Демон Жадности. Книга 5

Глава 10

Я не стал вставать, лишь откинулся на спинку стула. Мысленно я активировал «Юдифь», и мир наполнился переплетающимися астральными свечениями. Семь человек в их первых рядах пылали густым бронзовым сиянием Предания. Трое находились на Развитии. Остальные двадцать с лишним горели ярким серебром Развязки и Эпилога Хроники.

Месяц назад эта группа смела бы нас без малейшего шанса. Теперь же моя собственная шестерка Преданий — я, Силар, Хамрон, Ярана, Ралот и его зам — создавала вокруг нашего стола невидимый, но ощутимый барьер из сконцентрированной мощи. Бой вышел бы кровавым, патовым, но уже не безнадежным.

— Интересно, — произнес я с наигранным любопытством, делая глоток из бокала. — А что именно вам от нас нужно? Полагаю, не просто познакомиться. Или в четвертом корпусе такой странный способ заводить новых друзей? А может вы выстраиваетесь в очередь за автографами?

Лидер усмехнулся, его губы растянулись в неприятной ухмылке, но в глазах не было и тени веселья.

— Свалите отсюда. Убирайтесь обратно в свое захолустье, откуда приползли. Здесь нет места для вас. Вы не соответствуете уровню.

— Уровню? — я притворно удивился, подняв бровь. — А какой, простите, уровень? Тот, что позволяет врываться в чужой ужин и нести… это? Или тот, что позволяет вам решать, кому здесь место, а кому нет? Напомните, вы командир корпуса? Или, может, император Роделиона лично вручил вам полномочия вербовать кадры методом отсева?

Один из его людей, худой артефактор с колючим взглядом, не выдержал, сделав шаг вперед.

— Десяток выскочек из малых стран мы еще как-то переварим. Но целый батальон деревенщины? Это уже перебор. Вы засоряете наш корпус. Тащите отсюда свои дикарские привычки, свое убогое снаряжение! Вы — пятно на репутации дивизии!

— Ах, вот оно что, — я кивнул с видом человека, наконец-то понявшего суть проблемы. — Репутация. Беспокоитесь о том, что мы ее… испачкаем. А ваше текущее поведение — что, эталон этикета Коалиции? Ворваться, нахамить, потребовать, избить? Знаете, на моей старой, такой убогой и дикарской, как вы изволили выразиться, базе такое поведение называли одним простым словом. Быдловатость.

По рядам наших «гостей» прошел гневный гул. Лидер поднял руку, заставляя их замолчать, его глаза сузились до щелочек.

— Умные слова, выскочка. Но слова — это все, что у тебя есть. У нас — сила. И право сильного решать, кто здесь останется.

— Сила? — я мягко усмехнулся. — Милый мой, если бы ты полагался на одну лишь силу, ты бы не тратил время на болтовню. Ты бы уже напал. Значит, где-то в глубине того, что ты называешь своим мозгом, есть крошечная, но здравомыслящая часть. Та, что шепчет тебе: «Стоп. А вдруг они дадут сдачи?» И знаешь что? — Я поставил бокал на стол с тихим, но отчетливым стуком. — Она права.

— А ну-ка повтори то, что сказал только что, еще раз, если духу хватит, — прорычал лидер.

Он сжал кулаки, навис надо мной. Было видно, что он едва сдерживается и любое неосторожное слово может начать бойню.

Я мог бы прекратить это. Мог бы упомянуть прямое одобрение нашего перевода комкором или сослаться на протекцию Шароны. Это, вероятно, заставило бы их отступить, но оставило бы нас в их глазах трусами, прячущимися за спинами начальства. Это был не тот посыл, который я хотел отправить.

Можно было попробовать разобраться силой, как я озвучивал. Но тогда нам самим скорее всего непоздоровится, а прибывшие по тревоге стражи все равно успеют разнять нас до выявления победителя.

А значит нужно было действовать так, как я действовал всегда. Превратить конфликт в возможность заработать.

— Драка в баре — удел подзаборных пьяниц, а не Артефакторов Корпуса, — произнес я, пожав плечами и снова откидываясь на спинку стула. — Вы хотите доказать, что мы не достойны здесь быть? Я предлагаю способ куда более эффективный, чем грызня у стойки.

Я посмотрел прямо на Шрамового, видя, как его брови поползли вверх от удивления.

— Завтра комдив Шарона выдаст нам нашу первую миссию. Я предлагаю пари. В тот же день вы выберете из своих рядов один батальон — ваш лучший, самый быстрый, — и он возьмет максимально похожую по сложности и типу задачу. Победит тот, кто завершит свою миссию и первым вернется на базу.

Я выдержал паузу, давая им осознать предложение.

— Если победим мы, «деревенщина», — я намеренно сделал ударение на этом слове, — то все вы, кто стоит за этой затеей, скидываетесь и платите мне сто миллионов пурпура. И дополнительно обеспечиваете весь мой батальон первоклассными артефактами.

По их лицам пробежала волна откровенного шока. Сто миллионов — астрономическая сумма даже для них, да и артефакты на шестьсот человек тоже стоили недешево.

— Если же победите вы, — продолжал я, не давая им опомниться, — то я лично организую перевод моего батальона обратно в тридцать пятую дивизию. И в придачу… отдам вам это.

Я достал и положил на стол дубинку-артефакт, влив в нее толику маны, чтобы вызвать густое, слепящее бронзовое сияние Эпоса. Я успел навести справки: даже самый захудалый артефакт этого уровня стоил от десяти миллионов, а уникальные экземпляры — сотни. Так что мое предложение было более чем честным.

— Артефакт уровня Эпоса, — холодно констатировал я, наблюдая, как их глаза расширяются, а уверенность сменяется жадным азартом и недоверием. — Моя ставка.

В их стане начался немой переполох. Они столпились, их гордые позы сменились суетливыми шепотами. Я видел, как они переглядываются, как лидер что-то яростно доказывает своим, тыча пальцем в нашу сторону. Я мог бы подслушать, но не хотел.

Высокомерие и глубокая, засевшая в костях неприязнь к «чужакам» вступили в схватку с прагматизмом и осознанием риска. Но артефакт Эпоса и возможность унизить нас, заставив убраться восвояси, перевесили.

Через несколько минут лидер развернулся к нам, его лицо снова стало маской надменности, но в глазах плескалась жадная уверенность.

— Договорились, выскочка. Готовьтесь собирать свои пожитки. И ваш артефакт скоро будет нашим.

Он презрительно фыркнул, и вся его компания, еще раз бросив на нас уничижительные взгляды, развернулась и стала расходиться, оставив за собой звенящую тишину и воздух, наполненный обещанием грядущего противостояния.

На следующее утро я стоял перед массивной дверью кабинета комдива Шароны. Постучав и получив разрешение, я вошел.

Шарона сидела за своим столом, уставленным бумагами и голографическими проекторами. Ее единственный глаз поднялся на меня, оценивающе скользнул по моей форме.

— Майор Марион. К назначенному часу. Это похвально. Надеюсь, ваш батальон готов к работе.

— Так точно, господин комдив, — отрапортовал я, занимая положение «смирно». — Боевой дух высокий, все горят желанием доказать свою полезность корпусу. Впрочем, одно небольшое происшествие случилось вчера вечером.

Я кратко, без лишних эмоций, изложил суть вчерашнего столкновения в баре и заключенного пари. Шарона слушала, не перебивая, ее лицо оставалось невозмутимым.

— И зачем вы мне это рассказываете? — наконец спросила она, откидываясь на спинку кресла. — Жалуетесь? Ожидаете, что я накажу ваших обидчиков и аннулирую эту мальчишескую ставку?

— Ни в коем случае, господин комдив, — я позволил себе улыбнуться. — Я рассказал об этом по двум причинам. Во-первых, хотел спросить вас, почему в четвертом корпусе, который, по идее, должен быть эталоном меритократии, процветает такая… ксенофобия. Что стоит за этой борьбой за «чистоту»? Мне кажется, понимание подковерных течений поможет мне эффективнее служить корпусу и, что немаловажно, вашей дивизии.

Я сделал небольшую паузу, давая ей переварить мои слова.

— А во-вторых, я рассказал это, чтобы обосновать свою просьбу. Я хочу, чтобы вы дали мне не просто сложную миссию. Я хочу получить самую сложную задачу, какую только можете предложить. Ту, с которой справятся единицы.

Ее единственная бровь поползла вверх.

— Продолжайте.

— Видите ли, согласно условиям пари, наши оппоненты должны будут взять максимально похожее задание. И если моя миссия окажется на грани выполнимости, то и их — тоже. Я не могу быть на все сто процентов уверен в превосходстве грубой силы моего батальона, но я абсолютно уверен в своих навыках решения… нестандартных проблем. Пусть сложность станет тем уравнителем, который склонит чашу весов в нашу пользу.

Шарона смотрела на меня несколько секунд, а затем ее губы растянулись в медленной, довольно ухмылке. Она потянулась к стопке папок на краю стола, перебрала их, достала одну.

— Вот именно то, что вы просите, майор. Миссия, с которой вы ни за что не сможете победить в вашем пари, если только не совершите чуда. — Она протянула ее мне. — Подходит? Если да, то я распоряжусь выдать вашим оппонентам ровно такую же миссию.

Я взял папку, ощущая ее неожиданную тяжесть.

— Идеально, господин комдив.

— Что касается вашего первого вопроса… — Шарона сложила руки на столе. — Объяснение тому, что вы назвали «ксенофобией», не будет кратким. У меня на это сейчас нет времени. Но если вам действительно интересно… — она посмотрела на меня с внезапной легкостью, — присоединяйтесь ко мне сегодня вечером. Скажем, в ресторане «Хрустальный Лебедь» в нижнем городе. В неформальной обстановке мы сможем поговорить обстоятельнее. Скажем, в двадцать часов.

Это был не приказ, а предложение.

— Вы оказываете мне огромную честь, господин комдив, — я склонил голову, на мгновение позволив своему тону стать чуть более личным. — И, должен признать, мое любопытство сейчас борется с предвкушением возможности провести вечер в компании такой блестящей и, осмелюсь сказать, ослепительной женщины. «Хрустальный Лебедь» в двадцать часов. Я буду там.

Шарона фыркнула, но в ее единственном глазу мелькнула искорка удовольствия.

— Не опоздайте, майор.

— Так точно. До вечера, господин комдив.

Я четко развернулся и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь, с тяжелой папкой в одной руке и новым, гораздо более интересным назначением на вечер — в другой.

Вернувшись в свою комнату, я отбросил мундир на спинку кресла и устроился за столом, тяжелая папка легла передо мной как обвинительный акт. Я расстегнул кожаные завязки и открыл ее. Внутри лежали аккуратно подшитые листы, карты и отчеты разведки.

Миссия, если смотреть на нее поверхностно, была до смешного простой. Помощь в обороне форта «Сторожевая Застава № 17» в Руинах Облачного Заката.

Эти Руины уже две сотни лет принадлежали самопровозглашенному государству Лиадерия. Роделион, обладающий гигантскими территориями, даже не смотрел в их сторону — никаких ценных ресурсов на Руинах, сложный горно-лесистый ландшафт с жаркими джунглями и множеством болот и, что главное, полчища прирученных местными небесных странников, делали захват бессмысленной травой сил и средств. Зачем воевать за пустырь, когда у тебя и так есть целые континенты?

Но тут на престол взошел новый император, и маркиза Маэрьяла, видимо, решила выслужиться. Ее войска разгромили основные силы Лиадерии и заняли столицу.

Однако одному из отпрысков королевской семьи удалось сбежать и собрать под свои знамена партизан. Несколько лет эти повстанцы, как гнус, терзали новые владения маркизы, скрываясь в непроходимых джунглях, которые покрывали значительную часть Руин.

Выкурить их оттуда без риска уничтожить всю хрупкую экосистему — а с ней и потенциальную будущую ценность территорий — было невозможно. Оставался один путь — построить цепь фортов по границе джунглей и держать оборону.

Наша задача заключалась в том, чтобы занять один из таких новопостроенных фортов на два месяца, пока маркиза формирует и перебрасывает постоянный гарнизон. Сидеть, смотреть на джунгли и отбивать редкие вылазки. Скучно, просто, безопасно.

Если бы не пари.

Я откинулся на спинку стула, смотря на потолок. Вся хитрая задумка с выбором сложной миссии наталкивалась на суровую реальность.

Как можно завершить досрочно задание с фиксированным сроком? Наш отбытие будет привязано к прибытию смены. А это два месяца. Ровно.

И тут крылась главная ловушка. У нашего батальона были свои корабли, доставшиеся от тридцать пятой дивизии. Корпус не стал бы выдавать нам новые за просто так, а на покупку нового корабля у меня не было денег.

Наши же оппоненты наверняка располагали куда более быстрыми и современными судами. Они могли бы спокойно отсидеть свои два месяца в другом, таком же скучном форте, а потом просто рвануть к базе, пока мы будем ползти на своих утлых посудинах.

По идее в этой гонке мы были обречены на поражение еще до старта.

Папка лежала передо мной, полная безмолвных фактов и тактических карт, но ответа на главный вопрос в ней не было. Как превратить эту оборонительную рутину в победу в пари?

Я думал об этом до самого вечера. И хотя задумка появилась, времени развить ее уже не оставалось. Меня ждало свидание.

С грохотом отодвинув стул, я поднялся и направился к шкафу, чтобы выбрать что-то подходящее для ужина в «Хрустальном Лебеде». Вечерняя встреча с Шароной могла стать ключом к пониманию четвертого корпуса. Или, по крайней мере, отличным отвлечением и времяпровождением.

Ровно в двадцать часов я стоял у входа в «Хрустального Лебедя», сверкая начищенными сапогами и в свежевыглаженном мундире, который подчеркивал, что я все-таки придал своему внешнему виду некоторое значение.

Я ждал, наблюдая, как мимо проходят пары в дорогих нарядах, их смех и блеск украшений казались чуждыми на фоне моего собранного, почти боевого спокойствия.

Шарона появилась без опоздания. Но вместо того, чтобы направиться к роскошным дверям ресторана, она лишь мельком кивнула мне и пошла дальше по улице. На ней была та же практичная форма, что и днем в кабинете, без каких-либо знаков отличия, кроме тех, что невозможно скрыть — осанки и взгляда.

— Не та обстановка для разговоров, которую я предпочитаю, — бросила она через плечо, не замедляя шага. — Слишком много ушей, слишком много глаз, которые считают, что имеют право что-то видеть и слышать.

Я, слегка ошарашенный, последовал за ней. Мы свернули за угол, прошли по узкому переулку, где стены домов почти смыкались над головой, и она уверенно толкнула дверь в неприметное заведение с вывеской «У Глорга». Дверь скрипнула, пропуская нас внутрь.

Внутри пахло жареным луком, специями и чем-то сытным и мясным. Воздух был густым и теплым.

Это была простая закусочная, с деревянными столами без скатертей и стульями, которые явно видели лучшие дни. Пара завсегдатаев в углу неспешно доедали свои порции, даже не подняв головы на наш приход.

Стоило нам войти, как крупный мужчина за стойкой, вытирая руки о фартук, кивнул Шароне.

— Как обычно, господин комдив?

— Как обычно, Глорг.

— Буду то же самое, — быстро сказал я.

Мой интерес к этой внезапной смене локации перевешивал всякое желание изучать меню. Я сел напротив Шароны, оценивая обстановку.

Мы устроились в углу, за столом, на котором были выцарапаны чьи-то инициалы. Через несколько минут нам принесли две глубокие миски с дымящимся рагу, от которого шел такой аромат, что у меня засвербело в носу и предательски заурчало в желудке, хотя физически я в еде и не нуждался. Я зачерпнул первую ложку и отправлял ее в рот.

И… обомлел. Это было не просто вкусно. Это был взрыв вкуса, который я не мог даже вспомнить. Мясо таяло, овощи отдавали сладостью, а соус был настолько сложным и насыщенным, что каждая его нота играла на языке.

Продукты в Роделионе, выросшие в густой мане и обработанные артефактами, уже и так были на другом уровне. Но это рагу в захудалой забегаловке переплюнуло бы любое блюдо из самого пафосного местного ресторана. И я знал о чем говорю, ведь мой язык, улучшенный Маской, теперь было ой как непросто удовлетворить.

Мы ели молча несколько минут, я — с почти неприличным энтузиазмом, она — с привычной, сосредоточенной медлительностью. Когда миски наполовину опустели, Шарона отпила глоток темного пива из кружки, которую ей поставили без лишних слов, и посмотрела на меня своим единственным глазом.

— Так, о «чистоте» корпуса, — начала она, отставив кружку. — Ты прав, Коалиция должна смотреть на талант. Но Четвертый корпус — это не просто Коалиция. Это Роделион. А Роделион… он живет по своим законам.

Она сделала еще один глоток пива, прежде чем продолжить. Ее рассказ был размеренным, но не лишенным эмоций. И главной имоцией было пренебрежение.

— Четвертый корпус из-за своего расположения исторически был тесно связан с фракцией Мечей Роделиона. Эти связи сформировались задолго до того, как нынешний император и его покойные братья начали свою возню за власть. Но и фракция Меча — не монолит. В ней разные дворянские дома, у каждого свои амбиции и интересы, которые далеко не всегда совпадают. Со временем у этой знатной шушеры стало традицией посылать своих отпрысков служить именно в Четвертый корпус. А потом сравнивать их успехи. Своеобразное продолжение светского соперничества.

Она отломила кусок хлеба из корзинки на столе.

— Часть этих балованных детей, отслужив положенное, уходила обратно в свои поместья. Но другие оставались. Понимали, что карьера в Коалиции — это тоже мощный социальный лифт и отличный способ обзавестись связями. Их семьи продолжали их поддерживать — деньгами, ресурсами, влиянием. Так внутри корпуса постепенно сформировались… скажем так, «филиалы» дворянских кланов фракции Мечей.

— Но на этом история не закончилась, — я предположил, видя, как ее взгляд становится острее.

— Верно. В верхах Коалиции сидят не дураки. Им не улыбалось превращение корпуса в игрушку для аристократов. И они поступили хитро. Начали поощрять, а потом и организовывать браки между офицерами из дворянских родов и детьми наследственных офицеров Коалиции, чьи семьи поколениями служили здесь. Союзы были выгодны обеим сторонам. А затем из этих браков начали формироваться совершенно новые, самостоятельные военные династии, уже лояльные Коалиции, а не своим исконным дворянским домам.

Она развела руками.

— В итоге получилась странная смесь. С одной стороны, эти новые семьи уже не пляшут под дудку старых аристократических родов. В лучшем случае поддерживают с ними хорошие отношения, да и то далеко не всегда. Но с другой… в них осталось немало аристократических замашек и предрассудков. В частности, то самое презрение к набираемым по объявлению добровольцам и, уж тем более, к выходцам из малых стран, которых здесь привыкли считать людьми третьего сорта. Так что, когда ты, майор, устроил перевод целого батальона «деревенщины» разом… — она усмехнулась, — у очень многих в этих военных семьях подгорело. Ты бросил вызов их картине мира.

— Вы не похожи на продукт такой военной семьи, — заметил я, отодвигая пустую миску.

Шарона рассмеялась, но в ее смехе не было веселья.

— Из десяти комдивов корпуса восемь — как раз оттуда. А я — одиночка. Взобралась наверх благодаря таланту, упрямству и… — она на мгновение замолчала, — кое-чему еще. Той самой копии Маски. Потому я и заинтересовалась тобой. Хочу посмотреть, чего сможет добиться владелец настоящей Маски Золотого Демона.

— В таком случае, кого мне стоит опасаться больше всех? — спросил я прямо.

Ее лицо снова стало серьезным.

— Больше всех о «чистоте кровей» корпуса печется комдив Второй дивизии, Годрик ван Хорн. И он вполне способен ради сохранения этой чистоты пойти на куда более бесчестные и подлые поступки, чем драка в баре. Держи ухо востро.

После этого разговор постепенно перетек от дел корпусных к более личным историям. Она расспрашивала о моих пиратских похождениях, я — о ее первых шагах в Коалиции. Вечер проходил удивительно легко, несмотря на всю серьезность нашего предыдущего разговора. Когда пришло время уходить и мы уже стояли у выхода из закусочной, Шарона повернулась ко мне.

— Итак, майор. Теперь, когда ты знаешь подноготную, что ты планируешь делать с выданной миссией? Как ты выиграешь свое пари?