Дикое сердце ветра

Глава 1

…250 год от прилета гатуров. Данироль. Три года спустя. Экспедиция Бартеро Гисари…

Отсюда, с ледника, солнце казалось ярко-розовым стеклянным шаром, подвешенным к светло-голубому небу, подернутому полупрозрачной вуалью облачной дымки. В воздухе постоянно плясала взвесь ледяных кристалликов, сверкая и искажая восприятие, поэтому дальше-ближе порой менялись местами, обманывая доверчивых людей.

Горы под тяжестью ледника сияли, точно гигантские залежи лунного камня или белого опала, вытягиваясь вверх, скребли бледное небо, стачивая зубцы ледяного панциря. Местами под действием ветра и перепадов температуры снег и лед отступали, и из этих прогалин, черными дырами в небытие проглядывал безжизненный камень. Но занятым работой людям некогда было любоваться сиянием горных вершин. Времени до конца экспедиции осталось всего ничего. А результатов до сих пор ноль.

Эдвараль, полярник со стажем, завхоз экспедиции, поднял повыше черный меховой воротник и повернулся к куратору.

- Господин Гисари, мы начнем разморозку тут. Если подо льдом действительно есть город - место идеально. Можно представить, каким райским был этот край до катастрофы. Кругом горы, зелень, тепло… Главное, было тепло… - Эдвараль стряхнул наледь с усов и бороды и мечтательно прикрыл глаза, погружаясь на миг в выдуманный им мир.

- Приступайте.

Щурясь на солнце даже несмотря на темные очки, Бартеро придирчиво оглядывал долину. Долго же они ее искали! У побережья растапливать снег бесполезно. Что не смыл океан, разобрали местные. Экспедиция наделала уже десяток котлованов, проплавив лед почти до самой почвы. Без толку. А здесь идеальные условия для строительства. Были.

- Только не торопитесь. Я не хочу, чтобы вы пропалили в зданиях дыры. Что если они деревянные? - напомнил он.

- Обижаете! - Эдвараль Нивас отправился к рабочим.

Бартеро, больше для соблюдения инструкции, чем для надзора, неспешно подошел к синим пластиковым ящикам, и вполглаза наблюдал, как на снег вытаскивали самые большие - в обхват диаметром и в половину человеческого роста длиной тепловые пушки. Их устанавливали на платформы на полозьях и катили к указанному Эдваралем месту.

Инженер два года ждал поездки: изучал литературу, беседовал со специалистами, подготавливал почву… И наконец пришел в Управление Мореходством с предложением исследовать древние культуры, погибшие при перемещении Земли.

Начальник Управления - Марминар - раздраженно отмахнулся, сочтя сию идею в высшей степени неразумной. На Данироль как не было условий для жизни, так и не будет. А вот на морском дне, когда через полторы сотни лет население Земли утроится и займет всю сушу, можно будет организовать поселения, разработкой которых следует заниматься уже сейчас.

- Человек вы умный. Идите в мою команду, - предложил гатур. - Со дня на день нам выделят средства. Едва поступит финансирование, будете руководить одним из перспективных подводных проектов.

Разочарованный Бартеро отказался. Но внезапно на его запрос обратил внимание сам адмирал Фегинзар. Он поддержал инициативу молодого инженера, параллельно свернув проект подводных поселений, чем очень разозлил Марминара, ставшего с того момента непримиримым врагом Гисари. Довольный Бартеро тогда не обратил на такой "пустяк" внимания, поглощенный подготовкой к экспедиции, занявшей более полугода. Марминар еще напомнит о себе, его следует опасаться. Даже гатуры о своем сородиче отзываются не лучшем образом, так что делать простым людям? Но пока куратору покровительствует сам адмирал, можно закрывать на мстительного начальника глаза.

Бартеро уже четыре месяца здесь, на ледяной земле Данироль, где солнце без счета плодит своих ослепляющих зайчиков, где в небе яркой световой кистью неведомый художник выводит зигзаги полярных сияний. Здесь, на самом севере континента, в четырех уродливых длинных домах влачат свое существование чуть больше тысячи человек, жалких потомков выживших в катастрофе.

Среди них и та кроха, от чьего зеленого взгляда ему, Бартеро Гисари, хотелось спрятаться. И в то же время, его удивляло, насколько сильно девчонка привязалась к нему. Стоило инженеру появиться на побережье, та тут как тут, внимательно, наблюдала за ним, хвостиком ходила попятам, расспрашивала о никогда не виданных ею краях, верила каждому слову, с готовностью училась рисовать.

Весь экипаж "Смелого" уже посмеивался над Бартеро, мол, невесту себе нашел наш куратор! Но неожиданно он и сам понял, что прикипел к этой крохе как к младшей сестре. "Заберу ее с собой на большую землю не сейчас, так следующий раз. Благо, экспедиций пока запланировано четыре, в основном по поиску полезных ископаемых. Но примазаться к ним всегда можно. Жалко будет, если такой любознательный ребенок пропадет во льдах".

"Вот еще, вспомнилась некстати", - отмахнулся от мыслей не по делу куратор. Убедившись, что теперь справятся и без него, Бартеро вернулся в лагерь, в свой теплый сборный домик, установил складной столик, разложил книги, спутниковые карты ледяной земли и погрузился, было, в размышления - где еще можно поискать руины. Как назло из свернутых в тубу карт выскользнула фотография светловолосой девушки, его невесты. Наверняка уже бывшей. Перед отъездом она бросила ему в лицо кольцо, разревелась и обозвала "бесчувственным идиотом". Ей не понять, почему он по первому слову адмирала отложил свадьбу, отправился на полюс, следуя совету странного монаха. Ему самому этого не понять.

Бартеро повертел в руках фотографию и положил обратно в ворох карт. К лучшему, что расстались. Сердце молчало, милое личико уже не вызывало прежних эмоций. Холодные ветра Данироли задули теплившиеся чувства.

"Хорош киснуть, бездельник, - мысленно прикрикнул на себя инженер, - Тебе нужно найти новое место для разморозки! Так, где у нас еще может быть город?…"

- Господин Гисари, - часа через четыре голос Эдвараля вернул его к действительности. - Вы должны на это посмотреть!

Спешно одевшись, Бартеро побежал к размороженному котловану, где на глубине в два человеческих роста показалась башенка из гранатово-красного камня. Шпиль был обломан, но в целом все неплохо сохранилось.

- Здорово! Давайте, подключайтесь все!

Теперь точно не наложат запрет на исследования!

Рабочие без вопросов принялись распаковывать остальное оборудование, за каждую единицу которого Бартеро, Эдвараль и Висерн отвечали лично.

В то время, как остальная часть экспедиции занималась разведкой полезных ископаемых, тридцать шесть человек начали освобождать от намерзшего за почти двести пятьдесят лет снега и льда древний город.

"И все же, как порой бывает действенно слово, сказанное посторонним человеком! - не переставал удивляться про себя Бартеро. - И понесло же меня на Данироль после болтовни Стефана и проклятого монаха! Всячески сопротивлялся, но не смог устоять!"

К вечеру показались вершины еще двух зданий, одно из которых, возведенное в виде женской головы, очевидно, служило храмом. Внутрь попасть пока было невозможно. Разморозка помещения - дело ответственное, кропотливое. Следует продвигаться осторожно, дабы от перепада температур кирпичи не превратились в труху. И тепловые пушки здесь понадобятся переносные, для более точных работ.

Бартеро хотел броситься на помощь товарищам, но Эдвараль уговорил его повременить.

- Погода портиться. На побережье вторые сутки буря. Как бы снег или туман сюда не пришли, - ворчал он. - Ветер поднимается…

Здесь, где ледник был тоньше всего - не больше двадцати пяти анр, а чаще десять-двенадцать, работать оказалось гораздо легче. Всего два дня ушло на то, чтобы добраться до мощеных желтоватым камнем улиц. Каменная женская голова, покрытая пластинами из серебристого металла, возвышалась на тонкой шее этажа на три.

- Поглядите, - с восхищением вздыхал археолог Исар Мивен, щуплый человечек с неиссякаемой тягой к необычному. - Как черты ее лица похожи на те, что у женщин с побережья!

С еле заметной горбинкой нос, большие глаза, высокие скулы, волосы, мягкими волнами доходящие до брусчатки… Если смотреть издали, женщина казалась даже красивой той холодной красотой, что скорее отпугивает мужчин, чем привлекает.

- Наверно, они преклонялись перед женским очарованием? - предположил Висерн, врач и по совместительству помощник куратора.

- Заберемся внутрь, узнаем. Тетка, небось, при жизни местной знаменитостью была. Вот поставили памятник, в целях экономии пространства заселив черепушку людьми, - ответил завхоз, потирая рукавицей щеки. - Гатуры за каменную кралю не должны поскупиться при расчете. Памятник архитектуры утраченный и все такое прочее! Дочке пони куплю. Давно клянчит, - пояснил он зачем-то.

Эдвараль сплюнул под ноги и зашагал к рабочим. Бартеро улыбнулся. Хоть и кажется его помощник редкостным грубияном, человек он добрый, в трудную минуту нет надежней товарища. И вообще правильных набрал с собой людей куратор, толковых. Вот и город сумели отыскать сообща. А что до премий, так адмирал не поскупится. Он заинтересован в исследованиях, как бы не лютовал по этому поводу Марминар…

Длинный южный день постепенно перетекал в вечер. Усиливающийся ветер ожесточенно трепал новый красно-желтый флажок экспедиции перед домиком администрации. Под ногами понеслась поземка. Позабывшее о тепле южное солнце разочарованно укрылось облаками. Не способное в ближайшие пару месяцев дотянуться до горизонта, оно не скрывало своего недовольства людьми, покусившимися на покой погребенных во льдах мертвецов…

На следующий день налетела метель такой силы, что работали на ощупь. С каждым часом столбик термометра оставлял деление за делением, трусливо капитулируя перед стужей. Висерну прибавилось забот - лечить обморожения и переохлаждения. Но удержать людей в домах было невозможно. Заледенелый город притягивал, вытеснял посторонние мысли, очаровывал, выныривал из темных омутов сновидений.

Ночами Бартеро, как и всех остальных, преследовали картины реального или выдуманного прошлого, навеянного высвобождающимся изо льда городом.

Небо набухло тьмой. Тучи кались темными водянистыми волдырями, гроздями спускающимися в притихшее море, уже смирившееся со своей страшной участью…

Вот- вот небосвод расколется, и пылая ненавистью, вышвыривая в равнодушные бездны космоса ошметки земной атмосферы, на замершую в ужасе планету обрушится гнев богов. Чувствующие скорый конец люди мечутся, ищут спасения, веря в любые, даже самые безумные увещевания шаманов, как висящий над бездной человек хватается за слабые веточки чахлого кустарника, даже заведомо зная, что они не способны выдержать массы его тела.

Один за другим величественные города Данироль охватывает пламя ужаса. Оно выжигает сердца, не оставляя даже золы. Только пустоту и холод безысходности.

Несчастные придумывают и тут же отвергают планы спасения - не то, не то. К земле несется гибель, от которой не укрыться ни в пещерах, ни в воздухе, ни в морских глубинах.

… Пробил заветный час. Города уже почти пусты. Выход найден. Не все с ним согласились. Есть те, кто не смог преодолеть пути, кого не пустили с собой, кто просто не знал о зыбкой возможности выжить. Какая теперь разница, почему они не отправились за соотечественниками. Они обречены.

Но раскаленная кара богов миновала планету. Зато изменилась сама Земля. Словно разгневавшись за дерзкий побег, природа рвется уничтожить следы человека на самом южном континенте.

Черно- синее небо тянет вниз жадные щупальца смерчей. Гигантские темные волны тяжело обрушиваются на берег. И высокие, блестящие башни, словно сахарные, легко рушатся под их напором.

И сыпет снег на уродливую кашу из камня, земли и деревьев. И огромные черно-коричневые птицы замертво падают на промерзающую землю, изнемогая от голода и холода. Боль от безвозвратной гибели прежнего мира вонзает острые когти в их сердца…

Наступало утро, и сны таяли. Забавно, люди стеснялись обсуждать между собой знания, пришедшие из-за грани яви. Лишь по случайным обмолвкам можно было догадаться - к участникам экспедиции являются похожие сновидения.

Тем спокойным утром в маленьком сборном домике, где разместилось командование экспедицией, о снах бесед не велось. С тихим гудением работали обе электрические печки. Потрескивая металлическим корпусом, голосом бронхитного больного сипел и кряхтел генератор, жалуясь, что срок его службы истекает, а самонадеянные люди, забравшиеся в самый холод, не желают давать трудяге отдых. Шторы в желто-серую клеточку, призванные разграничить помещение на комнаты, сейчас были отзавешены и колыхались в потоках теплого воздуха. Яркая лампа над дверью давала достаточно света, так что единственное маленькое окошко над кроватью Висерна осталось заставленным.

Бартеро разливал травяной чай по стаканам, наслаждаясь его летним ароматом. Из герметичных упаковок уже был извлечен хлеб, нарезан сыр…

- До чего же выносливые твари - люди, - словно озвучил с утра ночные видения Эдвараль, усаживаясь на табурет и приглаживая черную бороду, доходящую ему почти до пояса.

Завхоз как всегда выбрал себе самые большие куски сыра, запихнул между ними хлеб, сверху водрузил плитку шоколада и пустился в рассуждения, умудряясь при этом жевать.

- Почти всю Данироль покрывает ледник, а они сумели выжить на узкой полоске земли у моря, ловить какую-то уцелевшую дичь, летом выцарапывать ягоды и корешки. Оленей, песцов и прочую живность им завезли с самой Герии, когда у местных все околело.

- Как они вообще выкарабкались? - охнул впечатлительный Висерн.

- Даже гатуры удивились, - Эдвараль потянулся за чаем. - Уже семь лет здесь работает благотворительная миссия. Детишек учат грамоте, лечат тех, кто разуверился в шаманах.

- А что у них раньше обитало? - поинтересовался Висерн.

- Один нечистый знает. Ты что, в школу не ходил? До пятнадцатых широт пекло было. Выйдешь на солнышко - ойкнуть не успеешь - обуглишься. Экватор вообще считался краем земли. О Данироль знали только по рассказам горстки безумцев, умудрившихся на крытой сверху лодке пройти пояс смерти, - просветил его Эдвараль.

- А когда Землю передвинули, и люди, вдохновленные высадкой гатуров на Спире, отважились на дальнее путешествие, там уже царил ледник, - добавил Бартеро.

- Простите, я не знал, - смутился Висерн, по точеному красивому лицу пробежала тучка задумчивости. - Нам в медицинской школе преподавали только историю ближайшей сотни лет.

Он вскрыл пакет с мясными консервами и, дабы не пачкать посуду, принялся подгребать ложкой прямо из фольги.

- Что-то сегодня наш археолог рано ушел, - не прекращая жевать, заметил он.

- Он даму каменную разморозить пытается. Любопытно ему, что в ее черепушке, - Эдвараль отодвинул чашку и потянулся. - Выходим, а то метель начнется. Опять ничего не успеем.

Одевшись, они покинули уютное укрытие, чтобы встретиться с обжигающим ветром. Благо, на такую погоду у них имелись маски.

Рабочие продолжали расширять котлован. Вниз вместо веревочной лестницы уже вели проплавленные во льду ступени. Проступали освобожденные от многолетнего плена фасады четырех зданий. Еще три снаружи были очищены целиком.

Внутрь каменной женщины пробивался Исар Мивен, официальный археолог экспедиции. Но права на какие-то самостоятельные заявления и действия без разрешения куратора он не имел. Памятуя о Стефане Драдаре, Бартеро об этом позаботился и предупредил ученого задолго до отплытия. Исара подобное положение дел устраивало. Любовь к науке у него оказалась сильнее личных амбиций. Едва узнав, что представляется шанс заглянуть на самый таинственный материк планеты, он забросил всякую прочую деятельность, крутился ужом, стремясь попасть на "Смелый". Сейчас археолог, взобравшись по лестнице-серьге, вошел через дверь в ухе и углубился в заледенелые коридоры.

Еще несколько рабочих размораживали внутренности другого здания: круглого, четырехэтажного, сужающегося кверху, с декоративной башенкой на крыше. Бартеро направлялся к ним посмотреть, как идут дела, но вопль Исара, долетевший из каменной головы, остановил его.

Эдвараль с Висерном переглянулись и бросились к голове, но Бартеро неожиданно для себя крикнул:

- Стойте!

И вовремя. Металлические пластины, скрывающие глаза-окна каменной незнакомки со скрежетом поднялись, и струи ярко-зеленого огня ударили в пасмурное небо. Нечто белесое, дымчатое размытой кляксой вырвалось наружу вслед за ними и, жалобно тренькнув, точно случайно задетые струны скрипки, растаяло, осыпав собравшихся ледяной крупой. По зданию прошла судорога, и снег со льдом, еще остававшиеся на каменных волосах, бровях и крыльях носа, с шипением испарились.

Перепуганные рабочие уставились на руководителей, но Бартеро, чувствуя, что ничего сверхъестественного больше не предвидится, первым побежал к каменной голове. Нечего ему, куратору, прятаться за спины товарищей. Как бы чего мерзостного не приключилось с этим домом-памятником. Помедлив пару секунд в нерешительности, Эдвараль, Висерн и двое рабочих последовали за шефом.

Внутри, в проплавленном коридоре под ногами печально хлюпала вода. Желтый свет фонарей извивался и петлял в лабиринте, тщетно ища выход, как и прожегший лед в нескольких направлениях Исар. Ага, вот и то, что искал археолог - овальный металлический люк в шершавой темной стене. Сейчас тот был приоткрыт. Снизу оставалась широкая лазейка, но Бартеро все равно подергал за боковой рычаг. Шипя дверца послушно поползла вверх.

- Не хилая техника у них была! - уважительно присвистнул Эдвараль.

Они ступили в просторный темный зал, полностью свободный ото льда. Рабочие, не сговариваясь, включили дополнительные фонари. Желтоватые лучи вспыхнули, дробясь на радужные искры в выпуклом узоре, змеящимся по стенам. Из центра высокого сводчатого потолка шестью лучами расходились стеклянные трубы, вероятно некогда служившие погибшим хозяевам источником света, а сейчас мертвые, мутные, пыльные. Впрочем, откуда здесь пыль, в замурованном на столетья здании?

- Больше похоже на мастерскую или на музей, чем на храм, - заинтригованный врач склонился над разложенными на длинном столе украшениями и непонятными предметами. - Ребята, вдруг это приборы? - удивленно произнес он, опасаясь прикасаться к чему-либо.

- Какие тебе приборы! Исар! Иса-а-ар! - голос Бартеро сухой шелухой рассыпался по пустовавшим два с половиной века помещениям.

- Нет его тут. Я осмотрюсь, что да как, - Висерн осторожно направился к дальней двери, поманив за собой рабочего.

Бартеро, заприметив винтовую лесенку в углу, поспешил туда. За ним, шумно дыша, затопотал Эдвараль, для порядка поторапливая второго рабочего.

- Куда ты фонарем светишь! Хорош глазеть, человек пропал, а ты точно на экскурсии! - ворчал неугомонный завхоз.

Жутко тут. Голоса звучали куце, приглушенно, аукались простуженным эхом. От стен тянуло холодом похлеще, чем на равнине во время метели…

- Исар! - в который раз закричал инженер.

Тишина. Нет, кажется стон - слабый, точно последний вздох.

- Холодно! Как же мне холодно! - прошелестело вдали.

На втором этаже напротив распахнутой узкой железной двери у самой промерзшей, заледеневшей стены под сосульками, щедро свисавшими сталактитами с потолка, распластался археолог, широко раскинув руки, неестественно подогнув под себя ногу.

Бросившиеся к нему товарищи с ужасом увидели - лицо бедняги обморожено, кожа растрескалась, а руки, особенно пальцы, превратились в лед и уже не разжимаются, вцепившись в рукоять переносной тепловой пушки.

- Исар, что произошло? Потерпи, мы тебя вынесем! - забормотал перепуганный Бартеро, стаскивая с рук перчатки и пытаясь расстегнуть ворот Исаровой куртки.

- Нет! - едва шевеля кровоточащими губами, просипел несчастный. - Бойтесь его. Я выпустил его, а он спалил меня холодом. Он узнал, что путь открыт и вырвался. Бойтесь безлицего…

Он захрипел и потерял сознание.

- Скорее в тепло, - Бартеро подхватил Исара подмышки.

… Они еще надеялись его спасти. И только в домике, освободив тело от теплой одежды, поняли, - их товарищ превратился в звенящий кусок льда.

- Точно тушка цыпленка, неделю пролежавшая в морозилке! - не постеснялся в выражениях завхоз. - Одно не допру, как он промерз насквозь за какие-то пятнадцать минут, пока мы его искали? Что за дрянь его так заморозила? - недоумевал Эдвараль.

- Скорее кто, - пробормотал Бартеро. - Кто-то обитавший в ледяном здании. Последние слова Исара были про безлицего.

- Брось, ты часом не переохладился? - Висерн уставился на него с нескрываемым удивлением. - Никто не протянет столько лет подо льдом без еды и воздуха.

- Я готов поверить во что угодно. Даже в то, что данирольцы могли делать железных помощников, как и гатуры. Ты пневматическую дверь в тот музей вспомни, - Бартеро задумался. - У местных с побережья есть легенды про безлицых грешников…

- Их ты у своей невесты малолетней наслушался? Иди-иди, она тебе еще не такого расскажет. Она умеет. Глазищи зеленые вылупит - точно стрекоза…

- Не трогай девочку, - тихо шикнул на него куратор. Он мотнул головой, борясь с глупыми суевериями. - А еще перед тем, как голова выстрелила, я словно почувствовал, будто кто-то меня взял за шкирку и удержал на месте. А потом… - он замолчал, вспоминая белую тень. Нет, про нее говорить не стоит, друзья не поймут.

- Нехорошее дело, тревожить мертвых, - проворчал Эдвараль, стесняясь признаться даже себе, что испугался.

- Давайте его вынесем, - Висерн надел шапку и маску и наклонился к погибшему археологу. - Он войдет в контейнер из-под пушек. Хоть какой, а гроб. Не прямиком же его во льду хоронить…

… Метель заставила людей прекратить любые попытки проникнуть в тайны древнего города. Рассвирепевший ветер валил с ног. Бартеро оставалось только тихо злиться от бессилия.

Заряды для пушек подходили к концу, как и продукты. С главной базы уже неделю требовали их возвращения. А они так мало успели! Они и работали-то в полную силу всего недели две, а то и меньше, если учесть, что перепуганные рабочие стороной обходили каменную голову. Впрочем, никто из командования тоже не рвался провести новый осмотр таинственных коридоров.

Как жалко уезжать, когда самое интересное еще подо льдом! Инженер был уверен, он сюда еще вернется, и не раз. К счастью для него, произошедшее с Исаром было единственной серьезной неприятностью. Да, вечером одному из рабочих почудилось, будто по дну котлована кто-то ходит, другому померещился в окнах заледенелого дома мигнувший свет, третьему послышались голоса… Но людей можно понять - они устали от заснеженной пустыни, скудной однообразной пищи. Пока они еще послушны, но недовольство копится.

Наконец распогодилось, настало время бросить на размороженные башни прощальный взгляд. Взвыли моторы снегоходов, готовых тащить людей и груз. Предстояло два дня ехать по леднику и еще четыре по заснеженной холмистой равнине до побережья. Но непогода продлила их путь на три дня.

Полозья безвольно зарывались в рыхлый вязкий снег, сани буксовали. Не желавшая отпускать единственных живых существ в этих краях, метель налетела с новой силой, а в редкие часы затишья землю укутывал молочный туман - мохнатый и мокрый, точно вылезший из ванны белый пес. Двигаться в нем было самоубийством. Ухнешь на всей скорости в трещину - и жди некролога в Равидарских газетах месяца так через два. Жил-был-погиб. Вечная память. Две строчки от всей государственной щедрости. Плюс скупые слезы родных, собравшихся на берегу моря с прощальным букетиком цветов (кто ж полезет в расщелину вытаскивать из покореженного металла тела и перевозить их на родину?).

Когда исследователи прибыли на основную базу, метель и не думала прекращаться, хотя заметно потеплело. Столбики ртутных термометров поднялись до минус одного.

Все дни пути Бартеро не покидала смутная тревога. Отчего-то вспомнилась девочка Тинри, с обожанием смотревшая на него в те короткие промежутки времени, которые он проводил на базе. Предчувствия только подтвердились, когда Ливинар, куратор геолого-разведывательных работ, бросил ему на ходу:

- Тут тебя сестра твоей невесты разыскивала дней пять назад. Очень жаждала пообщаться.

Не раздумывая больше, Бартеро поспешил к школе. В просторном синем здании было пусто и гулко.

Обычно дети учились с полудня до шести вечера, но сегодня, как выяснилось, их отпустили часа в два. Наступало полнолунье, по местным поверьям - время, когда духи холода выходили на охоту.

Задержавшаяся учительница, с красными от ветра и усталости тусклыми глазами, проверяла написанный ребятами диктант. Смущаясь в присутствии красавца куратора, она ответила:

- Нет, господин Гисари, Тинри уже дней пятнадцать не появлялась. Я расспрашивала ребят, но они ничего вразумительного не говорили. Раса, ее младшая сестра, твердит - девочка за что-то наказана. Но разве наказание может длиться так долго? Я все собиралась отправить кого-нибудь в дом Оленя, но как-то времени не находила… - она растерянно развела руками.

Не узнав ничего нового, Бартеро побежал на базу за санями и за подмогой.

… Они увозили ее прочь от дома, прочь от тех, кого она знала и любила. И уже поздно жалеть о чем-то. Возврата не будет. Все решено раз и навсегда. И упряжка звездных псов давно бежит не по снегу, а вознеслась высоко над белой равниной. Вот уже чернеет вдали море, утихшее после сезона штормов. И льдины, отколовшиеся от неповоротливых туш айсбергов, слабо мерцают в свете полной луны.

И тот, кто правит упряжкой, уже не остановится, сколько его не умоляй, не проси. Высокая фигура, закутанная в песцовую шубу, темнеет впереди. И даже страшно окликнуть его, держащего в руках поводья звездных псов. Страшно заглянуть в его лицо. Что там увидишь?

Мелодично звенят бубенцы больших, укрытых шкурами саней, но они не убаюкивают, как хотелось бы, а озорно, словно напевая песенку, повторяет: "Тин-тин-ри, тин-тин-ри"… Почти как ее имя. Тинри. Тинримина, как звала ее бабушка, одну из пяти внучек, самую любимую.

Еще вчера Тинри жила в длинном доме. Он протянулся от горы Раненного Медведя до Желтого Камня. Древний, говорят, построенный во времена основателя их рода - Оленя, каменный дом состоял из семь раз по десять маленьких, пять раз по десять больших и девяти очень больших комнат.

Вначале семье Тинри полагались три больших комнаты. Но когда отец с тремя братьями ушел в море и не вернулся, а разум жены младшего брата забрали к себе духи моря, комнат осталось две. Когда обзавелись семьями и покинули их три старших сестры, а мать выбрала жизнь в длинном доме Чайки, у семьи Тинри отобрали еще одну комнату.

Теперь же, когда Тинри уехала, ее родных вообще могут поселить в маленькой, или в очень большой общей комнате. Но ничего не изменить. Беззубый шаман на собрании рода бросил гадальные кости из рыбы ахак и заявил, что именно ее, Тинри, невзлюбили духи моря, и именно она виновна в том, что шторма не прекращаются так долго, а рыбацкие лодки гибнут одна за другой.

"Тин- тин-ри, тин-тин-ри", -звенят колокольчики, а созвездие Голодного Тюленя смотрит вниз в черные, не способные что-либо отражать воды. И холод цепкими щупальцами пробирается под медвежий мех. Тин-тин-ри, тин-тин-ри".

Вспоминается большая полутемная комната, освященная только пламенем очага, наполненная до отказа людьми. Весь род, за исключением совсем маленьких или немощных, ждет решения главы. А тот смотрит на лысого беззубого шамана, еще не старого, но очень страшного. В его пожелтевших от табака пальцах зажат маленький квадратик из тюленей шкуры, где написано имя человека, прогневавшего духов. Понуро молчат старейшины рода. Отводят взоры молодые охотники. Женщины глядят в пол. И только Тинри смотрит на шамана. Ей интересно. Она недавно вступила в женский возраст, и ее впервые допустили до собрания. Она ощущает себя взрослой и важной.

Молчит глава. Молчат люди. И только шаман что-то бормочет на кусочек шкуры. Чадит очаг… Внезапно шаман резко разворачивает шкурку, смотрит на нее. Его глаза округляются. Он еще раз сворачивает ее и опять разворачивает. И словно рыбу-кусаку бросает в огонь.

- Она! - поворачивается шаман к Тинри. - Она неугодна духам!

Тинри оглядывается назад, словно прогневавшая духов стоит за ее спиной. Но подходит глава, берет девочку за руку и выдергивает из общей толпы.

- Верно ли ты понял послание духов, шаман? Она еще ребенок. Куда ей гневить высшие силы? - спрашивает Санак.

- Да, многомудрый. Духи указали на нее.

Санак задумывается на миг, а потом спрашивает ничего не понимающую Тинри:

- Выбирай, либо мы отдаем тебя в дом Песца, что на Зубастом мысе, либо отведем к людям с далекой земли, и ты уплываешь на большом корабле.

Он замолкает, оглядывая всех членов своего огромного рода. Те отводят глаза и ждут выбора Тинри. А она не знает, куда ей спрятаться. Над ней возвышается громадная фигура главы рода, рядом возмущенно сопит бабушка, не осмеливающаяся сказать слово в ее защиту. По стенам большой комнаты пляшут огненные тени, пахнет дымом и тухлой рыбой.

- Я… - почти не слыша собственного голоса, пытается сказать перепуганная Тинри. - Я поеду…

- Многомудрый Санак, - вдруг перебивает ее беззубый шаман. - Духи моря подсказали мне, какое решение устроит именно их.

- Какое же? - поворачивается в его сторону глава рода Оленя.

- Девочку надо отвести к скале Мертвого Кита, когда котел луны наполнится до краев тюленьем жиром, и оставить там на ночь. Духи сами решат ее судьбу.

Все собравшиеся в большой комнате длинного дома шумят, ведь так поступают только в особых случаях, когда кто-то из членов рода теряет разум и становился буйным, или в дом приходит весенний мор и нужно откупиться жертвой. Но Санак поднимает руку, и шум стихает.

- Так будет! Согласен. Когда ночь полной луны?

- Через десять и еще четыре дня, многомудрый, - услужливо подсказывает беззубый шаман.

- А сейчас, Тинри, дочь Деразы, ты не должна покидать длинного дома.

… Она плакала. Как она плакала! Но никто не пришел к ней на помощь. Да и кто сумел бы ей помочь? Бабушка стара и почти ничего не видит. Младшей сестре и десяти зим не исполнилось. А за стенами длинного дома скребется и ноет метель, и беснуется море, швыряя на берег льдины и ледяную крошку.

Если бы можно было передать весточку Бартеро, моряку со "Смелого", большого корабля, что стоит в заливе Долгого Уха! В заливе находится то, что люди с зеленой земли называют "база". База - это два десятка домишек, крошечных по сравнению с длинным домом. Внутри них есть множество странных вещей, о назначении которых девочка часто безуспешно размышляла.

На берегу залива так же есть школа, куда главы родов приказали отдавать детей учиться грамоте. На ее трехэтажное здание даже бывалые охотники смотрят с удивлением. До этого они и представить себе не могли, что дома можно строить ввысь. Внутри даже в самые трескучие морозы в бочках зеленеют травы и цветут цветы! Учителя, люди с зеленой земли, рассказывают о своей жизни. Сказки, наверно, рассказывают. Про корабли, что летают по небу и плавают под водой, про дома до небес и дома на небе… А еще у учителей диковинные одежды. Хоть бы глазком поглядеть на зверей, из которых такое шьют…

В школе детям рассказывали, что когда-то их земля тоже была зеленой. Поколений семь назад… И этому Тинри верит, потому что из окна школы виден мертвый лес, куда ходят охотники долбить лодки… Правда, Тинри рассказала эту историю бабушке, а та заплакала, отругала внучку и приказала забыть то, о чем ей понарассказывали чужаки.

Когда детей отпускали погулять между занятиями, Тинри часто бегала смотреть на корабль. Там она и встречала Бартеро. Он угощал ее чем-то ярким и вкусным. Как же оно называлось? Курага - сушеные абрикосы! И еще он обещал увезти ее на зеленую землю.

- Повзрослеешь, выучишься. Через год я приплыву за тобой на большом подводном корабле. Он похож на кита. Только сделан из железа, - говорил он, и его голубые глаза блестели. А Тинри все хотела потрогать его золотые волосы - настоящие ли? Точно солнышко!

- Меня бабушка не отпустит, - отвечала Тинри, а сама не верила, что кит может быть сделан из железа. Оно ведь такое дорогое! Но все равно ждала, что чудо случится. Все знают - скоро "Смелый" покинет залив. Останутся только люди на базе. Но через год, когда отшумят шторма, приплывет ее моряк. Он всегда выполнял обещания.

А может, врал он все, тот Бартеро? Но так приятно было слушать его рассказы. Важный он был, не смотря на то, что молодой. Все остальные моряки с ним почтительно здоровались. Даже самый главный на базе, капитан, и то уважительно головой кивал.

А когда она заговорилась с ним и опоздала на урок, Бартеро сам отвел ее в школу и извинился перед учителями. Других бы отругали. А перед Бартеро стихли и сказали - с ним Тинри может сколь угодно долго задерживаться. Вот только как они его называли, девочка уже не помнила.

Теперь, вернувшись из ледяных земель, будет ждать ее на берегу солнцеволосый моряк, а она не придет. Больше никогда. А другие дети скажут - Тинри унесли духи моря. Даже интересно, станет ли он грустить? Она точно будет.

Она пыталась ему сообщить. Санак побаивается людей с зеленой земли. Те покупают у рода тюленьи шкуры, оленьи рога и фигурки, сделанные из них, а так же самую красивую вышивку. А взамен дают железо, табак, ткани и огненное оружие. Раса, младшая сестра, обещала передать просьбу о помощи Бартеро, но вот передала ли? Она лишь раз появилась под дверью комнаты, где заперли Тинри. А потом Расу прогнали.

После была метель. Еле живую от страха Тинри везли на санях. Санак и шаман не спускали глаз с прогневавшей духов моря. У скалы ее привязали к мертвому дереву.

- Проси духов, чтобы помиловали тебя и назавтра, когда мы вернемся, ты осталась жива, - "пожалел" ее глава рода.

Шаман только скалился беззубым ртом, словно желая сказать: ничего хорошего тебя не ждет. Еще никто не пережил ночь в этом месте. Даже такую короткую, как сейчас. Утром находили замерзшие или растерзанные белыми медведями тела, либо вообще ничего… Только обрывки веревки. И Тинри сама это знала.

Они уехали, а она осталась, привязанная, не способная даже пошевелится. И холод медленно пробирался к ней под медвежью шубку. Вначале стало покалывать пальцы на руках и на ногах. Потом ступни ног и кисти рук. Лицо щипал ветер, бросая в него пригоршни снега…

Тинри чувствовала - ледяной сон накатывает на нее, как волны на берег. Нет, она не должна спать. Она продержится до возвращения саней… Но пальцев на ногах и на руках она не чувствует. Может, так и лучше - уснуть навсегда?

Колокольцы? Неужто Санак возвращается? Тинри сделала над собой огромное усилие, чтобы повернуть голову. Нет, не он. Люди с базы? Они ездят на собаках. Вон какие огромные белые псы летят сквозь метель! И светятся… Нет, ей кажется. Это все холод.

"Ты хочешь умчаться со мной?" - беззвучно спросили ее. Кто спросил? Псы еще далеко. И метель унялась.

- Куда? - едва разжав замершие губы, вымолвила Тинри.

"Туда, где тебе будет хорошо. Куда сама захочешь. Или тебе больше нравится здесь?" - так же беззвучно возникло в ее голове.

"На зеленую землю", - подумала девочка, уже не в силах что-то сказать.

"Хорошо, садись в мои сани", - ответили ей.

И действительно, сани, запряженные десятком огромных собак, остановились перед ней. Человек, с ног до головы закутанный в песцовые меха, жестом указал на место позади себя.

"Но я же связана? Как я смогу?" - спросила Тинри. И тут же путы спали с нее. А по телу разлилось тело, словно ее долго отогревали возле очага.

"Садись. Мои звездные псы отвезут тебя на зеленую землю", - ответил человек. Она устроилась поудобней на сиденье, закуталась в меха, и он дернул за поводья.

Если бы она знала, что Бартеро опоздал совсем чуть-чуть. На полчаса. И она, Тинри, уже летела в упряжке звездных псов, когда он, без шапки, с развивающимися на ветру золотыми волосами стоял у скалы Мертвого Кита и смотрел на непонятно откуда возникшие и неведомо почему обрывающиеся следы саней. А шаман, которого держали трое людей с зеленой земли, вырывался и скулил:

- Это духи моря! Или даже великий Агых со свитой грешников забрали-сссь ее за то, что она не соблюдала-сссь обрядов и водилас-сссь с такими, как ты! Агых! Точно Агых! Он иногда возвращается-сссь к нам, своим детям! Он забрал-сь! Он!

- Я сам сейчас тебя заберу! - прорычал Бартеро.

Инженер снова и снова осматривал следы крупных собачьих лап, и вглядывался в звездное небо.

- Если ты жива, маленькая, я найду тебя! - прошептал он наконец. - Пошли! - приказал он морякам.

- Господин Гисари, а с этим что делать? - спросили его про шамана.

- Бросьте здесь. Нам он больше не нужен.