Противотанкист. Диверсанты. Книга 8

Глава 25

Вечером собрались почти всем отрядом за общим столом и помянули погибших тризной. Без фронтовых также не обошлось, но по сто грамм и не больше. В отряде поддерживался сухой закон и спирт использовали в технических и медицинских целях. Да и выпили только те, кто хотел. В основном говорили, вспоминали добрым словом всех, кого уже не вернуть. Добровольцы из комендантского взвода просились в разведчики. Командир обещал подумать и перевести лучших по боевой подготовке. Хотя это и так бы пришлось сделать в связи с потерями. Отряд окончательно сформировался и состоял из двух взводов. Разведывательного и комендантского. Разведвзвод делился на пять РДГ из пяти человек, и каждая группа действовала на своём направлении. В комендантском взводе людей было больше, но и структура его была немного сложней. Два стрелковых отделения, миномётное (отделение тяжёлого вооружения), минно-взрывное, транспортное, хозяйственное отделения и медпункт. Но это не значит, что комендачи выполняли только обязанности по охране и тыловому обеспечению. Каждый день шла боевая учёба и подготовка разведчиков-диверсантов, в которой был задействован весь, свободный от нарядов, личный состав. Ну и любую из разведывательно-диверсионных групп можно было усилить как вооружением, так и нужным специалистом, поваром или минёром. А также заменить выбывших из строя бойцов.

Кроме лёгкого стрелкового оружия как советского, так и немецкого производства, на вооружении отряда имелся станковый пулемёт «Максим», несколько трофейных «полтинников» и батальонный 82-мм миномёт. Всё это было собрано в миномётном отделении, где и служили соответствующие специалисты, там же хранилась и пара станков с оптическими прицелами к немецким пулемётам МГ-34. На диверсии для усиления огневой мощи, брали в основном лёгкие миномёты, запас мин к которым был притырен за линией фронта, хотя и на базе этих мин тоже хватало, так что их могли брать с собой, если нычка находилась не по пути выдвижения группы. Каждый разведчик кроме своего основного «ствола» имел пистолет, нож и гранаты, всех остальных вооружали по мере необходимости. За косяки (в основном за пьянку) лишали боевого оружия, сажали в «зиндан» и переводили залётчика в хозяйственное отделение на самые тяжёлые или «особо ответственные» работы. Для некоторых это было хуже расстрела. Насмешки окружающих и очистка выгребных ям ещё полбеды, а вот лишение добытого в бою оружия являлось трагедией. Так что человек всеми силами старался исправиться, заслужить доверие боевых товарищей и вернуться в своё подразделение.

За чаем просидели почти до отбоя и разошлись. Какой-никакой а людям нужен был отдых от стресса и прочих нагрузок. В процессе чаепития порешали и другие вопросы, выслушав предложения по улучшению боевой и политической подготовки, да и бытовые проблемы вниманием не обошли. В результате, исполняющий обязанности старшины дядька Митяй получил втык, но пока без выговора с занесением. За нечуткое отношение к женщинам, которых хоть и немного убавилось, но ещё хватало в отряде. И служили они не только в хозяйственном, но и в других отделениях комендантского взвода. А вот на боевые выходы мы их старались не привлекать. Хотя боевой подготовкой комсомолки усиленно занимались наравне с мужиками, и я это поддерживал. Видя, какие успехи у девушек, парни старались не отставать. Нашлась на всех и военная форма, так что никто в юбках и платьях не ползал и голыми ляхами не сверкал. После серьёзного разговора с товарищами из органов старшина Серик признался, где грузовик со снаряжением сныкал. Обошлось это для него без последствий, снарягу и форму передали по актам, а старшина вместе с водилой продолжили службу в армии.

Ну и все предложения не просто выслушали, а «взяли на карандаш». Только активные комсомолки на этом решили не останавливаться, а незамедлительно организовать комсомольское собрание с протоколом, прениями, голосованием и прочими мероприятиями, но пришёл лесник и всех разогнал. После моего тычка, со своего места поднялся командир отряда и напомнил всем, что тёмное время суток в армии наступает по команде — отбой. Ну а особо активные могут заступить в караул, если им ночами не спится, а с утра приступить к выполнению своих служебных обязанностей. Желающих схлопотать наряд вне очереди не оказалось, и столовая под открытым небом опустела через минуту. За столом остались только я с командиром.

— Ну ты где сегодня ночевать будешь, Николай? В блиндаже, или по привычке в лес уйдёшь? — Как бы невзначай спросил у меня опер.

— Да не с кем мне в шалаше рай делить. В блиндаже опять же, ты, сильно храпишь. Так что я лучше к своим разведчикам спать пойду. — Успокоил я Пацюка.

— А я разве храплю? — Удивился он.

— А я не знаю, кто из вас громче храпит. Не приучен свечки держать. — Подколол я Семёна.

— Кхы-кхы-кхы! — закашлялся он. — Откуда дровишки?

— В лесу же живём, откуда им ещё взяться. Кстати, дров не мешало бы впрок заготовить. Да и землянки пора оборудовать. Осень скоро, в шалашах и палатках не больно-то поночуешь. — Начал я издалека развивать тему.

— Надо бы. А материал где брать? — Заинтересовался Семён.

— Вот чудак-человек. Мы ж в лесу. Всё, что нужно, здесь есть. — Ответил я в рифму.

— Ага, так тебе лесничиха и дала деревья пилить. — Хмыкнул Пацюк.

— А, ты, про такое понятие как «санитарная рубка» слыхал? — Интересуюсь у командира, хотя и наверняка знаю ответ.

— Нет. Откуда. Я ж городской. — Подтвердил мои догадки опер.

— Лес не только охранять, но ещё и чистить, а так же прорежать надо, сухостой нам также подойдёт, не на века строить. Тем более нам строевой лес и не нужен, на землянки и жерди сгодятся. Ну и дёрн, чтобы крышу накрыть. — Пояснил я.

— Если, ты, всё про это знаешь, — может сам с Галиной Ермолаевной договоришься? — Захотел увильнуть Семён.

— Вообще-то ты у нас командир.

— Да я её если честно, побаиваюсь, после того случая. — Признался Пацюк.

— Хлопотно это. Но так и быть, с Галиной Ермолаевной я поговорю. Тогда с тебя санкция на операцию. — Подвёл я разговор к нужной теме.

— Какую ещё операцию? — Сразу насторожился командир отряда, с подозрением посмотрев на меня.

— Бойцов наших с дерева снять надо будет. Они же не жёлуди, чтобы до осени там висеть. — Перешёл я к основному вопросу.

— Сдурел⁉ Кто же тебе разрешит зря живыми людьми рисковать, ради мёртвых? — Начал отмазываться Пацюк.

— Во-первых — не зря. А во-вторых — это я тебе как другу и командиру сказал про основную цель. — Понизил я голос, хотя мы и так говорили негромко. — Для всех остальных, в том числе для начальства, уничтожение солдат и офицеров противника. Да и новых бойцов обкатать в бою нужно будет, пока время есть.

— Тогда нужен план операции. — Немного подумав, согласился Семён.

— Будет. Только сперва осмотреться надо. Завтра с утра я этим займусь. — Не стал я настаивать.

— Хорошо. Доложу кому следует, но только когда будет конкретно-разработанный план операции. А там, если одобрят… Интересно, кто из нас командир? — Невзначай поинтересовался Семён.

— Кого назначили, тот и командир. Ладно, пошёл я к разведчикам. Не грусти. И цветов каких-нить букетик нарви. Они это любят. — Закончил я разговор, сменив «пластинку».

— Кто, они? — Не сразу вкурил Пацюк.

— Да красны девицы, кто же ещё. — Вставая из-за стола, подколол я Семёна.

Думал, что буду долго ворочаться, нет. Только снял сапоги, прилёг на подстилку из прелых листьев, накрытую плащ-накидкой и провалился в сон. Вот что животворящий пар с людьми делает. А в шесть утра я уже был на ногах и готов ко всему. Переоделся в новую командирскую форму, взял свои документы, восьмикратный трофейный бинокль, и велел Сашке седлать коней.

— А, ты, куда собрался с утра пораньше? — Заметил мои приготовления командир отряда.

— На берег, за впечатлениями. Сам же вчера говорил. Отпускаешь? — Типа отпрашиваюсь я.

— Так надо же сегодня на доклад ехать. — Не соглашается командир.

— Вот, ты, езжай и докладывай. А мне не до сук. Боюсь, не сдержусь. Потом сам же каяться будешь. — Привожу я свои аргументы.

— Не знаю, что, ты, задумал, но так и быть, отпускаю. Тебя и правда сейчас от начальства нужно подальше держать. — Согласился Пацюк.

— Главное, чтобы поближе к кухне. — Шучу я. — Разрешите приступить к выполнению боевого задания, товарищ лейтенант государственной безопасности? — Беру я под козырёк.

— Приступайте, товарищ сержант госбезопасности. — Ответно козыряет Семён.

Наскоро перекусив, вдвоём с Сашкой отправились в путь. Через лес по дороге, а потом по полям до фруктового сада, где и был расположен командный пункт первого батальона 712-го стрелкового полка. Место я знал, бывал здесь неоднократно, так что доскакали прямо до штаба. Можно было срезать угол и пройти пешком через лес напрямки, но зачем зря ноги топтать, когда можно ехать. Четыре километра туда-сюда не набегаешься, а мне ещё на передний край пробираться. Ну и для форсу опять же. С командирами почти всех подразделений, занимающих оборону вдоль левого берега Дона у нас в «междуречье», я был знаком лично. Приходилось налаживать взаимодействие при переправах на ту сторону реки. В накладе они тоже не оставались, развединформацией, добытой в тылу у противника, наши разведгруппы делились. Хотя и не всей, но для конкретного участка обороны батальона или полка этого было достаточно. Так что полковые разведчики ждали возвращения диверсантов, как пирог из печи, ну и соответственно помогали, встречая даже на правом берегу Дона. Вот и с комбатом этого батальона мы долго не разговаривали, а после небольшого пояснения я попросил сопроводить меня на передний край.

Оставив Сашку охранять лошадей (чтобы пехота не спёрла), мы вместе с ординарцем комбата прошли в передовую траншею, выкопанную вдоль берега Дона. Сначала маскируясь кустарником, а дальше по ходам сообщения. Встретил меня командир второй роты, молодой младший лейтенант, судя по всему из последнего пополнения, так как его я ещё не знал и увидел впервые. Да и военное училище он закончил совсем недавно. Уставом бравировал, а вот боевого опыта у него не было от слова — вообще.

— Товарищ сержант государственной безопасности, я командир второй роты младший лейтенант Ситников. Чем вам могу помочь? — вытянувшись во фрунт, представился ротный прямо в траншее, когда его разыскал ординарец комбата, видимо доложив обо мне.

— Присядь, лейтенант, не маячь. Мы на передовой, а не в училище на плацу. Так что отвыкай козырять, сам подставишься и старшего командира под монастырь подведёшь. Понимаю, ты, в каске, но винтовочная пуля легко эту каску пробьёт, и твои мозги очень быстро увидят солнечный свет. — Поясняю я прописные истины новоиспечённому ротному.

— Так немцы же за рекой, а их траншеи вообще в полутора километрах отсюда. — Предпринял попытку отмазаться командир роты.

— А ты уверен, товарищ младший лейтенант, что на нейтралке не засел снайпер противника, или какой-нибудь наблюдатель-корректировщик с рацией или с телефоном? А командный состав для снайпера приоритетная цель, да и артиллеристы не поскупятся на десяток снарядов. Так что сам отвыкай и бойцов своих тому же учи. Авторитета такая предусмотрительность у тебя не убавит, зато люди больше уважать станут. Пойдём, проводишь меня на свой НП.

— Свободен, сержант, дальше мы сами. — Отпустил я ординарца комбата.

Наблюдательный пункт командира роты располагался неподалёку, да и оборудован был по всем правилам. Хотя и на самом высоком месте, но без каких-либо ориентиров, с перекрытой щелью и ходом сообщения прямо в траншею. Маскировка была так же на высоте и периодически подновлялась, так что НП сливался с окружающей местностью. Петля Дона в этом месте причудливо изгибалась в нашу сторону и левый берег был значительно выше правого. Далее, поросший кустарником заливной луг в пойме потихонечку поднимался, вплоть до широкой балки, проходящей параллельно реке. Диаметр этой петли в самом широком месте не превышал километра, а до балки от уреза воды было километра полтора. Совать голову в эту петлю дураков не было, любой боевой порядок простреливался с нашего берега перекрёстным огнём. Потому немцы и построили свою оборону на высоких местах, расположив опорные пункты в сёлах Панская Гвоздевка и Хвощеватка, стык между опорниками перекрывался пулемётным огнём с флангов. Так что это место было самым удобным для переправы на другой берег Дона. Здесь мы и шастали туда-сюда, но до поры до времени как сейчас выяснилось.

В мощную оптику правый берег приблизился ко мне на расстояние вытянутой руки, ну и дуб, растущий в пятистах метрах, практически в центре излучины, был хорошо виден даже невооружённым взглядом. Но сам дуб меня интересовал мало, а вот висящих на нём разведчиков я заставил себя рассмотреть внимательно. Двоих, хоть и с трудом, но узнал. А вот лицо третьего было обезображено до неузнаваемости. То ли близким разрывом гранаты, то ли постарались проклятые фрицы. Так как тела всех троих были исколоты штыками немецких винтовок. Сапоги и прочее снаряжение гады сняли, а маскхалатами и формой побрезговали. Но развешали с немецкой педантичностью, братьев Дёминых по краям, а Максима Захарова в центре и выше. Когда я закончил разглядывать это зрелище и отвернул голову в сторону, молодой мамлей побледнел и, отшатнувшись, вжался в стенку окопа. А был бы верующим, наверняка бы перекрестился. Так как я даже сам почувствовал, как из меня выплеснулась волна ярости. Закрываю глаза и считаю про себя до десяти, после чего выдыхаю.

— Ну что, лейтенант, нравится эта картина на дубе? — Прокаркал я почти нормальным голосом, когда слегка отошёл.

— Да я бы этих фашистов голыми руками за такое душил. — Крепко сжав кулаки, сверкнул глазами молодой командир.

— Верю. Потому и прошу помочь в одном деле. Приказать не могу ты не у меня в подчинении, лейтенант. — Смотрю я ему прямо в глаза, но уже не так «дружелюбно».

— Я согласен. Что нужно сделать? — Уверенно смотрит на меня командир роты.

— Пока ничего. Операция строго секретная. Часа через два я своих людей для наблюдения пришлю. Нужно будет им показать и рассказать про оборону противника. Где, что у него там за речкой находится. — Мотнул я головой в западном направлении. — Не изменилось ли чего в системе огня и про прочие непонятки. Любые, даже незначительные детали будут важны. Так что вспоминай сам и у своих опытных бойцов поспрошай. Время ещё надо будет засечь, когда солнце садится и всходит. Есть ли туман на реке, и как долго он держится. В общем, любая мелочь нужна, и лучше всё записать. Есть на чём?

— Найду. Вот только… Часов у меня нет. — Признался ротный.

— Держи. — Достал я из своей полевой сумки чистый блокнот. — А часы? — Посмотрел я на свой хронометр. — Часы тебе мои разведчики передадут. Не к спеху пока. Ладно, бывай, лейтенант. Провожать не надо, сам дорогу найду.

Через полчаса, ещё раз переговорив с комбатом, мы уже возвратились на базу, и я разослал наблюдателей вдоль берега реки на расстояние двух-трёх километров в стороны от основного места диверсии. Чтобы засветло осмотрелись и выявили возможные цели. Ближе к вечеру пришлю смену, пускай ещё ночью понаблюдают. Гаврилу и Вовку Жмыхова отдельно проинструктировал, достал из своего вещмешка запасные часы и велел передать младшему лейтенанту. Сам же занялся составлением и обоснованием плана, который уже созрел в моей голове. Осталось только перенести его на бумагу, подсчитать расход боеприпасов и количество требуемого вооружения. Уточнять детали будем уже позже, после проведённой разведки. Про основную задачу я даже не упоминал, начальству на верху хватит и того, что я запланировал отчебучить. Хотели результатов, будет им результат, пускай дырки для орденов сверлят или место для грамоты на стенке готовят.

…