Дети Армагеддона

Глава двадцать четвертая

Кирисин целую неделю дожидался, пока Ариссен Беллороус позовет его. Он старался сохранять терпение, убеждая себя, что не должен действовать необдуманно или в порыве раздражения, а изучение Хроник и консультации с помощниками займут некоторое время. Дело не в том, что короля словно бы не волнует судьба Элкрус и эльфов — просто он должен все тщательно взвесить, чтобы принять правильное решение. И пусть Кирисина являлось очевидным то, что, возможно, не казалось таковым королю — нельзя подвергать сомнению необходимость сделать то, о чем просила Элкрус. Но он только мальчик; возможно, ему просто не достает опыта и мудрости старших.

Но даже когда Кирисину удавалось на время уговорить самого себя, в глубине души он подозревал, что столкнулся с семейкой лжецов и трусов.

Об этом страшно было даже подумать — но с тех пор как он пришел к заключению, что оба, и король, и Эриша, солгали ему, Кирисин не мог рассуждать иначе. Предательство Эриши даже хуже — ведь она была Избранной. Клятва Избранных связывала их прочнее, чем кровное родство, и на памяти живущих никогда не случалось, чтобы один Избранный предал другого.

Но Кирисин держал свои чувства под контролем и занимался обычными делами.

Вместе с другими он работал в садах, ухаживая за Элкрус и почвой, где она произрастала. Он принимал участия в утренних приветствиях и предзакатных прощаниях. Он улыбался и шутил вместе с Биатом и остальными — со всеми, за исключением Эриши, которая ни разу за все это время не взглянула на него. Словом, он изо всех сил старался вести себя так, как будто ничего не произошло.

Очевидно, его усилия возымели успех. Казалось, никто не заметил ничего необычного, и ни одно слово о том утреннем происшествии не было произнесено вслух.

Дерево больше не обращалось к нему. Кирисин был уверен, что оно заговорит — ведь необходимость действий столь очевидна! Каждый раз на восходе солнца, когда он вместе с остальными приветствовал Элкрус, и на закате, когда они желали ей доброй ночи, Кирисина охватывала нетерпеливая дрожь: она должна заговорить! Он страстно желал, чтобы что-то произошло — заметить хотя бы какие-то небольшие изменения в поведении Элкрус, напоминающие о том событии, какие-нибудь указания или намеки. Но ничего не случалось. Дерево хранило молчание.

В те моменты, когда Кирисин был предоставлен сам себе, он записывал в журнал свои мысли и подозрения, доверяя бумаге все переживания — даже соображения относительно короля и его дочери. Он старался представить себе, о чем думает король, поставить себя на место Ариссена Беллороуса, чтобы лучше понять его. Тщетные попытки, обреченные на провал, поиски оправданий, в которые он сам не верил. И Кирисин все больше приходил к убеждению, что происходит нечто ужасное и непоправимое.

Несчетное количество раз он думал о том, чтобы поговорить с родителями, — но не мог себя заставить сделать это. Кирисин знал, что если он поделится с ними своей тревогой, они будут действовать, как и он, опираясь на чувства, — а это приведет их прямо к королю. Что повлечет за собой беду, за которую Кирисину не хотелось быть ответственным. Его родители и так уже находятся на подозрении у короля из-за их попыток перенести колонию эльфов в Парадиз. Король не потерпит столь навязчивого вмешательства в его дела — особенно если ему есть, что скрывать. Лучшее, что Кирисин мог сделать для родителей в данной ситуации, — это оставить в неведении.

Кирисин надеялся, что скоро возвратится Симралин. Сестре он мог рассказать все — и знал, что он получит в ответ хорошо обдуманное предложение. Симралин никогда не принимала скоропалительных решений и не шла на поводу у эмоций, подобно остальным членам его семьи. Сестра рассмотрит все возможности и решит, что надо делать.

Но дни шли, Симралин не появлялась, король не звал его, Элкрус молчала — и мысли Кирисина становились все мрачнее и мрачнее. Он исправно выполнял обязанности Избранного и ждал чуда.

— У меня такое впечатление, что твои мысли все время где-то витают, — сказал ему как-то Биат, сидя рядом на корточках, когда они приводили в порядок цветочную поляну. — Это та странная история с Элкрус все еще беспокоит тебя?

Высоко в небе над головами пылало солнце, ослепительный жаркий шар сжигал Цинтру. Дождей не было уже много недель. «Все высыхает», — подумал Кирисин. Эта мысль содержала в себе и тайные надежды.

— Я просто думаю, как там Симралин, — ответил он.

— Лучше иных прочих, — ухмыльнулся Биат. — Она — Охотник, да такой что многие позавидуют. Умная, красивая, талантливая — не то что ты. Вот беда! — он хихикнул и подмигнул Кирисину.

«Действительно, беда», — грустно подумал Кирисин, глядя на удаляющегося друга.

Долгое время Кирисин не навещал дерево по ночам, как бывало прежде. Частичка его души желала этого — но другая часть опасалась встречи. Он не знал, что будет хуже — она больше не заговорит с ним или же заговорит, но опять никто не увидит и не поверит.

В конце концов Кирисин понял, что так больше продолжаться не может. Через шесть бессонных ночей, удостоверившись, что все заснули, он отправился к Элкрус. Ночь выдалась лунная, он без труда нашел дорогу, и вот он уже стоял перед ней, словно паломник в храме своего божества. Ее серебристая кора ослепительно мерцала в темноте, лунный свет отражался от пурпурных листьев, наполняя душу удивительным покоем. Кирисин долго с благоговением смотрел на Элкрус, в который раз пытаясь понять, что ему делать. Мальчик знал, что должен что-то предпринять, что нельзя больше ждать, полагаясь на милость короля или кого-то там еще.

Кирисин подошел к дереву и приложил кончики пальцев к его гладкому стволу.

«Поговори со мной, — мысленно попросил он. — Скажи мне, что делать».

Элкрус не откликнулась — хотя он прождал очень долго, беззвучно беседуя с ней, открывая ей душу, пытаясь пробить стену молчания. Если она и слышала его, если и ощущала его присутствие, то не дала об этом знать. Когда порыв его иссяк и силы истощились, Кирисин бросил бесплодные попытки и отправился спать.

Следующий день выдался сухим и жарким, и когда Кирисин вместе с другими Избранными работал в садах, он внезапно понял, что терпение окончательно покинуло его. Прошла неделя с того часа, как он ходил к Ариссену Беллороусу, и сейчас он поступил вопреки собственному решению не действовать необдуманно или под влиянием раздражения. Последний толчок к этому дала Эриша. Все эти дни она демонстративно не замечала его, однако сейчас Кирисин поймал ее взгляд, обращенный на него, — в этот момент девушке показалось, что Кирисин не смотрит в ее сторону. На первый взгляд, в этом действии не было ничего обидного, ничего, что могло вывести мальчика из себя. Однако эффект получился неожиданный. Кирисин вскочил на ноги: потный, уставший и достаточно взбешенный, чтобы больше не терпеть оскорбления. Он зашагал туда, где Эриша, стоя возле Рэйи, якобы инструктировала ее относительно подрезки вьющихся стеблей.

Эриша, увидев его приближение, прочла чувства, отразившиеся на лице мальчика, и попыталась уйти. Но его уже ничего не могло остановить. Кирисин догнал ее и преградил путь.

— В чем дело, Эриша? — резко спросил он, скрестив руки, с лицом пылающим и напряженным. — Что, совесть тебя гложет, кузина? Поэтому ты исподтишка за мной подсматриваешь?

Эриша на мгновение растерялась, потом резко откинула с лица прядь каштановых волос и отвернулась.

— Не будь ребенком, Кирисин.

Мальчик тут же вновь забежал ей дорогу.

— Вот чего ты хочешь? Отлично! Я перестану быть ребенком, когда ты перестанешь лгать. Справедливый обмен, не так ли? Давай-ка начнем прямо сейчас. Ты расскажешь мне правду о своем отце — и я сразу повзрослею.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — она снова попыталась обойти его, и Кирисин опять заступил ей дорогу. — Пропусти меня, Кирисин. Если ты будешь продолжать в том же духе, я тебя накажу.

— Давай! — выкрикнул Кирисин, вскидывая руки и не обращая внимания на остальных ребят, которые стали подтягиваться поближе, чтобы посмотреть, что происходит. — Давай, прямо сейчас! Сделай это на глазах у всех! Давай, объясни им, в чем дело, и посмотрим, что они скажут!

Эриша схватила его руки, потянула вниз, ее лицо вплотную приблизилось к лицу Кирисина.

— Прекрати сейчас же! — Холодная ярость превращала ее слова в лед. — Что, по-твоему, ты делаешь? Может быть, тебе лучше отправиться домой, денек отдохнуть и подумать, не заболел ли ты?

— А может быть, тебе лучше перестать отравлять мозги собственной ложью и подумать, как вылечиться с помощью правды?

Их носы почти касались друг друга. Кирисин перешел на шепот:

— Вот что я знаю. Знаю, Эриша! Не вообразил, а действительно знаю! Элкрус разговаривала со мной неделю назад. Она сказала мне, что ей грозит опасность. Она сказала, что надвигается что-то ужасное. Она сказала, что ее нужно поместить в Эльфийский камень, называемый Путеводной Звездой, который можно отыскать с помощью трех других Эльфийских камней, называемых Поисковыми. А еще она сказала, что если этого не сделать, то она не переживет того, что надвигается, и никто из эльфов тоже не выживет.

Руки Кирисина обхватили запястья девушки, он крепко держал ее.

— Ты знала об этом, и ты сказала отцу. Ты сделала это тайно — но я догадался, потому что сам пошел к твоему отцу и рассказал ему о словах дерева. Я не упомянул о Поисковых камнях — твой отец сам сделал это. Он знал все о трех, отыскивающих один. Он знал! Ему не от кого было узнать об этом, только от тебя. Признайся!

Кирисин ждал, впившись взглядом в ее глаза.

— Хорошо, — наконец прошептала Эриша. — Я сказала ему. Я дождалась, пока ты покинешь сады, а потом я тайком пробралась к нему и все рассказала. Я не хотела, чтобы он услышал это от тебя — ведь я руковожу Избранными. Необходимо было, чтобы это исходило от меня. Теперь ты отпустишь меня?

Кирисин молча смотрел на нее. Эриша все еще лгала. Он был так зол, что подумал — а ведь он способен ударить ее! Но вместо этого Кирисин сказал:

— Я хочу, чтобы ты прогулялась со мной, Эриша. Подальше от остальных, чтобы они не могли услышать, о чем мы говорим.

Девушка резко замотала головой.

— Не сейчас. Ты в таком состоянии…

Кирисин отпустил ее запястья, отступил на шаг и скрестил руки на груди.

— Все, что я хочу — чтобы ты меня выслушала. Но если ты желаешь продолжить нашу беседу здесь, тогда давай пригласим всех, чтобы они так сильно не напрягались, подслушивая.

Эриша кинула быстрый взгляд на других Избранных, все они оставили работу и выжидательно уставились на нее и Кирисина.

— Заканчивайте работу, — велела она ребятам. — Нам с Кирисином надо кое-что обсудить. Я скоро вернусь.

Эриша взяла Кирисина под локоть и практически поволокла с росчисти в лес по узкой, редко используемой тропинке. Эта тропа вела к скалам, откуда открывался вид на западные долины. Мальчик позволял тащить себя, решив подождать, пока они удалятся от остальных на достаточное расстояние. Потом он возьмет дело в свои руки. Да, много чего еще произойдет сегодня — если он твердо настроен узнать, в чем дело. Если она откажется сделать это добровольно, ему придется хитростью выпытать у нее правду.

Когда они значительно углубились в лес, Эриша сердито повернулась и толкнула его кулаком в грудь.

— Что произошло между мной и моим отцом — это не твое дело, кузен. — Она чеканила каждое произносимое слово. — Ты не имеешь права спрашивать меня о нем.

Но Кирисин твердо стоял на своем.

— Имею, если он лжет мне. Или лжешь ты. Что ты сейчас и делаешь. Я говорил с Биатом после возвращения из вашего дома. Ты никуда не уходила из садов. Ты говорила с отцом, все правильно. Но не тогда, а намного раньше. Поэтому и Элкрус спросила у меня, почему ее покинули. Поэтому и сказала, что я должен выслушать ее. Потому что даже она — ты понимаешь, что имела в виду Элкрус, — даже она не захотела. Она рассказала все тебе до того, как заговорила со мной, — и ты ничего не сделала! Почему ты мне лжешь?

На ее лице отразились лишь злость и упрямство.

— Я не лгу!

Но он мог поклясться, что она сказала это по инерции. Кирисин печально посмотрел на девушку.

— Ты поймешь, когда все уже будет кончено. Эриша, скажи мне, как ты собираешься жить в сложившихся обстоятельствах. Тебе хочется думать, что с Элкрус ничего не случится. А если случится? Что если она умрет? Ты давала клятву беречь ее, как и все мы. Как ты оправдаешься, если подведешь ее?

Эриша протестующе покачала головой.

— Я не подведу ее.

— Ты уже это сделала. Как и я. И все остальные. Мы не помогли ей! Элкрус попросила нас о помощи, она умоляла, а мы сделали вид, что не заметили. Я не знаю, как ты, но я не могу с этим жить. Для меня быть Избранным — кое-что значит. Я принял на себя этот долг и не стану пренебрегать им только оттого, что ты или твой отец или кто-нибудь еще решат, что так можно поступить. Что с тобой происходит? Разве ты не чувствуешь себя ответственной за ее безопасность? Почему ты так себя ведешь?

Губы Эришы плотно сжались. Она в отчаянье трясла головой, попыталась заговорить и не смогла.

— Ладно, делай то, что считаешь правильным, — продолжил Кирисин, подступая ближе еще на один шаг. — За свой выбор ты будешь отвечать перед своей совестью. Но я намерен пойти к твоему отцу и потребовать, чтобы он что-нибудь предпринял. Если это не удастся, я пойду в Высший Совет и обращусь к ним! Если и это не удастся, я найду кого-нибудь, кто меня выслушает. Да, лучше я начну с Беата и остальных. Сразу как уйду отсюда, отправлюсь прямо к ним и расскажу, что творишь ты и твой отец!

— Лучше не надо, Кирисин, — прошипела Эриша. — Ты не представляешь, что отец с тобой за это сделает!

— Ого, значит, теперь мне уже угрожают? В отличие от тебя, Эриша, я не боюсь твоего отца!

— Я тоже его не боюсь, — огрызнулась Эриша, из глаз ее брызнули слезы.

— Ты до смерти боишься его, — сказал Кирисин и вдруг понял, что это правда. Неизвестно почему, но Эриша действительно до смерти боится короля.

— Ты!.. — начала Эриша, но закончить не смогла. Она почувствовала себя раздавленной и опустошенной, ее голова поникла. Девушка подняла руки, чтобы вытереть слезы и бессильно уронила. — Я ненавижу тебя, — прошептала она.

— Нет, Эриша.

— Да! — настаивала она.

— Скажи мне правду, — настаивал Кирисин.

— Ты ничего не понимаешь! — Эриша выкрикнула это так громко, что он отшатнулся.

— Тогда почему ты не поможешь мне понять? Объясни же, почему мне все лгут!

Эриша вскинула руки, ее волосы разметались по плечам.

— Я не могу сказать тебе! Мой отец… — Она усилием воли загнала обратно слова, рвущиеся с ее губ. — Я хочу сказать… Я не могу!

— Он велел не говорить мне, так? — подсказал Кирисин. — Это правда? Сознайся.

Эриша поглядела на него, сдаваясь.

— Почему бы тебе не отказаться от этого дела, а? Просто перестать допытываться, пока еще ничего не знаешь. — Она сделала долгий медленный вдох, пытаясь успокоиться, потом тряхнула головой. — Ладно, я расскажу тебе. Но если ты разболтаешь кому-то еще, я скажу, что ты врешь.

Это была пустая угроза, не имело смысла на ней останавливаться.

— Давай говори, Эриша.

Девушка поджала губы, потом решительно заявила:

— Я не хотела делать вид, что я не знаю о просьбе Элкрус, но мой отец сказал, что так надо. Он сказал, что никому нельзя об этом рассказывать, — она утерла слезы. — Он не только мой отец, он — король. Что я была обязана делать?

Кирисин не ответил, он ждал продолжения. Выдержав паузу, Эриша взглянула на него, как бы проверяя, слушает ли он, и также быстро отвела взгляд.

— Мне очень нравится то, чем я занимаюсь, Кирисин, что бы ты об этом не думал. Я верю в то, что делаю, и ни на что это не променяю. И я… — она умолкла. — Иногда я приходила повидать ее по ночам, как и ты. Мне нравилось быть около нее, наедине с ней. Я чувствовала, что она рассматривает меня. Я знаю, что это глупо, но мне так казалось. Я сидела в садах… просто сидела рядом с ней. Так было и тогда, когда она сказала мне о грядущей угрозе и о том, что для защиты ее надо поместить внутрь Путеводной Звезды.

Эриша безнадежно покачала головой.

— Я не знала, что делать. Я должна была сразу кому-нибудь рассказать. Я решила пойти отцу. Я умоляла его что-нибудь сделать. Сперва я думала, что он собирается помочь. Но потом он сказал, что это намного сложнее, чем я себе представляю. Сказал, что я не понимаю, о чем прошу. Что я почти ничего не знаю о Путеводной Звезде, чтобы понять, что произойдет, если он исполнит мою просьбу. Потом он сказал, что следует дождаться окончания срока моего Избрания. Когда я больше не буду Избранной, он что-нибудь предпримет.

Эриша вскинула руки, не давая Кирисину заговорить.

— Я знаю. Я сказала ему, что не понимаю, как мы можем ждать так долго. Но отец ответил, что относительно срока жизни Элкрус такое промедление ничего не значит. Она живет уже много сотен лет. Для нее несколько месяцев означают чуть меньше, чем для нас один день. Может быть, и еще меньше. Так что нет необходимости в немедленных действиях.

— Он не может этого знать, — возразил Кирисин.

— Чего он не может знать, — устало сказала Эриша, — так это того, что может случиться со мной, если он не заставит меня подождать.

Кирисин хотел было что-то сказать, потом прервал сам себя:

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что здесь таится нечто большее, чем мы оба знаем. Путеводная Звезда — Эльфийский камень, волшебный талисман. Мой отец говорит, что любой, кто воспользуется им, подвергнется великой опасности. Характер этой опасности ему неизвестен, но он не позволит мне заниматься этим. Я сказала ему, что я не боюсь. Что я руководитель Избранных, то есть именно та, кто должен исполнить волю Элкрус.

Эриша посмотрела мальчику в глаза и нахмурилась.

— Твое дело, верить мне или нет, Кирисин, — но именно это я сказала отцу. Он пришел в ярость. Он кричал, что я не понимаю, о чем говорю. Он заявил, что мой срок Избрания почти закончился и мне никто не позволит ввязываться в это дело. Кто-нибудь должен будет взять на себя ответственность за использование Эльфийских камней — но мне он не позволяет!

Эриша вновь безнадежно покачала головой.

— Когда я попыталась возразить, он накричал на меня. Он был так сердит! Я никогда не видела его таким. Что я могла сделать? Он мой отец! Он настаивал!

Повисло долгое молчание. Они глядели друг на друга, и обоим нечего было сказать. Кирисин испытывал противоречивые чувства. Он был зол на короля — но, с другой стороны, он понимал, что Ариссен Беллороус хочет защитить свою единственную дочь от известной лишь ему опасности, возникающей при соприкосновении с Путеводной Звездой. Однако больше всего мучило Кирисина царапающее душу подозрение, что король мог не все рассказать Эрише, а кое-что оставить при себе. В разговоре с Кирисином он проявил потрясающее двуличие — то же самое, только в меньшей степени, король мог проделать и с дочерью.

— Что ты намерен делать? — подала наконец голос Эриша.

В том-то и дело, что он не знал. Кирисин думал, что, когда ему откроется истинное положение дел, он получит ответ на этот вопрос. Но не тут-то было. Пожалуй, его растерянность даже возросла.

— Откуда твой отец знает, что Путеводная Звезда опасна для того, кто захочет ее использовать? — спросил он.

Эриша пожала плечами.

— Когда я передала ему слова Элкрус, он велел мне подождать, пока старый Калф посмотрит, что об этом говорится в Хрониках. После того как Калф исполнил его поручение, он решил, что я не должна иметь никакого отношения к этому делу. Он выяснил, что произойдет, если Путеводной Звездой воспользуются, — но, как я уже говорила, мне ничего не рассказал.

Кирисин подумал, что это хоть какая-то информация. Потом он обратился к Эрише:

— Ты не хочешь узнать, что именно он выяснил?

Девочка с сомнением покачала головой.

— Сама не знаю, хочу или не хочу.

— По крайней мере, ты будешь знать на самом деле, насколько опасно использование Путеводной Звезды. Ты будешь знать, прав ли отец, что запретил тебе.

— Может быть.

— Ты сказала, что серьезно относишься к долгу Избранного. Если это так, не хочешь ли ты узнать, чем рискуешь, если постараешься помочь Элкрус? — Кирисин помедлил. — Первой она попросила помощи у тебя, Эриша. Не у меня. Она не обращалась ко мне, пока ей не стало казаться, что ты покинула ее. Ты была той, кто ей нужен.

У Эриши был несчастный вид.

— Я знаю, кого она просила, Кирисин. Что, по-твоему, мне делать?

— Посмотри Хроники. До этого ты могла и сама додуматься. Я помогу тебе. Я не предлагаю тебе действовать в одиночку. Может быть, мы найдем ответ быстрее, если будем искать вдвоем.

Эриша немного помолчала, раздумывая.

— Я не знаю.

— Помнишь, когда мы были еще совсем детьми? — вдруг импульсивно спросил Кирисин. Он подошел к девушке и легонько дотронулся до ее плеча. — Мы убегали в лес, который окружает твой дом, и играли в приключения. Иногда мы пробирались туда по ночам, когда в лесу темно и жутко. Мы делали вид, что ищем спрятанные сокровища. Тогда мы были друзьями. Я знаю, теперь кажется, что все изменилось… Но я думаю, мы все еще друзья. Я не знаю, почему твой отец так беспокоится из-за того, что может с тобой случится, но я хочу помочь все выяснить. Почему ты не даешь мне возможность? Ты не хочешь знать, в чем дело?

Эриша долго и внимательно глядела на него, словно не узнавая. Потом сказала:

— Мы должны незаметно прокрасться в комнату, где хранятся Хроники. Старый Калф всегда высматривает и подслушивает. Нам надо забраться туда, когда он спит, иначе он наверняка захочет узнать, что мы там делаем, и все доложит отцу. — Прежде чем продолжить, Эриша помолчала. — Но я знаю, как попасть в ту комнату, даже если она заперта.

Эришей, казалось, полностью завладела мысль сделать что-нибудь, сбросить бремя вины, которое она взвалила на себя, подчинившись воле отца и тем самым не исполнив долг Избранного.

— Ты на самом деле желаешь этого? — уточнил Кирисин, стремясь убедиться, что она не переменит решения. — Если ты решишь ослушаться отца, он, вероятно, очень разозлится.

— Он будет в ярости, — согласилась девушка, вновь начиная сомневаться.

— Но тебе не стоит беспокоиться об этом сейчас. — Кирисин упорно гнул свою линию. Он смотрел ей прямо в лицо, оценивая ее решимость. — До тех пор пока мы не выясним, что ему известно, а нам нет.

Она покачала головой.

— Думаю, да. — Их взгляды встретились. — Да, до тех пор, пока мы не выясним.

Сомнения, которые он заметил минутой раньше, исчезли. Кирисин с облегчением выдохнул.

— Тогда, может быть, сегодня ночью? — спросил он.

Эриша с решительным выражением лица кивнула.

— Сегодня ночью.

Остаток дня для Кирисина тянулся очень медленно. Он, как мог, пытался занять себя работой в садах, но его мысли постоянно возвращались к тому, что он узнал от Эриши. Кирисин испытывал смешанные чувства. С одной стороны, он понимал нежелание короля подвергать единственную дочь опасности. С другой стороны, Эриша — руководитель Избранных, именно к ней обратилась за помощью Элкрус. Ему казалось, что в данном случае долг короля и долг самой Эриши вполне очевиден, — однако он не знал, как поступил бы сам, если бы был королем, а Эриша его дочерью. Поэтому Кирисин старался быть справедливым по отношению к ним, словно он сам совершил такой поступок.

Мальчик всегда уважал Ариссена Беллороуса, восхищался им, ему и в голову прийти не могло, что когда-нибудь придется так думать о нем. Изменится ли его отношение к Эрише — жизнь покажет. Это зависит от того, что произойдет сегодня ночью. От того, как она отреагирует на то, что они узнают из эльфийских Хроник.

Несомненно одно. Его родители впали бы в ярость, если б им стало известно, что их кузен-король желает подвергнуть опасности весь народ эльфов, чтобы уберечь собственную дочь. Вот почему Кирисину следует держать все в тайне — до тех пор пока он не выяснит, что они предпримут в отношении короля, и чем это может для всех закончится.

Закат наступал очень не скоро, и у Кирисина было более чем достаточно времени, чтобы поразмышлять. К этому времени голова его распухла от мыслей и от тревоги перед неизвестностью.

Он едва вытерпел ужин с родителями, беседу о Симралин и ее ожидаемом возвращении домой, а также с трудом дождался завершения всех прочих домашних дел. Кирисин рано отправился спать, сославшись на усталость, и беспокойно проспал несколько часов, подскочив на кровати за час до полуночи. Прислушавшись, чтобы убедиться, что все домашние заснули, он встал и оделся. Прихватив длинный нож и свои сандалии, Кирисин вылез через окно и беззвучно растворился в непроглядной тьме ночи.

В поселении эльфов царила тишина, большая часть его обитателей уже спала или готовилась ко сну. Небо затянули тучи, через которые пробивался лишь слабый свет, поэтому Кирисину пришлось полагаться на присущие эльфам особые чувства, чтобы выбирать дорогу в темноте. Тихая и теплая ночь укрывала мальчика плащом тишины и наполняла душу ожиданием и надеждами. Он осторожно двигался по узким тропам, ведущим к дому Беллороуса, прислушиваясь к звукам, которые могли указать на присутствие посторонних. Он ничего не услышал и без происшествий добрался до границы участка, где располагался дом короля.

Присев на корточки в кустах, в заранее присмотренном месте, по ту сторону периметра, патрулируемого стражей, Кирисин стал ждать полночи и Эришу.

Несколько раз на ум ему приходила мысль, что никто не знает, где он находится. И если с ним что-нибудь произойдет, никто не будет знать, где его искать. Это была знобящая мысль — что король эльфов может сделать нечто, чтобы заставить его замолчать, — но Кирисин не мог прогнать ее в свете того, что узнал о Ариссене Беллороусе. Если он допускал возможность подвергнуть опасности Элкрус, чтобы защитить свою дочь, его не слишком затруднило бы найти повод убрать с дороги беспокойного мальчишку.

Кирисин задумался. Может ли Эриша отказаться от своего обещания и выдать его отцу?

Он все еще размышлял на эту тему, когда девочка возникла из темноты, одетая во что-то темное, так же как и он, неясная тень во мраке ночи.

— Туда, — прошептала она Кирисину в самое ухо. — Стража нас не увидит. Следующие несколько минут они будут смотреть в другую сторону. Давай быстро!

Кирисин побежал за ней между деревьями, стараясь ступать туда же, куда и она, кидая тревожные взгляды по сторонам — на Дом Стражи и на все остальное, что могло охранять королевскую безопасность. Никто не появлялся, сигналы тревоги не звучали, и через минуту они оказались у двери, которая беззвучно отворилась от прикосновения Эриши и пропустила их в дом Беллороусов.

Кирисин остановился в коридоре, тяжело дыша. Эриша замерла впереди него — очевидно, прислушиваясь, чтобы убедиться, что все тихо. Удовлетворившись результатом, она взяла его за руку и потянула за собой. Они шли медленно, минуя комнаты, где горели крошечные свечи, дававшие достаточно света, чтобы не наткнуться на мебель и не нашуметь. Один или два раза Эриша останавливалась и прислушивалась, прежде чем вновь двинуться дальше.

Они добрались до двери, открывавшейся на лестницу, которая вела в помещение библиотеки. Там хранились эльфийские Хроники. Теперь Эриша держала в руках бездымный факел, освещавший им ступеньки. Воздух сделался холоднее, тишина глубже. Они прошли несколько лестничных маршей вниз, прежде чем достигли нижнего уровня и очутились в небольшой комнатке со столом для работы и несколькими стульями. В земляных стенах, обшитых деревом и подпираемых вертикальными балками, располагалась пара дверей.

Эриша подошла к двери справа и осторожно открыла ее, потом сунул внутрь факел, осмотрелась. Видимо, все было в порядке. Девочка обернулась к Кирисину и жестом пригласила его следовать за ней. Они вошли в комнату, заполненную полками и шкафами с книгами и бумагами — все были помечены ярлычками и цифрами. Эриша двинулась в глубь комнаты, разглядывая окружающие предметы. В конце концов, она остановилась и указала на стопку древних, покрытых пылью книг, переплетенных в кожу и украшенных позолотой. Эриша взяла два верхних тома и передала один Кирисину.

— Это Хроники, — прошептала она. — Ты хочешь отнести их наружу, к столу?

Он покачал головой.

— Давай останемся здесь.

Они уселись, скрестив ноги, на деревянный настил пола, расположили между собой факел, открыли книги и принялись читать.

Процесс шел долго и медленно. Порядок, в котором располагались сведения, вызывал недоумение — он не был ни хронологическим, ни предметным. Записи на страницах выполнены мелким неразборчивым почерком, многие слова оказались незнакомы. Кирисин быстро сообразил, что чтение всего текста подряд займет слишком много времени. Он предложил Эрише выискивать ключевые слова — такие как «Элкрус» и «Эльфийские камни», останавливаясь, когда они найдут то или другое. Так дело пошло намного быстрее, но они находили лишь нечастые и раздельные упоминания каждого из этих предметов.

Хуже того, они не нашли ни единой, даже самой маленькой ссылки на Путеводную Звезду.

Кирисин и Эриша покончили с двумя первыми книгами и двинулись за новой парой. Время истекало. Кирисин осознал, что он бессмысленно пялится на Эришу, погрузившуюся в чтение и не обращавшую на него внимания. Он был удивлен, что она так круто переменилась, — но с другой стороны, это его радовало. Теперь он думал о ней намного лучше. Если они что-то найдут и она начнет действовать, Кирисин может быть даже захочет пересмотреть…

— Ищете что-то? — прогремел голос из темноты дверного проема.

Кирисин почувствовал, как его сердце ушло в пятки. Он перехватил испуганный взгляд вскинувшей голову Эриши и понял, что не может заставить себя обернуться.