Цвет ее глаз

Глава 32 Смерть в мертвом городе

Часов у меня не было, и поэтому не могу сказать точно насколько затянулось томительное ожидание. По внутренним ощущениям – очень надолго. Но не стоит доверять самой себе в те моменты, когда трясешься от страха и нетерпения и к тому же плакать готова от нестерпимой жажды.

Не знаю, кто готовил мясо для бутербродов, но я желаю ему зла.

Пожелать такое кому бы то ни было – неженственные мысли, но он это точно заслужил. Будто специально задался целью уморить меня жаждой. Вот для чего нужно было подкладывать ломтики лососины? Она совершенно не гармонирует с острым мясом, к тому же соли в ней куда больше, чем рыбы.

Ну все – пора. Мало того, что дождалась глубокой ночи, так еще и небо заволокло облаками – удачно получилось. Луна и звезды Стикса дают не так уж мало света, но сейчас их можно не брать в расчет. Я сумела заметить две позиции часовых, они выдали себя едва заметным мерцанием устройств инфракрасной подсветки. Наиболее развитые зараженные иногда получают способность превращаться в невидимок для самых высокотехнологичных тепловизоров, поэтому приходится дублировать их не самыми эффективными устаревшими системами. Как ни странно, в таких ситуациях от них толку больше, вот только доставать лучшие военные образцы не так-то просто, а гражданские переделки работают не настолько незаметно.

Естественно, я не могла понять, где именно сидят дозорные с этими самыми тепловизорами, ведь они себя ничем не выдавали. Но исходя из устройства лагеря и зная, как выглядит местность при свете дня, можно поставить себя на место командиров и вычислить точки, где они расставили наблюдателей.

Надеюсь, я не ошиблась в расчетах. Иначе в лучшем случае придется позабыть о задержке погони, меня хватятся мгновенно, заметив, что кто-то пробрался к потоку старых машин и помчался по нему прочь от площади.

Створка люка тяжелая, ее непросто приподнимать по чуть-чуть удерживая при этом на весу. Недогадливые люди, неужели трудно было сделать так, что бы она открывалась наружу? Я ведь не такая уж и сильная, долго не выдержу.

Два раза казалось, что нашумела на весь лагерь. В эти моменты замирала, прислушиваясь к грохоту бешено колотящегося сердца и звукам снаружи. Но никто не подходил к машине, не распахивал дверцы, должно быть я преувеличивала последствия своей неаккуратности.

Наконец, крышка замерла в откинутом положении, теперь можно позволить рукам отдохнуть. Заглянув в люк, не увидела внизу ничего кроме абсолютного мрака. Под днищем машины будто озеро чернил разлили, даже страшно туда спускаться.

Не только это страшно делать, я много чего боюсь. Но если меня что-то остановит, это будет что угодно, но не страх.

Свесила ноги, но опору не нащупала. Странно, машина не казалась мне настолько высокой. Уперлась в края, медленно сгибая руки начала спускаться.

Дальше случилось то, к чему я совершенно не была готова. Кто-то грубо ухватил меня за бедра и тут же рванул вниз с неудержимой силой. Я, всерьез настроившись на тихий побег, даже пискнуть не успела, молча полетела в пропасть, которая непонятно откуда появилась под машиной.

Ну а потом пищать не позволила воняющая табаком ладонь крепко зажавшая рот. Кто-то потащил меня с такой легкостью, будто я не человек, а кукла, и при этом двигался с непонятными то ли рывками, то ли прыжками. Складывалось впечатление, что мы падаем в вертикально поставленную трубу ритмично соударяясь с ее стенками.

Несмотря на приступ паники, уместной при столь драматическом развитии событий, я сумела осознать, что попалась не зараженным, мертвяки так себя не ведут. Это, несомненно, человек, но ничего хорошего в осознании этого факта пока что не вижу.

Не верится, что он желает мне добра.

Попытки брыкаться ни к чему не привели. Чуть взяв себя в руки, я попыталась нащупать лицо похитителя и от души заехать ему пальцами по глазам. Жаль, что старых ногтей нет, после знакомства с ними о зрении ему пришлось бы позабыть хотя бы на некоторое время, но и в укороченном состоянии они способны на многое.

Увы – не успела. Отчаянно отбиваясь ногами впервые за все время ощутила под ними опору, в тот же миг хватка резко ослабла и прямо в ухо прошептали ненавистным голосом:

– Куда это ты на ночь глядя собралась, маленькая стервочка?

После этих слов меня парализовало почти как в тот ужасный миг, когда стоя на дорожке смотрового зала услышала свой номер.

Полковник перестал сжимать меня с нарушениями всех норм приличия, отстранился, во мраке послышался щелчок, я зажмурилась от лучика света, ударившего в лицо. Маленький фонарик, но яркий, ослепляет. Однако зрение у меня не из простых, неприятные ощущения мгновенно отступили и, наконец, я увидела, куда на этот раз угодила.

Кирпичные стены поросшие плесенью, в невысоком своде над головой темнеет проем колодца из которого свисает ржавая лестница. Бронемашина и правда не настолько высока, просто ее поставили точно над люком системы городских коммуникаций.

И этот люк в важнейший для меня момент оказался открытым.

Впору зарыдать, потому как все напрасно, ничего не получилось, отчаянный план умер на старте. Господин Лазарь умеет читать мысли, иначе как объяснить то, что он подкараулил меня на краю колодца?

Нет, бред какой-то, мысли читать ни один иммунный не может, Улей такие подарки никому пока что не дарил. Наверное. Если так, что остается?

Или совпадение, в которое очень непросто поверить (ну в самом-то деле, зачем господину Лазарю посреди ночи карабкаться по ржавым лестницам); или…

Блин, ну неужели я настолько предсказуемая?!

Глаза полковника были прикрыты плотно прилегающими уродливыми очками с непроницаемо-черными стеклами. Не самый лучший предмет для ношения в ночное время, но только в том случае, если это не прибор ночного видения из продвинутых кластеров принадлежащих мирам, где научились создавать самую эффективную и при этом малогабаритную оптическую технику.

Недовольно скривившись, полковник пожаловался:

– Элли, ты мне чуть по самому дорогому не заехала, нельзя так поступать с лучшими друзьями. Кстати, я ждал, что ты выберешься раньше, чего рассусоливала? Уже в люк собирался стучать, а это чревато, другие могли услышать. Из-за тебя мы время потеряли, так что придется валить отсюда в темпе, это место вот-вот станет горячим. Бегом за мной, пока нас тут не зажарили, как крыс.

Из сказанного я почти ничего не поняла, но расспрашивать, разумеется, не стала. Просто направилась вслед за полковником.

Ну а что мне еще оставалось?

Мы продвигались по сырому узкому туннелю мрачному до такой степени, что подземелья под стабом западников вспоминались с ностальгией. С его стенок свисали жгуты облепленных пыльной паутиной кабелей, похожие на щупальца живущих в вечном мраке чудовищ, то и дело приходилось переступать через груды кирпичей, свалившихся со свода и глубокие лужи с черной водой. Ничего из этого меня не пугало и вообще никак не волновало. Провал побега – вот чем занята голова.

Невероятно глупо получилось, выходит, этот гад и правда был уверен, что я поступлю именно так.

А может я напрасно считаю себя настолько предсказуемой? Может все дело не в этом? Тогда в чем?

Мог ли полковник оказаться под днищем машины с другой целью? Например – хотел забраться в нее незаметно. Или повел себя так по какой-то другой причине, и старт побега попросту пришелся на самый неудобный для меня момент. Он ведь сам оговорился, что уже собирался стучать по броне. Зачем ему это, если не сомневался, что я сама выберусь.

Вот и думай – предсказали мое поведение, или все случайно совпало.

Полковник внезапно остановился, направил вперед луч фонаря, постоял несколько секунд к чему-то прислушиваясь. Затем резко ухватил меня за руку, бесцеремонно потащил назад, через несколько шагов толкнул в нишу под еще одним люком, после чего напряженно прошептал:

– Помолчи.

Вслед за этими словами послышался уже знакомый щелчок, и фонарь погас. Я опять оказалась в непроглядном мраке и, наверное, из-за этого слух резко обострился, потому что услышала то, что насторожило господина Лазаря: тихое позвякивание металла, что-то похожее на приглушенные шаги и всплески – похоже, кто-то топает по лужам.

А затем из темноты громким напряженным голосом спросили:

– Кто здесь?! Обзовись!

– Прикрой ушки, Элли.

Полковник Лазарь произнес это самым легкомысленным голосом, но явно наигранная безмятежность меня не обманула. Он сейчас напряжен как никогда, возможно, даже боится.

Если этот противоречивый человек вообще способен испытывать страх.

Уши я прикрывать не стала, а зря, потому почти сразу после этих слов мрак отступил под натиском пульсирующей желто-оранжевой вспышки, и прогрохотала автоматная очередь. В тесноте подземной галереи звуковым волнам деваться некуда, многократно отражаясь от стен и свода они не один раз могут как следует протоптаться по барабанным перепонкам.

Чем сейчас и занялись.

В общем, ушам досталось как следует, но не настолько сильно, чтобы со слухом возникли большие проблемы. Пусть и не так качественно, как прежде, но я различила дикие крики все с той же стороны, и очень нехорошие слова, громко высказываемые незнакомыми голосами.

Полковник выпустил еще одну очередь, но на этот раз не избежал последствий – в ответ загрохотали как минимум два автомата, к бьющему по ушам треску выстрелов прибавились удары пуль о кирпичные стены, это походило на то, будто возле головы проворно постукивают несколько тяжелых кувалд.

Господин Лазарь проворно укрылся в нише, при этом бесцеремонно прижал меня к сырой кирпичной стене и непередаваемым голосом произнес:

– Да уж, романтическая ночка у нас не задалась.

Невозможно с ним не согласиться. Даже не желаю ему заработать пулю, которая легко может залететь сюда при рикошете о стену. Мне этот человек ненавистен, но не уверена, что те, которые сейчас в нас стреляют, понравятся больше.

Стрельба прекратилась, уши, успев свыкнуться с грохотом, теперь отказывались воспринимать тихие звуки. Только и смогла, что расслышать непонятную возню.

– Ты кто такой?! – повторили из коридора. – Бегом обозвался, или бросим гранату!

– Олухи недоделанные, да кто из вас сможет зашвырнуть ее за пятьдесят метров в узкую трубу?! – насмешливо произнес полковник.

– Лазарь?! Ты, что ли?! – напряженно-удивлено спросили из мрака.

– Гаврош?! – вопросом на вопрос ответил полковник.

– Он самый! Бросай автомат и выходи!

– Одну минутку, я тут немного занят!

– Не дури! Выходи! Не выйдешь, гранатами закидаем!

– Гаврош, придурок ты криворукий, засунь свои гранаты знаешь куда! Заткнись вообще, я и правда занят!

– И чем это ты так занят, что жить не хочешь?!

– Я тут не один, со мной милая девчушка, азовские навострились высший сорт выращивать! Знал бы ты, какая у нее тугая попка!

– Ну да, я видел, похоже, приседать не ленится!

– Я тоже так думаю, она у нас не из ленивых!

Куда я попала?! О чем вообще говорят эти люди?! Только что западники пытались убить друг друга не жалея патроны, а теперь чуть ли не мило общаются делая упор на столь излюбленный полковником юмор для недоразвитых.

Они даже не дикари и не варвары, они – нечто.

– Слушай, Лазарь, давай уже кончай этот цирк! Азовская с вечера сидит в машине Дзена, а к тебе сейчас хана придет, никуда не денешься, зажали тебя! Косарь сейчас спустится, а у него подствольник, добросит куда надо! Последний раз повторяю – бросай автомат и выходи! Не тронем!

– Гаврош, тебя в детстве головой вниз не слишком часто роняли?! Всерьез думаешь, что вы меня зажали?! Да хрен ты свой дверью троллейбусной зажал, лох ты обиженный! Видел все эти дома вокруг вашего печального сборища?! Там сейчас батальон станичных полным составом выдвигается, плюс рота черных, вся дальняя разведка и еще два взвода от Скрипача. Да и сам он вот-вот подкатит со всем своим оркестром! Сейчас они такой концерт устроят, что мне вас даже немного жалко!

– Не гони! На всех высотках наши стоят!

– Уже не стоят, а лежат в интересных позах! Вы и правда думали Дзена как школьника обнулить?! Сбились в стаю петушиную и внезапно стали смелыми?! Да мы вас, идиотов вечно радостных, несколько месяцев в одну кучу собирали! Теперь молитесь, придурки, минут пять вам на это оставили, Скрипач еще не развернул свои трубы с барабанами, но вот-вот заиграет! Наших на площади не осталось?! Нет?! Ну да, азовская была чуть ли не последней! Думали, она там осталась, вам на радость?! Элли, скажи что-нибудь этим без пяти минут покойникам!

Полковник грубо встряхнул меня за плечо, и я, не зная, какие именно слова он ждет, уточнила:

– Что сказать?

– Скажи им «привет». Только громко скажи, они и на башку тугие, и на уши.

– Привет!

– Слышали?! Вот и все, наших на площади не осталось! Готовьтесь страдать, терпилы!

Должно быть слова полковника его собеседникам не понравились, они вновь открыли огонь, причем даже мне, далекому от военного дела человеку, было понятно – стреляют из-за нервов, а не стараясь попасть. Уж слишком длинные очереди, будто зажали намертво спусковые крючки.

Наверное, так и есть, потому что оба автомата затихли одновременно.

– Ну что, нервишки пошаливают?! – в унисон моим мыслям спросил полковник и сам же на это ответил: – На да, как же им не шалить при таких печальных раскладах! Гаврош, что за неудачник с тобой отирается?!

– Перец!

– Перец?! Да я же тебя, собачьего сына, два раза с того света на своем горбу вытаскивал! Ну или полтора точно! Тварь ты неблагодарная! Чего вас, придурков интересных, вообще под землю занесло?!

– В машине тебя не было, нашли люк под ней! Проверять послали!

– А третий кто?!

– Карась!

– Сильно ему прилетело?!

– В грудь!

– Ну да, ему вечно не везет, карма плохая.

– Лазарь, давай поговорим нормально! Без дураков!

– Ну как же без дураков поговоришь, если вы уже тут?!

– Перетрем как люди!

– Нечего мне с вами перетирать! Оба вышли, грабли подняли, автоматы сложили так, чтобы я их видел! И подсветите себя! Я два раза повторять не стану! Мне тут недолго плесенью дышать осталось, а у вас только один шанс остался – со мной по-человечески добазариться! И базарить надо быстро!

– А потом что?! – спросили из темноты незнакомым голосом.

– Перец, два раза я тебя уже спасал, а где два, там и три! Давайте уже, начинайте за себя думать, пока я сам могу все вопросы порешать!

– Дзен один хрен нас спишет!

При этих словах полковник зашевелился, чуть отодвинулся и выпустил короткую, в два патрона, очередь. Во мраке кто-то мучительно вскрикнул, Перец ошеломленно завопил:

– Лазарь, ты что творишь?! Мы же добазарились без пальбы!

– Нихрена я не добазаривался, это все Гавроша влажные мечты!

– Да ты его завалил!

– Да что ты такое говоришь?! Ну надо же, хоть бери да свечку за упокой ставь! Забудь, он все равно не жилец, сомневается много, а сомневаться сейчас вредно! Перец, я же тебе почти как родной отец! Ты же видел, я не в тебя стрелял, в него! Жалею тебя, балбеса неблагодарного! Так и будешь кочевряжиться или добром решим?!

– Да я вообще не при делах! Мне сказали лезть, я и полез! Лазарь, они там такое крутят, что я только…

– Ладно, проехали! – перебил полковник. – Потом все расскажешь! Бросай автомат и руки поднимай! Времени нет, я не могу всю ночь тебя уламывать! Или ты жить не хочешь?! Ну так скажи прямо, и базар свернем!

В темноте послышалось непонятное шуршание, затем прокричали:

– Ладно! Выхожу! Не стреляй, я один!

Галерею чуть подсветило загоревшимся неподалеку фонарем, и я смогла рассмотреть, как господин Лазарь осторожно выглянул из ниши. Увиденное его успокоило, он вышел и, вскидывая автомат, скомандовал:

– Перец, не жмись к стене! Встал посредине, чтобы я видел твои руки!

– Да я и так стою! – ответили с легким недоумением.

На последнем слове полковник очень быстро выпустил две короткие очереди. Свет в галерее заметался, послышался дикий нескончаемый крик переполненный болью. Прицелившись, полковник выстрелил еще раз, после чего все стихло.

Хотя нет, кто-то тихонечко постанывал и слышались непонятные звуки, будто жесткой мочалкой медленно водят по коже. Очень сомневаюсь, что причина шума именно в этом, но по другому описать услышанное не получается.

– Постой здесь, – не оборачиваясь в мою сторону, тихо произнес полковник и совершенно беззвучно скользнул вперед.

И это несмотря на лужи и коварно-шумный мусор под ногами.

Долго ждать не пришлось. В галерее послышались два одиночных выстрела, спустя несколько секунд еще один, после чего господин Лазарь громко позвал:

– Элли, бегом ко мне!

Бежать я не рискнула. Фонарик застреленных людей не потух, но он слишком далеко, свет сюда почти не достает, а под ногами много чего нехорошего встречается, не хватало еще споткнуться и упасть. Прошлась местами быстро, местами выверяя каждый шаг и делая остановки, но полковник меня не поторапливал.

Дойдя до него, увидела два тела лежащие в грязной луже. Еще одно находилось чуть дальше в нише под очередным люком, перед тем как умереть, этот человек сидел прислонившись спиной к стене и упал на бок в скрюченном положении.

Полковник, по звериному озираясь, с силой опустил ногу на фонарь, что валялся на полу, раздавив его с громким хрустом. Вновь стало темно, и я вздрогнула, когда сам мрак ухватил меня за руку и ненавистным голосом прошипел:

– Придется обойтись без света, просто иди за мной. Если что-то под ноги подвернется, я буду предупреждать.

Несмотря на все предупреждения, я то и дело спотыкалась, пол в галерее дальше стал еще ужаснее. А полковник, каждый раз удерживая меня на ногах, все больше нервничал и пытался увеличить скорость. Включи он фонарь, могла бы идти нормально, но он почему-то не хотел это делать. Должно быть не ожидал столкнуться под землей с врагами и теперь опасается повторения нежелательной встречи.

Если наткнемся на группу с гранатометом, все очень быстро закончится. Я слышала, что взрыв под землей гораздо опаснее, чем на открытом месте и теперь, оказавшись во мраке, ни капли не сомневалась, что спастись не получится.

Где здесь можно спрятаться от осколков? Только в нишах, а они, наверное, встречаются нечасто, да и не слишком надежные.

Говорят, что одна из главных причин смертности иммунных – самоубийства. Но я никогда не понимала людей, которые убивают себя. Что бы ни происходило со мной, как бы я не рисковала, но ни разу такое в голову не приходило.

Ну разве что при последнем разговоре с Маргарет пообещала ей не попасть в руки западников живой. Но это другое дело, ведь узнай они детали побега, могли пострадать те, кто мне помогали.

Это самое меньшее, что я могла ей пообещать.

Я все еще хочу жить и потому подчиняюсь полковнику беспрекословно, стараясь поспевать за ним изо всех сил. Не знаю, что сейчас происходит и, следовательно, понятия не имею, как выбраться без его помощи.

Как бы я к нему не относилась, нельзя не признать, что он знает все или почти все. Каждый его шаг продуман, мы идем к какой-то цели, а не наобум.

И полковник тоже любит жизнь, смерть в его планы явно не входит. Значит, мне ничего не остается, как идти вместе с ним.

– Осторожно Элли, тут кирпичей куча, аккуратнее на них. Не спеши, левее сдвинься, тут справа железяка нехорошая. А тут кто-то свой скелет забыл, переступи, а то ножку можно повредить. Вот так, умница.

Заботится, гад.