Противотанкист. Диверсанты. Книга 8

Глава 5

Народное ополчение выдвигается напрямик, «козьими» тропами, по просёлкам в пешем порядке, в повозках семьи и кое-какие вещи, но в основном продовольствие, кое-что в живом виде (кролики, куры и утки в клетках), гурт скота гонят степью. Сан Санычу я очень сильно рекомендовал не соваться на тракты и большаки, но феномены наверняка попадутся, так что туда им и вымощенная дорога. Сами погибнут и семьи свои загубят, но может и пронесёт. С ополченцами или скорее добровольцами у нас запланирована встреча в Дмитриевке, к тому времени они должны будут расстаться с семьями и большей частью обоза, отправив его на переправы под Рудкино. Скорее всего придётся оставить в деревне маяк или блокпост, который и укажет контрольное место встречи. Кое-какое оружие я комсомолии выделил, пулемёта не дал, самим мало, а на дороге они не валяются, хотя, если сами найдут, пущай подбирают, но на данном этапе их основное вооружение — это лопаты. После удачного визита на склад ГСМ я пересел на мотоцикл, и мы выдвинулись в головной дозор, нужно быстрее добраться до своих и предупредить, что нашего полку чутка прибыло. Или узнать последние вести «с полей».

А вот и первая остановка — деревня Дмитриевка. Проскочив её из конца в конец, возвращаемся на юго-западную околицу, и я даю отмашку фонариком, что всё в порядке. Снова едем в деревню, где в правлении нас должны ждать.

Нас ждали. Слегка напуганный дядька Митяй, вооружённый двухстволкой, ещё несколько таких же немолодых охотников, как я понял при нём, и что явилось для меня неожиданностью — Лёха-танкист. Выслушав короткий доклад Лёхи, узнаю последние новости и распоряжения свыше, а когда к нам подъехали основные силы, продолжаем движение. Председателю с группой поддержки пришлось задержаться и дожидаться обоз с ополченцами, но в список отряда я всех их включил не отходя от кассы. Иваныч пока пусть командует своей группой, а потом я назначу его старшиной нашего отряда особого назначения. Всё-таки это звучит круче, чем просто партизанский отряд. Для поднятия авторитета и боевого духа я подарил председателю парабеллум, эти стволы достались нам в качестве трофеев от мотогансов, так что на первое время хватит. А по хорошему нам нужно будет как-нибудь проебаться и не попадаться на глаза армейским военачальникам со шпалами и другой геометрией на петлицах, иначе призовут нас в свои ряды и положат в бестолковых атаках, либо заткнут очередную дыру. Так что лучше забуриться куда-нибудь в пердь и не отсвечивать до поры. А что, это идея! Свалим за Дон, организуем базу и начнём натаскивать «молодёжь», но позже, а пока нужно выполнить первоочередную задачу — уничтожить мосты через Дон в районе Воронежа.

До конечной точки маршрута — высоты 163 осталось всего ничего, так что снова вырываемся далеко вперёд, чтобы предупредить наших на блокпосту. А то растеряются при появлении танка, придётся бельё стирать. Бельё-то ладно, но могут и ночную стрельбу учинить, а пуля она как известно — дура. Залетит туда, куда стрелок даже не целился. Мотоцикла могут испугаться не меньше, но тут хоть лёгким испугом обделаются, хотя могут и не напужаться.

— Товарищ старший лейтенант, ваше приказание выполнено, разведка в западном направлении проведена, танк на ходу, движется следом, часовых я предупредил, чтобы раньше времени не растерялись. — Докладываю я пришедшему на блокпост Кравцову о прибытии, пока умолчав о небольшом перевыполнении плана.

— Как всё прошло? — интересуется он.

— Были проблемы, но их удалось решить по ходу выполнения задания. Отъедем? — Намекаю я на продолжение разговора без лишних ушей, показав на свободное место в коляске мотоцикла. Вовка Жмыхов был послан мной вместе с пулемётом на усиление блокпоста сразу же после прибытия.

— Можно и отъехать. — Занимает старлей моё командирское место, ненароком облапав Анютку за талию и слегка удивившись. Хотя в кромешной тьме он мог и не заметить, что за рулём необычный красноармеец. — Боец, проедешь метров пятьдесят прямо по дороге и повернёшь направо, а там я скажу, где остановиться. — Командует старший лейтенант.

Я запрыгиваю в коляску, и Анютка аккуратно трогает мотоцикл с места, а не как обычно, рывком и под рёв мотора.

— Под селом Старо-Меловое нарвались на разведку противника из двадцать четвёртой танковой дивизии, пришлось принять бой. — Начинаю я свой доклад, когда мы обосновались в укромном месте. — Противника уничтожили, взяли небольшие трофеи.

— Потери есть? — первым делом осведомляется наш командир.

— Обошлось без потерь, да ещё личным составом пополнились. — Решаюсь я посвятить Никиту в свои планы.

— Сколько бойцов? Командиры есть? — Сразу переходит к конкретике старший лейтенант.

— Около сотни, плюс-минус. В основном народное ополчение, но большая часть коммунисты и комсомольцы. Командиров, к сожалению, нет. Есть командирши. — Развожу я руками.

— А почему около сотни? Разве нет точных данных? — спрашивает Кравцов.

— Есть. Даже списки составлены. Но могут не все добраться, они же не военнообязанные, да и возраст у половины непризывной. Так что думаю привлечь их к оборудованию опорного пункта на высоте, а дальше посмотрим… — отвечаю я.

— Договаривай, раз начал. — Смотрит мне прямо в глаза Никита, при свете тлеющих углей костерка.

— Предлагаю создать диверсионно-разведывательный отряд и начать окаянничать на коммуникациях противника. — Перестаю я тянуть кота за подробности.

— С народным-то ополчением? — скептически ухмыляется Кравцов.

— Настоящие, не раз побывавшие в боях бойцы, у нас есть. Из них и создадим диверсионную группу, местных же привлечём в качестве проводников и разведчиков, а параллельно будем натаскивать самых толковых. — Поясняю я свою мысль.

— Времени-то на всё хватит? — не сдаётся Кравцов.

— Думаю, хватит. Если по прошлому году судить. Сейчас немец ударил и попрёт только на одном направлении, а силёнок, чтобы его сдержать, у нас не хватит. Резервы в основном под Москвой. — Вспоминаю историю я.

— И какое это по твоему направление? — продолжает буровить меня взглядом Кравцов.

— Ты, сам знаешь, что южное. Особенно после той бойни, которую нам устроили под Барвенково. Когда от трёх армий остались рожки да ножки, да ещё мы с тобой. — Бодаюсь я взглядом с Никитой.

— Ещё вчера я бы тебя сам расстрелял за пораженческие разговоры. — Сглатывает комок в горле старший лейтенант.

— А что изменилось сегодня? — ничуть не удивляюсь я.

— Наши Севастополь оставили, а значит и Крым сдали. — Отводит глаза Никита.

— Откуда дровишки? — спрашиваю я.

— От советского информбюро. — Зло сплёвывает старлей и достаёт мятую пачку папирос из кармана.

— Пиздец. Приплыли. — Не сдерживаю эмоций я.

Молча курим, присев на корточки возле кострища и по привычке пряча огонёк папироски. Каждый думает о своём, но Никита затягивается особенно глубоко. В душу не лезу, если захочет, расскажет сам, а на нет и суда нет.

— Братуха у меня там воюет, воевал. — Бросив смятую гильзу от папиросы в костёр, всё-таки решился Никита. — Последнее письмо от него получил ещё в мае, пишет, что жив-здоров, воюет в морской пехоте. Как думаешь, их могли морем эвакуировать? — С надеждой смотрит он на меня.

— Из Одессы целую армию эвакуировали. Румыны даже не чухнулись, так им там наваляли. Под Севастополем немцам тоже хороший фитиль вставили, да и наш Черноморский флот не бездействует… В общем, — выберется. Если ещё жив. — Добавил я про себя. Не желая расстраивать друга. Так как из-под Севастополя только высший комсостав вывезли, бросив всех остальных.

— Значит считаешь, надежда есть?

— Моего младшего брата ещё в сорок первом… где-то под Харьковом… Похоронка домой пришла — пал смертью храбрых, но я всё надеюсь, что выжил. Вот и ты не хорони своего раньше времени.

— Да я и не хороню. Просто на душе тяжело. — Вздыхает Никита.

— А кому счас легко? — заминаю я неприятную тему.

— А что это у тебя за боец такой, за рулём мотоцикла? — Поняв, переводит разговор на другое старлей. — Форма какая-то странная. Тоже из ополченцев?

— Из добровольцев, — хмыкаю я и зову Аню. — Воронова, ко мне! И захвати планшет с документами. — Добавляю я.

— Товарищ старший сержант… — Быстро подбежав к нам, начинает рапортовать Анютка, пытаясь отдать честь, одновременно поправляя ремень от самозарядки на своём плече.

— Без политесов, Анюта. — Осаживаю её я. — Познакомься. Это наш командир. — Отхожу я на пару шагов влево, от стоящего за моей спиной, Никиты.

— Старший лейтенант — Кравцов. — Делает шаг вперёд командир, лихо щёлкнув каблуками сапог и, отдав воинское приветствие, приложив руку к фуражке. Его выправке мог бы позавидовать любой кремлёвский курсант, или офицер императорской гвардии. Я, если честно, не ожидал.

— Секретарь комсомольской организации — Воронова. — Растерялась Анютка, подав правую руку. — Анна. — Официально представилась она.

— Никита. — Коротко кивнув, легонько пожал её ладошку старлей. И вот создалось у меня такое впечатление, что он бы поцеловал даме ручку, если бы не свидетели. И где он таких манер нахватался? Гусар, ёптч.

— Анюта, ты покажи товарищу командиру списки отряда и прочие документы, а также коротко охарактеризуй тех, кого знаешь. — Растормаживаю я девушку.

— Хорошо, я про всех расскажу. — Кивнула она головой.

— Ну, вы тут поворкуйте, — подмигиваю я Никите, — а я пока делом займусь. Разрешите идти, товарищ старший лейтенант? — коротко козыряю я.

— Да, идите, товарищ старший сержант. — Отпускает меня командир, показав мне кулак и поиграв бровями за спиной у Анютки.

Забрав у девушки свою СВТ, завожу мотоцикл и еду встречать бронегруппу. Нам бы ещё парочку БТРов трофейных и немецких же броневиков, вот тогда бы мы дел натворили.

Отдохнуть этой ночью практически не получилось. Пока прятали танк, выбирая для него позицию, затем нарисовалось народное ополчение и его пришлось озадачить. В общем, поспал я урывками около часа, а с рассветом вновь отправляемся на разведку. Только теперь на мотоцикле и скоммунизженном НАЗе вместе со своей усиленной группой. Танк остался пастись в балке, зато взамен мне выдали серьёзный мандат с полномочиями, а эта вещь будет пострашнее Фауста. Тем более перед выездом на задание я переоделся в свой маскхалат, который так и лежал у меня в вещмешке, дожидаясь своего часа. И вот его время пришло. На маскировочном костюме нет ни погон, не петлиц, так что в своей портупее с офицерским ремнём, я и за средний комсостав проканаю.

На этот раз требовалось провести инженерную разведку мостов и узнать, что за бардак творится на переправах. Есть ли охрана мостов, надёжно ли они заминированы, как организован пропускной режим и прочее. Анютку с собой я не взял. Пускай поспит девочка, отдохнёт. Да и комсомолией своей покомандует, Кравцову поможет. Пока мы катались в разведку, старлей времени зря не терял, а с помощью оставшихся с ним бойцов, собирал потерявшихся одиночек и группы отступающих красноармейцев. Сегодня из них нужно сколотить хотя бы подобие взвода, да и проверить не мешало бы каждого, но тут младший лейтенант госбезопасности пускай разбирается. Пацюк примчался ни свет, не заря, весь какой-то взъерошенный, и поставил задачу. Ну и ответочку получил уже от меня. Поговорили, так сказать тэт-а тэт, причём без свидетелей, и разделили обязанности. Раз он из госбезопасности, будет отвечать за контрразведку в нашем отряде, выявлять шпионов, диверсантов и самострелов. С дезертирами не всё понятно, фронт прорван и начался драп на восток, и рядовые бойцы просто могли растеряться, оставшись без командиров. Да и командиры, оставшись без связи и не получая приказов свыше. В общем, Пацюк мне выправил мандат с печатью, и мы рванули сначала вперёд, на восток, а на перекрёстке свернули на север, ориентируясь по руслу реки, чтобы не заблудиться в степи.

Все три сапёра теперь с нами, едут в машине. Командует этой группой младший сержант Майский, его задача — инженерная разведка мостов, на мне же все остальные. Так что Вовка Жмыхов в коляске за трофейным МГ. До ранения он с «дегтярём» воевал, вот и поглядим, какой из него пулемётчик. Хотя из «трёхлинейки» стреляет метко, да и с трофеем управляется ловко, видать у рук было.

За рулём мотоцикла Лёха-танкист, как он сам про себя рассказывал — родом из Тулы. Призвался на военную службу в сороковом году и попал служить в 12-й танковый полк 1-й моторизованной Московской Краснознамённой дивизии. Служил он механиком-водителем на танке БТ-7 и с гордостью отзывался об этой машине, ласково называя её «бэтэшкой». Этот лёгкий колёсно-гусеничный танк буквально летал даже по просёлочным дорогам, не говоря про шоссе, особенно на колёсах, но до войны. Зато когда их танковый полк в составе дивизии вступил в бой, то оптимизма у него поубавилось, и о первых боях он рассказывал неохотно, сказал только, что свой танк он потерял (сгорел вместе с экипажем). Лёху спасло только то, что бронебойный снаряд попал в башню, а он успел выскочить через передний люк прежде, чем танк задымил и вспыхнул как копна сена, отделавшись только сломанной рукой и контузией. После излечения и переобучения в запасном полку, он уже пересел на Т-34 и воевал под Москвой в 18-й танковой бригаде. Вот только особых восторгов по поводу нового танка он не высказывал. Да, танк маневренный, с противоснарядной бронёй и дизельным двигателем, его было труднее поджечь. Но управлять этой машиной было не просто, а переключать скорости вообще порой приходилось с помощью стрелка-радиста, сидящего рядом. И если бэтэшка могла летать, хотя не высоко и не долго, то тридцатьчетвёрка могла только ползать, по его первоначальному мнению. Мнение изменилось после первого боя, когда стали считать отметины от снарядов на броне. Лёха понял, что в бою лучше низэнько ползать, чем высоко летать, а танк не такой уж и медленный, если сравнивать с остальными, зато проходимый, если не лезть в болото как некоторые. В общем, если бы не лихость и бесшабашность молодого мамлея — командира машины, и танк бы остался цел, да и командир жив. И хотя пару немецких панцеров в последнем бою всё же подбили, но и самим тоже досталось. Очередной, уже не первый снаряд прилетел в башню и всё же пробил броню. Лейтенанту с заряжающим не повезло, а Лёха с радистом сумели выбраться через передний люк…

А вот и первая остановка. Паромная переправа возле Большой Орловки. Посылаю группу сапёров инспектировать паром и причалы, сам же осматриваю близлежащую местность. С запада сюда ведёт единственная дорога, причём проходящая через лес, по которой мы и доехали до переправы. Сунулись было через деревню Петино, но фигвам. Дорога закончилась деревенской улицей и тупиком. Пешком пройти можно, а проехать на любой технике хрен. Небольшой перелесок, да ещё и русло лесного ручья, превращающегося весной в реку, если судить по размерам лога или промоины, похожей на противотанковый ров, только извилистый. И так вплоть до реки Дон. Пришлось объезжать по основной трассе.

От Большой Орловки дорога пошла практически вдоль Дона и упёрлась уже в реку Девица. Так что снова пришлось возвращаться и ехать в обход. Сперва через Старое Село, затем по селу Девица и далее по мосту форсировать реку — Девица. Девиц тут этих развелось, хоть сватов засылай, у одной даже дорогу спросили, и добрались до станции — Семилуки, а дальше по шпалам. И наконец, вот он — трёхпролётный железнодорожный мост. Монументальное сооружение с одного берега реки на другой, длиной более двухсот метров с двумя промежуточными опорами, высотой с трёхэтажный дом. Высокая насыпь и прочие земляные сооружения в виде струенаправляющих дамб и траверс, для защиты берегов реки у моста от значительного размыва. На сам мост нас не пустили. Охрану объектов из местного управления НКВД никто о нашем визите естественно не предупреждал. Но мы и с берега смогли всё осмотреть и понять, что мост к взрыву не подготовлен и никто даже не чухается на этот счёт. Пока сапёры обсуждали проблему взрыва моста, я взобрался по насыпи прямо на полотно железной дороги и осмотрелся с него в бинокль. А вот это я удачно зашёл. Ещё одна паромная переправа немного южнее железнодорожного моста, причём с отличной подъездной дорогой как с правого, так и с левого берега. Так что если немного пошевелить извилинами, на этом месте очень легко построить наплавной или стационарный мост. А немцы это умеют (шевелить и строить). Понтонный парк соответствующей грузоподъёмности у них есть в каждой танковой и моторизованной дивизии, да и пионеров хватает. Если захватят и расширят плацдарм, то за пару-тройку дней слепят временный мост, а наплавной, на понтонах, соберут ещё швыдче.

— Ну, что думаешь, Костя? Как мост взрывать будем? — интересуюсь я у сержанта Майского, когда осмотрелся и спустился с десятиметровой насыпи вниз.

— Да никак. — В сердцах сплёвывает он. Тут взрывчатки не один грузовик нужен, а у нас её кот наплакал. Можем только рельсы взорвать, чтобы поезда не ходили.

— Раз никак, тогда едем дальше. Доложим начальству, пускай у них голова болит. Наше дело — разведка. — Успокаиваюсь я, поняв, что плетью обуха не перешибёшь. Техника здесь сразу не пройдёт, а с немецкой пехотой пускай местная ВОХРа разбирается. Вон их тут сколько. Причём не только из НКВД, копающих окопы красноармейцев тоже хватает, да и зенитчики неподалёку.

— По машинам! — Даю я команду для всех, и мы продолжаем свой путь.

Выбираемся на шоссе и едем в село Старые Семилуки, там должен быть автодорожный мост, последний, про который я знаю. Вот его необходимо взорвать в первую очередь, — но в какой момент это сделать? Масса людей, боевой техники, транспорта с ранеными, сейчас переправляется через реку, скапливаясь у мостов и паромов. Взорвёшь раньше, оставишь врагу много трофеев. Взорвёшь позже, потеряешь Воронеж. Из двух зол придётся выбирать обе, или что-то делать. Выходить на высшее руководство в Москве, — но как? Хорошо Штирлицу было, нашёл телефон в своём управлении и позвонил Борману, чтобы забить стрелку. Шофёру Бормана правда не повезло, но это пустяк. Мне-то что делать? Где телефон искать?..

Железнодорожный мост в районе станции Семилуки.