Дарья Искусница

Глава 16. Я одна, а вас много

Народ для разврата собрался

«Калина красная»

Тук-тук. Тук-тук. Не останавливаясь, без пауз, трудолюбивым дятлом.

Я с трудом разлепила сонные глаза и осмотрела погруженную в сумрак комнату. По трубе стучат? Или соседи не к месту и по не времени решили срочно пообожать друг друга?

Звук доносился с балконной анфилады, крепко запертой на поворотный замок.

- Даша! Открывай! Не волнуйся, это я, - Володя, - донеслось в открытую форточку.

Сев в кровати, я посмотрела время на телефоне и оторопела. Не пойму, что нужно от меня в два часа ночи Ломову, и откуда такая уверенность в моем мгновенном умиротворении при одном звуке его имени.

- Ты с ума сошел? - я закуталась в простыню и, покачиваясь, сонно двинулась к балкону. - Ночь на улице.

Анфилада опоясывала находящиеся на одном этаже номера левого крыла отеля. Днем можно было посидеть и пообщаться в ротанговых легких креслах. А на ночь номера запирались. По крайней мере я не предполагала появление ночных гостей с этой стороны.

- Да ладно тебе, детское время. Дашенька, у меня срочное дело, нужно поговорить.

Я отодвинула штору и обнаружила подпрыгивающую на ночной прохладе темную мужскую фигуру. Господи, мне одного диктатора мало было для счастья, другие тоже хотят покомандовать, сообщить что мне делать и как жить. Я потерла лоб, пытаясь то ли прийти в себя, то ли не выйти.

- А мне, Володя, тоже многое что нужно, но я по ночам никого не бужу. Давай с утра, а? Когда мудренее всё, согласно умной народной сказке.

- Поговорить хочу, не ругайся. Когда еще?

Голос звучал немного пьяно, но при этом приглушенно, кое-кто не хотел перебудить отель. И я его понимаю.

Я приоткрыла дверь, осторожно высунула голову и зашептала.

- Ты насчет нашего с Димой расставания? Дескать мы были увлечены друг другом, а теперь я жутко переживаю из-за разрыва, расстроена и ты хочешь поддержать-поухаживать? Не обижайся, пожалуйста, ты хороший человек и крутой адвокат, но…

- Да никто ни на секунду не поверил в ваши отношения, мы же с Гришкой не слепые, да и Димку всю жизнь знаем. Пусти меня или пойдем прогуляемся минут на десять.

Противореча собственному предложению, Ломов деловито протиснулся мимо меня в комнату, обдав алкогольным амбре и заявил:

- Это я рисковать готов в отношениях, ну Гриша иногда, а Димыч все привык как компьютер просчитывать. Ни шага без полного анализа. Поэтому история с Олесей его так подкосила. В общем, не сбивай меня глупостями. Я тут в такой беде, а ты про сказки.

- Ясно. Ты в беде, а у меня глупости. Поняла…

Многим был хорош Володя, характер легкий, развеселит всегда, успешный профессионал, но иногда его эгоизм просто с ног сбивал. Словно в мире больше ни у кого проблем не было, а если и были, то так, фигня, мелкие заботы. Не представляю как с ним жили жены, пусть и не долго. Он же говорить способен только о себе.

- Я же хороший друг? Вот! Лучший! Я для Димки что угодно сделаю. Он когда сказал, что помощь юридическая нужна, я все дела бросил, в другую специализацию полез, лишь бы братана поддержать.

- Бесплатно?

- Не пори чушь, - строго покачал пальцем Ломов. И от этого покачнулся сам. – Я сейчас говорю не о деньгах. Финансы - отдельный разговор, куда без них. Но пришел к тебе поговорить о душевном, о любви. Ты девочка и может подскажешь что мне с вашей сестрой делать.

Не удержавшись на ногах, он уселся на край кровати и уставился в стену.

- Володя, ты сейчас не в себе, давай завтра, с утра, со свежей головой. И не надо на мою кровать садиться, мне это не нравится.

- Да что ты меня завтраками кормишь?! Можайский злой бегает, над Кирой теперь будет трястись, а здесь охраны нет, везде опасности. Завтра мы полетим домой. Времени поговорить, Дашка, почти не осталось. А у меня душа горит. Я же с Олесей почти… практически переспал…

Как это «почти практически»? Боюсь представить эту физиологическую незаконченность. И почему завтра улетаем? Мы же только половину недели здесь провели?! От растерянности я чуть не отпустила простынку, закрывающую короткую ночную рубашку.

И вздрогнула, услышав, как снова задергалась ручка балконной двери.

- Кто там? – с ужасом выдохнул Ломов. – Если меня застукают... С Олесей потусил, теперь ты... Димка мне все тусовочные инструменты оторвет… Выпроводи его, быстро, чего стоишь! Дай мне уйти, умоляю!

Скрип. Дверь на общую анфиладу начала медленно открываться.

Проклятие, я и не подумала закрыть замок.

Придушено хрюкнув, Ломов схватил с кресла покрывало и, прикрывшись им, рухнул, гад, в мою кровать. Прямо в шлепках!

Я вжалась в штору у стены, лихорадочно соображая кто это мог прийти и что делать.

Новый тихий скрип. Темная мужская фигура аккуратно закрыла со собой и на цыпочках двинулась внутрь комнаты. Присела на кровать рядом с пытающимся спрятать ноги и шуршащим в покрывале как мышь Ломовым.

Вот мне счастье привалило. Второй ночной гость...

Я открыла рот и...

- Даша, - снова раздалось с балкона. – Я выглянул случайно на свежий воздух и видел, как ты только что вошла к себе. Не спишь еще? Можно я загляну на минуту? Просто поговорим.

Можайский… Третий. Как весело живут в Париже! С огоньком.

Надо прятаться, хвататься за сердце и нервничать, но мне хотелось смеяться в голос. Прочитанные в детстве «Вечера на хуторе близ Диканьки» воплощались в реальность прямо на глазах, да еще и с моим участием. Правда, к Солохе один за другим явились четыре любовника, а ко мне только три, и я вообще «не виноватая, они сами пришли»*.

- Дашенька…Я... не могу так через порог разговаривать. Прикройся чем-нибудь, я захожу.

Судя по дергающимся в сумраке фигурам на кровати, одна пыталась у другой забрать покрывало. Вторая отчаянно сопротивлялась.

- Дима, поговорим утром.

Фраза насчет «поговорим утром» скоро станет моим личным девизом. Я размещу ее на визитке и научусь повторять как заклинание. Надеюсь, голос не прыгал от едва сдерживаемых смешков. Несмотря на серьезность ситуации и нежелание выглядеть в глазах «бывшего парня» легкомысленной девушкой, сам факт нескольких парней в моей кровати почему-то веселил. Я – роковая женщина, елки-палки. Будет что рассказать Иде.

При звуках, раздающихся… в отдалении, а не рядом, два возящихся под покрывалось человека замерли. Потом зашебуршились, щупая друг друга.

- Ублюдок, это ты? - несчастно простонал кто-то.

- Сам такой, - ответ звучал едва слышно, сквозь зубы. И был полон страдания и гнева.

- Даша, все нормально? – осторожно поинтересовались из-за двери, ты что-то сказала?

- Я не хочу сейчас говорить.

Представила как Можайский обнаруживает своих «братанов» и поняла, что светлая дружба детства на этом закончится. Слишком много впечатлений свалится на упрямого и принципиального Диму. Надо его побыстрее выпроводить, да только как это сделать?

- Я не верю, что у вас с Распутиным начались отношения. Он не такой.

Интересно, он себя убеждает или меня. И почему так не верит в возможности Григория. В отличие от Олеси я была «невсамделишной» девушкой, никакие особые запреты в данном случае действовать не могли.

- Ты думаешь, с ним нельзя встречаться? – заинтересовалась я.

Из покрывала вынырнула взъерошенная темная голова. У кое-кого было что сказать по теме, но… здравый смысл пока с разгромным счетом побеждал гордость.

- Не уверен, готов ли Гриша ответственно встречаться с девушками, - сообщили с балкона. - Он увлечен своей музыкой. И заметила, на тебя не сразу среагировал.

— Зато Ломову я, по-моему, сразу понравилась.

Рядом с первой головой показалась вторая и укоризненно закачалась. Дескать, вот зачем меня подставляешь, подруга? Не говорили обо мне и хорошо, я не против.

Затем головы повернулись друг к друга, замерли и со стоном рухнули на подушки.

- Даша, мне показалось…

- Показалось, - напряженно сказала я, быстро подошла к балконной двери и закрыла ее на замок. Ворвавшийся Можайский – последнее, что я бы сейчас хотела. – Я готова поговорить с тобой утром, до завтрака. Пойдет? А сейчас хочу спать.

- Пойдет, - тихо донеслось снаружи. – Спокойной ночи.

Некоторое время было тихо. Потом еще немного тихо. И снова. Двигаться было страшно, и не мне одной. Устав стоять, пока остальные комфортно валяются в моей кроватке, я прикрыла форточку и плотно задвинула шторы.

- Он давно ушел, - сказала я. – И вам пора, гости дорогие. Хватит там обниматься, освободите ложе, я спать хочу.

Покрывало откинулось, показывая неожиданно довольную физиономию Ломова.

- Кто там мне говорил, что «братан не отобьет девушку друга»? «Братство дороже чувств»? – весело спросил он у мрачно валяющегося рядом Распутина. – Гриша! Дружище! Поделишься со мной, аморальным товарищем, какого беса ты в постель к Дашке полез? Ночью. В трусах и футболке. Одинокий бродяга любви, мать его, Казанова.

Пойманный на горячем Григорий хмыкнул, сел, шлепнув босыми ногами о пол. Жаль, в полусумраке спальни выражения его лица было не разглядеть. Но голос звучал бодро, без особого смущения или неуверенности. Такой малостью, как обвинение в излишнем сексуальном аппетите, Распутина было не запугать.

- Вовка, дружище мой драгоценный. Мы с Дашкой, между прочим, с сегодняшнего дня официально встречаемся. Я давно ей намекал, рад, что она сообразила. Теперь буду, когда захочу – днем или ночью, ее кровать на 10 баллов по Рихтеру* трясти, а вот ты что здесь делаешь? Тебе Олеси мало?

Пока они мерили друг друга взглядами, я молча ловила ртом воздух. Что Гриша намеревается? «Кровать трясти»?!

- Официально встречаешься? И Димыч тебе не указ? То-то когда он сюда рвался, ты молчал и ко мне прижимался? – с иронией поинтересовался Ломов. – Ты подумай верхним наследием: Олеся уходила - Димка головы не повернул, хотя она, типа, его спасала. А к Дашке сейчас тараном ломился, при недельном-то знакомстве. Кстати, я к девушке чинно поговорить пришел, как к подруге и консультанту, а не рыбкой как ты на ложе интимное бултых и ну, руки распускать.

- Руки – что?! – ошарашенно переспросила я.

- Ничего! – в один голос ответили друзья. И недружелюбно покосились один на другого. «Ничего» им явно обоим не понравилось.

- Тебе послышалось, а ему - показалось, - сообщил Распутин, поднялся и отшагнул подальше от Ломова. Многозначительно побуравил его взглядом и гордо подтянул трусы-боксеры.

– Дашунь, у нас сейчас разговора не получится, лишние уши в комнате. Может я через часок загляну? Обсудим ситуацию, пообщаемся… немного.

- Не соглашайся, Дашка. Он и слова тебе сказать не даст. И там не немного, а средненько.

- Вовка! Козел! Да у меня… Я тебя…

- Хренушки, я не дамся!

Если раньше их болтовня меня умиляла и даже веселила, то сейчас, с каждым произнесенным словом, я закипала все больше.

Один приперся пьяный, без всякого предупреждения, без предварительного звонка. Свалился кирпичом на голову, ведь ему захотелось поговорить и точка. Приспичило обсудить Олесю, и трава не расти.

Другой просто пришел ночью, посчитав секс нормой, на которую я однозначно буду согласна.

Я стянула с себя простынку, вызвав придушенные вздохи восторга. Уж не знаю, чем им так понравилась моя короткая ночная рубашка… Нежно-сиреневый цвет сейчас точно было не разглядеть, хлопковые кружева тоже.

В полумраке была заметна только одна особенность моего одеяния - то, что оно короткое. И зачем спрашивается мудрят дизайнеры, детали придумывают, если мужчины видят так прямолинейно. Недаром некоторые девушки одеваются с целью поразить не парней, а других девушек. Этим – сделал покороче и все. Сражены.

- Так, - сказал Гриша. – Катись, Ломов, отсюда. Видишь, девушка решила не откладывать разговор надолго. Дашка, я тебя обожаю. И правда, чего рассусоливать. Ты – привлекательна. Я - чертовски привлекателен.

Свернув полотно вдвое и быстро закрутив его за углы, я взвесила на руке получившееся оружие.

- Гости дорогие, - речитатив получился таким тонким противным голоском, что меня саму передернуло, - а ну ушли из моей комнаты оба! Кобели недоделанные! Ночью! И как в голову такое пришло!

В воздухе закрутилась скатка. И хлопнула по комоду, недвусмысленно и опасно намекая на тяжелые поражения по мягким зонам и просто куда попадет. Изумленные молодые люди бросились к выходу на балкон, уворачиваясь, фыркая и подталкивая друг друга.

- Эй-эй! Ты чего! Мы поняли! Все, ты приличная девушка, а мы ни-ни.

Он бы еще в голос покричал. Сейчас закрою штору и все, сделаю вид, что ничего не было, ничего не помню.

Забуду полоумных прожигателей жизни, чья репутация не то, что испорчена, а не факт, что вообще когда-нибудь существовала. Забуду стучащего ко мне Можайского и Олесю, которая «спасала» его от чего-то неведомого. Свернусь комочком…

- Черт, ты видел, Ломов? Внизу что-то мигнуло, нас, что, на камеру снимали?

Я со стоном закрыла дверь на замок. Господи, как я была не права, когда хотела новой, интересной жизни! Ида говорит, что проще всего заработать «скоростное счастье» простыми вещами, тоже на букву «с».

Сном, спиртом, спортом и так далее. Раз, по-быстренькому, вдохновился и ты счастлив. Восстановился и снова бодрячком. Многие люди предпочитают оперативную, понятную радость: пьют «спирт», а не хорошее вино. Занимаются «сексом», а не любовью.

А я не хочу просто, на бегу. Я не «самка», а девушка. И ладно, этих двоих я выгнала… Но из-за них ушел Можайский.

Выронив простынку, я ворвалась в ванную. С одной единственной целью пореветь среди блестящей, мозаичной плитки, полированного мрамора. Обрыдать чертов гламур сверху донизу.

Зашла. Протянула руку включить свет.

И попала в теплые крепкие объятия.

- Все ушли? Или еще кто-то остался?

* «не виноватая я, они сами пришли» - чуть адаптированная фраза из фильма "Бриллиантовая рука"

** Шкала Рихтера – классификация силы землетрясения.