Демон Жадности. Тетралогия

Глава 24

— Смыкаем строй! — мой крик едва пробился сквозь грохот выстрелов маны и вопли шиваро.

Когда основная часть роты подоспела к двум первым группам, в одной из них было на одного человека меньше, чем должно было быть, в другой недоставало аж троих.

Мы окружили тяжело дышащих и покрытых кровью, своей и монстров, бойцов, блокируя бешеные нападения шиваро. По идее даже против таких безумных тварей соотношение сил сто человек против тридцати пернатых было гарантом победы.

Но истошные вопли странников достигли гнезда и я уже видел, как из множества широких отверстий стремительно выливается целый поток монстров. Пятьдесят, сто, двести, триста…

— Отступление! — взревел Лильрен. — Всем активировать «Прогулки»! Построение «Черепаха»! К границам их территории!

Спорить никто не собирался. Взлетев, рота на максимальной скорости, возможной с учетом сохранения оборонительного построения, устремилась к границе между полем и каменным плато, на которое, как уже было проверено разведчиками, шиваро не заходили.

Вот только теперь в этом было мало смысла. Шиваро не собирались останавливаться. Даже когда под нами уже метров триста мелькал только каменный ландшафт, пернатые продолжали преследование ровно с той же остервенелой яростью.

Самец с вырванным глазом, не обращая внимания на торчащий из бока клинок, яростно бил ногами по нашим щитам. В какой-то момент его колено с отчетливым щелчков вывернулось в другую сторону: хрупкость суставов, о которой говорил Лильрен, давала о себе знать.

Но монстра это не остановило. Он просто начал лупить своей ногой, как хлыстом, быстро превратив ее в кровавое месиво, но будто бы вовсе не чувствуя боли.

И тогда проявился еще один изъян стратегии Лильрена по подготовке новобранцев — отсутствие понимания того, как действовать в критических ситуациях, когда мозг заливает паника.

По идее этого можно было бы избежать, отработав все действия по сотне раз, чтобы у бойцов на подкорке отложилось, как правильно и никакая паника не смогла бы сбить их с толку. Но это было долго и муторно, а Лильрен явно был из тех, кто стремился к максимальной эффективности.

Первые ряды начали разрывать строй. Кто-то развернулся и бросился наутек, другой позабыл о необходимости прикрывать союзников и просто спрятался за своим щитом.

Вдруг пронзительный визг — одна из самок прорвалась через фланг. Её коготь вспорол живот рыжеволосому новобранцу. Его предсмертный вопль разорвал воздух.

— Держать строй! — орал Хамрон, но дисциплина рушилась.

Еще трое бойцов бросились бежать. Шиваро моментально учуяли слабину, устремившись за сдавшимися. Первый беглец рухнул, пронзённый клювом насквозь. Второй успел пролететь почти пятьдесят метров, но затем когти распороли ему спину.

— ДЕРЖАТЬСЯ, ЧЕРТИ! — взревел Лильрен, поливая шиваро шквалом пуль из артефактного пистолета.

Но пернатые, в другой ситуации развернувшиеся бы и обратившиеся в бегство от пары метких попаданий, даже далеко не смертельных, теперь лишь ревели от боли и ярости и продолжали атаку.

Мы отступали и отступали, но шиваро не собирались от нас отставать — их слепую ярость ничто не могло остановить.

Кровь брызнула мне в лицо, когда очередной пернатый прорвал нашу оборону. Надо было что-то делать. Я поклялся отомстить, но я не мог допустить, чтобы всех этих парней и девушек просто перебили какие-то бешеные курицы.

— Хамрон! — я схватил его за наплечник, ощущая, как его щит дрожит под ударами. — Три секунды прикрытия!

Он даже не спросил — просто закрыл меня от шиваро, принимая на себя град когтистых ударов. Дивр автоматически заполнил образовавшийся провал в строю.

Я нырнул под бьющее крыло взрослой самки, схватив за шею детёныша, которого она усадила себе на спину. Его недоразвитые когти впились мне в предплечья, но моя защита была слишком высока для него.

— Прости, малыш, — прошипел я, активируя татуировку «Сотня порезов».

Вопль детёныша перекрыл все звуки битвы. Я не остановился — выхватил артефактный пистолет и двумя точными выстрелами раздробил ему крыльевые суставы.

— Эй, ублюдки! — заорал я, поднимая истекающее кровью существо. — Сюда! Я здесь!

Шиваро замерли. Их кровавые глаза уставились на меня, на дергающегося в агонии детёныша.

Я развернулся и рванул прочь, не переставая трясти окровавленным детёнышем. Его крики эхом отражались от камней под нами.

За спиной раздался рёв — сначала одного, потом другого, потом всей стаи. Переманить удалось не всех, но как минимум половину преследовавших роту пернатых я спровоцировал. С остальными они, надеюсь, должны были справиться.

Теперь оставалось только выжить. Я мчался, не разбирая пути, только бы увести их подальше. К счастью, что было даже немного иронично, из всех Артефакторов роты, включая Лильрена, у меня было больше всего шансов спастись.

Дело было в «Истории о прогулке в облаках».

«История о секущем ветре» имела «старшего брата» — «Сказание об Энго, благородном морском волке». И на уровне Хроники тоже существовала сабля с примерно теми же, просто усиленными свойствами, продолжающая «линейку» — «Хроника дворца гроз и штормов».

Примерно то же самое было с большинством артефактов. У них были аналоги других уровней. Но «История о прогулке в облаках» были одним из тех редких артефактов, у которых не было «братьев».

Артефакторы Истории, Сказания и Хроники пользовались примерно одними и теми же сапогами. Могло отличаться качество, влияющее на проводимость маны и устойчивость ядра и, разумеется, дизайн.

Но глобально до ранга Предания существовал лишь один летный артефакт на всех (на ранге Предания Артефакторы уже могли создавать собственные артефакты и проблема с дефицитом оных пропадала).

Из того, что «История о прогулке в облаках» были одни на всех, предельная летная скорость Артефакторов разных рангов также была плюс-минус одинаковой. Хроники летали быстрее Историй лишь потому, что могли более тонко манипулировать маной в «Прогулках», повышая их эффективность без риска перегрузки.

И у меня в этом плане было абсолютное преимущество: поглощенная «Прогулка» контрабандистов, превратившаяся в два обхватывающих щиколотки вытатуированных кольца, при активации вместе с реальными сапогами повышала мою скорость минимум процентов на тридцать.

В динамичном бою из-за того, что туманная мана подчинялась управлению заметно хуже дымной, тот же Лильрен был бы заметно резвее меня. Но на прямых участках, где не нужен был особо тонкий контроль, я мог бы без проблем обогнать ротного.

И сбежать от шиваро, которые на самом-то деле летали не то, чтобы очень быстро, с такими вводными уже не выглядело чем-то невозможным. Правда, растянувшиеся в широкую дугу пернатые отрезали мне возможности к маневрам, но с этим уже нужно было просто смириться.

— Ну, попробуем… — прошептал я, сжимая кулаки.

Детёныш шиваро в моей левой руке обмяк, его слабые судороги становились всё реже. Липкая кровь заливала рукав, мешая хватке. Я оглянулся. Ярость шиваро полностью сосредоточилась на мне, смысла тащить с собой лишний груз весом в тридцать с лишним килограммов не было.

Резким движением я швырнул детёныша назад, в толму шиваро, разъярив их еще больше и сразу ощутив, как скорость моих «Прогулок в облаках» увеличилась процентов на пятнадцать без этого груза.

А еще, освободив руки, я теперь мог не волноваться о потере равновесия даже при полете спиной вперед.

Правая рука мгновенно выхватила артефактный пистолет. Татуировка «Малого пламени» на пальце вспыхнула багровым светом даже сквозь перчатку, и я ощутил, как огненная мана влилась в «Меткий выстрел».

По идее стихийные выстрелы были невозможны на ранге Истории, артефакты такого низкого уровня банально не могли поддерживать сразу свойства генерации мана-пуль и стихийного изменения. Но татуировки, созданные Маской, обходили это правило, поскольку были частью моего тела, а значит через них можно было спокойно проводить энергию до попадания в артефакт.

Первый выстрел — огненная трасса прочертила воздух. Пуля вонзилась в левое крыло ближайшего шиваро, и перья мгновенно вспыхнули синим пламенем. Существо взвыло, не сбавило скорости, но пламя стремительно перекинулось на остальные перья и почти трехметровая тварь превратилась в огненный шар.

Остальные шиваро на чистых инстинктах шарахнулись от полыхающей товарки, но я уже делал второй выстрел. А потом третий, и четвертый…

Каждая пуля, заряженная огненной маной, находила свою цель: глаз, основание крыла, открытый клюв. Воздух наполнился смрадом горелых перьев и плоти.

Но шиваро продолжали преследование, теперь напоминая летящие факелы. Их раны только подстегнули ярость.

Спустя несколько минут я почувствовал, что ядро почти опустело. А между тем количество шиваро как будто бы не стало даже немного меньше.

Чертыхнвушись, я обратился к невосполнимым запасам маны золотой татуировки. То, что я с таким трудом накопил и решил оставить для прорыва сразу в ранг Сказания, теперь предстояло истратить на бесполезных пернатых.

Огненная пуля, созданная с помощью маны Маски, подожгла очередного шиваро. Но меня преследовало еще больше двух сотен. Глубоко вздохнув, я прицелился выстрелил в очередной раз.

###

Пот застилал глаза, в груди горело, руки и ноги казались ватными, в глазах танцевали разноцветные искры. Симптомы перерасхода маны, куда более острые, чем когда-либо в моей жизни, ведь за последние полчаса я истратил где-то семикратный запас энергии своего ядра, нещадно били по организму.

Я успел отстрелять почти две с половиной сотни шиваро, но оставалось еще пятьдесят. И по ощущениям, если бы я попытался добить их, то сам бы рухнул где-то посередине процесса из-за истощения.

Пистолет дрожал в руке. Золотая татуировка пульсировала на груди, но теперь каждый толчок причинял сильнейшую боль. Голова кружилась, будто после трёхдневного пьянства.

— Ещё… одну… — я выстрелил, и пуля беспомощно пролетела мимо.

Шиваро ответили хором визгов, продолжая рваться в бой, начав уже сокращать дистанцию из-за того, что истощение сказывалось и на моем контроле над «Прогулкой».

Я повернул голову к предполагаемому месту отступления роты. Сейчас они уже должны были перебить всех шиваро, так что еще пятьдесят уже не могли бы принести им особых сложностей. Нужно было двигаться к ним, вот только улепетывая от шиваро, продолжая беспрерывный отстрел преследователей, я в какой-то момент потерялся над однообразным пейзажем каменного плато и, кажется, уже минуты три летел не в том направлении.

Внезапно воздух наполнился низкочастотным гулом. Впереди и сбоку внезапно показалась туча стремительно увеличивавшихся чертых точек.

Новые шиваро. Кажется, сам того не осознав, я сделал круг, вернувшись в район их гнезда и не успевшие присоединиться к преследованию пернатые, услышав вопли летящих за мной тварей, подтянулись на «разборку».

И действительно: вскоре впереди показалось и то самое поле, и лес вдалеке, где шиваро свили себе гнездо.

— Чёрт подери! — прошипел я.

Даже смутная надежда на то, что мне хватит выносливости отстрелять оставшихся пернатых развеялась дымом.

Скорость катастрофически падала. Золотая татуировка Маски теперь лишь слабо мерцала, её узоры поблёкли. Шиваро приближались. Их комбинированный визг бил по барабанным перепонкам, вызывая тошноту.

Я выпустил две пули. Огонь, обычно ярко-алый, теперь был бледно-оранжевым.

Расстояние сокращалось с пугающей скоростью. Тридцать метров. Двадцать. Пятнадцать. Я чувствовал, как горячий воздух от их крыльев бьёт в спину. Кислотный запах их дыхания обжигал ноздри.

Еще раз чертыхнувшись, я прекратил отстреливаться и вложил всю ману в «Прогулку», рванув туда, куда, по идее, мне ни в коем случае нельзя было соваться.

Поле промелькнуло подо мной за минуту, пока отрыв между мной и шиваро сократился до пары десятков метров. Но я уже был там, где надо.

Вход в гнездо шиваро возвышался передо мной, как зев чудовищного лабиринта. Огромные птицы, живущие колониями по несколько сот особей, и гнезда себе плели соответствующие. Запах гниющей органики смешивался с едким химическим душком.

— Ну же, ублюдки! — я рванул вперед, в довольно узкий для маневрирования на «Прогулке» проход.

Внутри царил жутковатый полумрак. Свет пробивался сквозь щели в переплетении ветвей, сучьев и целых стволов небольших деревцев, но из-за того, что лабиринт гнезда был многоуровневым, до меня доходило не так много солнечного сияния.

Шиваро, разумеется, устремились следом. Но так как гнездо они строили вовсе не для того, чтобы свободно носиться в его коридорах, им пришлось сложить крылья и двигаться на полусогнутых, пригнув длинные шеи, что ощутимо снижало их скорость.

Впрочем, реально оторваться я не рассчитывал. Из-за истощения мой полет тоже становился все медленнее с каждой минутой, к тому же свое гнездо шиваро явно знали лучше меня.

План был в другом. Заманить в гнездо как можно больше преследовавших меня птиц, а затем поджечь его и свалить под шумок, чтобы пернатые превратились в колонию куриц тапака.

При этом я скорее всего вызову лесной пожар, что было мягко говоря нежелательно. Но, насколько я помнил карты, этот лесной массив, на опушке которого шиваро устроили свое гнездо и который скорее всего целиком превратили в свои охотничьи угодья, не был каких-то прямо колоссальных масштабов. Да и времени думать об экологии у меня сейчас не было, нужно было выжить.

Проблема была в том, что, чтобы быть уверенным, что все или почти все преследовавшие меня шиваро протиснутся в проходы гнезда, нужно было продолжать убегать от них все дальше и дальше, выждав хотя бы минут пять.

И во-первых, у меня уже банально не оставалось сил на подобное, а во-вторых, хотя я продолжал выбирать коридоры, ведущие вверх, архитектурный хаос гнезда шиваро упрямо продолжал возвращать меня в проходы у самой земли, откуда было невозможно выбраться достаточно быстро после поджога.

Поворот. Ещё поворот. Лабиринт ветвился, то и дело позволяя мне подняться к свету, но преследующие меня пернатые не давали мне разрубить стенки гнезда «Секущим ветром» и выбраться.

Шиваро приближались. Их дыхание стало обжигать спину. Я продолжил спускаться — другого выбора не оставалось.

Тоннель внезапно расширился, открываясь в круглую камеру радиусом около тридцати метров и высотой в шесть-семь. Посередине пространства была свалена огромная груда перьев, от которой исходил отчетливо ощутимый жар и вонь перегноя, а вокруг груды были ровными рядами по мягким подстилкам разложены яйца.

— Центр… — мой голос сорвался на хрип. — Сердце гнезда.

Гора перьев вздыбилась. Огромная масса разошлась, как занавес, обнажая существо, от которого кровь застыла в жилах.

Шиваро-матриарх, раза в три больше остальных и наверняка раз в десять сильнее. Голова, увенчанная костяным гребнем, повернулась ко мне.

— Вот… сука…

Конец Первой Книги.