Дарья Искусница

Глава 14. И треснул мир... чем замажем трещину?

Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся

«Мимино»

В огромном холле наблюдалось необычное столпотворение. В центре стояла плотная группа журналистов, я видела только их спины. Мимо сновали удивленные постояльцы, поглядывали на возбужденно гомонящих папарацци с камерами на перевес и недоуменно пожимали плечами.

При моем появлении стоящий у прохода и говорящий по телефону Ломов замер, хлопнул выгоревшими на солнце ресницами и ринулся мне навстречу, отводя от уха телефон.

- Ты зачем вышла? - забормотал он, хватая меня за локоть. – Димка хотел потом с тобой поговорить, отдельно.

- Да что происходит?

- Кто-то сообщил СМИ, что мы в этом отеле. Растрезвонили, ищейки. Возвращайся в номер…

Одна из только что вошедших в холл девушек заметила Владимира и заспешила прямиком к нему, тыкая вперед микрофоном как шпагу. Словно собираясь проткнуть зазевавшегося адвоката. Следом, спотыкаясь, бежал худосочный молодой человек с видеокамерой на плече. Журналистка защебетала что-то на французском, потом на английском. Ломов покачал головой и ответил непонятно, но солидно.

- Вовка! – закричали внезапно из толпы. И я узнала голос Можайского. – Ты что там один разоряешься? Иди сюда!

Толпа расступилась, открывая нам Диму. Все еще одетый в подобранный на утреннем шопинге комплект из легких классических брюк и идеально сидящей голубой рубашки, элегантный и уверенный, он обнимал за плечи рыжеватого господина. Шелковую ткань сорочки особой, узелковой ручной работы я узнала мгновенно.

Именно этот мужчина разговаривал в Диснейленде с седовласым «приставалой», который так взбесил Можайского.

- Сегодня объявим о решении заключить договор с Джэнкс Корпорейшин. Их европейский директор, как услышал радостную новость, за час успел на личном самолете прилететь. На крыльях любви, - пробурчал Ломов. – Тот еще козел, но лучше он, чем Сирокко, которые вмешиваются в личную жизнь партнеров по бизнесу.

Я вытаращила глаза на уверенного улыбающегося рыжего джентльмена. Ничего не понимаю, почему тогда именно ему отчитывался сотрудник другой компании? Что тут вообще происходит?

При виде моих округленных глаз рыжий хохотнул и что-то сказал Диме. Возможно, смешное. Но не факт, если судить на напрягшемуся лицу Можайского.

Тот коротко ответил, оставил партнера на растерзание журналистам, а сам двинулся широкими шагами в нашу сторону. Отодвигая попавшихся на пути и смотря мне глаза в глаза.

Минута и меня за руку тащат в сторону лифтов.

- Даша, что ты тут делаешь? С кем Киру оставила?!

- С Кирой Гриша посидит, все нормально, - мои мысли приняли совсем другое направление. Поведение семьи ушло на второй план перед лицом надвигающихся подозрений. – А рядом с тобой был директор из Джэнкса?

- Д-да, - приподняв бровь, медленно подтвердил Дмитрий.

- Я его видела с тем седовласым приставалой в толпе Диснейлэнда. Говорили они тихо, но, мне кажется, распоряжения отдавал именно вот этот, в шелковой рубашке. И он очень хорошо всех знает, так и сказал «профессионально». Определил даже Володю с Гришей в костюмах, а их родные матери не факт, что опознали бы…

- Как же меня эти козлы достали… И ведь пока не подпишу…

Никогда раньше я не видела мгновенно как может потемнеть лицо. Он резко развернулся, обнаружил бегущую в нашу сторону девушку с диктофоном и вдруг сообщил:

- Мы расстаемся.

- Что?!

Кажется, голос дал петуха. Еще секунду назад по наивности я представляла, как благодарный Можайский бросится меня обнимать, сообщит о необычайной признательности, восхищении моей внимательностью и умением вовремя оказаться в нужном месте. Скажет какая я золотая-расписная. А тут…

- Как расстаемся? Недели же не прошло!

Ну.. Да. Иногда я от изумления и расстройства несу сущие глупости.

- И что? Некоторые и по часу всего встречаются. Я должен тебя спрятать до подписания договора. Покажи при всех, что мы ссоримся. И расстаемся. Ничего страшного, планировали неделю – получилось три дня.

Я ловила ртом воздух.

- По часу? Три дня? Можайский, это по-другому называется. Так люди не встречаются, а время коротают. Да что за глупости?! Ты же не уголовник, почему должен близких прятать?

- Мы с тобой расстались. Точка. Сможешь на меня разозлиться? Так, чтобы казалось – по-настоящему.

Твою мать. Да легко.

- Разозлиться? Всего то. Я - в ярости.

- Молодец, вот так… Она уже приближается…

Отлично прошло соглашение. Меня выкинули под странным предлогом через три дня. Заботы я так и не дождалась. Вот и верь после этого своему глупому сердцу. Покосившись на подкравшуюся полненькую девушку, отчаянно тыкавшую по кнопкам записывающего аппаратика, он патетично вопросил:

- Даша, ты меня бросаешь?

Дима говорил громко и возмущенно, чтобы все хорошо записалось. Вот она, настоящая забота в действии. Я посмотрела ему в глаза и выпалила.

- Да, так сложилась судьба. Мы расстаемся! Я скажу «Да» Грише.

Кроивший грустную физиономию Можайский застыл, подавившись припасенной фразой. Темная бровь поползла вверх.

- При чем тут Гриша?!

- Ну не думаешь же ты, милый, что я бросаю тебя без замены? Олеся ушла к Ломову, а я решила – выберу оставшегося, Распутина. Все твои женщины и друзья пристроены пока ты занят интригами бизнеса, здорово, правда?

Потрясенная удачей журналистка, открыв рот, наблюдала как багровеет лицо Можайского.

- Я категорически против!

- Ты забыл, это я тебя бросаю. А значит, мне твое мнение сугубо фиолетово. Я – эгоистка. Вот только что поняла. Все сама решаю, бросаю налево-направо. А, кстати, мы же ссоримся? Подставляй щеку.

Он ошарашенно отступил к холлу.

- Зачем?

- Я, когда злюсь, а особенно «по-настоящему», на руку тяжела становлюсь. Очень пришибить кого-нибудь хочется.

Мужчины, судящие по внешности и первому впечатлению, часто принимают меня за ступающего по облакам ангела. Все просто. Я не истерю по каждой мелочи, спокойна в ежедневном общении. Тишь да благодать.

Да только в каждой женщине испокон веков дремлет тиронозавриха, способная в секунды разгоняться от «что происходит?» до «все, терпение кончилось, можешь не бежать, только устанешь перед смертью».

Не нужно меня обижать… Я сама в жизни пробивалась, умею держать удар, и если задеть за живое… Я тебе, Можайский, поверила. На горках твоих каталась, ждала, когда же приедем. Но всему есть предел.

Не понимаю зачем мировому сообществу твой проект, почему за тобой гоняются представители корпораций и акулы пера. Не знаю, что там за сложные схемы ты строишь. Я человек простой и устала быть марионеткой.

- Даша, что у тебя с Распутиным?!

- Начало, Дима, самое начало. Прямо раз – и зажглось сейчас. Спасибо одному фитильку. Пойду, посмотрю, как у Гриши сейчас горит, а ты – поспеши на интервью. Видишь, заждались тебя все, да, девушка?

Та стрельнула глазами и сглотнула, понимая, что к ней обратились.

- Я не очень карашо по рюски…

О как. Совсем забыла, мы не дома. Значит, девушка записывала нашу ссору, не до конца понимая происходящее. Сколько открытий чудных ее ждет при расшифровке записи и переводе.

- Димыч! Ты скоро?

Ломов как бабочка на огонь летит. Какое мужественное, неосознанное самоубийство.

Я шагнула в открывшиеся двери лифта, повернулась и с удовольствием посмотрела в полыхающие эмоциями глаза оставшегося на площадке Можайского.

Не-не, за мной нельзя. Работа прежде всего.