Демон Жадности. Тетралогия

Глава 14

Тепло. Неожиданное, обжигающее тепло разлилось по грудной клетке. Опустив взгляд, я увидел, что золотые узоры на коже пульсировали в такт моему сердцебиению. А через мгновение из них в мое тело начала исходить мана.

— Ты… делишься? — прошептал я, касаясь дрожащими пальцами одного из завитков. Кожа под ними оказалась неожиданно горячей, а прикосновение вызвало странный резонанс — будто кто-то ударил в колокол где-то в глубине моего существа.

Закрыв глаза, я сосредоточился на этом новом ощущении. Внутри, там где раньше была пустота, теперь клубился тончайший ручеек энергии. Он вел себя не как привычная мана — не рассеивался в отсутствии контроля, а просто держался на одном месте. Однако кто знал, сколько так могло продлиться?

Не смея ждать ни единой лишней секунды, я сел прямо на пол и погрузился в медитацию.

Появившись в этом мире сразу на ранге Эпилога Сказания я никогда не занимался формированием ядра маны. Но из-за того, что я провел девять лет на стадии Эпилога, которую обычно либо проходят, либо возвращаются к Развязке не больше чем за год, и которая требует крайне высокого уровня контроля для нормальной работы, мои навыки манипуляции маной были значительно выше, чем даже у многих Артефакторов ранга Хроники.

В своей возможности сформировать ядро из туманной маны я ни капли не сомневался. Однако несмотря на напряжение всех сил и множество попыток, через час мне пришлось отказаться от этой идеи.

Маны, полученной из нескольких монет, было банально слишком мало для того, чтобы она смогла сгуститься в полноценное ядро. Да что там, ее было слишком мало даже для единоразовой активации слабейшего из артефактов.

Открыл глаза. Узоры на груди снова стали обычными — блестящими, но безжизненными. Однако даже через час мана, дарованная Маской, никуда не делась и, похоже, не собиралась куда-то исчезать. Похоже, мне хотя бы можно было не торопиться.

Ну, как… грозящие мне разоблачение зейским офицером и смерть от недокормленной Маски были слишком серьезными угрозами, чтобы я мог позволить себе действительно «не торопиться».

Проблема была в том, что до прибытия в порт у меня банально не было, чем заняться. Однако просто сидеть и ждать я бы не сумел как из-за нервов, так и попросту от скуки.

Так что первым, чем я решил заняться, стал полный и доскональный обыск всей каюты.

Пальцы скользили по краям дубового комода, стенам, днищу кровати, полу, потолку, проверяя каждую щель, каждый шов на предмет скрытых полостей. Ничего.

Благо, письменный стол из темного дерева, наиболее многообещающий, я оставил напоследок. Ящики скрипели на не смазанных петлях, когда я выдвигал их один за другим. Первый содержал лишь перья с обломанными кончиками и засохшие чернильницы. Во втором лежала аккуратная стопка пустых бумаг.

Третий и вовсе оказался пустым. Пока я не постучал по его дну костяшками пальцев.

Глухой звук выдавал ложное дно. Удар ребром ладони — и потайная панель поддалась, открыв узкую щель. Сердце забилось чаще, когда кончики пальцев нащупали гладкую кожу. Я извлек небольшой кожаный дневник с потертым тиснением, из которого торчали уголки бумаг.

Пролистал. Чей-то дневник, вероятно предыдущего обитателя этой каюты. Довольно обычные записи без каких-либо шокирующих секретов или пикантных подробностей. Просто его мысли, какие-то идеи, парочка набросков любовных писем девушке. Никакого намека на то, почему он вдруг перестал писать и оставил дневник в потайном ящичке, последняя запись ничем особо не отличалась от предыдущих.

Однако пользу этот неизвестный человек мне все-таки принес.

Три хрустящие банкноты. Каждая номиналом в сто золотых.

— Неплохо, — ухмыльнулся я.

Если владелец дневника не был Артефактором, то триста золотых даже при полном отсутствии трат можно было накопить где-то за год усердной работы. Жилем, вероятно, получал где-то около ста золотых в месяц.

Как и ожидалось, тканевые банкноты, пусть и тиснением официальных банков, золотую татуировку не заинтересовали. Но это не значило, что эти деньги были для меня бесполезными.

Подойдя к оставленному мне графину с водой, я хорошенько промочил банкноты, потом свернул их в тугую трубочку и перевязал ниткой, оторванной от рубахи, после чего подошел к двери и аккуратно постучал. После того, как ответа не последовало, постучал еще раз.

— Чего тебе, шулер? — раздался с той стороны недовольный голос моего охранника и, с недавного времени, моего должника.

— Не дуйся, Жиль. Хочешь я прощу тебе твой долг?

— Хочу, конечно, — последовал ответ после недолгого молчания.

— Но надо будет кое-что сделать.

— Помогать тебе сбегать я не стану, даже за тысячу золотых, не то, что за двенадцать, — раздраженно фыркнул охранник.

— Ты идиот? — фыркнул я в ответ еще более раздраженно. — Я ведь говорил, что, когда мы прибудем в порт, за мной вскоре явятся представители «Алой Зари». Зачем мне сбегать?

— Тогда что тебе надо?

— Открой дверь, поговорим нормально.

Спустя почти полминуты, видимо его обида на проигрыш была действительно серьезной, ключ все-таки провернулся в замке.

— Что надо? — Жилем раскрыл дверь, на этот раз не собираясь входить.

— После того, как ты любезно отдал мне свой кошелек вместе с выигрышем, — я помахал у него перед носом пустым мешочком, — я вспомнил, насколько приятно носить с собой золото. У меня тут завалялись три сотни. Если поменяешь их мне на золото, то мы сделаем вид, что те двенадцать золотых долга ты мне уже отдал.

Жилем удивленно поднял бровь.

— Откуда у тебя деньги? Я слышал, тебя подобрали, висящего в Небе совершенно голым.

— Некоторые вопросы, — я задумчиво почесал затылок, — должны остаться без ответа.

Жилем аж крякнул.

— Фу, сука! Да я их в жизни не возьму!

— Идиот? — я закатил глаза. — Проглотил я их! На веревочку привязал и проглотил! Выиграл у пирата, который меня охранял и припрятал на всякий случай. И я их уже помыл, так что можешь брать спокойно.

— А-а-а… — протянул он, неуверенно взял он мокрые бумажки. — Ну… ладно, наверное. Но это уже завтра, с поста я не уйду, даже не проси.

— И не собирался, — пожал я плечами. — Завтра так завтра. Еще партию не хочешь, раз зашел? Сыграем без ставок.

— Да пошел ты! — рыкнул Жилем, снова захлопывая дверь. — Принесу твой размен к утру, — донеслось с той стороны через полминуты.

— Хороший ты человек, Жиль! — ответил я.

Жаль, что мне придется обмануть тебя и, вероятно, подвести под увольнение. Этого вслух я, разумеется, не сказал.

Ладно, один вопрос решили, пусть пока что и не до конца. Впрочем, вилем выглядел действительно честным человеком, так что шансы, что он присвоит себе банкноты, были невелики. А даже если и так, альтернатив у меня было немного.

Оставалось еще одно дело, с которым я должен был разобраться до побега.

— Ну что, приступим к проверке, — пробормотал я, стягивая с себя рубаху. Ткань с шуршанием соскользла по спине, обнажив торс, покрытый замысловатыми золотыми узорами.

Маска воскресила меня, дав тело без малейших изъянов: шрамы, родинки, какие-то хронические травмы, к которым я давно привык вроде болей в щиколотках из-за постоянного использования «Прогулки в облаках», даже банальный загар — все исчезло, будто я буквально родился заново, но уже взрослым.

И также я чувствовал, что возможности обновленного тела превышают средние человеческие. Но, прежде чем я предприму попытку улизнуть и «Обначного Воина», для чего мне неизбежно понадобятся все ресурсы организма, я должен был как можно лучше понять эти самые возможности.

Начал с базовых упражнений. Принял упор лежа, ощущая холод пола под ладонями. Отжимания давались непривычно легко — тело двигалось как хорошо смазанный механизм. Десять, двадцать, сорок, семьдесят…

Мускулы работали без жжения, будто кто-то отрегулировал все мои суставы и сухожилия. Достигнув сотни, перевернулся на спину и начал качать пресс с той же нечеловеческой легкостью.

Достигнув сотни, встал и перешел к приседаниям. Еще сотня без каких-либо проблем, хотя по телу уже начала распространяться тяжесть. Что же, теперь проверим, насколько меня хватит.

Подпрыгнул на месте, воображая скакалку. Сердце билось ровно и размеренно, как метроном, особо не ускорившись даже после пятисот прыжков. Я замер, прислушиваясь к его стуку — ровные, мощные удары, словно где-то в груди работал не мышечный насос, а паровая машина.

Дальше — задержка дыхания.

Счет в уме перевалил за сто восемьдесят секунд, прежде чем появилось первое смутное желание вдохнуть. Когда наконец раскрыл легкие, они расширились неестественно широко, будто в груди поместились дополнительные доли.

Подошел к иллюминатору, где тяжелая металлическая заслонка была закреплена массивным болтом. Острый край крепления блестел в свете лампы. Не раздумывая, провел по нему внешней стороной предплечья.

Кровь выступила мгновенно — ярко-алая, но с отчетливыми золотистыми вкраплениями, будто кто-то подмешал в нее мельчайшие частицы драгоценного металла. Капля повисла на срезе, переливаясь всеми оттенками — от алого до медного.

Я поднес руку к глазам, разглядывая странную субстанцию. Золотые частицы двигались в крови, как живые, то собираясь в причудливые узоры, то рассыпаясь на отдельные блестки.

— Вот черт, — прошептал я, прижимая пальцы к ранке. — Так ты не только снаружи… Ты и внутри меня теперь.

Кровь теплой струйкой стекала по руке, но уже через минуту поток начал ослабевать. Минут через десять порез перестал кровоточить в принципе, а где-то через час покрылся характерной пленочкой. Не что-то прямо поразительное, конечно, но скорость восстановления стала выше в несколько раз.

Тело действительно изменилось. Я все еще был значительно слабее, чем до входа в Руины Маски, но даже без маны мои физические возможности были на уровне олимпийских атлетов, если не выше.

Я растянулся на койке, методично перебирая варианты дальнейших действий. К сожалению, глобально до прибытия в порт я был бессилен. Все, чем я мог заполнять дни — это тренировки для привыкания к возможностям этого тела, и разговоры с Жилемом, чтобы в критический момент его доверие ко мне не пошатнулось.

Три легких стука в дверь вырвали меня из раздумий. Дверь приоткрылась, пропуская внутрь Лиру — ту самую рыженькую служанку, с которой я пытался флиртовать утром. В руках она держала поднос с ужином: суп и какое-то рагу.

Поздоровавшись, она ловко составила тарелки на стол, разложила приборы, налила в стакан и поставила рядом с тарелками воду.

— Ужин, пожалуйста, — слегка смущаясь, произнесла она, вежливым жестом приглашая меня к столу.

Я улыбнулся, наблюдая, как ее пальцы мило перебирают передник. Было видно, что я ей нравился и, если бы я продолжил свои подкаты, возможно, еще до прибытия в форт у нас бы что-то и было.

Однако настроение флиртовать у меня совершенно пропало. И дело было не в том приступе, что прервал меня в прошлый раз. То жуткое видение, накатившее на меня, не убедило меня в греховности моих действий.

Фантомы Иваки и других членов команды «Небесного Золота» были правы в том, что они погибли в том числе из-за моих действий и решений. Из-за моей одержимости Маской, из-за той политики гуманности, которую я так активно продвигал в пиратском сообществе, в принципе из-за того, что они последовали за мной и доверились мне.

Но то, что они погибли ИЗ-ЗА меня, не значило, что я ВИНОВАТ в их смертях. И уж тем более то, что я флиртовал с парочкой служанок никак не могло ни преуменьшить ценность их жизней, ни отвратить меня от желания отомстить за их смерти.

К сожалению, психику было невозможно контролировать сознательно. Хотя я понимал все это, в груди каждый раз, когда я вспоминал их лица, щемило от чувства вины и раскаяния. И наверняка те видения и приступы еще будут приходить ко мне, и не раз.

Но если бы я позволил себе погрязнуть в этом болоте, если бы превратился во мрачного ангела мести, никогда не улыбающегося и лишь переходящего от одного нуждающегося в убийстве ублюдка к другому, то потерял бы себя.

И тогда в самой мести не осталось бы никакого смысла. Это были бы просто убийства ради убийств, то самое, что хотел совершить Лислейн и от чего я его удержал.

Нет, я буду действовать по-другому. Я продолжу искренне улыбаться красивым девушкам, шутить, получать удовольствие от игры в кости, несмотря на все сопутствующие обстоятельства, радоваться вкусной еде, выдержанному вину и страстному сексу.

А когда я найду Лислейна, Брунда или Кегарна, я обращу все то хорошее, что накопил до того момента, в адское пламя такой силы, какой бы никогда не добился, постоянно оставаясь в состоянии эмо-боя.

М-да. Ладно.

Кстати о вкусной еде. Когда дверь за Лирой закрылась, я сел за стол. Аромат грибов и каких-то травок щекотал ноздри, но… что-то было не так. Я машинально поднес ложку ко рту, проглотил. Суп не был идеален, но он был нажорист и горяч. По идее самое то для организма, который не получал никаких питательных веществ на протяжение…

Я понял, что было не так. Я не хотел есть.

В последний раз я ел еще в Руинах, перед Последней Дверью. Даже если допустить, что воскрешение Маской убрало в том числе и чувство голода, я должен был быть без крошки во рту на протяжение минимум пары дней.

Но с момента пробуждения этим утром и до самого вечера я так ни разу и не испытал чувства голода. Задумавшись, я понял, что и жажда меня не мучала и я пару раз налил себе воды из графина чисто от нечего делать.

И сейчас, несмотря на то, что суп был очень вкусным и я действительно им наслаждался, удовлетворение от наполнения пустого желудка отсутствовало, и это было очень странно для привыкшего к этому ощущению мозга.

Закончив с едой, я плюхнулся на койку. Поначалу, приложившись щекой к прохладной ткани подушки, я снова почувствовал сонливость, но когда я попытался ради эксперимента отогнать ее усилием воли, это получилось вообще без труда.

Не нуждаюсь в воде, еде и сне… немного жутко. Впрочем, воскрешение вряд ли может быть бесплатным. К тому же то, что все это мне было не нужно, не значило, что я не мог это делать.

И на самом деле отправить себя в объятья Морфея оказалось неожиданно легко. Точно также, как я приказал своему телу проснуться, я сумел заставить его полностью расслабиться, а затем сон пришел как-то сам собой.

###

Резкий голос разорвал предрассветную тишину. Я вскочил с койки одним движением, мгновенно проснувшись — новое тело больше не знало сонной инерции. Пальцы автоматически сжались в кулаки, но защищаться не требовалось.

— Подъем, шулер! Твой размен готов!

— Ах, мой верный кредитор! — я зевнул, принимая из его мозолистых лап кожаный мешочек. Тот отозвался звонким бряцаньем. — Неужто всю ночь бегал по менялам?

— Чтоб тебе пусто было! Три каюты оббегал, два машинных отсека…

Я рассмеялся, запустив пальцы в мешочек. Монеты были идеально холодными, с острыми гранями.

— Ну, двенадцать золотых того стоят, разве нет?

— Зачем тебе золото все-таки? Тут ведь почти килограмм.

— Ох, друг мой, — я подбросил одну монетку, ловя ее в воздухе. — Ты когда-нибудь слышал музыку настоящего золота? Бумажки шелестят как опавшие листья. А вот золото… оно поет.

Жиль скривил губы, его кадык дернулся:

— Бредни. Ты что-то замышляешь.

— Я? — я приложил руку к груди в притворной обиде. — Я просто эстет!

Он фыркнул, развернулся и вывалился за дверь.

Подождав с минуту для проформы, я высыпал тяжелые монеты на ладонь, завороженно наблюдая, как они начинают впитываться в кожу. А вскоре золотая татуировка уже ответила мне потоком маны.

Я закрыл глаза, сосредоточившись, снова предпринимая попытку создать ядро. Однако когда последняя монета исчезла, стало понятно, что энергии все еще было недостаточно.

Тем не менее, мизерным теперешний запас уже было никак не назвать. Еще примерно такой же объем энергии — и ядро будет сформировано, а саму ману можно будет в случае чего потратить и на активацию какого-нибудь несильного артефакта, и на прямое усиление, пусть и небольшое.

По сравнению с той силой, что была у меня совсем недавно, это было совершенно смешно. По сравнению с той силой, которую мне нужно было получить, чтобы расправиться с пиратским советом Перекрестка, еще смешнее.

Но начало было положено.

###

Следующие два дня протекли вязко, как загустевший мед. Я тренировался, ел, мило беседовал с Лирой, узнав, например, что целью нашего полета были Руины Зейсавии — столицы королевства, переговаривался через дверь с Жилемом, в конце концов убедив его простить мне мое якобы шулерство и сыграть в кости еще раз, на этот раз уже просто так, без ставок.

На закате третьего дня корабль содрогнулся. Послышались характерные звуки размытываемых якорных цепей, шипение выпускаемого из двигательных отсеков раскаленного маной воздуха.

Вскоре мы причалим к пирсам Зейсавии и тогда до раскрытия моего обмана счет пойдет на часы. Руины, тем более крупные, были связаны между собой сетью передатчиков, сигнал между которыми шел далеко не со скоростью радиосвязи, но все равно достаточно быстро, чтобы Армал самое крайнее к полудню уже узнал, что Майраль Кентарог до сих пор находится в Перекрестке и ждет, когда его выкупят.

Нужно было срочно валить. И у меня уже даже сложился план, который при идеальных условиях даже не обязательно включал в себя серьезные обвинения в адрес Жилема.

Вот только мне и, следовательно, ему, не повезло. Судя по тому, что в мой иллюминатор до сих пор светило солнце, «Облачный Воин» пришвартовался к пирсу Зейсавии не тем боком, который был мне нужен. А значит побег все-таки предстояло проводить с участием моего нового знакомого.

Подойдя к двери, я прижал ухо к холодному металлу. Снаружи раздавались уже знакомые шаги — Жилем вскоре должен был сдать дневную вахту своему сменщику, что было очень не кстати. Второй охранник оказался слишком скучным и не компанейским парнем, не став даже отвечать на мои вопросы, не то, что соглашаться на партию в кости.

Я трижды стукнул костяшками пальцев в дверь.

— Чего?

— Скоро меня заберут, — вздохнул я. — Больше не свидимся. Не составишь компанию в последней партии перед расставанием?

Замок открылся, дверь распахнулась.

— Можно, — кивнул Жилем, которого за эти дни я успел неплохо «подкормить».

Я отступил, чтобы пропустить его в каюту.

Жилем грузно опустился на пол, заставив деревянные доски скрипеть под своим весом.

— Кидай, шулер, — он усмехнулся, облизывая губы. — Посмотрим, как удача любит тебя перед расставанием.

Кости застучали по полу. Минут двадцать мы резались в кости, причем теперь я в целом отпустил систуацию, позволив выигрывать и ему, за счет чего Жилем вошел во вкус и даже начал во весь голос хохотать в моменты моих проигрышей, что, несмотря на запертую дверь, должно было быть неплохо слышно в коридоре.

Проиграв в очередной раз, я недовольно хмыкнул:

— Чертова удача. Сейчас, погоди секунду, воды глотну, а то в горле пересохло.

Жилем хрипло рассмеялся:

— Не удивительно! Теперь мне даже жаль, что мы больше не играем на деньги!

Я медленно поднялся, сделал пару шагов к столу. Вода тонкой змейкой полилась в стакан, пока я следил за Жилемом. Он был совершенно расслаблен, что-то насвистывая себе под нос. Идеально.

Три бесшумных шага — и я за его спиной. Левая резко вверх под подбородок, правая обхватывает голову в замок.

Жилем дернулся. Его руки — жилистые, мощные — вцепились в мои, но удушающий был взят идеально. К тому же благодаря Маске, несмотря на разницу в габаритах явно в его пользу, я был сильнее его физически.

— Т-ты… су… — хрип вырвался из его перекошенного рта, брызги слюны осели на моих руках.

Его тело напряглось для рывка — я вовремя перенес вес, прижав его спиной к своей груди.

— Спи, дружище, — прошептал я ему в ухо, чувствуя как его пульс бьется все слабее под пальцами. — Мне правда жаль.

Его ноги в потертых сапогах судорожно задергались, скребя подошвами по деревянному полу. Потом тело обмякло, став невероятно тяжелым. Я держал захват еще десять медленных счетов, прежде чем осторожно опустить его на пол.

Жилем лежал на боку, как мешок с мукой, слюна медленно стекала из полуоткрытого рта на деревянные доски. Я даже не стал обыскивать его, уже прекрасно зная то единственное, что мне было нужно.

Тяжелый кожаный пояс, надетый поверх ремня. Расстегнув застежку, я вытащил его из-под лежащего на боку охранника. Во-первых, сам пояс был защитным серийным артефактом «История о бронзовой шкуре», укрепляющим кожу до прочности, собственно, бронзы.

А во-вторых, на нем висели ключи от моей каюты, армейский кортик, а также еще два артефакта: дубинка «История о неподвижном теле», вызывающая эффект паралича при ударе, и пистолет «История о метком стрелке».

Из перечисленного пригодиться мне могло все, а все остальное, что могло быть у Жилема, мне, наоборот, было не нужно. Тем более что каждая лишняя минута, потраченная на обыск, повышала как шансы того, что он очнется, так и шансы того, что до каюты доберется его сменщик.

Я собирался надеть пояс на себя, чтобы не терять времени. Но не успел я обернуть его вокруг талии, как ощутил уже знакомый зуд в ладонях, которыми сжимал артефакт.

Сделать уже ничего не успел. Через пару секунд пояс начал стремительно таять, будто нарисованный акварелью под струей воды, и впитываться в мои ладони.