Демоны нашего времени 3

Глава 10

В четверг занятия у меня начинались с двенадцати часов, но я пришел раньше… И меня сразу потащили в кабинет к ректору. И я не удивился, что помимо ректора там был и Малюков.

Взгляд у него был сочувствующим, но мне вдруг показалось, что все это было напускным, а под ним просто скрывалось злорадство.

Странно, но мне почему-то казалось, что барон как-то замешан во всей этой истории… хотя, наверное, это звучало глупо.

С другой стороны, он был другом Щебекина. Его учеником. И что-то я не замечал, что обвинение в связях с демонами — на самом деле одно из самых тяжких обвинений в Российской империи, да и во всем мире тоже — не изменило его мнения о своем учителе.

— Ну рассказывайте, Артем. Что да как? Все же хранители обычно просто так людей не забирают! А здесь еще и человек, который ходит в разломы, преподаватель нашей академии!

— Со мной все в порядке, — ответил, покосившись на Малюкова, — проверили и отпустили.

— Так легко? — поинтересовался Игорь Сергеевич.

Хм… похоже, он даже слегка расстроился. Вот и подумаешь, а не хуже ли новый заведующий кафедрой, предыдущего. Тот все же был как на ладони, а этот все скрывает под маской вежливости. Хотя хрен знает, может, я себя просто накручиваю.

— Ну вот так легко, да, — саркастически ответил я, — особенно, когда барон Щебекин написал на меня донос, объявив в том, что я одержим демоном и был его сообщником!

Произнося эти слова, я не отводил взгляд от Малюкова. Но тот даже глазом не моргнул.

— С трудом верится, что барон Щебекин оказался замешан в делах с демонами. Он всегда был кристально честным человеком и…

— Игорь Сергеевич! — строго одернул его ректор. — Вина барона Щебекина доказана! Поэтому просьба: ваше личное мнение держать при себе и не высказывать в стенах академии. К тому же, — он прищурился внимательно разглядывая заведующего кафедрой, — вы одобряете то, что сделал барон? Это вообще странно слышать… то есть вы считаете, что хранители ошибаются, доказательства сфабрикованы, а господин Щебекин не виноват?

Вот здесь мне стало интересно, как этот господин ответит на подобный каверзный вопрос. Но тот оказался хитрее, чем я думал.

— Я не могу отрицать выводы, сделанные хранителями, уважаемый Адам Аристархович, — спокойно ответил он, — я давно знаю барона Щебекина. И лично не верю во все это. Но, раз уж подобное случилось, я бы сначала разобрался, почему это произошло, и…

— Игорь Сергеевич! — голос ректора звякнул металлом, и Малюков невольно вздрогнул. — Ваш барон Щебекин сначала попытался подставить студентов, которые уцелели только благодаря барону Громову, а теперь еще и выяснилось, что в этом ему помогали демоны. А ко всему еще и написал ложный донос, оклеветав одного из лучших наших учителей!

Ого… я еле сдержался от невольной улыбки. В лучшие попал. В Ростовской академии, скорее, был середняком.

— Ябольше не хочу слышать о Щебекине, — продолжил тем временем Чернов. — Этот вопрос закрыт. Вам ясно?

— Ясно, — вздохнул Малюков, опуская взгляд, — все предельно ясно!

Ух ты… насколько я разбираюсь в людях, ничего этому барону было неясно. М-да… похоже, мои надежды на спокойную работу разобьются…. Хотя, опять же, мне очень хотелось верить, что я себя накручиваю.

— Что ж, тогда возвращайтесь к работе, — посоветовал нам тем временем ректор, что мы и сделали.

— Не держите на меня зла, Артем, — вдруг обратился ко мне с какой-то виноватой улыбкой заведующий кафедрой, когда мы вышли из кабинета. — Я, действительно, очень удивлен тем, что произошло с Ефимом Константиновичем, и никак не могу окончательно поверить в подобное.

— Не держу, — заверил его, а сам подумал, что уж теперь точно буду следить за этим господином очень внимательно.

Кстати, в обед как раз прибыл тот самый новый учитель. Сергей Воробьев. Высокий, худой парень, на вид выглядевший не особенно старше наших студентов, хотя ему было столько лет, сколько и мне. Я, конечно, понимаю, что у мужиков внешность особо не важна, но я бы реально назвал его уродливым.

Какой-то странный, немного сплющенный нос, маленькие глаза щелочки и тонкий рот… бледное лицо. Честно говоря, увидел бы ночью в темноте — испугался бы.

Но на дневном свете такое впечатление пропадало. Как я понял, преподавателем он был опытным. И как ни странно, выяснилось, что он уже имел опыт походов в разломы. Несравнимый с Венетовым и Сидельниковой.

Но несмотря на протекцию Малюкова, который смотрел на этого Сергея, как хозяин на своего верного слугу, держался он весьма робко и, самое главное — вежливо. Даже, на мой взгляд, слишком вежливо.

Заведующий кафедрой представил нас друг другу, после чего мы сразу отправились на занятия. Малюков распорядился, чтобы новый учитель поприсутствовал на них. Самостоятельно он должен был их вести, как заявил заведующий кафедрой, только со следующей недели.

Ну мне как-то все равно. На лекциях Воробьев сидел тихо, как мышь, игнорируя любопытные взгляды студентов. Ни ко мне, ни к Сидельниковой он, за оставшиеся до конца учебной недели два дня, так и не подошел.

Так что можно сказать, они прошли на удивление спокойно. Можно сказать, практически идеально. После того разговора в кабинете ректора о Венетове никто и не вспомнил. Даже студенты не интересовались, куда делся преподаватель, хотя насколько мне было известно, тот пользовался среди них авторитетом.

Правда, я узнал — почему. Тут была заслуга Виктории, которая умудрилась растрезвонить по всей академии весть о том, что причиной заявления по собственному желанию стала гибель студента.

Правда, как она мне пожаловалась на одной из перемен в четверг, отец не обрадовался такой болтливости дочери, что, в принципе, неудивительно. И судя по ее словам, Торри пришлось выслушать длинную проповедь.

— Хорошо хоть не наказал, — радостно поделилась она со мной, — а то он может. А что я вообще сказала-то? Это все равно все узнали бы. Тут как два плюс два сложить. Сразу же ясно, что это из-за Одоевского. К тому же он последнее время сильно изменился. Словно другим человеком стал. Слова цедил… с ребятами не общался. Не сказать, что он и до этого рубаха-парень был, но, по крайней мере, нормальный и общительный. А на втором курсе вообще изменился.

М-да. Понятно….

— И что, все спокойно отреагировали на увольнение Венетова? — не удержался я от вопроса.

— А чего нет-то? Был один учитель — найдут другого. Да, он нравился народу, ну и что? — искренне удивилась моя собеседница. — За дело же уволили.

— Так он одержимым стал. Обречен фактически, — возразил я.

— Ты так уверен, Артем? — скептически уточнила она, и по ее тону я понял, что спорить на этот счет бесполезно. Все равно ничего не докажешь.

Короче, все понятно. Точнее, непонятно. Был человек и нет человека. Лишь Жанна ходила с хмурым видом.

— Он вообще исчез, — с горечью сообщила она мне, — трубку не берет. Может, он тебе позвонит, Артем? Я волнуюсь…

Я только пожал плечами. Ректор, когда я с ним пытался поговорить, как-то саркастически хмыкнул и заверил меня, что все с Егором будет хорошо. Мол, не волнуйтесь, Артем Витальевич!

Честно говоря, весь этот круг молчания меня реально начал напрягать, но в пятницу во время обеда мне вдруг позвонил сам Егор.

— Артем… привет! — голос у бывшего преподавателя был усталым.

— Привет! Как ты? — хотя, наверное, подобный вопрос звучал риторически.

— Не очень, — коротко ответил тот. — Мы можем поговорить вечером?

— Конечно.

— Тогда давай после занятий в кафе «Слобода», что недалеко от академии… Я буду ждать…

— Хорошо, — согласился я. — А чего ты с Жанной-то не хочешь разговаривать? Трубку не берешь?

— Не хочу, — категорично отрезал тот, — просто не хочу. Думаю, понять несложно…

Лично мне это, наоборот, совершенно непонятно. Ну да ладно. Это он пусть сам с Сидельниковой разбирается, а с ним мы встретимся. Кстати, Кусь так и не вернулся. Вообще странно, конечно. Но думаю, сегодня вечером появится. Что я вдали от него становлюсь слабее, что он вдали от меня.

Так что, предупредив Мизуки, что, возможно, задержусь, отправился в ту самую «Слободу».

Обычное кафе, без каких-либо изысков. Два ряда столиков, барная стойка, пара официанток, весьма шустро порхающих по залу.

Венетов уже ждал меня.

Я приземлился за его стол и заказал себе пиво. Потом внимательно посмотрел на Егора, который тоже сидел с полупустой кружкой пива. И судя по его виду, она была явно не первой.

— Привет, Артем! — отсалютовал он мне ею.

— И тебе привет, — ответил я, внимательно разглядывая его. М-да, вид у Венетова был слегка потерянный и хмурый. И слегка пьяный. — Рассказывай!

В этот момент официантка поставила передо мной пиво. Надо отметить, оно оказалось весьма неплохим.

— А что рассказывать, все плохо, — грустно сообщил Егор после того, как мы со звоном стукнулись кружками.

— Разве? Я тут узнал размер компенсации, — сообщил я ему, — ректор весьма щедр.

Я, действительно, узнал это от вездесущей Виктории. Егору выплатили единовременно тридцать тысяч имперов. На самом деле, большие деньги для того, кто не является аристократом.

— Это да, — подтвердил мои слова Егор совершенно безрадостным тоном, — ты же в Ростовской академии работал?

Однако… вопрос как по мне весьма неожиданный.

— Ну да, работал. А что?

— Да дело в том, Артем, — начал Венетов, задумчиво разглядывая стоящую перед ним кружку с пивом, — что уходить-то я не собирался. Вот не было в этом моей вины. Одоевский превратился в одержимого… мне просто повезло, что это случилось не мгновенно. И это точно был квазит. Иначе я бы не справился… ты мне веришь? — осекся он вдруг и уставился на меня.

— Верю, — успокоил его. — Скорее всего, какая-то демоническая сущность в Антоне осталась даже после изгнания, так что квазиту было легко захватить его. Сопротивления практически нет. Жаль, что тело не сохранилось…

— Это да, — хмуро кивнул мой собеседник, — не ожидал я такого… и как видишь, мне не поверили… Даже Жанна не поверила.

— Стоп! — удивленно уставился я на него. — С чего ты решил? Ректор поверил, он просто не хотел раздувать скандал — это ясно. А с чего вдруг Сидельникова не поверила?

— Да знаю я, что не поверила, — категорично заявил Егор и приложился к кружке.

— Вот здесь ты заблуждаешься, — невольно улыбнулся я, — она места себе не находит… позвони ей.

— Думаешь? — он с надеждой посмотрел на меня

— Уверен!

— Позвоню… — кивнул он, и мне показалось, что Венетов слегка расслабился.

Надо же. Похоже, мнение Жанны для него многое значило. С другой стороны, я никогда не слышал о каких-то отношениях между ними, кроме дружеских. Может, они есть?

— Продолжай, — предложил я. — Ты разговор о Ростовской академии завел. Зачем?

— Так вот, — продолжил мой собеседник, — уходить я не собирался. Но перед собранием со мной поговорил Чернов. И надо признать, был очень убедителен. В общем, мне предложили написать по собственному желанию, предложили компенсацию и помощь в трудоустройстве на другом месте. В Ростовской академии магии.

Он сделал паузу, вопросительно посмотрев на меня. Я же, честно говоря, слегка растерялся. Не ожидал…

— Ну… — наконец осторожно ответил ему, — хорошая академия.

— Но ты оттуда ушел? — уточнил Егор.

— Да… — согласился с ним, — но это не было связано с учебным процессом. Преподаватели там нормальные, да и ректор, в принципе, адекватный.

Я умолчал о том, что этот самый ректор и пальцем не пошевелил, чтобы как-то защитить меня от Великотского. С другой стороны, что он мог сделать? Власть в Ростове — именно Никита Андреевич…

— А ты знаешь, кто там из преподавателей адекватный, кто поможет освоиться? — попросил тем временем Венетов.

— Думаю, да, — после небольшой паузы ответил я, — если они там еще работают.

Позже я выяснил, кто из моих знакомых преподавателей сейчас работает в той академии. Практически никто из них не уволился.

Возможно, что парочка точно ко мне до сих пор относится нормально. Мы были хорошими друзьями… пять лет назад. Помочь они мне тогда не могли… это было бы самоубийством, так что винить их за это я точно не мог.

— Только вот думаю, что тебе лучше не упоминать мою фамилию и вообще не упоминать ее, а если спросят, то сказать что меня не знаешь.

— Почему? — теперь уже Венетов смотрел на меня удивленным взглядом.

Я некоторое время раздумывал, но, с другой стороны, в Ростове рано или поздно он узнает мою историю. Поэтому пусть лучше узнает ее лично от меня. В конце концов, свой человек в Ростове — это может быть очень полезно. Учитывая, что с Великотским мне еще предстоит разбираться.

Поэтому я коротко поведал Егору всю правду о моём увольнении. Понятно, без упоминания квазита и пяти лет, проведенных в коматозном сне в демоническом разломе. И надо сказать, что моя история произвела на него сильное впечатление.

— Весь род, — прошептал он, с сочувствием глядя на меня, — извини, не знал! За что? Ни за что практически! Твоей вины-то нет!

— Как и твоей, — кивнул я, — так что теперь понимаешь, почему я хочу отомстить Никите Андреевичу Великотскому?

— Прекрасно понимаю! — горячо заверил он меня.

— Ты же не аристократ, так?

— Да.

— Поэтому вряд ли такие люди как Великотский обратят на тебя внимание. Для них ты так…. непонятно кто. Извини за прямоту, букашка. А вот мне ты можешь помочь!

— Да всё так… Но как я могу тебе помочь?

— Просто следи за тем, что происходит вокруг. Сам я, как ты понимаешь, в Ростове появиться не могу, так что будешь моими глазами! Справишься, если захочешь — возьму в свой род Громовых. А там…

— В род? Меня? Я… — от уныния на лице Егора и следа не осталось. — Даже не знаю, что сказать… Я бы очень этого хотел. Конечно, помогу!

— Надеюсь, ты меня уже успел узнать, — улыбнулся я, — мне нужны хорошие люди, такие, как ты. В разломы с кем ходить-то? Да ты и так парень умный. Сам должен все понимать.

— Я согласен. Но вот что надо делать?

Дальше мы с ним уже говорили предметно. Мой собеседник даже протрезвел и слушал очень внимательно. Как мне показалось, я нашел себе очень перспективного кандидата… в шпионы. Ну а как это еще называть? Потом точно возьму его к себе в род. Кстати, Жанна вроде тоже не аристократка?

На прощанье я напомнил ему, чтобы он обязательно позвонил Сидельниковой. Тот заверил меня, что обязательно это сделает. Теперь уныние куда-то исчезло и Венетов был настроен решительно. Что, конечно же, не могло не радовать.

Так что я отправился домой в отличном настроении.

Тюремный блок ордена Хранителей. Категория C, для особо опасных преступников.

— Анатолий Владимирович! Анатолий Владимирович!

Старший надзиратель Строгов Анатолий Владимирович с неохотой оторвался от книги, которую он с увлечением читал и холодно посмотрел на появившегося перед ним одного из пяти помощников.

Кирилл работал здесь всего год, и до сих пор старший надзиратель не мог привыкнуть к его непосредственному поведению. Девятнадцать лет. Что поделать! Тем более он был сыном одного из авторитетных членов Ордена и лишний раз гнобить его было чревато проблемами. Так что приходилось терпеть и аккуратно учить уму-разуму.

— Ну что, Кирилл? — захлопнув книгу, поинтересовался он. Что случилось?

— Там… там…

— Успокойся! — рявкнул Строгов. — По порядку.

— Заключенный Щебекин! Он… мертв! — выдохнул Кирилл.

— Чего? — поднялся из-за стола старший надзиратель. — Идем!

— Как это случилось? — уже по пути спросил он.

— Это надо видеть, Анатолий Владимирович…

Кирилл вроде успокоился, а переступив порог камеры, Строгов понял, почему его подчиненный был так испуган. На его месте в его возрасте он и сам бы растерялся.

Вся комната была заляпана кровью, а в центре лежало обглоданное и безголовое тело заключенного Щебекина.

— Тревога! Код — ноль! — резко обернулся Строгов к Кириллу. — Демоны в тюрьме!