Учитесь.

— Здесь такой нет.

— Не может быть.

— Нам дали этот адрес в школе, где она работала.

— А, учительница. Я просто не знаю, как ее зовут. Она жила здесь до нас. А месяц назад она съехала, и мы тут теперь живем.

Он снова поплыл, глядя на Литвинову.

— Знаешь ее новый адрес?

— Нет.

— А кто-нибудь из твоих?

— Да нет же! Откуда? Меня, кстати, Денис зо…

Войцеховская выскочила из подъезда, чуть не сбив высокую старушку с таксой. Старушка отшатнулась, лепестки возмущения понеслись им вслед, но быстро растворилось в ярости, клокотавшей вокруг Войцеховской. Ярость была повсюду. Всплески гнева расходились от Литвиновой, но самая неистовая злость шла от нее, от Леры. Она затмевала все — и негодование старушки, и эмоции девчонок. Она затмевала снег, небо, деревья, сугробы, весь мир. От нее было больно. Хотелось зачерпнуть хоть где-нибудь капельку радости, крупинку надежды, развеять плотное душное облако вокруг себя. Лера шагала быстрее и быстрее. Кажется, ей что-то кричали, но она не слышала, не понимала, не хотела слышать и понимать. Где эта чертова Хозяйка… Как ее отыскать до того, как она отыщет их…

Сначала был удар, сильный, мощный. Он сотряс все тело, опрокинул ее вверх тормашками. Небо и земля поменялись местами так резко, что Леру затошнило.

Визг тормозов, пронзительный гудок, крики.

Красивое женское лицо склонилось над ней. Аккуратные четкие нити беспокойства заполнили горизонт.

— Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь? Скажи что-нибудь!

Лицо и голос женщины были странно знакомы. Неужели мне отшибло память, подумала Лера. И я не узнаю кого-нибудь из знакомых. Может быть, даже маму…

При мысли о маме в голове немного прояснилось. У мамы темные волосы и глаза. Женщина была блондинкой, с волосами до ушей; ее красивые выразительные глаза были зеленого цвета.

— Как тебя зовут?

— Ее зовут Лера Смирнова! — выпалила Литвинова, появляясь рядом с женщиной.

Следующей возникла Войцеховская. Странно было видеть ее волнение.

— Лера, ты меня слышишь? — спросила женщина.

— Ага, — произнесла Лера.

— Тебе надо в больницу. — Женщина помогла Лере встать.

И только когда она увидела ярко-синий мерседес, Лера поняла, что ее сбила сама Тамарина, новый мэр.