Деревенские ужасы

Пугало

Летнее солнце щедро заливало светом не такую уж большую, но и не совсем маленькую деревеньку Осиновку, спрятавшуюся среди холмов и перелесков. Узкая пыльная дорога змеилась между старыми домами, многие из которых помнили ещё позапрошлый век. Палисадники пестрели разноцветными флоксами и золотыми шарами, зеленели огороды, обещавшие отличный урожай. Казалось, ничто не может нарушить привычный деревенский уклад.

В тот день, двадцатого июля, небо внезапно расчертила ярко-зелёная вспышка. На мгновение она озарила деревню странным, болезненным светом, от которого у людей ещё долго перед глазами мельтешили "мушки". А потом всё стало как прежде. Деревня вернулась к повседневным делам.

Но происшествие нужно было обсудить, конечно. В конце концов, деревенский быт не был столь уж разнообразен, чтоб обойти такое стороной. И вечером в местном магазинчике только и разговоров было что о странном явлении.

— Да НЛО это, точно вам говорю! — убеждённо заявлял дядя Коля, почёсывая седой затылок. — В интернете про такое постоянно пишут.

— Скажешь тоже, — отмахивалась продавщица Марина Степановна. — Шаровая молния, наверное. Или метеорит какой.

Версий было много, спорили о них до хрипоты, но продлилось это недолго, ведь деревню потрясла очередная новость — первая красавица Осиновки разругалась со своим женихом, и все переключились на них.

Через пару дней о странной вспышке уже и вовсе забыли. Разве что местная ребятня, проносясь мимо заброшенного дома на краю деревни, заметила что-то необычное.

— Глянь, Димка, — дёрнул за рукав приятеля Лёшка Воронин, белобрысый веснушчатый мальчишка лет двенадцати, тормозя возле покосившегося забора. — А пугало-то новое!

Димка остановился. В самом деле, посреди заросшего бурьяном огорода торчало пугало. Самое обычное — старый пиджак на крестовине, драная соломенная шляпа, вместо лица — мешковина с нарисованными углём глазами и ртом. Ничего особенного, если бы не одно "но" — никто не мог вспомнить, когда оно там появилось.

— А ведь точно, — почесал затылок Димка. — Вроде раньше не было…

— Эй, вы чего застряли? — донеслось с дороги. Остальные ребята уже убежали вперёд, к реке, где в жаркий день было так здорово купаться и нырять с обрывистого берега. — Да так, ничего, мы сейчас, — крикнул Лёшка, но что-то потянуло его ещё раз взглянуть на пугало. Ему показалось, что нарисованные глаза смотрят прямо на него.

Прошла неделя. Каждый день ватага местных мальчишек пробегала мимо заброшенного огорода на речку. И каждый день Лёшка замечал какие-то перемены в пугале. Вроде бы оно стояло на том же месте, но…

— Димк, — однажды, замерев на дороге, зашептал он затормозившему рядом другу, — ты не замечаешь? Оно же ближе к забору стало.

— Да ну, глупости какие, — фыркнул Димка, но в голосе его проскользнула неуверенность. — Ветер, наверное, накренил…

— Какой ветер? Уж который день совсем не бывало, даже ночью.

Вечером Лёшка рассказал о странном пугале маме.

— Мам, оно правда двигается! Честное слово! Сначала у старой яблони стояло, а теперь почти у самого забора!

— Ой, Лёшенька, — рассмеялась мама, разливая борщ по тарелкам. — Вечно у тебя фантазии. То русалку в реке видел, то леший в лесу мерещился… Нет там никакого пугала — пустой огород, бурьян один.

— Но мам…

— Так, марш руки мыть! Обедать пора.

Лёшка вздохнул. Взрослые никогда не верят детям в важных вещах…

Субботним утром ребята как обычно собрались на речку. День обещал стать особенно жарким. Димка, Лёшка, Сашка Птицын, Вовка Лагутин и братья Коршуновы — Женька и Колька — гурьбой двинулись знакомым маршрутом.

Проходя мимо заброшенного огорода, Лёшка привычно покосился на пугало и замер. Оно определённо придвинулось к забору ещё ближе, а главное — его голова была повёрнута в сторону дороги. Мальчик готов был поклясться, что раньше пугало смотрело прямо перед собой.

— Пацаны, — хрипло позвал он. — Гляньте…

Ребята остановились. Даже самый отъявленный скептик Сашка Птицын нахмурился:

— А ведь и правда, чудно как-то…

— Да ладно вам, — натянуто рассмеялся Вовка. — Подумаешь, пугало! Айда купаться!

На реке быстро забыли о странностях. Плескались, ныряли, устроили соревнование, кто дальше проплывёт под водой. Часа через три стали собираться домой.

— А где Женька? — вдруг спросил Колька Коршунов, оглядываясь по сторонам.

Ребята замерли. Действительно, младшего Коршунова нигде не было видно.

— Может, домой убежал? — неуверенно предположил Сашка.

— Не-а, — помотал головой Колька. — Он бы мне сказал.

Они обыскали весь берег, кричали, звали — никакого ответа. Странно было то, что никто не мог вспомнить, когда в последний раз видели Женьку. Вроде недавно плескался вместе со всеми, а вроде и нет…

Колька, белый как мел, побежал в деревню. Через полчаса на берег примчались встревоженные родители и участковый, дядя Витя. Начались поиски. Вскоре к ним присоединились все деревенские. Обшарили весь берег, проверили омуты — ничего. Вызванные из города водолазы тоже ничего не нашли.

Когда вечером измученный Лёшка возвращался домой, проходя мимо заброшенного огорода, он машинально глянул на пугало и похолодел. На мешковатом лице, там, где были нарисованы углем губы, появилась лёгкая, едва заметная улыбка. А само пугало придвинулось к забору ещё, наверное, на полметра.

Дома он рассказал об этом маме:

— У него такая улыбка жуткая…

Но мама снова не поверила:

— Лёша, милый, ну что ты выдумываешь? Какая улыбка? Обычное пугало, наверное, каких везде полно…

— Но мам…

— Прекрати! — впервые в голосе мамы прорезались жёсткие нотки. — Женя пропал, а ты тут со своими фантазиями! Иди спать!

Ночью Лёшке снился кошмар. Будто идёт он по пустой деревенской улице, а за спиной — шаги. Оборачивается — никого. И снова шаги, всё ближе и ближе. А потом из темноты выступает пугало с растянутой в жуткой улыбке мешковиной вместо лица…

Утром следующего дня ребята снова собрались идти на речку. Никто не хотел этого признавать, но все надеялись найти хоть какую-то зацепку о пропавшем Женьке. В этот раз с ними, для присмотра, пошёл и Мишка Коршунов — старший брат Кольки и Женьки, восьмиклассник. Он отчаянно хотел найти брата. А где ж искать следы, как не у речки?

— Чего это вы на пугало пялитесь? — спросил он, заметив, как ребята замедлили шаг возле заброшенного огорода.

— Миш, ты только не смейся, — начал Лёшка. — Оно… оно двигается. И улыбается теперь.

Мишка хмыкнул, но подошёл к покосившемуся забору:

— Да обычное пугало… Стойте-ка.

Он перемахнул через штакетник и направился к пугалу. Остальные, затаив дыхание, наблюдали.

— Ребят, а ведь правда странно, — задумчиво произнёс Мишка, разглядывая чучело. — Смотрите, земля вокруг примята, будто кто-то ходил. Только отпечатков следов нет…

В этот момент налетел порыв ветра, и пугало слегка качнулось. Показалось, или его нарисованные глаза моргнули?

— Ладно, пошли на речку, — Мишка выбрался обратно на дорогу. — Только далеко не разбредайтесь, держитесь вместе.

Ребята провели на берегу часа два, стараясь не спускать глаз друг с друга. В воду, несмотря на жару, никто не отважился лезть. А вскоре Сашка Птицын засобирался домой — мать просила пораньше вернуться, помочь по хозяйству.

— Может, вместе пойдём? — предложил Лёшка.

— Да ладно, тут идти-то пять минут, — отмахнулся Сашка. — Я быстро добегу.

Мальчишки проследили, как его фигурка скрылась за поворотом дороги, и снова принялись за поиски. А потом появилась очень недовольная Сашкина мать.

— А Сашка где? — спросила она, оглядывая ребят. Когда стало понятно, что случилось, бедная женщина разрыдалась.

Всё повторилось — поиски, крики, милиция, водолазы… Окрестности прочёсывали до глубокой ночи.

А следующим утром Димка примчался к Лёшке бледный, с трясущимися губами:

— Идём, сам увидишь…

Возле заброшенного огорода уже столпились другие ребята. Пугало стояло почти вплотную к забору. А его улыбка стала заметно шире, словно оно радовалось чему-то.

— Надо взрослым показать, — решительно сказал Мишка. — Пусть теперь попробуют не поверить.

Он сбегал домой за отцом. Николай Иванович Коршунов, осунувшийся после пропажи младшего сына, долго всматривался в пугало.

— Вроде и правда улыбается, чёрт… — пробормотал он. — Точно не вы, паршивцы, нарисовали?

— Да нет же, пап! Оно само! И двигается тоже само!

Николай Иванович решительно полез через забор:

— Ну, сейчас разберёмся…

Он подошёл к пугалу и резко дёрнул за рукав потрёпанного пиджака. Палка, на которой держалось чучело, неожиданно легко вышла из земли. Никаких следов гнили или ржавчины — словно её только вчера вбили.

— Странно, — пробормотал Николай Иванович, разглядывая находку. — И правда, будто новое…Внезапно порыв ветра взметнул пыль с дороги. Мешковина на голове пугала затрепетала, и всем показалось, что нарисованные глаза сверкнули недобрым огнём.

— Да гори оно всё синим пламенем! — выругался Коршунов.

Он достал зажигалку и поднёс огонь к старому пиджаку. Трухлявая ткань занялась мгновенно. Вскоре пугало пылало как факел, а через пару минут от него остались только тлеющие угли.

— Вот и всё, — устало выдохнул Николай Иванович. — Нечего голову детям морочить…

Ребята разошлись по домам, ходить на реку было строго запрещено. Весь день Лёшка не находил себе места — то брался за книжку, то бросал, выглядывал в окно. Но утром они с Димкой всё-таки побежали посмотреть на заброшенный огород.

Пугало стояло на прежнем месте. Всё тот же потрёпанный пиджак, та же драная шляпа, та же мешковина с нарисованным лицом. Только улыбка стала ещё шире, словно оно насмехалось над их попытками от него избавиться.

В этот раз к их рассказу отнеслись серьёзнее. В деревне собрали сход. Причитали женщины, хмурились мужики, кто-то предлагал снова вызвать милицию, кто-то — сжечь не только пугало, но и весь заброшенный огород.

И тут древняя бабка Матрёна, редко выходившая из дому, проскрипела:

— А вы к Прохору сходите, в Житное…

— Это ещё кто? — спросил кто-то.

— Колдун он, — прошамкала старуха. — Всё про нечисть знает. В Житном живёт, я ж сказала уже.

— Вот ещё, колдуны какие-то, — фыркнул было участковый, но Николай Иванович перебил:

— А что? Хуже не будет. Я сам съезжу.

И люди закивали — действительно, терять уже нечего…

До Житного Николай Иванович добрался быстро — всего-то пятнадцать минут на машине. Дом Прохора ему показали сразу — небольшая изба на окраине, с резными наличниками и странными символами над дверью.

Прохор оказался сухоньким стариком с цепким взглядом тёмных глаз. Выслушал внимательно, не перебивая, только хмурился всё больше.

— Плохо дело, — сказал он наконец. — Очень плохо. Охотник пожаловал.

— Какой ещё охотник?

— Древняя тварь, — Прохор поднялся, начал доставать с полок какие-то мешочки и склянки. — На детей охотится. Жизненную силу тянет, молодостью питается. А как насытится — дальше идёт. Их много по свету бродит, охотников этих. Маскируются по-разному: кто бродячим артистом прикинется, кто старьёвщиком… Этот вот пугалом решил стать.

— Да бросьте вы! — недоверчиво глядел на него Николай Иванович. — Какие охотники? Двадцать первый век на дворе!

— Век тут ни при чём, — спокойно ответил старик. — Зло оно всегда зло, что при лучине, что при электричестве. Я помогу, только делать всё придётся строго как скажу.

Он принялся складывать в холщовую сумку какие-то травы, бутылочки с разноцветными жидкостями, свечи.

— И это… готовьтесь — детей искать придётся. Живы они ещё, но слабые очень. Охотник их где-то прячет, силы тянет постепенно. Торопиться надо.

В Осиновку приехали часам к четырём, но вот странность — уже стало смеркаться, это летом-то. У заброшенного огорода собралась вся деревня. Люди расступились, пропуская странную пару — хмурого Коршунова и сухонького старичка с холщовой сумкой.

Пугало всё так же стояло у забора. В угасающем свете его улыбка казалась особенно зловещей.

— Так, — негромко сказал Прохор, оглядывая собравшихся. — Что бы ни случилось — не подходить. Держитесь подальше, за детьми следите.

Старик достал из сумки пучки трав, разложил их вокруг пугала. Зажёг четыре свечи, что-то шепча себе под нос. Затем начал чертить на земле странные знаки, капая на них тёмную жидкость из пузырька.

Стемнело окончательно. Свечи отбрасывали неверные тени, в которых пугало, казалось, подрагивало, словно в нетерпении. Прохор выпрямился и громко, нараспев, начал произносить странные слова.

Внезапно поднялся ветер. Он закружил редкие сухие листья, взметнул пыль. Пугало дёрнулось, будто пытаясь сорваться с места. Его тень на земле начала удлиняться, искажаться, принимая человеческие очертания.

— Давно же я не встречал таких, как ты, — неожиданно произнесло пугало скрипучим голосом. — Думал, перевелись все знающие.

— А ты думал, безнаказанным останешься? — отозвался Прохор и возобновил свой речитатив.

Тень пугала заколебалась, потянулась к старику, но натолкнулась на невидимую преграду. Ветер усилился, в нём послышались странные голоса — не то плач, не то смех.

— Где дети? — властно спросил Прохор.

— А может, договоримся? — прошелестело пугало. — Зачем тебе эти человечки? Разделим добычу…

— Где дети?! — в голосе старика зазвенела сталь.

Пугало захихикало, звук был похож на шорох сухих листьев:

— Не найдёшь… Никогда не найдёшь…

Прохор выхватил из сумки какой-то амулет, вскинул руку. Вспышка света озарила огород. Пугало завизжало — звук был такой, что люди зажали уши. Его тень заметалась, скрючилась…

— В подполе! — вдруг крикнул старик. — Они в подполе старого дома!

Николай Иванович с другими мужчинами бросились к заколоченной двери заброшенного дома. Выбили её, стали обыскивать дом в свете фонарей. В углу обнаружили полусгнивший люк. Когда его сорвали, в нос ударил затхлый воздух подпола.

— Женька! Сашка! — кричали мужчины.

Из темноты послышался слабый стон…

Дети были без сознания, бледные как мел, но живые. Когда их вынесли на воздух, с огорода донёсся последний, исполненный ярости вопль — и всё стихло. Ветер утих, свечи погасли.

Прохор без сил опустился на колени. На месте пугала осталась только обугленная палка.

— Всё, — устало сказал старик. — Ушёл он. Теперь долго не вернётся.

Женьку и Сашку увезли в районную больницу. Врачи только руками разводили — никаких физических повреждений, кроме крайнего истощения. Сложно было поверить, что их не было всего несколько дней.

Вскоре мальчишки пошли на поправку. Они почти ничего не помнили — только темноту, холод и странное чувство, будто они уже не совсем живы. И ещё странную улыбку, преследовавшую их в кошмарах.

Прохор наотрез отказался от денег:

— За это не платят, — покачал он головой. — И вот что ещё… Случится что странное — сразу ко мне. Не ждите.

Кто-то из мужиков предложил:

— Может, дом этот заброшенный снести от греха подальше?

— Нет, — покачал головой колдун. — Дом тут ни при чём. Тварь эта где хочет появиться может. Главное — детей беречь и друг за другом приглядывать.

Постепенно жизнь в Осиновке вернулась в привычное русло. Только ребята теперь бегали на речку, старательно огибая заброшенный дом, да взрослые начали внимательнее прислушиваться к словам детей.

Лёшка до сих пор всеми силами старается не проходить мимо того огорода. И хотя заброшенный дом давно ещё сильнее зарос бурьяном, иногда ему кажется, что в зарослях мелькает знакомая тень и слышится шелест, похожий на тихий смех. Так что адрес старого колдуна из Житного мальчишка запомнил хорошенько. Так, на всякий случай.