Демон Жадности. Книга 5

Глава 1

— Как себя чувствуешь? Ничего не болит?

Я улыбнулся Гильому, вошедшему в каюту, намеренно фальшивой улыбкой.

— Ничего, кроме гордости. Скручивать меня перед подчиненными было не слишком вежливо, не думаешь?

— Не слишком вежливо обращаться на «ты» к сыну маркиза, не думаешь? — парировал он, ни капли не смутившись.

— Без обид, но я скорее сдохну, чем назову тебя как-то иначе чем просто «Гильом». Ни о каких «Ваше сиятельство» даже не мечтай. Не после того, как я изображал тебя полтора года и вынужден был выслушивать от твоих братьев, сестер и родителей все то, что предназначалось тебе, вместе с жалобами на то, что настоящий Гильом умер, пока ты преспокойненько себе жил в Роделионе.

— Ладно, — пожал он плечами, не став спорить. — Насчет своей семьи… мне, пожалуй, действительно стоит извиниться. Когда я готовил инсценировку своей гибели, даже предположить не мог, что они дойдут до того, что призовут из другого мира человека с моим лицом, вместо того, чтобы нормально пережить потерю и жить дальше.

— Вот уж точно, — тяжело вздохнул я. — Ты вообще знаешь, насколько у тебя семейка отбитая?

Он тоже вздохнул и меня аж передернуло от того, насколько это было похоже на меня. То ли наша почти идентичная внешность влияла на сходство повадок, то ли это во мне неосознанно остались какие-то его черты, привитые за полтора года систематической промывки мозгов.

— Вседозволенность правящей элиты, недостаток грамотного всестороннего образования, полное отсутствие внимания со стороны родителей, жестокая атмосфера политических игр и интриг… я не удивлен, что у них накопилось множество психологических проблем. Возможно, если бы мой талант в раннем детстве не заметил Великий Страж и не поспособствовал моему более грамотному росту, я стал бы таким же.

Я аж кашлянул от удивления.

— Великий Страж Амалиса? Это не легенда?

— Не пытайся сделать вид, что не знаешь о его существовании, — хмыкнул Гильом. — Я знаю, что вы встретились и знаю, что ты его убил.

— Он напал первым, — уточнил я.

Гильом покачал головой.

— Я не собираюсь за него мстить, не беспокойся. Может быть в начале он и демонстрировал лишь добрые намерения, но в итоге оказался тем еще скотом. Так что мне его не жалко. Я даже рад, что он сдох.

— В таком случае могу сказать, что он сильно мучался перед смертью, — ухмыльнулся я.

— Хорошо.

Несколько секунд мы молчали.

— Может быть ты мне объяснишь, зачем нужно было меня хватать, затаскивать на эту яхту, запирать тут? Я бы все равно пошел сам, ведь вы прилетели, чтобы забрать нас в Роделион. Или я неправ?

— Прав, — кивнул Гильом. — Мой поспешный приказ был нужен по трем причинам. Во-первых, я не знал, какие чувства ты ко мне испытываешь. Как ты сам сказал, моя семья призвала тебя мне на замену, возможно выдернув из твоей семьи, к которой ты уже никогда не вернешься. Так что я не исключал вероятности, что, увидев меня, ты попытаешься меня атаковать, что привело бы к твоей смерти как минимум за попытку убийства дворянина, а может быть наоборот, бросишься бежать, и с учетом твоей силы, поймать тебя было бы непросто. Потому я решил действовать на опережение. Во-вторых, кроме тебя и нескольких человек в маркизстве никто не знает, что я — это Гильом фон Амалис. Однако наше сходство, которое вскоре стало бы всем очевидно, несмотря на внешнюю разницу в возрасте, помогло бы тем, кто умеет думать, сложить кусочки мозаики и сделать соответствующие выводы. Потому я велел схватить тебя, чтобы неразбериха и шок отвлекли всех от нашего сходства. Наконец, в-третьих, мне нужно формальное обоснование того, что тебя не будет на церемонии награждения в вашем четвертом корпусе. И арест — вполне подходящее основание, как по мне.

— Почему это меня там не будет?

— Потому что я арестовал тебя по подозрению в сговоре с «Оком Шести». Есть версия, что вы инсценировали тот бой, чтобы сделать тебя героем и продвинуть в четвертый корпус на руководящую должность, чтобы через тебя шпионить за верхними эшелонами корпуса и в будущем, если ты добьешься еще более высоких постов, даже контролировать принимаемые там решения.

— Это бред! — отмахнулся я.

— Почему же бред?. Даже если учесть твой неожиданный прорыв на Предание, произведенный, допустим, с помощью таинственного артефакта, лично я ощущаю от тебя ауру стадии Завязки. При этом по донесениям наших агентов в «Оке Шести», в Перекресток были посланы три человека также на Завязке и один на Развитии. Как ты сумел одолеть их со своей стадией, если тот бой был настоящим?

— У меня свои методы, — недовольно поморщился я, понимая, что претензия вполне резонная.

— Какие такие методы? — переспросил Гильом и я уже хотел открыть рот, чтобы ответить, что это не его дело, но он поднял руки и засмеялся. — Не нервничай, не нервничай. Я тебе верю и не требую оправданий. Согласно отчету, проведенного личной разведгруппой маркизства, ты и правда не имеешь никакого отношения к «Оку». Тем не менее, озвученная мной теория — это не просто моя придумка. Некоторые в четвертом корпусе действительно подозревают тебя в связи с «Оком». Может быть они искренне в это верят, а может быть просто не хотят появления в штаб-квартире неожиданного выскочки с сомнительной историей. Тебе это скорее всего неизвестно, но в корпусах Коалиции, расквартированных в высших империях, в отличие от «провинциальных» дивизий, крайне ценят преемственность власти. Внутри четвертого корпуса есть свои «аристократы» — потомственные военные Коалиции, которым костью в горле встанет победитель состязания из числа добровольных бойцов. Тем более успевший до того побывать фиктивным принцем и пиратом.

— Ясно, — поморщился я.

А ведь изначально я пошел в Коалицию именно для того, чтобы избежать всех этих проблем дворянской системы с дискриминацией и предрассудками. М-да…

— Не переживай слишком сильно. Коалиция — это все-таки Коалиция. И хотя в корпусах творятся свои подковерные интриги, тебя там не смогут просто игнорировать или отказывать в повышении лишь на основании твоего происхождения. Если будешь исполнять свою работу также блестяще, как и в тридцать пятой дивизии, у них не останется другого выбора, кроме как награждать тебя новыми званиями и должностями. Однако пока что ты не часть четвертого корпуса, так что ни от чего не защищен.

Я мотнул головой.

— Так против меня выдвинуто то обвинение, о котором ты говоришь, или не выдвинуто?

— Пока что нет. И, так как я арестовал тебя лично, в каком-то смысле от имени Коалиции, это обвинение уже вряд ли выдвинут. А когда зайдет вопрос о твоем переходе в четвертый корпус, а я свое обвинение сниму, подтвердив, что не нашел в твоих действиях злого умысла, а победа досталась тебе засчет выдающихся навыков и удачи, у других уже не останется выбора, кроме как принять это и смириться.

— Но ты ведь сделал это не для того, чтобы просто облегчить мне жизнь, довезти до четвертого корпуса, высадить там и сказать, что все обвинения сняты?

— Нет, конечно.

— Тогда для чего я тебе нужен? Для какой такой работы?

— Для той работы, которую ты мастерски исполнял целых полтора года, — широко улыбнулся он. — Для работы мной.

— Отказываюсь, — без секунды раздумий ответил я. — Мне хватило. Найди другого двойника, уверен, в Роделионе с его населением в несколько десятков миллиардов человек, найдется немало похожих людей. К тому же я выгляжу не как ты, а как твой хорошо сохранившийся батя.

— Похожих — возможно, — его, похоже, вообще было ничем не выбить из колеи. — Но таких, что будут похожи, и смогут с легкостью сымитировать мои повадки, манеры и стиль — уже куда меньше. А таких, что при этом будут Артефакторами ранга Предания — скорее всего ни одного. Что бы ни думали о Роделионе в малых странах, Предания у нас на не деревьях растут. А молодость коже вернуть вообще несложно.

— Это меня ни капли не убеждает, — покачал я головой. — Хочешь идеального двойника — значит заморочься и сделай сам, как это сделала твоя семейка. Но только не из меня.

— Даже не хочешь выслушать условия?

— Нет.

— Ну, у тебя все равно нет выбора, — улыбнулся он.

Я зло глянул на него изподлобья.

— Погоди тогда. — Я сел на кровать, снял сапоги, потом лег, поправил подушку. — Валяй.

— А ты не просто наглый, а очень наглый, — хохотнул он. — Ладно, какая уже разница. В общем так. Относительно недавно, пятнадцать лет назад, после смерти предыдущего императора, в Роделионе на престол взошел новый император — Фиан Легат Роделион Второй. Императором он стал вполне легитимно, тут никаких проблем. Однако с ним за престол сражались три его брата, каждого из которых поддерживали свои дворянские дома. После воцарения Его Величества Фиана братьев он казнил, но всех поддерживавших их дворян, несмотря на суровые репрессии, переубивать было в принципе невозможно. И хотя все дворянские дома, разумеется, принесли ему клятву верности, у большинства из них остались обиды как на императорский дом, так и друг на друга. Вероятно лет через тридцать-сорок это все рассосется по большей части, и до смерти Его Величества, которая вряд ли наступит в ближайшие пару сотен лет, все будет тихо. Но пока присутствует эта нестабильность, конфликты продолжаются, в том числе и потому, что любой конфликт — это также и возможность.

— Из какой фракции ты? — поинтересовался я.

— Я, а вернее маркиз Шейларон, принадлежит к фракции, раньше поддерживавшей третьего принца, так называемой фракции Щита, по форме герба дома матери третьего принца — герцога Вафароса. А Великий Страж Амалиса принадлежал к фракции Копья пятого принца. Он собирался вырастить меня, а потом продать Копьям в качестве боевого раба. И если бы не вмешательство маркиза Шейларона, помогшего мне сбежать из Амалиса и из-под влияния Великого Стража и Копий, я сейчас скорее всего был бы мертв, и альтернативы были бы не намного лучше.

— Жестко, — вполне искренне прокомментировал я.

— Жестко, — подтвердил Гильом.

— А граф Зейсмалин в какой фракции? — спросил я, вспомнив про Кабана.

— Зейсмалин? Это ему ты отдал то, что было в троне? Что это было, если не секрет?

Я покачал головой.

— Ты знаешь уже слишком много. Предпочту оставить эту информацию при себе. Если ты не будешь настаивать.

— А если буду?

— Все равно оставлю при себе, просто придется отказать тебе не один, а много раз.

— Ясно… — Гильом сделал довольно долгую паузу. — Ты ведь понимаешь, что, хотя по силе корпуса Коалиции в Роделионе сравнимы с герцогскими домами, никто там не станет конфликтовать с маркизством Шейларон из-за твоей смерти?

— Ну так убей меня, — я пожал плечами. — Тебе ведь так НЕ НУЖЕН двойник. И я тебе уже сказал: я не собираюсь проявлять уважение по отношению к тебе, что бы ты ни говорил и ни делал.

— То есть, если я позову кого-нибудь из своих людей, им ты расскажешь, что было в троне?

— К тем, кто будет слушаться твоих приказов, я не собираюсь проявлять уважение тем более. Так что там с Зейсмалином?

— Он принадлежит к Мечам — фракции второго принца. Но у Щитов и Мечей, можно сказать, союз, хотя и крайне шаткий, поскольку что Копья, что Посохи — фракций бывшего четвертого принца и нынешнего императора ощутимо крупнее и могущественне наших. Так что в каком-то смысле тебе повезло. Если бы ты отдал неизвестное нечто кому-то из Посохов или тем более Копий, мне бы пришлось доложить об этом маркизу Шейларону, а он точно не стал бы с тобой церемониться так, как это делаю я.

— Действительно повезло, — искренне вздохнул я. — Ладно, что там с двойниками? На кой-черт тебе я?

— В империи Роделион существует закон: любой человек, достигший Эпилога Предания до сорока лет, определяется как «потенциальное национальное достояние» или «высший потенциал», поскольку такой стремительный рост означает, что у человека есть не только потенциал стать Эпосом, но и довольно далеко продвинуться в этом ранге. Такому человеку, если он клянется в верности короне, разумеется, предоставляется множество ресурсов, его влияние, даже без титула, становится сравнимо с влиянием баронов, а то и графов. Но самое главное: он получает шанс заполучить один из артефактов Эпоса, хранящихся в императорской сокровищнице. Как тебе известно, мне сейчас тридцать восемь с небольшим. До сорока мне осталось меньше двух лет, и нахожусь я при этом на Кризисе Предания.

Я присвистнул. Десять лет назад, когда Гильом якобы умер, он явно находился не на Эпилоге Сказания. Потому что преодолеть целых двенадцать стадий за десять лет, не обладая нарушающим все правила и нормы артефактом, как Маска Золотого Демона, совершенно невозможно.

— Вот то-то, — кивнул Гильом в ответ на мою реакцию. — Проблема в том, что я — довольно заметная персона во фракции Щитов. Приемный сын маркиза, быстро обогнавший по силе и влиянию его родных детей — за мной пристально следят. В последние годы я старательно скрываю свою истинную стадию: стараюсь не показываться на публике лишний раз, перемещаюсь только на экранированных от артефактов обнаружения и распознавания машинах, максимально сузил круг общения, чтобы не нарваться случайно на шпиона или предателя. Потому что если узнают, что у меня есть возможность достичь Эпилога за эти два года, то на меня откроют охоту, чтобы не позволить фракции Щита заполучить «высший потенциал». Однако само мое затворничество начало вызывать вопросы и подозрения. К тому же крайне неудобно тренироваться и развивать ману, находясь под постоянным давлением со всех сторон.

— И тут на сцену выхожу я, — уже понимая, к чему он клонит, я протянул к лицу руку и с силой потер переносицу.

— Именно! Когда мне стало известно, что ты не просто не умер, но и чудесным образом достиг ранга Предания, я тут же понял, что это идеальный вариант для нас обоих. Ты будешь изображать меня на публике, демонстрируя всем, кто захочет увидеть, стадию Завязки. В последний раз полтора года назад в новостях объявлялось, что я достиг Развития, но во время тренировок случается всякое, так что падение стадии до Завязки скорее назовут моим провалом или неудачей, а не чем-то подозрительным. Пока ты будешь светить Завязкой Предания, от тебя отстанут. Назовут очередным неудавшимся гением или что-то вроде того. Будешь делать что хочешь, отвлекая внимание. А в это время я удалюсь в какое-нибудь тихое уединенное место и с головой погружусь в тренировки. В подходящей атмосфере мне даже двух лет не понадобится для достижения Эпилога, максимум полтора. И тогда мы поменяемся обратно, я заявлю о себе, как о «высшем потенциале», стану неприкасаем для покушений, поскольку получу поддержку и защиту от императорской семьи, и вознагражу так настолько щедро, что тебе и не снилось. Ну, как тебе мой план?

Честно говоря, план был действительно очень грамотным. В целом мне было бы не жалко потратить даже все два года, притворяясь маркизским сыном, тем более что на этот раз мне вряд ли будут пытаться промыть мозги и заставить верить, что я — это кто-то другой.

А ресурсов, что я награбил в Перекрестке, может вполне хватить для того, чтобы за эти два года превратить мой батальон из просто «элитного» в «абсолютный» (такого термина официально не существовало, но мне нравилось, как это звучало).

Вот только была одна проблема.

— Сколько ты собираешь платить мне в эти два года?

— А тебе надо платить? — удивился Гильом. — Тебя будут обслуживать слуги, жить будешь в моем особняке, всю одежду, еду и любые бытовые прихоти оплатят из маркизской казны, на всяких светских ужинах и званых вечерах все тем более бесплатное. Куда тебе еще деньги?

— Ты ведь знаешь про Маску Золотого Демона, правильно? — переспросил я.

— Знаю, что это — артефакт, который ты получил, будучи пиратом, что он позволяет тебе очень быстро расти в стадиях и что каким-то образом связан также с довольно стремительным развитием бойцов твоего батальона. Но так как ты поклялся служить Коалиции, и так как ты являешься добровольцем, в Коалиции решили не давить на тебя насчет этой Маски. Попытка забрать ее у тебя силой может стать причиной для потери доверия к Коалиции у других добровольцев, к тому же что одним артефактом в любом случае не смогут пользоваться два человека, и вряд ли найдется кто-то, кто использовал бы Маску как-то заметно лучше, чем ты за последний год. Но, как по мне, ты вполне мог бы немного замедлиться и прекратить так активно пользоваться ее силами на эти два года, почему нет?

— Все верно. Но вот тебе вопрос на засыпку. За счет чего Маска ЗОЛОТОГО Демона дает мне все описанные тобой преимущества?

— Ей нужны… деньги? — на этот раз его удивление, кажется, было искренним.

— Ага, — я кивнул. — И дохрена денег. С каждой новой стадией все больше. А если я не буду кормить ее золотом, то сначала потеряю всю свою силу, а потом умру. И случится это примерно через год.

— Сколько? — просто спросил он.

— На то, чтобы сохранять текущую стадию и банально выживать, — я прикинул в уме, — около десяти миллиардов золотых в месяц.

Настал через Гильома шокированно свистеть.

— И где ты собираешься добывать такие деньги?

— Планировал в Роделионе, — пожал я плечами. — К сожалению, я не могу планировать дальше, поскольку не знаю, что будет после моего назначения в четвертый корпус. Но, как и за последний год, мне придется реально постараться.

— Основная валюта Роделиона — пурпур, идет к обычному золотому примерно как один к двум с половиной тысячам… — пробормотал себе под нос Гильом, после чего замолчал на минуту, видимо считая что-то в уме, а затем выдал: — хорошо. Я согласен выплачивать тебе по четыре миллиона пурпура в месяц при условии, что, если все пройдет хорошо и я стану «высшим потенциалом», эта сумма будет вычтена из той награды, что я тебе передам.

— Только за то, что я буду изображать тебя, праздно шатающегося по светским раутам и приемам?

— Только за это. Соглашайся. Через два года ты получишь куда больше, чем те сто миллионов, что уйдут на поддержание Маски.

Я приподнялся на локте. Главный изъян его предложения исчез, и, казалось бы, причин отказываться больше нет. Моя неприязнь к Гильому совершенно точно не помешала бы мне принять предложение отдохнуть два года в, фактически, шикарном отеле «все включено».

Однако, стоило мне начать открывать рот, чтобы сказать: «Хорошо», — как что-то тут же схватывало горло мертвой хваткой. И это была не Маска, как можно было бы подумать. Это был я сам.

Что-то во мне сопротивлялось этой идее. Я задумался, пытаясь найти корень этого внутреннего сопротивления. И нашел даже не один, а целых три.

Во-первых, и этого было меньше всего, мне не хотелось снова кем-то притворяться. Впервые с самого попадания в этот мир я раскрыл всем, кто я такой. Не Максимилиан фон Амалис, не Мак Марион, даже не Мидас, а просто Макс, оказавшийся втянутым в калейдоском невероятных, чудесных, но вместе с тем и жутких событий. И тут же снова натягивать на себя чужую личину? Нет уж, с меня хватит.

Во-вторых, что-то внутри меня подсказывало: эти два года совершенно точно не будут спокойными. Даже если благодаря Гильому я забуду о необходимости подкармливать Маску и перестану ради наживы лезть в бутылочное горлышко, нахождение проблем себе на голову как будто бы уже стало моим жизненным кредо.

Не вытерплю идиотских комментариев и дам какому-нибудь аристократу в морду. Вызову себе в комнаты проститутку, а на следующий день увижу в газетах, что Гильом фон Шейларон окончательно разочаровался в пути Артефактора и начал гулять по девкам. Повстречаюсь с родными детьми маркиза, схлопочу вызов на дуэль и не сумею выкрутиться из ситуации.

Вариантов было превеликое множество, и каждый из них сулил проблемы, которые я, находясь в шкуре Гильома, не смогу решить привычными методами. И придется погружаться в это хитросплетение дворянских интриг, от чего я бежал всеми правдами и неправдами.

Но на самом деле эти две причины были скорее не причинами, а недовольствами и сомнениями. Было бы дело только в них — я бы, скорее всего, дал Гильому положительный ответ спустя несколько минут раздумий.

Однако было еще и «в-третьих». Куда более важное, реально не позволяющее мне заключить эту сделку.

Я не хотел останавливаться.

Что в роли Максимилиана фон Амалиса, что в роли капитана Мидаса я жил относительно стабильные жизни. Разумеется, реальной стабильностью там и не пахло, но по крайней мере я мог с уверенностью сказать, что через месяц, три месяца, полгода или год — я буду примерно там же и примерно в том же состоянии. Также, как и на Земле.

И это было неплохо, на самом деле. Тем более что и жизнь Максимилиана, и жизнь Мидаса, были совсем не скучными, наполненными множеством событий и историй.

Но, кажется, только после того, как я стал Маком Марионом, я по-настоящему ощутил, что живу. Эта жизнь была сложнее предыдущих, опаснее, и намного, в ней было больше неопределенности и больше тяжелых решений и последствий.

Однако именно теперь я стал по-настоящему жаден до жизни. И не потому, что меня подгоняла Маска, установив внутренний таймер на смерть.

Начиная с того момента, как я очнулся на «Облачном Воине», через королевский тайник, Белый Гранат, Коалицию, Три Луны, Дикое Братство, Зейсавию, Баовальд и Перекресток и заканчивая нынешним моментом, предшествующим моей отправке в Роделион, я несся сломя голову, не оглядываясь, не думая о последствиях, действуя настолько нагло, провокационно и рискованно, насколько это только было возможно.

И это было ШИКАРНО.

Скорее всего, если я продолжу в том же духе, то скорее рано, чем поздно, очередная моя наглость или провокация приведут меня если не на эшафот, то как минимум в огромную жирную жопу. На самом деле, до сих пор я еще очень неплохо держался, во многих моментах на чистом везении и благословении высших сил.

Но я уже не мог иначе. Не мог просто сесть ровно на зад и сидеть, потому что у меня появилась такая возможность.

Пожалуй, это было глупо — я не собирался даже спорить. Возможно, жизнь, подаренную мне благодаря самому настоящему чуду, стоило чуть больше ценить и беречь.

Но на такие мысли у меня был один аргумент. Я уже умер один раз, чего теперь бояться?

— Я пас, — наконец выдал я спустя почти минут десять молчания, в которые Гильом просто молча сидел на стуле напротив меня, читая небольшую книжечку, которую достал из внутреннего кармана костюма.

— Почему, позволь узнать?

— Потому что твой план, как по мне — гавно, — ухмыльнулся я. — Давай я расскажу тебе, как его можно сделать в десять раз круче!