Далекое сияние Звезд

Глава 10

Наконец, наша толпа тронулась в путь. Брюс Ли, все еще дерганой, замысловатой походкой экспериментальных танцев, замыкал шествие. Вообще, я заметил, при исполнении команд он двигается вполне нормально, не дергается как наркоман в абстиненции. Еще он наотрез не хотел понимать, что от него хотят, например, когда я пытался заставить его толкать тележку, груженную всяким лабораторным скарбом. Хитрожопость, под маскировкой кибернетических изъянов, так и лезет из него. Вот серокожих он уничтожал бы всегда и с большой охотой, наверно. Но по какой-то странной причине, не мог это делать без получения приказа со стороны. Такие вот у него завихрения в мозгах случились. Или в программах?

А еще, Трус кардинально изменил свое отношение ко мне и теперь старался всегда, по возможности, находиться поближе. Объяснение — он тот самый осведомитель. Раскрыли его просто — я вспомнил случай из моего детства, когда мы подпалили осенью листву на школьном дворе, чтобы не убирать ее потом. Дураки мы что ли, с граблями корячиться! Так потом всех пацанов, по очереди вызывал к себе директор, уверял, что все уже знает и после чистосердечного признания, клятвенно обещал никого не наказывать. Всех виновных он выявил, обещание свое сдержал, но отдельное и жесткое собеседование со всеми участниками поджога устроил. Было стыдно. Кто-то ведь из нас повелся и обо всех грешках ему поведал. Так и не узнали, кто это был.

Сейчас я применил похожую тактику, только оставил Нерагу скромно сидеть в сторонке и являть из себя все ведающего на этой базе. После повторного обещания оставить в живых, Трус и запел. Действительно был у него маленький приборчик, припрятанный в личных вещах. И мог он им передавать только коротенький сигнал, извещающий, что что-то случилось. И все, больше он ничем не поделился. Разве что завербовали его банально, обещая дополнительную премию и запугивая, играя на его слабовольном характере.

Везение пока на моей стороне, но расслабляться все равно не стоит — могли быть и еще кроты.

Пришли, а там…. Наш волосатый друг, немного оклемавшись, открыл саркофаги и пытается теперь вытаскивать соплеменников из них. Ведь сам еле на ногах держится, а туда же. Двое уже валяются на полу, и скоро там очутится третий. На нас главный герой этого представления, не обратил ни какого внимания и продолжал дальше пыхтеть, стаскивая вниз очередного товарища.

— Им ничего не угрожает? — указав на лежачих, на полу волосатиков, спросил я у доктора.

После закачки генератора речи на планшеты общество могло меня слушать. Скорость общения, во всяком случае, выросла, несмотря на ряд недостатков в машинном, без интонаций, озвучивании текста.

Нерага ничего не ответил, быстро направился к пациентам, на ходу давая указания доставать нужные препараты. Ну и мне бросил, чтобы я остановил деятельность нашего волосатого чрезмерно инициативного товарища. Причем назвал его по имени народа Лиром.

Я сидел напротив волосатого здоровяка Лирома. Этот экземпляр был не таким то и обросшим по сравнению со своими соплеменниками. Все еще хорошо видны последствия стрижки и даже, кажется, бритья.

Справа от него разместился наш первый разбуженный. Он уже поведал о своих впечатлениях от знакомства со мной и, судя по нехорошему взгляду своего командира на серокожих, рассказал и о них тоже.

Диалог получался с трудом. Для генератора речи не хватало данных, внятными были лишь некоторые, простые слова из речи Лиромов. Но к счастью этот представитель волосатого народа умел читать.

После изучающих переглядываний он первый прервал молчание и представился:

— Мартинат, — грубый, с хрипотцой голос, немного шипящий на согласной 'т'.

А мне совсем расхотелось называть мое имя. Коленька, Коля, Колька, Николай и наконец, завершающий список преобразований имени — Колян. Что осталось от того Коляна во мне? Кажется, уже ничего и не осталось. Безжалостная машина смерти я сейчас. И машина, в прямом смысле. Вон даже механический глаз сам по себе сканирует моего собеседника на предмет уязвимости тела. Где кости потоньше, а где потолще и все такое прочее. Все на случай выведения этого организма из строя. Я не хотел, марать память моего счастливого детства, называя себя сейчас тем именем.

Вдруг вспомнился другой герой мести, несущий смерть:

— Зови меня Рембо! Я с планеты Земля! — герой, правда, киношный, больше для прыщавого юношеского восприятия, но характеризующий, как нельзя правильно, мою теперешнюю суть.

На слове планета Мартинат, поперхнулся, переглянулся со своим соотечественником.

— Значит, Апром еще не призвал нас к себе на службу! — не увидев во мне понимания, добавил: — Если он решил дать еще испытание, я принимаю вызов, и остальные лиромы последуют мне. Являешься ли ты его посланником, что бы передать эту весть?

Кажется все еще хуже, чем я себе представлял! Похоже, голова у них забита мифологическими представлениями под крышку. Апром, что-то вроде божества получается. Сразу подкралась идейка, использовать эти верования волосатиков, но остатки человеческой совести запротестовали против такого глумления над неграмотными.

— Нет, Апром еще не готов к встречи с тобой и твоими лиромами! И я не являюсь его посланником. Вы находитесь на планете Гингбар, — снова переглядывание меж оппонентами. — Я освободил тебя из плена, и так же готов освободить твоих собратьев.

Он уставился на пол и долго думал. Вот, блин, тугодумы.

— Как мы попали из повозки Апрама в мир Гингбара?

Только сейчас сообразил, что у них нет понятия слова 'планета' и компьютер переводит его как 'мир'.

— Этого я не знаю. Знаю лишь то, что повозка принадлежала не Апрому.

Взгляд Мартината изменился, стал еще недоверчивым, и уже был готов смотреть с ненавистью.

— Ты лжешь! Эта была повозка Апрома! Она забирает героев. Так было всегда.

Мне здесь только еще религиозных диспутов не хватало! Абсурд прям. Сижу на богом забытой планете, наполовину киборг и должен убеждать волосатого фанатика о его заблуждении в религиозном вопросе.

— Не буду с тобой спорить о твоем понимании некоторых вещей. Расскажу тебе лишь о том, что было бы, не подними я здесь восстания, — и указал на одиноко стоящего Брус Ли. — Вот в таких бездушных рабов вас хотели превратить. Они и из меня пытались такое сделать, но я их победил.

Он внимательно, рассмотрел чудика.

— Кто они, эти колдуны?

Я указал на серокожих.

— Почему ты не убьешь их тогда?

— Эти особи дали мне клятву верности.

— Если ты не можешь их убить из-за клятвы, то это сделаю я. Мне они не давали присягу, — дружелюбным Мартинат совсем не выглядел.

— Тогда мне придется убить тебя.

— Ты будешь в своем праве, — согласился он. — Я не смогу с тобой сразится за право мести на равных, потому как повержен чарами колдунов и сильно ослаб. Апром не примет меня тогда, не сумевшего отомстить укравшим его повозку.

Да, трудны дела господни. Ожидал всякого, но не в такой же извращенной форме! Срочно вспоминаем фильмы о средневековых временах.

— Есть и другой путь не потерять честь в глазах Апрома. Готов ли ты его выслушать?

— Говори!

Незаметно так, наш диалог перешел в какую-то абсурдную и в тоже время официальную форму.

— Я могу тебе предложить месть над главными колдунами из этого народа, — я сделал паузу, что бы он хорошо усвоил пряник. — Но для этого, ты должен дать мне клятву верности. Иначе я вынужден буду тебя и твоих соотечественников убить. Ставки очень высоки. Или ты со мной, или ты против меня — другого в этой ситуации быть не может. Надеюсь, ты это поймешь!

— Как прозывается народ колдунов? — озадачил он меня вдруг.

Зубы сволочь заговаривает, время для обдумывания предложения выигрывает.

— Они с планеты Алотар.

— Алотары, значит! Они тоже не в своем мире?

— Этот мир и для них чужой. Здесь можно жить только в пределах построек или ходить в специальной одежде или в повозках, подобной тем, что принадлежат Апрому.

— Они украли повозки, их надо за это покарать!

Уже по второму кругу пошло. Дипломат хренов. И видно же, как он безуспешно ищет выход отмазаться от клятвы и остаться в живых, чтобы значит, на белом коне самостоятельно всем отомстить и всех наказать.

— Я дам тебе время на обдумывание. Но не много. Враги уже направляются сюда. Или ты со мной и сражаешься или ты раздумываешь долго и гибнешь без чести.

— Могу я знать какую клятву и кому ты давал сам?

Ну что же, и здесь не будем врать.

— Я давал клятву моему богу Эгоизмус, что не остановлюсь, пока все причастные к моему похищению и надругательством над моим телом не получат по заслугам, — я специально применил иностранное слово, чтобы Нерага, читающий на планшете наши переговоры, от бога с обозначением 'эгоизм', не сильно был обескуражен.

И да, я давал себе такую клятву, правда, еще не оформленную в слова. Вот сейчас заодно и оформил.

Мартинат дал согласие на клятву верности. Но я ведь тоже не лыком шитый. Велел привести в сознание остальных лиромов и уже всей гурьбой…. Главное, чтобы они друг перед другом клятвы держались.

Потом томительное ожидание, когда лиромы в дальнем углу вдоволь нашепчутся и пока их главный не убедит фанатиков в правильности своего решения.

Но и я время зря не терял. Отрядил компьютерщиков, во главе с Трусом, заниматься совершенствованием программы для общения меж различными народами. Медики составляли план наиболее быстрого вывода лиромов из ослабленного состояния. Не во вред их здоровью, разумеется. А то, знаю я этих серокожих алотарских докторов!

Мы же с Нерагой занялись разработкой наших дальнейших мероприятий и вычислением оставшегося нам времени на их исполнение. Получалась не очень радужная картина. Времени было в обрез. А еще предстояло убедить, или же убить, что мне было ближе, остальное серое поголовье базы.

И здесь Нерага, сволочь такая, снова меня удивил. Сколько у него еще несказанного запрятано? Тоже ведь, все пытается занять мою кровожадную суть чем-нибудь другим.

— Тот киборг, что пришел в себя и убил моего предшественника, все еще жив. Я иногда общаюсь с ним. Он стал за все эти годы очень мудрым. Очень большое влияние оказало на меня общение с ним. Но с ним трудно разговаривать. Он находится в несколько другом, особом психологическом состоянии. Если нам останется время или же мы победим, тебе надо обязательно с ним встретиться!