Деревенские ужасы

В сарае

Весь июнь Петька проводил у дедушки в деревне, пока его родители торчали с утра до вечера в жарком офисе с то и дело ломающимися кондиционерами. За Петьку родители не беспокоились: в одиннадцать лет подросток был рассудительным, имел кучу друзей, которые жили и в городе, и в деревне, до которой рукой из города подать. Десять минут на велосипеде, и Петя уже там, с ним возится мастеровой дед, которого мальчик обожал. Или он до вечера гонял на свежем воздухе с друзьями. Всяко лучше, чем летом в городе сидеть. Вечером, к приезду родителей с работы, Петька возвращался и рассказывал о своих приключениях папе и маме. Усталые родители с удовольствием слушали, улыбались. Но этим летом почему-то каждый его рассказ сопровождался их грустным видом. Мама один раз даже всплакнула; Петя думал, что это от того, что им приходится торчать в городе, где нет такой свободы, как у деда в деревне.

В деревне было классно: прекрасная природа, веселые друзья, а главное — никогда не унывающий дед, который учил мальчишку всему, что сам умел. Очень радовался, когда у Пети начинало получаться. Иногда они с дедом ходили на рыбалку на несколько небольших водоёмов в лесу, примыкающему к деревне. Ходили обычно после обеда, когда одурманенные жарой караси как бешенные хватали любую наживку. На рыбалке они были только вдвоём. В городе дед бывать тоже не любил, и последний раз бывал у родителей Петьки в апреле.

— Третий на рыбалке — лишний, — всегда поговаривал дед. Петька с ним не спорил и ни разу не позвал порыбачить друзей.

Вместе они варили вкуснейшую уху, а часть добычи потрошили, солили и, проткнув проволокой, гроздьями развешивали вялиться на солнце. От рыбы приходилось прогонять приставучих ос, но это тоже было интересным занятием для мальчугана, чувствовавшего на себе важность возложенной на него миссии. А как сухой, соленой таранке радовался отец, когда Петя притаскивал домой очередную партию рыбки для его пива! Он хвалил сына и говорил, что такой в магазине не купишь, а мама согласно кивала.

А ещё у деда была настоящая сокровищница: старый обветшавший сарай, где дед хранил кучу всякой раритетной утвари в бесчисленных ящиках, привезённых ещё со времен его службы в Венгрии. Дел был отставным военным. В пыльном сарае было множество интереснейших изделий, и не до всех Петьку дед допускал. Впрочем, ему было позволено заглянуть в некоторые армейские зелёные ящики, забитые укутанной в вощеную бумагу посудой, хрустальными люстрами, советской военной формой и обувью, упаковками стеариновых свечей и множеством совсем непонятных мальчишке вещей.

Там же у деда стоял мотоцикл «Чезет», который дед обещал подарить внуку, когда тот подрастет. Сам он на нём ездил мало, а этим летом и вовсе почти все время сидел дома, выбираясь только на редкие рыбалки. Петька таскал ему продукты из магазина и с удовольствием помогал готовить нехитрую еду. В сарае мальчику без присмотра деда было копаться запрещено, но дети есть дети.

Когда дед засыпал в любимом кресле-качалке, уронив журнал или газету на колени, Петька отправлялся в запретный сарай и понемногу таскал оттуда всякие мелочи, которые обменивал на какие-нибудь безделушки у местных мальчишек. Потом его каждый раз мучила совесть, и он во всём признавался деду. Тот не сердился, но всё время повторял, чтобы мальчик не лез в дальние углы сарая, и если уж роется в ящиках, то только с краешка и недолго. В таком равновесии и проходила сарайная эпопея. Найденных интересных вещей Петьке вполне хватало, хотя его нет-нет, да и тянуло обследовать дальние углы. Но он до поры до времени не хотел расстраивать дедушку и потерять доступ в частично запретный сарай.

К тому же дед ещё шестилетнему Петьке рассказывал о живущем в сарае монстре и называл его смешным словом «лидерц», говорил, что тот напоминает огромного уродливого цыплёнка и пьёт кровь. Якобы монстр по ночам уничтожает мышей и крыс в сарае и в остальных дворовых постройках, а днём спит среди ящиков в дальнем углу сарая. Петя смеялся, ведь он даже и слово такое выговорить не мог. Однако при посещении сарая, где не было электричества и можно было шарить по ящикам только с фонариком, ему иногда чудилась в полутьме жутковатая тень крупной, без перьев, птицы, действительно напоминавшей гигантского цыпленка. В такие моменты мальчик быстро сворачивал поисковые занятия и уходил из сарая, переключая кипучую деятельность на что-то другое.

Иногда, очень редко, в сарае ему попадались крысы, и тогда он довольный шёл к деду и говорил, что выдуманный им монстр не выполняет свою работу. Дед деланно хмурился и обещал парнишке, что обязательно поговорит с лидерцем и заставит его выполнять обязанности. Отец тоже был в курсе про сарайного монстра и как-то матери говорил, что одинокому деду больше не с кем общаться, а их редких посещений ему не хватает, вот он и выдумал себе монстра, ну и чтобы Петька не сильно наглел.

Петя был с ним согласен. Не про то, что он наглеет, конечно, а про то, что дед — выдумщик. Но в моменты, когда ему мерещилась тень с хищным клювом, всё равно сбегал. Это стало своеобразной повторяющейся игрой. Происходила она примерно раз в неделю, а этом июне жуткая тень цыплёнка-переростка виделась ему чуть ли не через день, то есть почти всегда, когда он посещал сарай. А дед последние пару недель почти всё время спал. Только пару раз с ним сходили на рыбалку. И он почти не ел, сидел, смотрел и радовался как внук поглощает пищу.

Воспользовавшись сном пожилого родственника, Петька наконец решился на подробное обследование дальних ящиков. Будет что рассказать друзьям, и главное — что показать.

В тот жаркий июньский день, после обеда, Петя удостоверился, что дедушка крепко спит, напихал в карманы вкусных печенек, взял фонарик и запасные батарейки и отправился на дело. Он был взбудоражен, нетерпение целиком наполнило его. Петя был на все сто уверен, что найдёт нечто очень любопытное, такое, что мальчишки ахнут.

Через пару минут мальчуган пробирался среди завалов зелёных ящиков, пахнущих сыростью и старой одеждой. Он светил себе под ноги и по сторонам фонариком и удивлялся, как велик внутри сарай. И чем дальше он заходил, тем он больше ему казался. По всем расчетам Петя уже дважды прошёл сарай во всю длину, но только сейчас приблизился к дальнему заветному углу. Он рассчитывал там найти очередную кладку старых ящиков или один большой, запертый на надёжный навесной замок сундук, и тогда нужно будет придумывать новый план, как его вскрыть или перепилить ножовкой по металлу. Попутно жевал имбирное печенье, которое обожал.

Но не было никакого ящика или сундука. Когда справа и слева от юного исследователя закончились стены деревянного лабиринта, перед ним предстала лишь мусорная куча, состоящая из тряпья, грязных перьев, обломков досок и шифера, каких-то металлических ржавых штуковин. Затхлый запах, стоявший здесь, напоминал вонь от палёных перьев и компостной ямы одновременно.

Петя разочарованно хмыкнул. И дед не допускал его сюда из-за этого? Ему стало обидно, хотя он давно говорил, что дедушка выдумывает. Однако мог хотя бы для приличия поставить ящик и набить похожим содержимым, как те остальные. Или просто взять один из них. Ещё немного продлить интригу. Сплошное разочарование.

Когда Петя собирался развернуться и уйти, под его ногами захрустело. Он направил луч света вниз, чтобы разглядеть причину. На фоне серого земляного пола он увидел множество мелких белых косточек, а среди них несколько крохотных черепов, принадлежавших мелким грызунам. Чуть поодаль валялся черепок покрупнее, похожий на собачий. Петю пробрал озноб — вот откуда запах. И среди гнилья, в той куче, подобной гадости, наверное, много.

Пока он размышлял об этом, за его спиной зашуршало и громко пискнуло. Петя автоматически снова развернулся к куче в углу, рассчитывая увидеть как минимум десяток крыс, настолько интенсивным было шевеление хлама в дрожащем концентрическом свете фонаря. Но хлам взъерошился ещё сильнее, особо активизировался на макушке горки и… оттуда высунулась уродливая птичья голова на тонкой, длинной шее. Впрочем, она была тонкой относительно остального тела, раздвинувшего собой мусор. Еще пара секунд, и над Петей высился птицеподобный монстр, напоминающий головой и шеей гигантского индюка. Только ни у одного индюка нет подобных раскалённым углям глаз и клюва размером с ладонь взрослого человека, усеянного внутри сонмом острейших зубов. В остальном существо действительно напоминало ощипанного и громоздкого цыпленка-переростка, и именно его тень он видел всё время в сарае, приписывая её впоследствии своему воображению. Чудовище угрожающе заклекотало, и мальчик попятился, пересилив нарастающую слабость в ногах и панику.

Однако он упёрся спиной в стену из деревянных ящиков и его взгляд заметался по сторонам вместе с бегающим лучом фонаря. Повсюду он натыкался на стены, никакого прохода, кроме одного — на пути к жуткому монстру. А тот уже двигался к нему, давя хрупкие косточки грызунов сильными ногами, покрытыми роговыми пластинами.

Единственной мыслью, возникшей у мальчика, было попробовать задобрить это нечто, вылезшее из хлама, и он вывернул карманы. Избавляя их от печенек, Петя бросил еду перед монстром. Тот на секунду остановился, опустил уродливую цыплячью башку к подношению, валявшемуся на полу, клюнул печенье пару раз. Не оценив вкусняшки, существо ещё громче заклокотало и стремительно прыгнуло на подростка, вмиг прижав его к стене из ящиков.

Монстр оказался невероятно тяжелым, отодвинуть его Петя никак не мог, даже учитывая, что гадина стояла на одной ноге. Второй лапой, не уступающей по толщине руке мальчика, но куда более сильной, обитатель сарая придавил руку Пети к доске и впился в неё зубастым клювом. Передние маленькие лапки, заменяющие чудищу крылья бесполезно и бессильно болтались. Боль от укуса клювом была острой, пронзительной, по руке потекло горячее, закапало на пыльный пол и мальчик завопил, поняв, что это его кровь. Это существо пило его кровь и останавливаться не собиралось! Ему не нужны были печеньки.

— Чу, образина! А ну отпусти внука! — услышал Петя, когда перед глазами начало темнеть.

Тварь отклеилась от его раненой руки и повернула жуткую голову туда, где во вновь образовавшемся проходе забрезжил свет. Однако выпускать она добычу не собиралась. Петя не видел человека за слепящим светом фонаря, видел только его немного сгорбленный силуэт и занесенный для удара колун. Это был дед. Некому было больше прийти к нему на помощь.

— Деда, он кровь пил, — жалобно просипел мальчик, не узнавая своего голоса.

— Ах ты скотина пернатая! Я же тебя малышом увёз от верной смерти. Сожгли бы к черту, а я пожалел — ты же достаток и безопасность в дом несёшь. Не отпустишь внука, зарублю и спалю! — дед был в ярости и подступал ближе. Петя никогда не видел его таким. И почему он разговаривает с этим? Разве оно может понимать?

Чудовище недовольно заклокотало, но всё также не отпускало мальчика. Напротив, оно снова приникло к руке Пети, чтобы продолжить кровавую трапезу.

— Не сговоримся, значит, по-хорошему, гадина! Ну что же, слушай мой приказ тогда — иди и вылови всех мышей и крыс по всему району. За день! Не выполнить ты не можешь, но и выполнить тоже! Таковы правила! И ты знаешь, каков я теперь! — голос деда грохотал на весь сарай.

К радостному изумлению Пети монстр резко сник, отодвинулся от него и стремглав, едва не зацепив в проходе дедушку, кинулся к выходу. Ящики замельтешили, сдвигаясь в странном порядке, и образовали длинный тоннель, ведущий к самому выходу из сарая. Луч света от дедова фонаря бил в ощипанный зад птичьей туши. Существо стремилось покинуть сарай, но, не добежав совсем немного до выхода, вдруг упало на бок, задрыгало ногами, раздулось втрое больше исходного и лопнуло! Кровавые ошметки обдали всё вокруг отвратительным веером. Петя, позабыв о боли в руке, подумал о том, что «как хорошо, что его с дедом не задело этим фонтаном».

— Дедушка, он сдох? Кто он такой? Почему он тебя послушал и почему лопнул? — сыпал вопросами мальчик, когда дед вёл его к дому, чтобы обработать и перевязать рану. Сейчас она напоминала сеть мелких точек-проколов на запястье, хотя Петя с перепугу думал, что тварь попутно с поглощением крови отхватила от него целый кусок. Да и не так много выпила, раз он уже твердо стоял на ногах.

Дед ответил только тогда, когда закончил лечебную процедуру.

— А он мне подчинялся. Пользу приносил, но на его территорию соваться нельзя было. Из Венгрии я его привёз, совсем крохотного спас от тамошних крестьян, сорок лет уж прошло с тех пор. Или больше уже. Вёл он себя прилично, хоть и благ несметных как в легенде не дал. Но и не бедствовали мы, и не болел в семье никто никогда. Однако бес он и есть бес. Повернуло его, видать, когда ты к нему пришёл. Ещё крепче повернуло, когда кровь он твою вкусил. Так-то его сородичи питаются звериной кровью и совсем понемногу, им хватает. А убить его просто так нельзя, только сжечь сильным огнем или приказ дать, который он выполнить не может. Вот он и побежал выполнять, а осознав, что не выполнить ему — лопнул и в ад отправился. Ну или куда уходят такие как он…

Петя слушал и не понимал половины из того, что говорит дед. Рука начала ныть, и мальчик всхлипнул, хотя дед предупредил, что всё нормально: поболит пару дней и пройдет. Добавил, что не смотря на кажущуюся мерзость, лидерцы стерильны и не переносят болезней. Но мальчишке было не объяснений дедушки.

— Я к маме хочу. Отведи меня! — попросил он деда.

— Нет внучек, один иди, я не могу, — отказался тот.

— Ну почему? Ты у нас давно не был! У меня вон рука ранена!

— Маленькая ранка. Тут не далеко, садись на велосипед и едь, как раз родители с работы прийти должны! — не уступил дед.

Обиженный Петя взгромоздился на велосипед и покатил в сторону города, до которого и правда было недалеко. А дед грустно посмотрел ему вслед от ворот, покачал головой и скрылся за дверью дома.

Через полчаса Петя взахлёб рассказывал маме и отцу о случившемся с ним происшествии, то и дело показывая перевязанное запястье в качестве доказательства. Родители тревожно переглядывались между собой и были явно напряжены.

— Сынок, понимаешь… — начала мама, поглаживая мальчика по голове. — Дедушка, он…

— Так, погоди. Я сам! — оборвал её отец. — Слушай сын, ты уже взрослый. Знаешь, что люди умирают. Твой дедушка умер ещё два месяца назад. Мы с мамой решили тебе попозже сказать, что его нет. Знаем же как ты его любил. Да видно передержали с вопросом, вон у тебя как в голове отложилось, что ты деда видишь. Мы думали, ты с ребятами в деревне как обычно играешь, ты же у нас самостоятельный. В общем, прости сын, но такие вот дела. А это все пройдет: и ранка, и впечатлительность. А за дедушку мы свечку поставим на днях. С нами в церковь пойдешь.

Петя слушал и не верил тому, что родители говорят. Но он был сообразительным и быстро понял, что они не обманывают. Всё сходилось: и то, что дед давно у них не был, не ходил в магазин, не пошел провожать его, перепуганного, до дома. Вспомнились и другие мелочи. Однако мальчик не понимал, кто его тогда спас, и если это и вправду был дед, то как у него получилось.

Не находя разумного ответа, мальчик всхлипнул, сказал родителям, что всё понял, и ушёл в свою комнату. Мама на всякий случай зашла к нему, убедилась, что Петя лёг и моментально уснул, затем вернулась к мужу.

— Что ты обо всём этом думаешь? — спросила она, взяв его за руку.

— А что тут думать? — рассердился тот, но быстро взял себя в руки. — Мальчик умный, но впечатлительный. К деду так привык, что придумал его и после смерти.

— А в сарае, что было?

— Да поранился среди хлама твоего отца, вот и всё. Кстати, есть покупатель на дом в деревне, — ответил муж, уведя взгляд в сторону.

— А перевязал его кто? Умело перевязано, сам бы он так не смог! — не унималась жена.

— Да мало ли кто увидел мальчишку с ранкой и помог. Спасибо доброму человеку! Но ты права, нам надо больше внимания сыну уделить. Ничего, через две недели на море поедем, с него эта морочь мигом слетит от новых впечатлений. Море — это классно! — завершил разговор отец Пети.

Когда родители замолчали, Петя потихоньку прикрыл дверь в свою комнату. Щёлочка, через которую он подсматривал и подслушивал, была совсем незаметной.

«Раз они так говорят, значит так и есть», — подумал мальчик. И вдруг ему стало очень легко. Решение, которое предложили родители, было хоть и печальным, но вполне понятным. И что самое важное — в нём совсем не было места монстрам с уродливой куриной головой…