Децема

Глава 19

— Этот ублюдок опять полез, куда не следует, — заключил, цинично щелкнув языком, Кей.

Стоя неподалеку от операционного стола, который окружила медицинская бригада, минуту назад приступившая к работе, док походил на собирающуюся на горизонте бурю. Мрачен, напряжен, относительно тих и спокоен.

Я видел, как медики подключают лежащего на животе Раска к специализированной аппаратуре для трансплантации костного мозга и крови.

— Похоже, ему ввели тетратонин, — объяснил мне ранее Кей, как только мы показали ему Раска, чье состояние ухудшалось с каждой минутой, хотя он до последнего пытался строить из себя не нуждающегося в посторонней помощи мужика. — Дезинтегрирующее вещество направленного действия. Приводит к деструкции модифицированные клеток, что не позволяет организму запустить процесс регенерации.

Ладони дока были засунуты в широкие карманы, пришитые к его халату, и стиснуты в кулаки. Отец и хранитель всего технического оснащения, приложивший руку к созданию протезов, импульсного оружия и системы безопасности Децемы — Кей оставил ненадолго свой наблюдательный пост, поручив следить за развитием ситуации Хьюго. Кей предпочел стоять рядом со мной в операционной, наблюдая за профессионально точными и ловкими действиями хирургов, игнорируя озвученный Дисом приказ, по которому док должен был отвести меня в бункер. Ведь, несмотря на мое высокое положение, я по большей части оставался ребенком, которому едва ли есть место на полях сражения.

Кей, тем не менее, в бункер, куда уже были помещены проживающие на территории базы гражданские, меня не отвел, предложив присутствовать на операции.

— Когда этот придурок очнется… ему будет так паршиво, что он пожалеет о том, что не сдох, — негромко, без особой злости пояснил Кей. — Лучше будет, если кто-нибудь близкий окажется рядом, чтобы его поддержать. А я такими вещами отродясь не занимался.

Он просто озвучил очевидное. Раск считал себя предателем, порывистым глупцом и главной причиной случившейся заварушки. На самом деле для Гая Мышь был просто ничего не значащей пешкой в его игре: он оставил ему жизнь, повинуясь очередному капризу, хотя имел предостаточно поводов и времени, чтобы пристукнуть на месте. Потому я теперь и не понимал действия главы Тиона. Он отпустил нас, а потом… передумал, так что ли?

Вероятно, это в его духе, пришел я к единственно возможному объяснению. И снова поспешил.

Разрезав одежду на спине Раска и обмыв поврежденную площадь дезинфицирующим средством, главный хирург поднял голову, оглядев своих ассистентов, после чего повернулся в нашу сторону.

— Вам нужно это увидеть, — проговорил он в маску, закрывающую нижнюю часть лица.

Растерявшись, я проследовал за быстро прошедшим к операционному столу Кеем не сразу. Остановившись рядом с хирургом, Кей долго всматривался в раскрашенную наколками спину Раска, после чего грубо выругался. На что у него были все причины.

Увидев причину всеобщего удивления, я понял, что Гай никогда и не был флюгером, подчиняющимся вихрям собственных душевных порывов. Он не был рабом своих мимолетных капризов. Гай позволил другим так думать о себе, а сам до последнего оставался расчетливым змеем, мысли которого оставались загадкой для всей Вселенной.

На спине Раска алели грубые рубцы, складывающиеся в запутанный лабиринт лепестков розы.

Стокрылый отвел Раску важную роль акта о начале военного конфликта. Он не собирался его убивать. Он знал о том, что Монаху не победить Диса. Он изначально не был намерен нарушать правила, потому и отпустил нас домой вместе с недвусмысленным посланием, которое мы заприметили только сейчас.

Что изменилось после этого открытия? Не слишком много. Разве что я потерял надежду на то, что Синедрион и кланы, подвластные Тиону, обвинят Гая в несоблюдении законов, которым подчинялись и которые уважали его предки. Ну и еще, несмотря на свой мирный, домашний характер, я представил, как за такое обращение с Раском, собственноручно сношу Гаю его изобретательную, смазливую голову. Что было настоящим сюрпризом от моего неагрессивного воображения.

Словно моя ненависть могла превратиться в требовательный, высокочастотный сигнал, вторящий сердцу: в динамике гарнитуры раздался голос оператора, который передал желание главы Тиона со мной пообщаться.

Что за черт, подумал я прежде, чем дать положительный ответ. Все это время, как только нам стало известно о вторжении, я, как одержимый, пытался наладить связь с его кланом, который упрямо мои попытки игнорировал. Может, у Гая есть близнец, который копирует все действия брата, вплоть до приказов, с точностью да наоборот?

— Как добрался домой, Эла? Я очень волновался. У вас там сейчас раннее утро, да? — разорвал белый шум ставший ненавистным голос. — Получил мою открытку?

Стиснув зубы, я ушел прочь от стола и обеспокоенно уставившегося на меня Кея.

— Чего ты хочешь? — выдавил я из себя. — У тебя же должны быть какие-то мотивы. Кроме тех, что ты, кровожадный и самодовольный павлин, просто решил позабавиться.

Мой детский гнев лишь улучшил его настроение.

— Мотивы? — рассмеялся он. — Для начала, я никому не прощаю неуважительное ко мне отношение. А ты по этой части перешел все границы. Почему я не убил тебя сразу? Я никогда не гажу там, где ем. Таврос — город, в котором живет моя семья, потому здесь приемлема лишь благородная смерть на ринге. Никаких убийств. Этот закон обязаны соблюдать все, я — в том числе. Ну, и кроме того, я пытаюсь сейчас умаслить недовольный мной Синедрион, потому с некоторых пор моя жизнь — сплошной свод правил. — Что-то не особо в это верится. — Я должен был уведомить тебя о начале военных действий. И, по-моему, я сделал это весьма… эффектно. Скажу откровенно, я розы терпеть не могу. В них присутствует какое-то абсурдное сочетание любви и смерти.

Как будто меня заботило, какие ему нравятся цветы, а какие — нет. Если бы дело дошло до подарков, оформленных заботливой рукой флориста, я бы послал Гаю похоронный венок.

— Еще раз. Что ты хочешь? Твои условия, — прошипел я тихо, надеясь, что этот разговор останется только между нами. Услышь сейчас кто-нибудь о моем намерении подписать с Гаем мир на любых условиях, и меня бы заклеймили предателем и трусом.

— Условия, условия… — задумчиво протянул молодой голос. — Как насчет этого: ты собственноручно, но с помощью разделителя, отправишь своих старейшин топтать грешную Землю, после чего подпишешь акт о передаче твоих территорий под мою власть и станешь питомцем моего пятилетнего сына. В земном воплощении у тебя такая забавная мордашка. Ты мне напоминаешь енота.

Я опешил.

— У тебя есть сын?

— Не понимаю причину скепсиса в твоем голосе, Эла. Может, ты и подросток, но мне казалось, что в твоем возрасте о технологии производства детей не просто знают, но и вовсю ее осваивают…

— Иди ты к черту со своей технологией!

— Слушай, решай сейчас. У Мёрди сегодня день рождения, и я пообещал ему купить домашнее животное. Но Илона говорит, что от собак и кошек будет слишком много шерсти. А пресмыкающихся она на дух не переносит…

— Ты с ума сошел? Послушай, что ты несешь! — его непонятный, извращенный юмор не заставил бы меня улыбнуться и в мирное время. — Тебя что, вообще не волнует то, что в день рождения твоего первенца погибнут люди. Много людей!

Гай снова расхохотался.

— Дай Предвечный тебе не дожить до моего дня рождения!

— Чокнутый подонок! — процедил я, замечая краем глаза спешащего ко мне молодого паренька. Слуга. Его озадаченное лицо, расширенные от волнения глаза требовали моего внимания прямо сейчас, и тем не менее я жестом заставил его остановиться. — Твои люди, которых ты сюда пришлешь, не переживут сегодняшнего дня! Ты же знаешь это!

— Хэй, привет, малыш Мёрди, — протянул ласково Гай, давая понять, что он во время нашего разговора направлялся в детскую. Судя по веселому щебету, в помещении, в котором мужчина оказался, шел веселый праздник. — Какой красивый и большой у тебя торт, сынок. Мама? Мама испекла его для тебя? Правда?

— Гай! — рявкнул я отчаянно, не в силах поверить, что отец, обращающийся к сыну с такой родительской нежностью, и глава, объявивший войну Децеме столь изощренным способом, один и тот же человек.

— Господин… прошу прощение, но это… — попытался в очередной раз вклиниться в наш диалог остановившийся неподалеку слуга.

— Мы тут зажигаем праздничные свечки, Эла, — продолжал напевно говорить Гай. — Мёрди, ты уже загадал желание? Отлично.

— Гай, чтоб тебя!

Жестокий удар сотряс здание медико-технологического центра от основания до самой крыши, и я испуганно вздрогнул. Это было похоже на яростный сейсмический толчок или свирепое прикосновение взрывной волны.

— Эй, босс! Похоже, началось! — крикнул мне Кей, спешно направляясь к выходу из операционной. — Уходи в бункер, слышишь? Мы постараемся быстро с этим разобраться. Главное, не высовывайся!

Смех Стокрылого раздался в динамике, заставляя яростно сорвать с уха гарнитуру. Тяжело дыша, я кинул взгляд в сторону врачей, которые лишь ускорили свою работу, действуя неизменно слажено.

— Господин…

— Да? Что тебе? — хрипя отозвался я, запихивая наушник в карман брюк.

Гребаный Гай! Как он может столь легкомысленно, играючи вести себя, когда речь идет о массовом убийстве? С каких пор война стала для него неплохим способом поразвлечься?

— Мы обыскали… все вокруг перерыли, однако… — он начал заикаться, отводя взгляд и взволнованно заламывая руки. — Кажется, ее нет… ее нет на территории Базы.

— Чего? — едва слышно спросил я, пытаясь заглянуть в его глаза.

— Госпожа Эльза… ее нет в бункере… в этой суматохе… мы ее потеряли.

Все объекты на территории базы Децемы, начиная от хозяйственного дома и заканчивая бункером, были соединены сложной системой подземных ходов. Об этих секретных коридорах нам с Эльзой рассказали в первые дни нашего здесь пребывания. Потому в том, что Эльза незаметно покинула бункер, затерявшись в толпе, которую лихорадила паника, было мало удивительного. А если вспомнить, что с некоторых пор эта девчонка способна передвигаться, как чемпион по легкой атлетике, прислугу нельзя винить за недогляд.

Длина пути по бетонной извивающейся кишке, помноженная на мой страх, равнялась бесконечности. Быстро переставляя ноги, я пару раз поймал себя на мысли, что бегу на месте. Я не страдал клаустрофобией, но, если бы страдал, подумал бы, что оказался в аду и петлять мне здесь до скончания вечности. Прошло, наверное, три дня к ряду, прежде чем я наткнулся на дверь из многослойной стали. Если бы эта большая и тяжелая, как гробовая плита, бандура не открывалась самостоятельно после ввода пароля, здешние катакомбы стали бы моей могилой. Довольно забавная смерть, если учесть мой статус и тот факт, что в данный момент дом, в котором я проживаю, подвергся нападению. Умереть я мог куда более оригинальным образом. К чему всё и шло полным ходом. Ведь, видит бог, было чистым самоубийством вылезать наверх, в раскрашенный непрошеной войной мир, который я только начал привыкать называть родным.

Оказавшись в подвале главного особняка, я поднялся в пустующее фойе, наполненное тревожным эхом боя, который шел далеко от здания штаба. Я верил, что найду Эльзу здесь. Подчиняясь безумному порыву, она могла спрятаться в своей комнате, среди того, что стало за несколько недель привычным и родным, что автоматически ассоциировалось у нее с безопасностью.

Это не было лишено смысла, потому что, сколько я ее помню, она всю жизнь до смерти боялась грозы, от которой пряталась в каком-нибудь тайном месте — вонючей дыре, заставленной найденными на улице безделушками, вроде цветных стекол, кукольных голов и красивых бутылочных пробок. И она чувствовала себя в окружении этого мусора, как в укрепленной цитадели. Логично предположить, что и теперь она предпочла железобетонным стенам бункера балдахин своей кровати.

Но я ошибся. Добравшись до жилого этажа, в коридорах которого гуляли сквозняки, и забежав в ее комнату, в ту самую, в которую солнце на рассвете заглядывает первым делом, я Эльзы не обнаружил. Ничего, кроме растерзанной взрывной волной мебели, выбитого окна и хрустящих под моими ботинками расколотых флаконов от духов, которые она любила выстраивать ровным длинным рядом на комоде.

Осознание собственной ошибки за секунду перевело мысли в режим цейтнот: у меня не было времени анализировать ходы. Эльза могла находиться, где угодно: в здании, за его пределами, в руках врага или… Эта последняя недопустимая, жестокая мысль сгущалась в моем уме, заставляя звать громче, а бежать быстрее.

Сверху донизу и обратно я облазил особняк, впервые за все время проживания в нем возненавидев его грандиозные размеры. Пока не оказался в коридоре второго этажа, я думал, что вообще являюсь единственной живой душой, блуждающей здесь в ногу с ветрами.

Привалившись спиной к стене под развороченным оконным проемом, который зиял последним в ряде ему подобных, сидел в обнимку с огромной, как бревно, импульсной пушкой, солдат из отряда Бартла. В подчинении у Тартара все были, как на подбор: огромные, как откормленные аписы, с лицами, к которым пришпилено выражение какого-то озлобленного недовольства.

— Ляг! — рявкнул мне солдат, и я бессознательно подчинился, падая на живот. — Ты че, босс, так быстро от жизни устал? Эти парни тебя быстро определят на тот свет.

— К-какие парни? — прохрипел я озадаченно.

— Те, что засели напротив, в здании коммуникационной станции. Паскуды. Хрен ты теперь с кем свяжешься, — мужик, выказывая свое презрение, смачно сплюнул.

— Этого… этого быть не может. Я по восточной стороне уже минут десять гуляю.

— Э? — он поморщился, вопросительно приподняв бровь.

— Ты не видел Эльзу? Госпожу Элу? Ее нет в бункере.

— Тц, тебя тут тоже не должно быть, босс. Нет, твою Эльзу я не видел. Надеюсь, ее подобрал кто-нибудь из командиров. В ином случае, ты ее тоже больше не увидишь.

От его слов рот наполнился горечью, а в горле засвербело.

— Я не понимаю, почему… она просто ушла оттуда…

— Говоришь, уже десять минут, да? — протянул задумчиво боец. — Может, наши их уже оттуда вытурили…

Он размышлял пару секунд, после чего повернулся к окну, осторожно приподнимаясь. Его голова возвысилась над прикрытием, зоркий взгляд внимательно и неторопливо просканировал окрестности.

— Твою ма… — успел только грубо рявкнуть мужчина, прежде чем сильнейший импульс отшвырнул его тело к противоположной стене, раздавив череп.

Дико вытаращив глаза и с силой стиснув зубы, я смотрел на брызги крови и изуродованное тело, борясь с рвотными позывами и криком. Думаю, если мне удастся пережить сегодняшний день, я буду сознательно избегать этот коридор.

Жадно глотая воздух, я зажмурился на пару секунд, не успокаивая себя, а заставляя. Заставляя не думать о бегстве, заставляя дышать ровно, вопреки яростному сопротивлению предательски слабых легких, заставляя ползти в сторону мертвеца.

Собрав рубашкой грязь и кровь с десяти метров, разделяющих меня и импульсный бластер повышенной мощности, я схватился за пушку, пытаясь приподнять и подтянуть ее к себе. Мои силы позволили оторвать ее от пола лишь на несколько сантиметров.

Надсадно дыша, я пополз обратно, волоком таща за собой позаимствованное у павшего смертью храбрых солдата дальнобойноеоружие, которое было таким же малогабаритным, мобильным и легким, как рояль.

Меня почти не интересовали причины, по которым вражеские снайперы проигнорировали мое вызывающее и абсурдное десятиминутное прыганье перед их прицелами. Я собирался выбраться отсюда и продолжить поиски Эльзы за пределами главного особняка и, дабы повысить свою выживаемость, прихватил с собой нечто, компенсирующее отсутствие силы, роста и опыта.

Покинув злополучный коридор, я боязливо приподнялся, сутулясь. Прижавшись к стене, я подкрался к окну, молясь о том, чтобы не повторить судьбу своего скоропостижно скончавшегося знакомого. Внутренний двор, на который глядели окна северной стороны, был разворочен и пустынен. Разбитые хозяйственные постройки и редкие тела погибших находились вдали от сцены основных боевых действий, которые, по всей вероятности, переместились на полигон.

Осмелев, я высунул голову в оконный проем, всматриваясь в еще наполненный сумраком двор, по которому кралось какое-то шелестение. Тихо кряхтя, напрягая колени и хилые бицепсы, я подтянул двадцатикилограммовую пушку наверх, кладя ее на оконную раму. А ведь для ребят из подразделения Бартла эта штуковина была вроде водяного пистолета.

Крадучись перебегая от одного укрытия к другому, в густой тени хоронилась Эльза. Напрягая зрение, я едва узнал ее, позаботившуюся о камуфляже и теперь одетую в стандартную военную униформу с убранными под бандану волосами. Порывистые, неловкие движения и крупная дрожь выдавали ее страх и сомнения.

Я собрался ее окликнуть, хотя и знал, что уже успел сорвать себе весь голос к черту по дороге сюда. В итоге тем, кто привлек внимание Эльзы, стал не я, а выпрыгнувший из окна на первом этаже боец в темно-синей вражеской форме.

Мой частый, громоподобный пульс стал как-то поразительно похож на китайскую пытку водой.

Остановившись прямо под моим окном, мужчина развязано просвистел, делая недвусмысленный комплимент обмершей от ужаса Эльзе. Именно этот пронзительный, тошнотворный звук и заставил меня действовать. Я продвинул бластер вперед, наклонил ствол вниз, нагнулся над оружием… и понял, что не знаю, как им пользоваться. Ругая себя последними словами, я искал спусковой крючок среди десятка датчиков, регуляторов и тумблеров. Черт возьми, возвращаться к трупу и одалживать еще и инструкцию не было времени, потому пришлось импровизировать.

Примерившись, я столкнул дальнобойный бластер вниз, аккурат на голову зазевавшегося мужика. Удар, лишивший его равновесия, по моим расчетам должен был вбить беднягу в землю по пояс. Однако тот, растянувшись на животе, уперся руками в землю и уже через секунду попытался встать, глухо рыча от боли и ярости. Не раздумывая долго, я добавил к прилетевшим двадцати килограммам свои пятьдесят, неуклюже вылетая из окна. Не знаю, с каких пор я начал считать себя небьющимся.

Я приземлился на левое плечо, слушая мерзкий хруст и собственный крик, в котором звучало больше удивления, чем боли. Как безрассудно было до этого момента считать второй этаж пустяковой высотой.

— Алекс! — в прозвучавшем вопле были в равных пропорциях смешаны страх, радость и облегчение.

Шипя, я приподнялся, скашивая взгляд вниз, на лежащего подо мной плашмя солдата, не подающего признаков жизни.

— Идиот! — разрыдалась Эльза, обессилено падая на колени. — Ты умереть решил?! У тебя же есть имплозивный излучатель!

— Дура! — вскричал я, но меня было практически неслышно. — Какого черта ты тут делаешь?! Тебе же было сказано… в бункере сидеть!

Ее глаза были красными от слез, губы взволнованно дрожали, волосы выбивались из-под банданы.

— А ты… я… так испугалась, когда все это произошло… — она размазывала слезы по грязным щекам, как пятилетняя. — Почему ты… бросил меня? Ты же говорил, что никогда меня не оставишь! Ты думаешь, это просто? Сидеть там? А если бы с тобой что-нибудь…

— Ладно-ладно, поднимайся, — стыдливо пробормотал я, признавая свою вину и желая поскорее оставить эту дурацкую ситуацию в прошлом. — Я тебя уже обыскался. Чуть с ума не сошел от страха. Больше не смей подвергать себя такой опасности…

— Рас… раскомандовался! Я не твой солдат, ясно? Со своим любимым Дисом будешь так разговаривать!

— Хорошо, я все понял. Может, соизволишь встать? Нам надо убраться отсюда поскорее…

— Ты изменился! Раньше мы всегда были вместе, а теперь у тебя нет на меня времени! Целыми сутками ты торчишь в своем дурацком кабинете, а я предоставлена сама себе! А если мы видимся, ты только и говоришь: Дис то, Дис сё, словно на нем клином свет сошелся!

— Слушай, я, кажется, руку себе сломал, — мое плечо в самом деле горело огнем и раздувалось, как воздушный шар. — Давай мы продолжим этот разговор…

— Он меня достал! Я его ненавижу! Если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы его убила!

Ого-го. Я отшатнулся от такого нешуточно агрессивного настроя.

— Тебе бы стало легче, если бы я умерла! — всхлипнула она жалобно, отворачиваясь. — Я просто мешаюсь под ногами. Меня вообще здесь не должно быть!

Я приблизился к Эльзе и схватил ее за запястье здоровой рукой, дергая наверх.

— Если бы ты умерла, я бы застрелился! — убежденно рявкнул я, отражаясь в ее блестящих, широко распахнутых глазах. — А теперь вставай, мы должны добраться до бункера, пока на твои вопли не сбежались непрошеные гости.

Я развернулся и потянул ее за собой. Обиженно шмыгнув носом, Эльза подчинилась, поднимаясь на ноги, но прежде чем успела сделать шаг, упала снова.

В дальнейшем, мысленно возвращаясь к этой самой минуте, я признаю, что ненавидеть и презирать себя сильнее невозможно: прежде страха в тот момент я испытал раздражение. Я считал Эльзу ребенком, чьи капризы и постоянные обиды вкупе с трудностями моего нового положения и разбитым Селией сердцем были просто форменным божьим наказанием. Все сказанное ею в этом неудачном месте и в неудачное время было правдой, которую она не могла мне озвучить ранее из-за моего сумасшедшего графика: я оставил ее, хотя ранее пообещал, что никогда подобного не допущу.

— В яблочко!

Дикий, крикливый смех раздался со стороны окна на первом этаже. В проеме нарисовались двое. Один — низкорослый, но крепко сложенный брюнет с растрепанными волосами. Удовлетворенно скалясь, он закинул массивный бластер на свое правое плечо. Его спутник — амбал с бритым черепом и с зажатой в зубах дымящейся сигаретой цинично хмыкнул в ответ.

— Дебил. Хрена ли в сердце целился?

— А ты попробуй его вынести с тридцати шагов, а? Голова в отличие от сердца — пустяковая мишень.

— Ты че, ушами хлопал, когда приказ зачитывали? Сказано же: уничтожить тело полностью.

— Да не грузись ты. Главное, что мы ее нашли. А там — голова, руки, ноги… Все сделаем в лучшем виде, ну?

Из моей хватки выскользнула стремительно коченеющая рука Эльзы. Стоило мне повернуться к ней, мои колени превратились в хлипкое желе, и я упал.

На ее груди зияла пробитая насквозь дыра, в которой теперь клокотала кровь, пропитывая ткань одежды и землю. Яркие глаза потускнели, остекленели и закатились, провожая душу. Всё самое чудовищное, необратимое и пугающее влилось в это мертвое тело, заставляя меня яростно, протестующее закричать. В тот треклятый раз я себя вообще не контролировал: наплевав на силу и количественное преимущество противника, я вытащил свой малогабаритный бластер, направил его в сторону убийц и нажал на спусковой крючок. Однако прежде чем импульс до них добрался, эти двое уже успели исчезнуть из поля моего зрения.

Через секунду я получил по ладони, сжимавшей оружие, ногой.

— Оставь его в покое. Забыл приказ босса? — бросил бритоголовый своему приятелю, наступившему на мои пальцы, которыми я пытался дотянуться до отлетевшей в сторону пушки.

Ненависть застелила поле зрения алым пульсирующим полотном, за которым я едва различал отдельные силуэты. Не соображал я тогда ни черта, мне просто хотелось сделать такие же сквозные дырки в головах ублюдков, а потом разрыдаться. Но, увы, я не был способен ни на то, ни на другое.

— Да ниче я ему не сделаю! — ехидно хохотнул тот, с размаху пнув меня в живот. — Жить будет, падла.

С этими словами он сплюнул на землю рядом с моей головой и подошел к своему приятелю, который склонился над телом Эльзы.

— Слушай, подними ее.

— Что ты опять задумал, чокнутый сукин сын?

— Держи ее. Держишь?

Его голос удалялся. Чокнутый сукин сын отбежал, останавливаясь поодаль от своего сообщника, который, подняв Эльзу за шкирку, держал ее на вытянутой руке в стороне от себя.

— Только попробуй меня задеть.

— Да не ссы! Прямое попадание в голову на счет «три». — Я на животе пополз к своему бластеру, захлебываясь пропахшим кровью воздухом. — Раз! Два!

Мой обезумевший взгляд метнулся к ведущему отсчет улыбчивому брюнету. Он не смог закончить: его череп разнесло прежде, чем он успел договорить. Та же участь постигла и его шокированного напарника. С глухим стуком он завалился на землю, не размыкая хватки на вороте форменной куртки Эльзы.

— Три, ублюдки, — заключил человек, в котором я едва смог распознать Хьюго.

Привыкнув считать парня безобидным лабораторным занудой, я не мог себе представить, что ассистент Кея умеет обращаться с оружием настолько умело. И что когда-нибудь именно он спасет мне жизнь.

Хлопая глазами, я следил за тем, как парень убирает свой бластер и быстро подбегает ко мне.

— Шеф, ты как?

Я сорвал голос, потому мог только шевелить искусанными губами.

— Я нашел вас по маячку. Да… доктор Кей не сказал вам, в ваш излучатель встроен жучок. Простите ему такую самодеятельность.

— Эль… Эльза…

Уже в следующую секунду Хьюго был рядом с женским трупом, переворачивая его на спину.

— Тело еще теплое. Прошло не больше двух минут. Хорошо.

В тот момент наши понимания того, что «хорошо» сильно разнились. Ассистент дока радовался тому, что клетки мозга еще не начали отмирать, что позволяло восстановить систему организма и запустить заново процессы его жизнедеятельности.

Что касается меня… думаю, мне стало бы хорошо, если бы я нашел в себе силы застрелиться.