Дети Армагеддона

Вместе с другими Логан крадется между высохшими скелетоподобными деревьями и сквозь мглистую тьму безлунной ночи, внимательно изучая Мидлайнский лагерь рабов. Мидлайн расположен на границе штатов Индиана и Иллинойс — вернее, тех мест, где они когда-то были, чуть ниже озера Мичиган.

Бывший компаунд окружен полосой открытого пространства шириной в сотню ярдов. Выродки предусмотрительно очистили землю от растительности, опасаясь нападения. Вдоль обвитых колючей проволокой заборов, окружающих лагерь, в ямах полыхают костры.

Этот лагерь рабов похож на все остальные — и в то же время сильно отличается от них. Тот самый лагерь, который Михаэль Пул всегда остерегался атаковать; лагерь, про который он как-то сказал — чтобы его взять, надо иметь армию.

Однако они здесь, и они готовятся сделать то, что он поклялся не делать.

Особых причин для этого нет. Есть другие, менее укрепленные лагеря, против которых они могли бы организовать атаку. Мидлайн выглядит чудовищно. Три огромных здания с каркасом, обшитым гофрированными стальными листами (здесь, в цехах металлургического завода, раньше был компаунд) окружены двойным рядом заборов из стальной сетки, оплетенных колючей проволокой. Рвы, достаточно глубокие, чтобы поглотить «Лайтинг» Михаэля, пересекают открытую местность за заборами во всех направлениях. Входы в здания отлично защищены, почти замурованы; двери и окна забраны решетками и закрыты ставнями. Рабы, которые здесь находятся, приведены выродками из разных мест и не выйдут отсюда до тех пор, пока их не вынесут вперед ногами. То, что здесь делают с заключенными, — хорошо известно. Этот лагерь славится как самый неприступный из рабских лагерей.

Михаэль говорит, что все это не имеет значения. Эта мерзость должна быть стерта с лица земли. Михаэль говорит, что они и так бездействовали слишком долго.

Логан смотрит на лагерь, на его высокие стены и вооружение. Он медленно качает головой. Ему кажется, что это самоубийство.

Но Михаэль принял решение — и значит, он сделает это. Конец спорам. Даже Грейлинг, который ничего не боится, не перечит Михаэлю. Михаэль — легенда. Он — живой талисман, неподвластный смерти. Он выживал при невероятных и странных обстоятельствах. Он много раз водил своих людей в успешные атаки. Он никогда не проигрывал.

Никто не смеет думать, что он проиграет на этот раз.

Тем не менее с тех пор, как умер Фрэш, Михаэль уже не тот, что прежде. С потерей Фрэша в нем что-то сломалось — и пусть большинство ничего не заметило, Логан может утверждать это наверняка.

Произошла авария — у грузовика отказал ручной тормоз; машина медленно покатилось с холма, набирая скорость, и в конце концов врезалась в стену, размазав по ней Фрэша. Кровь была везде. Фрэш умер через два дня. Помочь ничем не удавалось — он слишком сильно пострадал. Михаэль все время дежурил около него, даже когда Фрэш потерял сознание и больше никого не узнавал.

Впоследствии Михаэль сказал водителю грузовика, что это не его вина. Аварии случаются. Он сказал, что направит его на другую работу. Логан присутствовал при этом и слышал, что сказал Михаэль и как он это сказал. Кто-нибудь другой не распознал бы в голосе Михаэля умело скрытой ярости. Но никто не знал его лучше, чем Логан. Михаэль всегда жестко контролировал себя, никогда не позволяя себе проявлять эмоции или делать нечто, его компрометирующее. Все же он выдавал себя — иногда малозаметными жестами, иногда выделяя голосом отдельные слова. Логан уловил характерные признаки надвигающейся грозы в разговоре Михаэля с водителем и инстинктивно понял, что это означает. Водитель был уже мертв. Логан едва не предупредил его — но потом решил, что это слишком опасно.

Неделю спустя водитель пропал во время похода за продовольствием. Никто его больше не видел.

Возможно, Фрэш, будь он жив, и попытался бы что-нибудь сделать в этой ситуации. Но Логан — не Фрэш. Он не равен Михаэлю. Он приемный ребенок Михаэля. Хотя ему только что исполнилось восемнадцать лет, и он формально стал мужчиной, Михаэль относится к нему по-прежнему. Это очень странное чувство — быть так близко к кому-то и в то же время так далеко от него. Они так много пережили вместе, пожалуй, как никто другой, — и в то же время Логан знает, что есть границы их отношений, которые он не может перейти.

Сомнения в правильности сегодняшней атаки — из этой области. Логан знает, что ему надо что-то сказать, поскольку по внешнему впечатлению атака является глупостью, и ему совершенно ясно, что Михаэль изменился. Логан полагает, что эти перемены начались еще до гибели Фрэша, но теперь они развились до опасных размеров. Михаэль с растущей безрассудностью уничтожал выродков и лагеря рабов. Он, казалось, намеренно пренебрегает опасностью. Его руководящие решения становятся все более спонтанными, он все меньше и меньше считается с обстоятельствами. Тем не менее Михаэлю удается выходить сухим из воды. Аура непобедимости и удача выручают его в самых суровых переделках. Но Логан знает, что рано или поздно их постигнет неудача. Если это случится прежде, чем Михаэль придет в себя, последствия будут ужасающими.

Но что делать ему, Логану? Никто не станет слушать мальчишку, едва лишь ставшего мужчиной. Никто не поверит, что Михаэль уже не так неуязвим, как прежде.

И не пойти туда, куда с готовностью ринутся остальные, Логан тоже не может. Михаэль спас его. Михаэль дал ему все, что он имеет. Он никогда не предаст Михаэля, даже если цена верности — собственная смерть.

Логан пытается выбросить эти мысли из головы, когда смотрит на компаунд и ждет приказа Михаэля начать атаку. Но они настойчиво преследуют его.

— Логан, — внезапно говорит Михаэль и поворачивается к нему. Логан видит его лицо, полностью лишенное выражения, замороженное, живыми кажутся лишь дико сверкающие глаза. — Я хочу, чтобы ты вел в атаку правый фланг. Атакуешь первое здание. Если считаешь, что не справишься, скажи это сейчас.

Михаэль знает, он никогда не скажет этого. Логан молча кивает.

— Просто помни, чему тебя учили. Уилсон, ты берешь левый фланг. Грейлинг, ты остаешься со мной. Центральное здание наиболее сильно охраняется. Опыты проводят там.

«Над детьми, — мысленно продолжает Логан. — А также над старыми, больными и беспомощными».

Здесь резиденция демонов. Как минимум двух. Но, по информации Михаэля, этой ночью их не будет в лагере: они уехали на охоту, которая задержит их до конца недели. Сведения Михаэля всегда верны, Логан надеется, что и на этот раз он не ошибся. Раньше он не задумывался об этом. Но Михаэль изменился, и Логан не уверен, что все его действия хорошо просчитаны.

Логана неожиданно охватывает отчаяние. Как это произойдет? Когда Михаэль оступится? Он понимает, как это может произойти при столь ужасной работе, которую они выполняют. Проживи достаточно долго в сумасшедшем доме — и ты рискуешь сам сойти с ума.

Но он всегда верил, что Михаэль сумеет стать выше этого. Михаэль — выдающийся воин, он сражается до последнего, привык ко всему, достаточно силен, чтобы противостоять любым испытаниям. Даже потеря Фрэша не сможет сильно изменить его.

Еще не все потеряно. Что-то на его пути укажет Михаэлю, что он заблуждается, что его личность неотвратимо изменяется.

Логан глядит на «дробовик», который дал ему Михаэль еще в первом рейде. Он носит его до сих пор. Если это происходит с Михаэлем, это может произойти и с ним. Сумеет ли он понять, что это случилось? Сумеет ли что-нибудь сделать?

Логан внезапно соображает, что Михаэль говорит с ним, и быстро перемещает взгляд.

— Парень, ты с нами, или я должен найти кого-нибудь на твое место? — резко говорит Михаэль. — Ты выглядишь так, словно витаешь в облаках. Будь внимателен, когда я говорю с тобой!

— Я слушаю, — торопливо произносит Логан.

Михаэль усмехается.

— Тогда мне нет нужды повторять, так? Ты знаешь, что делать. Будь уверен и делай. Не беги, если будет жарко, Логан. Я терпеть не могу трусов.

Михаэль отворачивается, и Логан ничего не говорит в ответ. Еще год назад Михаэль ни за что бы не стал говорить с ним так. «Я пойму, когда это случится, — твердит он мысленно. — Я остановлю его». Логан закрывает глаза, он дает себя клятву, что при первой представившейся возможности…

— Вперед! — резко командует Михаэль, и они идут.

Они пробираются сквозь деревья к ожидающему их транспорту — грузовикам, усиленным снегоочистительными отвалами и толстыми защитными экранами, которые должны помочь им преодолеть ворота. Грузовики — четырехтонные, мощные и тяжелые, даже прочные ворота Мидлайнского лагеря не остановят их, когда они как следует разгонятся. В кабинах установлены тяжелые автоматические пулеметы, каждый из которых может вести огонь без участия человека. Они подготовлены к штурму лучше, чем когда бы то ни было, и Логан чувствует прилив адреналина от перспективы, что они уничтожат этот лагерь.

Логан забирается в кабину через пассажирскую дверь и садится рядом с Йеной. Она напряжена и сосредоточена. Она старше его на десять лет, более опытна и лучше подготовлена. По справедливости, она должна руководить атакой, а он вести машину. Но Йена ничего не говорит. Она смотрит прямо вперед, ожидая сигнала.

Когда из среднего грузовика вылетает сигнальная ракета, она врубает двигатель. Грузовик, накренясь, вырывается сквозь деревья на равнину. Йена бросает тяжелую машину вправо и влево, объезжая ямы и ловушки, и быстро добирается до ограждения. Из-за стен раздаются звуки пальбы, пули отскакивают от защитных экранов машин. Через ветровое стекло, покрывшееся паутиной трещин от выстрелов, Логан видит множество выродков, выстроившихся вдоль стен, — все они вооружены и стреляют.

«Немного удачи нам пригодилось бы», — думает он.

Затем положение внезапно изменяется к худшему. Логан видит, как слева от него, за напряженным лицом Йены и громыхающей массой машины Михаэля, грузовик Уилсона теряет управление и въезжает в один из рвов. Его передние колеса в ловушке, он буксует, дергается взад-вперед и взрывается. Куски горячего металла и осколки стекла брызжут во все стороны. Тела вываливаются из грузовика на землю, но их только два или три. Остальные внутри, в ловушке.

Однако времени раздумывать нет — они уже добрались до забора и рвутся сквозь толстую проволоку. Выродки расступаются, но лишь для того, чтобы повернуться и расстреливать их через окна кабины. Люди, сидящие на корточках в кузове грузовика, тоже стреляют; тела выродков падают, устилая двор бывшего компаунда.

— Логан! — предостерегающе кричит Йена.

Взрыв сотрясает их грузовик, кидая Логана на нее с такой силой, что она вскрикивает от боли. Ворота южного здания маячат прямо перед ними, и они неистово барахтаются, чтобы отклеиться друг от друга, несясь навстречу событиям. Прижатые друг к другу, они так и ведут грузовик, стремясь направить его в щель между тяжелыми створками ворот. Когда отвал тараном ударяет в створки, ворота распахиваются с пронзительным скрежетом рвущегося металла. Грузовик, раскачиваясь, останавливается, из него вываливаются атакующие, стреляя в набегающих защитников лагеря.

«Слишком много и слишком хорошо организованы, — озаряет Логана. — Они поджидали нас. Это ловушка».

Логан стреляет с бешенством, которого за собой не знал, теряя голову в тумане из дыма и пыли, в стаккато автоматных очередей и собственных пронзительных воплях отчаяния. Он стреляет во все, что движется, и все время перемещается сам. Логан не знает, как долго продолжается стрельба — ему кажется, что бесконечно. Дважды в него попадают пули, но оба ранения слишком незначительны, чтобы остановить бойца. В какой-то момент толпа выродков наваливается на него беспорядочной кучей; пытаясь высвободиться, он расслабляет руку с «дробовиком» и теряет его. Кто-то — Логан никогда не узнает, кто — приходит к нему на выручку и уничтожает врагов. Некоторое время он лежит на земле в полном оцепенении, израненный и безоружный, потом встает на четвереньки, пытаясь нашарить «дробовик» или какое-нибудь другое оружие. Он понимает, что это конец. Это день его смерти.

Затем все внезапно затихает. Стрельба отдаляется и теперь доносится лишь из других зданий. Тихие стоны и мольбы о помощи слышатся совсем близко от Логана, на расстоянии вытянутой руки, — но дым, заполнивший все здание изнутри, столь густой, что в нем невозможно никого отыскать. В ушах стоит гул от выстрелов и разрывов бомб. Логан потерял ориентацию и ослабел. Он шарит вокруг, все еще пытаясь отыскать какое-то оружие, ему необходимо почувствовать в руках тяжелую рукоять «дробовика». В конце концов Логан находит его на земле в пяти футах от себя. Когда он поднимает его, ствол так раскален, что жар проникает в ладонь даже через деревянные пластины рукояти и кожаные накладки.

Логан на ощупь продвигается сквозь дым. Где же все?

Потом он спотыкается о Йену, лежащую лицом вверх на полу. Ее глаза открыты и неподвижны. Рядом с ней Логан находит остальных, все они мертвы. Никто не ушел, понимает он. Он потерял всех.

Стоны и крики не стихают, и Логан вслепую продолжает свой путь, ориентируясь на звуки. Он добирается до клетки: внутри ее видно множество пленников, обитателей Мидлайнского лагеря рабов. Их лица прижаты к стальным ячейкам, глаза и рты просят, умоляют о помощи. Он отталкивает протянутые руки, которые цепляются за него, и на ощупь двигается вдоль решетки, чтобы найти дверь клетки.

Дым начинает немного рассеиваться, а стрельба снаружи затихает. Теперь издали доносятся лишь крики и стоны. Сражение заканчивается. Он должен торопиться.

Логан находит дверь, запертую на тяжелую цепь. Он озирается в поисках чего-нибудь, чем можно разбить замок. На глаза ему попадается подходящий металлический стержень, он наклоняется за ним — и вдруг из дыма возникает Михаэль.

— Что происходит, говори! — требует он. — Где остальные?

Михаэль с ног до головы измазан кровью, он похож на ходячий кошмар, на труп, вылезший из могилы. Чья на нем кровь — определить невозможно. Одна рука безвольно свисает вдоль тела, рукав плотной куртки разорван. В другой руке Михаэля покачивается «Флечетт», из короткого, отвратительно черного ствола вьется дымок.

— Ты слышишь меня? — злобно бросает он Логану. — Где остальные?

— Думаю, все они мертвы, — отвечает Логан. — Я точно не знаю. Не было времени проверить.

Плечи Михаэля дергаются, в глазах опасный блеск.

— Группа Уилсона тоже погибла. Мина разнесла их на куски. Они на самом деле смешали нас с грязью.

Михаэль смотрит на пленников, трясет головой и бормочет что-то неразборчивое. Расценив это как согласие с его действиями, Логан просовывает железный стержень в петлю цепи и наваливается на него всем телом.

— Брось их! — тут же приказывает Михаэль.

Логан оборачивается, он не уверен, что правильно расслышал.

— Но они…

— Брось их! — рычит Михаэль. Он вскидывает раненую руку в сторону клетки с такой силой, что вокруг разлетаются капельки крови. — Оставь их там, где они есть. Оставь, пусть гниют!

Логан в недоумении качает головой.

— Но они заперты в клетке…

Михаэль долго и тупо смотрит на него, потом начинает хохотать.

— Не достать, да? Они находятся там, где заслужили быть. — Его смех переходит в нечто похожее на рыдания. — Мы боролись за них, мы все отдали, и для чего? Чтобы они могли разбежаться, как овцы, которых снова сгонят в стадо? Чтобы они могли вернуться и снова быть глупыми и беспомощными? Посмотри на них! Меня от них тошнит!

— Михаэль, это не их вина…

— Заткнись! — пронзительно кричит Михаэль и внезапно направляет «Флечетт» в грудь Логану. — Не защищай их! Они убили твоих друзей, твоих товарищей, всех, кто был тебе дорог! Они убили их, понимаешь, курок спустили их руками!

Логан не знает, что делать. Единственное, что он понимает: под дулом «Флечетта» нельзя даже пошевелиться. Он мог бы возразить, что атаковать Мидлайн — выбор Михаэля. Он мог бы напомнить, что все они пришли сюда по доброй воле, зная, чем рискуют. Но на лице Михаэля написано, что он не собирается выслушивать возражения. Он едва прислушивается даже к тому, что говорит сам.

— Все в порядке, Михаэль, — мягко говорит Логан, чуть приподнимая руку в умиротворяющем жесте. — Пойдем. Давай соберем всех и уйдем отсюда. Мы сможем поговорить об этом потом.

Но Михаэль трясет головой, в его глазах — злоба, неприкрытая и неукротимая.

— Нет, все закончится здесь, Логан. Все закончится сегодня. Мы слишком далеко зашли — Он снова трясет головой, и «Флечетт» в его руке медленно опускается. — С меня достаточно, парень. Я не хочу прожить еще один день в этом чертовом мире. Я не выдержу здесь больше ни одной минуты. Мне следовало давно убить нас обоих, вот что надо было сделать.

Желудок Логана скручивает судорогой.

— Михаэль, не сходи с ума! Послушай, что ты говоришь!

— Я спас тебе жизнь, и я имею право взять ее обратно. — «Флечетт» вновь наведен прямо на него. Рука Михаэля не дрожит, он прицеливается. — Подумай. Подумай, как все безнадежно. Сегодня ночью мы потеряли все — людей, оружие, машины, все. Послушай, я, вероятно, не доживу до завтрашнего дня, а если доживу, то никогда не буду прежним. Если мы не умрем здесь, нас поймают и бросят в лагеря. Мы кончим, как эти. — Он жестом указывает на пленников в клетке. — Много лет назад я решил, что не позволю себе сдохнуть, как они.

— Но этим людям нужна наша помощь! А как же остальные?

Михаэль опять трясет головой.

— Мне наплевать на них. Что с ними будет, это неважно. Пусть сами разбираются. Теперь только ты и я, с тех пор, как умер Фрэш. Я должен защитить нас. Я обещал тебе это, когда ты был еще ребенком. Мы славно повеселились — но теперь пришла пора сойти с дистанции.

«Дробовик» до сих пор в руке Логана, он прижимает его к боку. Михаэль собирается убить его, но нет такой силы, которая заставила бы Логана поднять оружие и выстрелить, чтобы спасти свою жизнь. Он ловит взгляды узников, сгрудившихся у задней стороны клетки, их глаза расширены от страха. Они не помогут. Он глядит на дым угасающей битвы, украдкой смотрит в глубь здания, там нет никакого движения. Никто не поможет.

— Михаэль, не делай этого, — просит Логан. — Положи оружие и поговори со мной. Давай подумаем. Должен быть другой путь.

— Нет другого пути! — вопит Михаэль.

После этого Логан не раздумывает. Он просто действует. Он перемещает взгляд в точку за левым плечом Михаэля, словно замечая чье-то появление, и говорит тихим голосом:

— Демон.

Михаэль инстинктивно разворачивается и стреляет, «Флечетт» разражается длинной очередью. Логан не колеблется. Он поднимает руку и прицеливается. Михаэль уже разворачивается обратно, понимая, что его обманули, когда выстрел «дробовика» попадает ему в грудь. Силой залпа его отбрасывает на дюжину шагов назад, и он рушится на бетонный пол.

Некоторое время Логан не может пошевелиться. Он не может поверить в то, что он наделал. Вокруг только эхо оружейной пальбы и причитания узников.

— Михаэль, — шепчет он.

Может быть, ему еще можно помочь. Может быть, он еще сможет спасти его.

Но когда Логан подходит к нему, Михаэль уже мертв.

После случившегося, Логан понимает: все кончено. Не в состоянии заставить себя уйти, он стоит на коленях рядом с телом Михаэля, не думая об опасности. В конце концов при звуке отдаленных выстрелов Логан пересиливает себя и принимает решение бежать. Потом он вспоминает про узников, все еще сидящих в клетке, запертых и беспомощных. Орудуя железным стержнем, он разрывает цепь, распахивает двери и смотрит, как пленники разбегаются. Когда последний из них исчезает, он взваливает на плечи тело Михаэля, подбирает «дробовик» и «Флечетт» и, согнувшись, бредет сквозь уплывающий дым и тела мертвых, бредет в ночь.

Снаружи Логан находит Грейлинга: еще один человек опирается на его плечо, оба направляются к единственному уцелевшему грузовику. Грейлинг глядит на Логана, понимает, кого он несет, и останавливается. Когда Логан походит ближе, Грейлинг спрашивает, куда он собрался. «Подальше отсюда, — отвечает Логан. — Все кончено». Он идет дальше, не оборачиваясь на окрики. Они желают ему удачи.

Логан отыскивает стоящий среди деревьев «Лайтинг» — там, где оставил его Михаэль. Михаэль всегда приезжал на нем на операции, оставлял перед атакой и потом забирал. Это был его персональный транспорт. Иногда он разрешал Логану сесть за руль машины — не слишком часто, с тех пор, как умер Фрэш. Один или два раза он даже говорил Логану, что когда-нибудь «Лайтинг» будет принадлежать ему. И этот день, кажется, наступил. Логан знает коды, чтобы отпереть замки и отключить системы безопасности, теперь он этим пользуется. Потом он кладет тело Михаэля на заднее сиденье и садится за руль.

Он заезжает достаточно далеко, в центр какого-то разрушенного, совершенно ему не знакомого городка. Логан не может даже приблизительно сказать, где сейчас находится. Он останавливает машину, берет лопату, копает могилу, широкую и глубокую. Затем кладет туда Михаэля. Потом он заваливает тело землей, садится рядом с могилой и пытается думать.

Была ли реальная необходимость убивать Михаэля? Логан снова и снова задает себе этот вопрос. Он терзается мыслью, что существовал другой исход, другой не найденный им путь, чтобы человек, которого он любил, остался жив. Все произошло очень быстро, но все же Логан уверен: если бы он не убил Михаэля, тот убил бы его.

Смерть Михаэля закономерна; он перешагнул черту, коснулся безумия и не справился с ним. Логан мог только догадываться, какие мысли завладели его разумом и что из того, что Михаэль делал сегодня ночью — и, возможно, многими ночами прежде, — было разумным.

Логан должен был сделать хоть что-то, чтобы спасти Михаэля. Хоть что-то. Но он боялся и медлил, и поэтому Михаэль умер. Логан плачет, думая о нем. Это несправедливо, неправильно. Михаэль так много сделал для других, для всех мужчин, женщин и детей, обреченных на жизнь в аду лагерей, на рабское существование и еще кое-что похуже. Только Михаэль пытался как-то помочь им, подарить им возможность выжить. Кто-то должен был сделать что-нибудь и для него.

Нет, не кто-то, быстро поправляет себя Логан. Я сам. Я должен был что-то сделать для Михаэля. Но не сделал. Не знал, что. Не знал как. А теперь уже поздно.

Когда рассвет тонкой свинцовой полосой прорезает небо, такое хмурое и низкое, словно оно придавлено к земле божьей десницей, Логан вынужден задуматься о будущем. Михаэль мертв, его соратники тоже мертвы или разбежались, и идти ему некуда. К тому же он даже не знает, что теперь будет делать. Бесконечно нападать на лагеря рабов — в конце концов, ясно, что этого недостаточно. В любом случае невозможно делать это в одиночку. Один человек вообще ничего не может в этом мире.

Итак, Логан долго и бесцельно скитается — пока наконец ему не является Госпожа, чтобы указать ему путь.