Цвет ее глаз

Глава 29 Игры, вопросы и сказки Стикса

До Коренника мы не доехали. Обманывала меня Маргарет, или говорила правду, я теперь не узнаю. Ну то есть сегодня не узнаю, потому что, судя по обмолвкам господина Лазаря, эту ночь мне придется провести вдалеке от стаба без возможности связаться с этой непонятной женщиной.

До темноты еще далеко, непростая и насыщенная событиями поездка отняла не так уж много времени. Возвращаясь, мы повстречали выступившую навстречу колонну западников, к которой присоединились. Судя по количеству машин – намечается что-то серьезное масштабностью не уступающее позавчерашнему выезду.

Я что позавчера все приготовления проморгала, что сегодня. Ну а как может быть иначе, если мне ничего не показывают, а разглядеть хоть что-нибудь таращась в стены подземелья не получится.

Позавчера у меня были пусть и неправильные, но хоть какие-то представления о цели поездки, а сегодня вообще никаких нет. Полковник Лазарь просто остановился на обочине, дождался, когда мимо нас прошел ощетинившийся оружейными стволами авангард колонны, и рядом притормозила большая и некрасивая самодельная бронемашина, после чего приказал мне пересаживаться в нее ничего не объясняя.

Очень неприятно выполнять указания этого негодяя, но никуда не денешься.

В новой машине было просторнее, но хорошие новости на этом заканчивались, потому что разделять свободное пространство пришлось с человеком, который вызывал у меня естественное отвращение. Я ведь даже не считаю квазов полноценными людьми, а уж мой избранник выглядит так, что все прочие измененные в сравнении с ним кажутся милейшими симпатяшками. В обычном транспорте ему передвигаться неудобно – не помещается на стандартных сиденьях. Для него здесь устроили что-то вроде двух диванов на всю ширину обращенных друг к дружке, между ними располагался небольшой складывающийся стол из металла и пластика.

По одну его сторону сидела я, по другую господин Дзен. На столешнице была аккуратно начертана шахматная доска, на ее крупных клетках располагались черные и белые фигуры. Даже при езде по разбитым дорогам ненаселенных стабов они не рассыпались от тряски, потому что их удерживало магнитное основание.

Меня учили играть во множество игр, в том числе и в эту, но, похоже, учили плохо. Почему-то почти уверена, что Дзен не такой уж и хороший игрок и, тем не менее, нет сомнения, что эта партия завершится его победой. Пусть у нас пока что паритет по захваченным фигурам, пусть моя позиция кажется выгодной, но она лишь результат оборонительных действий, мне приходится отвечать на непрекращающиеся атаки противника, а это верный путь к поражению.

Инициатива почти все время на стороне генерала Дзена. Мои попытки изменить эту ситуацию он сразу же блокирует, заставляя совершать действия, которые рано или поздно приведут белую сторону к катастрофе. Этот кваз наверняка умеет заглянуть на несколько ходов наперед, он знает будущее.

Я тоже пытаюсь это делать, но он заглядывает куда дальше, что дает ему неоспоримое преимущество. Однако не могу поверить, что генерал способен просчитывать абсолютно все позиции настолько быстро и безупречно. Мне кажется, что он действует по неизвестным мне шаблонам. В таком случае есть пусть и небольшой, но шанс. Надо поступать настолько непредсказуемо, чтобы стандартные комбинации не могли такое предусмотреть.

Все беда в том, что непредсказуемые действия неизбежно сыграют против меня, на то они и непредсказуемые – никто не ждет, что я начну действовать себе во вред. Пока что ситуация практически равная, но могу все безнадежно испортить в два-три хода, поэтому приходится действовать крайне осмотрительно.

Приближаюсь к неминуемому поражению медленными шагами.

Потому игра продвигается неторопливо, мы сидим уже не меньше сорока минут, что, как мне кажется, для одной партии многовато. Во время обучения самая длинная не продлилась и на половину такого срока, к тому же у нас сейчас до окончания, скорее всего, далеко.

Изобразив крайнюю степень неуверенности, сделала шаг конем, якобы прикрывая им вырвавшуюся вперед пешку. При следующем его переходе я смогу подставить под удар сразу две значимые фигуры противника, спасти при этом обе он не сможет. Примитивный и очевидный замысел, нет сомнения, что его разгадают прямо сейчас, но на этом и строится мой отчаянный расчет.

Передвинув коня, я освободила проход для слона, вскоре это сможет дать мне кое-какие преимущества. Особенно если черные начнут уходить из-под удара, это хоть и краткосрочная, но все же инициатива.

Господин Дзен, не раздумывая, взялся за ферзя. Я едва удержалась от горестного вздоха. Маневр конем теперь не имеет ни малейшего смысла, ведь следующим ходом кваз подведет его под удар одновременно делая шах. Мне ничего другого не останется, как уводить короля прощаясь с опрометчиво выдвинутой фигурой, а всякие передвижения слона в ближайшей перспективе невозможны, то есть открыла его зря.

Всего-то один ход сумела сделать без напористого давления со стороны противника, и лучше бы вообще его не делала. Теперь мой центр под угрозой сокрушительного разгрома и не понимаю, как из этого выкручиваться. Такое впечатление, что господин Дзен специально предоставил мне краткосрочную передышку, чтобы я вляпалась по собственной инициативе.

Может Улей одарил его умением заставлять других совершать то, что ему выгодно?

Чудовище, откинувшись на низко опущенную спинку дивана, приоткрыло непомерно растянутый рот и урчащим голосом произнесло:

– Ты можешь забрать моего ферзя в три хода, но при этом получишь мат в пять ходов. Так что не торопись, хорошенько подумай.

– Не нужно ничего подсказывать, – ответила я ровным голосом.

– Но почему? Элли, мне нравится эта партия. Ты ничего не понимаешь в шахматах, но умеешь грамотно планировать свои действия и при этом временами удивляешь своеобразными решениями. Забавная манера игры – смесь непредсказуемой непоследовательности и продуманности.

– Если я ничего не понимаю в шахматах, зачем растягивать эту партию?

– Мне до сих пор не удалось загнать тебя в угол, не хочу рисковать, ты и правда непредсказуемая. Говоря откровенно, я не слишком хороший игрок, но мне всегда это нравилось. Нравилось просчитывать на несколько ходов вперед. Что угодно просчитывать, пусть даже всего лишь игру. Для человека в моем положении – весьма полезное умение. Где ты научилась играть?

– В Цветнике.

– Для развлечения, или?..

– Нас учили разным играм в том числе и этой. Но не слишком хорошо, только чтобы имели общее представление.

– Ты играла когда-нибудь просто так, для развлечения?

То, чем я сейчас занимаюсь, невозможно назвать развлечением. Мне приходится держать себя под строжайшим контролем, чтобы не выказывать признаки отвращения при взглядах в сторону противника. Нельзя так поступать, и дело тут вовсе не в том, что такое поведение неженственно.

Нельзя и все.

Но генерал почему-то называет это развлечением, причем уверена – он все прекрасно понимает. Неужели это его забавляет?

Мне вот ни капельки не смешно.

– Нет господин Дзен, шахматы у нас не считались развлечением.

– Не надо называть меня господином, на западе господ нет.

– Но меня учили обращаться именно так.

– Уверен, что при желании ты сможешь не во всем придерживаться выученного. Мы здесь все равны, а это обязывает обращаться соответственно. Вижу, что ты скептически восприняла упоминание о равенстве, и мне понятна твоя реакция. Да Элли, с равенством у нас не все так радужно, но мы пытаемся с этим разобраться. Расскажешь, как вы развлекаетесь в Цветнике?

– Один или два раза в неделю у нас просмотр кинофильмов, иногда показывают записи спектаклей или балета. Очень редко опера или даже эстрадный концерт. Все в записи, конечно, живая музыка только на занятиях, и это совсем не то, это учеба.

– Подозреваю, что фильмы и спектакли – тоже часть обучения, ведь вряд ли вам показывают все подряд. Но я спрашивал о другом – чем вы занимаетесь в свободное время?

– Работаем над тем, что хуже всего дается.

– Я бы не назвал это развлечением. И что тебе давалось хуже всего?

– Из важного – только бальные танцы.

– В твоем личном деле указано, что с танцами все замечательно, проблем нет.

– С бальными есть.

– Почему?

– Проблемы с парой. У меня не получается понимать партнера до мелочей, это сковывает, получается некрасиво.

– Партнера? Разве к занятиям допускались мужчины?

– Мы танцуем друг с дружкой, но напарницу все равно принято называть партнером.

– Танцы – это прекрасно и очень полезно для девочек. Конечно, если говорить о классических танцах, а не обезьяньих ужимках под музыку для дегенератов. Наши предки знали толк в воспитании, и раз в Цветнике это понимают, то не такой уж он и бесполезный. Вот только я не понимаю – как же ты работала над ошибками в одиночестве, если бальные танцы подразумевают пару?

– Проблемы не только у меня, найти партнера несложно.

– Танцы действительно считаются важной дисциплиной?

– Одной из самых важных. В некоторых вещах они незаменимы, к тому же улучшают пластику движений и осанку. Они много чего улучшают.

– Ну да, экстерьер и походка, как же, – кваз издал звук весьма отдаленно похожий на хмыканье и добавил неожиданное: – Элли, когда разговариваешь необязательно смотреть в мою сторону, тебя это выбивает из колеи.

– Вовсе нет, господин Дзен.

– Без господина, и да – выбивает. Пожалуйста, не надо со мной спорить на такие темы. Я понимаю, что чувство такта вбито в тебя как следует, но при общении со мной тебе не обязательно это демонстрировать. Я ничуть не обольщаюсь по поводу своего внешнего вида, даже самые отмороженные ребята начинают нервничать, когда сидят настолько близко от меня. Так что смотри только на доску, так будет лучше.

– Как прикажите, генерал Дзен.

– Гм… Мне кажется, что ты жульничаешь.

– Вы ошибаетесь, я играю честно.

– Я не об игре, я о том, что ты подменила господина генералом.

– Но я слышала, как к вам так обращаются другие.

– Согласен, обращаются. Но ты можешь запросто, без генерала. Впрочем, если тебя это напрягает, можешь даже господина оставить, мне начинает надоедать бороться с твоими глупыми манерами. Но пожалуйста, никогда не обращайся ко мне так при посторонних.

– Полковник Лазарь – посторонний?

– Почему ты спросила именно о нем? Настолько сильно его ненавидишь?

– Вовсе нет, просто я, по сути, никого кроме него здесь не знаю.

– Не надо лукавить, Элли. У тебя есть причины для ненависти, но должен заметить, что представляющееся очевидным далеко не всегда им является. Ему просто не повезло с самого начала – не та роль досталась. Я тебя прекрасно понимаю, невозможно хорошо относиться к человеку, который увез тебя к нам. К тому же ты уверена, что Лазарь виноват в гибели твоей подруги, а это все неисправимо усложняет. Она ведь была твоей подругой? Так?

– У нас маленький коллектив, общение ограничено группой и воспитательницами. Мы все в какой-то мере подружки.

– Я так и думал. Мне жаль твою подругу, но фактически Лазарь не имеет отношения к ее смерти. То, что случилось – результат личной инициативы Жилы. Обычно он старался держать себя в рамках, но до последнего крещения носил прозвище Бешеный, а это кое о чем говорит. Ты здесь недавно и о многом даже не догадываешься, так что никогда не торопись навешивать на людей ярлыки. Азовские называют нас западниками, не делая между нами никаких различий. Но это неправильно, до недавних времен мы были лишь сообществом относительно равноправных стабов, которые были вынуждены держаться друг за дружку, ведь поодиночке здесь не выжить. Ни у кого не хватит сил перекрыть основные пути через черноту, даже сейчас мы решили эту проблему лишь частично. Чем больше лазеек для мертвяков, тем больше их приходит к нам с запада, если эта цифра выйдет из-под контроля, мы исчезнем. Перебираться нам некуда, ведь тут все очень просто – если кто-то не будет стоять насмерть, запад шагнет дальше. Такие времена настали, Стикс решил, что надо начать давить именно сюда. Здесь самое удобное место для стены, здесь можно его сдерживать, но отступи на восток, и придется контролировать каждый метр бесконечно раздутого периметра, а не отдельные лазейки. Так уж получилось, что стоять приходится нам. Раньше из-за раздробленности здесь было слишком много внутренних проблем, которые делали запад слабым. Те, кто пошли за мной, это понимали. Сейчас мы объединены, но объединение слишком сырое, некоторые до сих пор не могут осознать, что времена лихих конфедератов остались в прошлом, они отказываются признавать себя частью общего и потому нередко принимают неправильные решения. Мы может и не самые приятные в мире люди, но и не звери, никто бы не отдал официальный приказ убить одну девочку, чтобы заполучить другую. Это чересчур даже для дикарей, как вы нас называете. Жила почему-то решил, что поступить стоит именно так. Я догадываюсь о причинах, которые его к этому побудили, но не могу оправдать такой поступок. Он сделал это без какого-либо давления со стороны Лазаря, так что если тебя в нем напрягало лишь это, забудь. То, что именно он привез тебя сюда, тоже не его вина – приказано было достать уникальную, а ты там такая одна. Не надо думать о нем слишком плохо. Или я неправ и между вами пробежала не одна кошка? Так в чем дело?

– Я уверена, что полковник Лазарь поступил бы точно так же, как господин Жила, если бы счел, что это полезно для Западной Конфедерации.

– Здесь ты в чем-то права – для того, чтобы помочь Конфедерации, он и не на такое может пойти. Что тут поделаешь, мы ведь далеко не святые, святые на западе долго не живут. Иногда нам приходится совершать поступки, о которых в прошлой жизни мы даже подумать не могли. Элли, это вопрос выживания, ты и сотой доли наших проблем не представляешь. Вы там, на своем чистеньком востоке, только и делаете, что грызете друг дружку по поводу и без. Вы давно забыли – кто вы и где вы. А нам приходится помнить, мы тут ведем войну с самим Ульем. Войну неравную, он, конечно, сильнее. Мы здесь стоим на самом главном периметре прикрывая в том числе и вас. Вы там живете сыто и спокойно только потому, что есть такие люди как Лазарь. Упадет западный периметр, и все закончится. Не будет этих ваших господ, союзов и вечных разборок по смешным поводам, останутся только боль и сожаление о потерянном. Удерживать такой периметр непросто, а чистыми руками вообще невозможно. Вижу, ты не склонна к разговорам, а насильно мил не будешь. Предлагаю еще одну игру, параллельно шахматной. Она несложная. Ты задаешь вопрос, ответ на который тебе интересен, я отвечаю, затем мы меняемся ролями. Спрашивать, согласна ли ты играть в такое, я не стану, потому что ответить отказом ты не можешь, вас на этот счет как следует выдрессировали. Будем считать, что ты опять играешь белыми, значит, за тобой право первого хода. Задавай свой вопрос, Элли.

– Куда мы едем? – спросила я даже секунды не подумав.

Проклятое любопытство, ну кто меня за язык дернул?!

– На восток.

– Куда именно?

– Точнее формулируй свои вопросы, потому что этот, получается, уже второй. Но я отвечу – далеко на восток, чуть ли не в самые милые для тебя края. Теперь моя очередь. Я не верю, что вы постоянно были заняты обучением, так не бывает. Хочу узнать, как вы развлекались. Не нужно рассказывать мне обо всем, достаточно какого-нибудь примера.

Чуть поколебавшись, повысила голос, чтобы пробиться через усилившийся шум – похоже, проезжали очередной стаб, уж слишком некачественная дорога:

– Иногда перед тем как заснуть мы болтали. При этом девочки часто пересказывали фильмы, которые нам в Цветнике не показывали. Это очень нравилось Мишель.

– Мишель?

– Орхидея из моей группы. У нее очень оригинальное лицо – нестандартная красота. Вы могли видеть ее фотографии, помните девочку с веснушками?

– Помню. Симпатичная.

– Она не слишком фотогеничная, в жизни выглядит гораздо лучше. Ей и десяти не исполнилось, когда она попала в Улей. На отбраковке специалисты из Цветника обратили внимание на ее волосы, как раз не хватало рыженьких. Она подошла и сразу попала к нам, даже не успела в фильтрационном лагере посидеть, повезло. Ей очень нравятся фильмы, но нам их мало показывают и обычно не те, которые ей хочется смотреть. Девочки, которые попали сюда не так давно, рассказывают то, что могут вспомнить.

– Я понял, теперь задавай свой вопрос.

– Зачем мы едем на восток?

– Мне трудно ответить в двух словах. Ты помнишь, как на вас неподалеку от Пентагона напали муры?

– Конечно помню.

– Мы провели расследование и нашли виновника. Наши законы требует сделать все, чтобы этот человек не избежал наказания.

– Вы едете его судить?

– Не совсем. В таких случаях мы обычно обходимся без суда, достаточно приговора.

– Как может быть приговор без суда?

– Может Элли, на западе еще как может.

– Вы едете воевать с мурами?

– А зачем нам с ними воевать?

– Это ведь они убили ваших людей.

– Муры не убийцы, а орудие преступления.

– Но ведь они враги всего человеческого.

– Нет Элли, в них человеческого куда больше, чем во мне. Пусть всего лишь внешне, но больше. Зараженные – вот кто враги всего человеческого. Они единственные с кем невозможно договориться, разве что с отдельными и очень редко, но при таких масштабах войны единичные случаи не играют роли. С внешниками можно договориться и с Черным Братством тоже можно. Эти ребятишки всегда думают только о личной выгоде и поэтому их можно использовать. В случившемся роль муров незначительна, они и правда всего лишь орудие преступления, а не сам преступник.

– Вы что, собрались нападать на Герцога?!

– Ты всерьез считаешь, что нападение на колонну подстроил он?

– Нет, это ему ни к чему. Ему нужна дружба с вами.

– Ему много чего нужно, и дружба в этом списке не числится. Но ты права, он не трогал наших людей, ему это не нужно. Но то, что допустил такое на своей земле, тоже делает его причастным, поэтому придется наказать и его. Но вина Герцога незначительная, поэтому накажем слегка, детская порция показательной порки пойдет ему на пользу. Будем считать, что ответ получен, теперь моя очередь. Четыре года назад ты сбежала из Цветника. Я так и не понял, куда ты собиралась пойти, даже Лазарь не смог это выяснить.

– Задайте, пожалуйста, другой вопрос.

– Сожалею, но мне нужно узнать ответ именно на этот. Так что лучше соври, но ответь. Вдруг получится меня обмануть, получишь хоть какую-то компенсацию за безнадежно проигранную шахматную партию.

– Но я еще не проиграла.

– Тебе осталось четыре хода. Ну так куда?

– Вокруг Азовского Союза и даже в его внутренних областях хватает мелких стабов, где рейдеры устраивают свои поселения. Я собиралась добраться до границы и спрятаться в одном из них.

– Настолько смехотворная ложь, что ее даже комментировать не хочется. Ты, Элли, отвратительно играешь в шахматы, но это все из-за неопытности, ведь там, где я вижу развитие комбинаций, ты видишь лишь набор статичных фигур и пытаешься просчитывать изменения прогнозируя действия каждой из них в отдельном порядке. У тебя не так уж и плохо это получается, а ведь задача не из простых. То есть ты не совсем уж бесталанна в том, что касается планирования. Побег из Цветника – это серьезно, ты не могла не обдумать его со всех сторон. Возможно, ты сильна лишь в том, что касается краткосрочного планирования, но совсем уж игнорировать дальнейшее – не твой стиль. Даже в розовой клетке до тебя должны были доходить несимпатичные подробности о поселениях рейдеров. Так уж сложилось, что на нашей территории всех тех, кто на что-то могут сгодиться, быстро подминают под себя серьезные объединения. В итоге на диких стабах остается лишь человеческий мусор – никому не нужное гнилье. Орхидеи на помойках не растут, свободой и безопасностью там даже не пахнет, такой как ты придется вновь становиться чьим-то имуществом. Ты должна была понимать, что альтернатива вашим воспитательницам или даже жирному Портосу может оказаться куда неприятнее. Элли, подумай как следует и ответь мне еще раз – куда именно ты собиралась бежать? И постарайся, чтобы на этот раз я поверил.

Пожалуй, это тот случай, когда запираться бессмысленно, придется выложить правду. Что я в сущности при этом потеряю? Абсолютно ничего.

– На север.

– Расплывчатое понятие, расскажи подробнее.

– Это второй вопрос.

– Я в таких случаях шел тебе навстречу.

– Далеко на север.

– Я правильно тебя понял?

– Если вы о том, что я собиралась уходить за реку, то правильно.

– Под рекой ты подразумеваешь Дон, не так ли?

– Да.

– Ничуть не удивлен, что-то подобное я и предполагал. Надеюсь, ты понимала с какими сложностями это сопряжено?

– Понимала.

– А то, что, скорее всего, этот путь тебя убьет, тоже понимала?

– Я знаю, что такое Дон.

– И, тем не менее, решила отправиться именно туда? Как интересно… А почему на север? Чем так плохи другие направления?

– Это уже третий вопрос, да и четвертый тоже.

– Они ведь не принципиальные. Я ведь сделал тебе поблажку в самом начале, сделай и ты мне. Да и почему бы не отвлечься от игры в вопросы и поговорить, как нормальные люди? Уверен, что твои знания о ситуации за Доном неполные или даже искаженные, я мог бы рассказать тебе немало нового.

– Вы бывали на севере?

– Нет.

– Значит, не расскажите.

– Слухами земля полнится. Ты думаешь, что там, на далеком севере, ты не станешь чьей-то собственностью, как это принято здесь?

– Там другие порядки.

– Ты права и неправа одновременно. История тех мест уступает нашей по протяженности, изначально им не повезло с географией, но в последнее время она начала меняться, некоторые проходы закрыло чернотой, в других местах мертвые кластеры переродились в стабы, расширив жизненное пространство. Но все это недавняя история, поэтому новый порядок сосуществует со старой дикостью, а серьезные лидеры с имперскими замашками еще не успели проявить себя во всей красе. Там и сейчас не такая география как здесь, прессинг со стороны запада не настолько серьезный, но при этом крупным объединениям стабов нет места, они почти не встречаются. До сих пор нет ярко выраженных центров силы, таких как Азовский Союз; нет нескончаемой бессмысленной резни, когда люди со всех сторон массово убивают друг дружку. Больших стабов мало, кластеров между ними хватает, все силы уходят на сдерживание зараженных и выживание, то есть на глупости не хватает резервов. Конечно, между людьми там тоже всякое случается, но они не забывают с кем именно им следует воевать в первую очередь. Улей не позволяет им забыть. Однако не надо идеализировать северян, в некоторых местах ты можешь столкнуться с крайне негативными явлениями. Проще говоря, попадешь в куда более худшую ситуацию, чем сейчас. Хотя в других местах все иначе, там ты и правда сможешь быть сама себе хозяйкой, никто ничего тебе прямо не навяжет, у них весьма симпатичные законы без оглядки на пол. Там живут мелко, не те масштабы как у нас, но иногда это может сыграть в плюс. Полагаю, ты что-то слышала о стабе, где, по твоему мнению, жизнь прекрасна? Хотела именно до него добраться?

– Хотела.

– Я могу узнать, как называется это место?

– Озерск.

Кваз при этом слове ухитрился присвистнуть, что до этого казалось мне невозможным, уж очень нетипичный для нечеловеческой речи звук.

– Озерск? Надеюсь, ты не думала, что это место создано самим Ульем исключительно ради комфортного проживания рафинированных девушек?

– Нет, я так не думала. Но я знаю, что там очень строго следят за исполнением законов, и их законы мне нравятся. Не знаю, осталась бы там или нет, но в Озерске можно пересидеть какое-то время и осмотреться.

– Это и правда похоже на план. Глуповатый, конечно, или, скорее, полностью безумный, но все же план. Давай Элли, теперь твоя очередь, спрашивай.

– Почему я еду в вашей машине?

– Тебе здесь не нравится?

– Не в этом дело.

– Тогда в чем же?

– До этого дня вы демонстративно держались в стороне от меня. Я даже слышала, что вы обсуждали передачу меня другим людям, позавчерашний случай с господином Царем это подтверждает. Но сейчас все изменилось, я еду с вами почти наедине. Водитель и солдат рядом с ним сидят впереди, они могут нас увидеть только если развернутся и приподнимутся выше спинок сидений. Я уверена, что в таком шуме они ни слова из нашего разговора не услышат.

– Верно – не услышат. Тут хитрая акустика, настоящий мастер делал. Можно кричать и бить в барабаны, все равно впереди ничего не разберут, хотя сплошной перегородки нет.

– Так почему я с вами?

– Я выгляжу плохо, но мне все еще нравится общество симпатичных девушек, хотя причина, конечно, не в этом. Я, Элли, волнуюсь за тебя. Есть немало людей, которых выводит из себя твое присутствие. А еще их провоцирует слабость. Твоя слабость. Они очень не любят азовских и почему-то решили, что ты – лучший объект для вымещения злобы. Даже самый жалкий трус, столкнувшись с вызывающей беззащитностью оппонента, способен проявить агрессию, а этих людей трусливыми не назовешь.

– Я не делала никому из вас ничего плохого.

– Умные люди это прекрасно понимают, но миром правит воинствующая глупость, нам приходится с этим считаться. В лучшем случае ты можешь столкнуться с грубым отношением, ну а в худшем… В худшем, Элли, ты умрешь без малейшей пользы, а это может меня огорчить. Формально ты – мое имущество, если кто-то другой начнет решать жить тебе или умереть, это плохо скажется на моем авторитете. Так что пока ситуация не прояснится, будешь все время находиться возле меня или там, где я скажу. Если без спроса отойдешь на десять шагов, можешь считать это очередным побегом, который я пресеку не самым приятным для тебя способом. Понимаю, что тебе не по душе мое общество, но это для твоего и моего блага, так что придется немного потерпеть ради нас обоих. Ты что-то хочешь сказать?

– Неужели ваши люди настолько неуправляемые? Разве вы не можете просто приказать оставить меня в покое?

– Жиле я лично приказал помочь Лазарю на переговорах с азовскими и слушаться его беспрекословно. Он был разносторонним человеком в плане талантов, это могло пригодиться. Нам и правда не помешает приличная боевая техника, а нынешнее положение азовских таково, что нарисовались неплохие шансы урвать бронированный куш. Но твои хозяева отказали нам наотрез, ограничившись не самой качественной орхидеей. Это был всего лишь торг, но торг нервный и для нас невыгодный, и закончился он оскорбительно. Лазарь даже не успел начать с этим разбираться, как Жила, игнорируя все приказы, проявил инициативу, из-за чего ты лишилась подруги. Так сказать, решил щелкнуть азовских по носу, никого об этом не поставив в известность. Я уже молчу о том, что ему было приказано совершенно другое. Понимаешь, к чему веду? Мы тут одно целое только по названию, а на деле все та же разорванная на едва склеенные клочки Конфедерация, где чуть ли не каждый старается перетянуть одеяло на себя и понимает приказы так, как ему угодно. Временами руки опускаются с дуростью бороться, все силы уходят на никому не нужные дрязги, а не на настоящее дело. Не могу гарантировать, что прямо сейчас очередной «Жила» не заряжает винтовку собираясь отправить на тот свет еще одну орхидею. Так что будешь под рукой, от меня ни на шаг, больше я это не обсуждаю. Теперь мой вопрос – ты знаешь воспитанницу Юми?

– Нет.

– Ее могут звать Юмико или даже Эйко.

– Не слышала о такой. Странные прозвища, похожи на японские имена, а у нас редко используют восточные слова.

– Ты знаешь всех старших воспитанниц?

– По именам – всех. Ни Юми, ни Юмико или Эйко среди них нет.

– А если имя поменяли? Такое бывает?

– Да, бывает. Мне его меняли несколько раз, это решает целая комиссия, у них там длинный список, выбирают из него.

– Я точно знаю, что Юми все еще в Цветнике, она передала мне весточку через Лазаря.

– Пусть полковник Лазарь опишет мне, как она выглядит, может и узнаю. Или нет, он ведь ее видел и должен сам знать, как ее теперь зовут, ему ведь показывали всех орхидей. Или она из фиалок?

– Нет, она орхидея. Лазарь ничего не знает, она провернула это так, что он ее не видел. Просто записка для меня.

– Опишите Юми сами.

– Я не видел ее очень давно, в те времена она была всего лишь маленькой девочкой, не представляю, что из нее выросло, да и память подводит, не припомню детали. Я даже понятия не имел, что ее определили в Цветник. В той записке Юмико просила меня о тебе позаботиться, значит, вы знакомы.

– Посмотрите каталог, в нем есть фотографии всех воспитанниц. Неужели не сможете ее узнать?

– Ее там нет.

– Нет, или не можете узнать?

– Юмико нет в вашем каталоге.

– Но как такое может быть?

– Насколько я понял, орхидей с официально утвержденными избранниками оттуда убирают.

– Но такие надолго в Цветнике не задерживаются. Может ее давно забрали, и она передала записку через воспитательниц?

– Не думаю. Я знаю кто ее избранник, у него не было возможности ее забрать, она все еще у вас.

– И кто ее избранник?

– Крюгер.

– Не припомню такого. Ничего не понимаю.

– Ты и не должна ничего понимать. Я помню ее еще девочкой подававшей большие надежды. У нас был общий знакомый – прекрасный человек. У его жены были глаза почти точь-в-точь как твои. Ты даже представить не можешь, какая это была замечательная пара…

Странно, но ужасающий голос кваза становился все более и более задумчивым, в нем даже временами проскакивало что-то почти человеческое. Господин Дзен будто погружался в себя, при этом с него слетало напускное – то, при помощи чего он старался выглядеть ужаснее, чем на самом деле.

– Знаешь, Элли, этот человек не раз мне помогал, иногда даже стыдно становится, что приходится заставлять себя забыть о нем. Я ведь жизнью ему обязан. Слишком большая душа, это его и сгубило. Постараться выполнить просьбу той, кого он считал почти своей дочерью – самое малое, что могу сделать ради памяти о нем. Такие вот у меня слабости, Элли. Надеюсь, ты не станешь говорить, что мы тут тебя сильно обижали? Заботились как умеем, о своих так не заботимся. Если что-то не понравилось, так это для твоего же блага, к тому же мы не можем совсем уж отделять тебя от всех остальных, у нас, пусть и формально, сообщество равных людей. Я постарался выполнить то, о чем меня попросили в записке. Значит, получается, Эйко ты не знаешь?

– Не знаю, но если расскажите другие подробности, возможно, пойму о ком идет речь.

– Не стоит, это не так уж и важно. Задавай свой вопрос.

– Что со мной будет?

– В каком смысле?

– Как жена я вам не нужна, что со мной будет дальше?

– Не знаю, Элли.

– Это не ответ.

– Это ответ, причем ответ правдивый. Я действительно не знаю. Очень может быть, что ты умрешь сегодня или завтра. Понимаешь, у нас тут чуть ли не мятеж назревает. Ну или заговор недалеких людей. Хотя зачем играть словами, он вообще-то созрел. Меня даже пытались убить на той нефтебазе, это говорит само за себя. Да, корявая попытка, но все же пытались. Что уж тут говорить о твоей жизни, если за свою не могу поручиться. И что самое паршивое – против меня выступают те, на кого я опирался чуть ли не самого начала. Ты представить себе не можешь, как непросто начинать войну против таких людей. И нет возможности набросить всем мешки на головы и оттащить к ментатам, на западе даже мне не все позволено. Кручусь как могу, пытаюсь обойтись если не совсем без крови, то кровью малой. Но понимаешь, это такая партия, где чертовски сложно заглядывать вперед хотя бы на пару ходов. А два хода – слишком мало, велик риск проигрыша. Элли, ты просто пешка в этой игре, а пешки умирают первыми.

– Что будет со мной, если я выживу?

– Хороший вопрос, но ответ не получишь, так далеко я даже не пытаюсь заглянуть – обстановка не позволяет. Так… смутные наработки… не знаю, что сработает, а что нет. Ситуация непростая, может случиться все, что угодно. Возможно, вернем тебя в Цветник или выдадим замуж за лучшего нашего техника. Но не исключено, что сам тебя убью.

– Зачем?

– Это запад, иногда он заставляет принимать непростые решения. Никогда не знаешь заранее, кем следующим придется пожертвовать. Так почему бы не тобой? Ты – далеко не самая страшная потеря. Теперь моя очередь.

– Но вы ничего не ответили.

– Ты получила ответ. Понимаю, что он тебе не понравился, но смирись, другого тебе никто сейчас не даст. Мой вопрос простой, обойдемся без затянутых обсуждений. Скажи, если бы тебе сейчас удалось сбежать, ты бы опять направились на север?

– Да.

– Вот видишь – простой вопрос и такой же простой ответ. Спасибо, что не увиливала. И тебе, кстати, мат.

– Я вижу.

– Тебе не поможет умение просчитывать ходы, нужно хотя бы немного знать теорию. При таком многообразии позиций шахматы все же скучно-шаблонная игра, пусть и не все с этим согласны.

– Благодарю за совет, я поняла.

– Элли, ты изо всех сил стараешься выглядеть идеально дрессированной куклой, но это тебе не идет. В моем присутствии можешь не притворяться, это приказ, ты все поняла?

– Сейчас моя очередь задавать вопросы.

– Прекрасный ответ, что называется – уела. Вот только игра окончена: и в шахматы, и в вопросы. В первой ты проиграла без шансов, во второй не уверен, что вообще есть проигравший и победитель. Каждый из нас что-то приобрел, а что-то отдал, будем считать, что сыграли вничью. И да, не надо воспринимать записку Эйко как приказ сдувать с тебя пылинки, игнорируя все прочие обстоятельства. Я ведь ничем ей не обязан, а если бы и был обязан, то что мне с этого? Элли, случись что-то, что заставит меня тобой пожертвовать, я это сделаю не задумываясь. Даже если ситуация не будет безвыходной, а просто посчитаю это выгодным для нашего дела. Не забывай, что ты всего лишь пешка в непонятной тебе игре. Я навязал западу всю эту идеологическую шелуху не ради забавы, а потому что людям нужно во что-то верить. Это непростая земля, без веры люди здесь вешаются. Бросить главный периметр мы не можем, если тварей не сдерживать, они сметут всех до самой Внешки. Чернота перестроилась, открылись новые проходы, да и мертвяки уже не те, что прежде, они знают все наши хитрости, знают, что на востоке есть еда, они растекутся рекой стоит открыть перед ними ворота. Мы меняемся, но Улей тоже умеет меняться и всегда в худшую сторону. Слишком многое зависит от моих решений, мне не раз приходилось отправлять на смерть одного, чтобы выжили другие, это меня уже давно не напрягает. Если ты умрешь, расстраиваться не стану, буду жить дальше, как жил после смерти людей, которым ты в подметки не годишься. Ты тут всем чужая, в том числе и мне. А теперь опусти экран и наслаждайся редким зрелищем. Там слева манипулятор, можно переключаться между камерами. Бойницы сейчас не открывай, эта машина – сваренный халтурщиками хлам, не надо усугублять ее никчемность.

– Господин Дзен, нельзя менять правила по ходу игры.

– Ты о чем?

– У меня остался мой вопрос.

– Ненавижу спорить с женщинами. Ладно, давай быстро, без лишних разговоров.

– Почему… Почему вы… Разве у вас нет возможности стать нормальным человеком?

Кваз тяжело почти по человечески вздохнул:

– Ну Элли, ну почему ты такая? Я ведь попросил быстро.

– Простите, господин Дзен, я не знала, что на этот вопрос нельзя ответить несколькими словами.

– Разумеется, не знала. Я полагаю, что на него вообще невозможно ответить. Впрочем, почему бы не попробовать? Элли, тебе, наверное, давно не рассказывали сказки, я хочу это исправить. Времени у нас немного, поэтому она будет короткой и к тому же вряд ли тебе понравится. Она не для детей, да и многим взрослым от нее будет не по себе. Хочешь такую сказку?

– Хочу.

– Ну смотри, ты сама попросила. Но только ничего не переспрашивай, получай все так, как есть. Понятно?

– Да.

– Когда-то, давным-давно в другом месте и в другой жизни жил да был один человек. Жил честно и временами скучно, занимался постановкой киношных трюков, а затем сам начал снимать фильмы, иногда даже неплохие. Он умел подбирать на ключевые роли тех людей, которые именно на них могли полностью раскрыть свой талант или помочь это сделать другим, что иногда важнее. Однажды его жизнь изменилась, он попал в мир который ты, Элли, по праву можешь называть своим. Этот мир с одинаковой легкостью перемалывает и сильных и слабых, но человек сумел приспособиться. В какой-то момент ему даже показалось, что он надежно закрепился, нашел прекрасное место в новой жизни, и все плохое осталось позади. А еще человеку повезло – ему встретилась женщина, которая заставила его полюбить и себя и твой мир. Да-да – твой мир тоже достоин любви, ведь в своем мире человек никогда бы не встретил любимую. Человек полагал, что прекрасно устроился и был счастлив. Вот только счастье не затянулось, слишком прекрасной была его женщина, на нее положил глаз один из ничтожных людишек твоего мира. Звали его Толстяк, и это прозвище исчерпывающе описывает его внешний вид. Но гораздо правильнее будет – Гнилой Толстяк, ведь в таком случае прозвище будет описывать как внешний, так и внутренний облик. Неотложные дела заставили человека покинуть свой дом, а вернулся он уже к пепелищу. Нет, пожара не было, просто в его отсутствие за его женщиной пришли. Она была своенравна и сильна духом, а может думала, что если даст Гнилому Толстяку то, что он хочет получить, человек не сможет ее простить. Возможно, так бы и случилось, человек был строг к себе и другим, он никогда никому ничего не прощал. Его женщина сопротивлялась отчаянно, но она была слишком хрупкой, почти такой как ты, один из ударов, а может быть и несколько, были лишними, она не выжила. Человека жестоко избили, после чего потребовали расплатиться за увечья, причиненные его женщиной одному из людей Гнилого Толстяка. Человеку ничего не оставалось, как согласиться. Он попросил дать ему немного времени, сумма была немалой. Человек начал работать так, как никогда в жизни не работал, ведь у него впервые появилась настоящая цель. Он подолгу бродил в одиночку по кластерам, убивая зараженных, выискивая ценные вещи, заманивая в хитроумные ловушки самых опасных тварей. Он вспомнил старую жизнь и научился выгодно использовать самых разных людей на подходивших для них ролях. Даже Гнилой Толстяк иногда помогал ему сам об этом не подозревая. Ради своей цели человек совершал некрасивые поступки и постоянно рисковал жизнью, но смерть за ним не приходила. Костлявая старуха с косой далеко не глупа и понимала, что если заберет его, ей достанется всего лишь один, но если оставит его в покое, сможет получить гораздо больше.

– Дзен, мы пустили огонь, – донеслось из динамика монитора, расположенного перед квазом.

Тот, не обратив внимания на посторонний голос, продолжал так же монотонно, не быстро, но и без пауз:

– Человек достиг многого, он даже научился добывать жемчужины и начал их копить. День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. Однажды человек решил, что накопил их достаточно и начал принимать одну за другой. Всем известно, что необходимо выдерживать паузы, но человек проигнорировал это правило. И случилось то, что должно было случиться – он начал изменяться. Но даже это его не остановило, он так и продолжал принимать жемчуг и быстро превратился в чудовище. С прежней хитростью и новой силой человек начал побеждать самых сильных тварей, со временем он стал знаменитым охотником – великим трейсером, как принято было называть таких людей на тех землях. Сам Гнилой Толстяк начал относиться к нему с уважением, всеми силами пытаясь заручиться полной поддержкой бывшего должника. А человек продолжал копить жемчуг, время от времени начиная принимать его без пауз. Это приводило к невыносимым страданиям, он изменялся все больше и больше, балансируя на краю пропасти в которой нет места разуму. Человек прошел по дороге, по которой мало кто способен пройти и стал чудовищем, рядом с которым самые смелые люди начинали дрожать, как осиновые листья. Однажды Гнилой Толстяк решил устроить праздник на своей земле. Он пригласил со всей округи других царьков, таких же ничтожных и омерзительных, они весело проводили время и всерьез верили, что весь мир лежит у их ног. В этот день человек долго смотрел на закат, а затем открыл шкаф из дубовых досок и достал из него топор. Необычный топор, у него была своя история, она заслуживает отдельного рассказа. Человек нашел это оружие в заваленной разрубленными костями пожарной части и с его помощью спас свою женщину. Так они и встретились – все трое. Потом женщину забрала смерть, а топор изменился, как и его хозяин – пришлось отказаться от старой рукояти, дерево не в состоянии выдерживать мощь ударов матерого кваза. Вместо нее человек приварил бесшовную стальную трубу с толстыми стенками и в верхней части залил ее свинцом из автомобильного аккумулятора. Ты бы даже поднять такое оружие не смогла, но человек обращался с ним так же запросто, как обычные люди обращаются с перочинными ножами. Ему ничего не стоило разрубить не самого слабого зараженного от макушки до паха, а головы тварям сносил с такой небрежностью, что полет лезвия не замедлялся ни на мгновение. Как ты, наверное, догадываешься, у Гнилого Толстяка денек не задался. Человек убил его тем самым топором, проделав это со всей возможной неторопливостью. Приглашенных на праздник царьков он тоже убил, как и телохранителей этих ничтожных людишек. Пули бессильно отражались от тяжелых лат, которые сделали для него из частей лучших бронежилетов и толстых стальных пластин. Некоторые сумели добраться до тела, но раны оказались не смертельными. Измененные славятся своей живучестью, к тому же человеку помог хитрец из новичков прибившийся на службу к Гнилому Толстяку, но ни во что не ставивший своего босса.

– Мертвяки пошли, – вновь ожил динамик.

Господин Дзен и на этот раз не отреагировал на сообщение.

– Сделав свое дело, человек перевязал раны, почистил топор и пошел на север. Он был не один, с ним ушел хитрый новичок, а еще они взяли с собой девочку. Новенькая и слишком юная, чтобы возбуждать интерес у нормальных мужчин, но один из царьков подарил ее Гнилому Толстяку именно для развлечений, ведь всем было известно, что его похоть не знала границ. К счастью, этот кусок жира не успел добраться до праздничного подарка, топор его опередил. Человек не нуждался в этой девочке, но и оставить ее в разоренном логове Гнилого Толстяка не смог, ребенку там делать нечего. К тому же девочка стала для него пусть и временной, но целью, ведь ему пришлось о ней заботиться. Человек добрался до земель большого и сильного союза благополучие которого держалось на плечах огромной армии и ксеров столь развитых, что они могли изготовить что угодно кроме совсем уж невозможных вещей вроде живых созданий и сокровищ, которые добываются из зараженных. К сожалению, правили этим союзом развращенные людишки живущие бесцельно, и потому человеку там не понравилось, но он сумел удачно пристроить девочку. Тоже не самое лучшее место в мире, но в сравнении с прочими вариантами, оно смотрелось неплохо. Человек там не остался, слишком близко к тем краям, где его знали, и где у него остались враги. К тому же человек изменился не только внешне, он больше не мог жить так, как жил прежде. Достойная цель и путь к ней – единственное, в чем он теперь нуждался. Для него это стало наркотиком, смыслом существования, оглядываясь назад, человек не понимал, как раньше жил без всего этого. Ему подсказали лишь одну по настоящему трудную и достойную задачу способную занять на долгий срок. Поэтому он пошел на запад, где отчаявшиеся люди с трудом удерживали крошечные клочки земли отбиваясь от наседающих орд чудовищ. Человек сказал этим людям, что приведет их к победе, запад станет великим, уже не они будут прятаться от тварей, а наоборот. И всем союзам, даже самым великим, придется считаться с теми, кого они издавна привыкли называть варварами. И люди пошли за человеком, ведь такова их природа – идти за тем, кто показывает путь, кто не сворачивает с него, кто не жалеет себя и не останавливается. Элли, в моем мире был известный человек, который пообещал не брить бороду до тех пор, пока не достигнет своей цели. В сравнении со мной он смешон, ведь я ведь дал слово, что останусь таким до тех пор пока не выполню то, что обещал этим людям. Мы перекроем все бреши на западной границе от реки до реки, и пусть тогда орды приходят куда угодно, но только не к нам. Цель так себе, но она хорошая и достаточно сложная, чтобы меня заинтересовать. Я обязан держать свое слово, иначе невозможно требовать соблюдения слова от других, а без этого все бессмысленно. Ведь это будет даже не поворот и не остановка, это шаг назад, после такого веры не станет, а наше дело держится лишь на ней. Люди не готовы простить мне даже такую мелочь, как собственную женщину, ведь их чудовище не нуждается в любви и ласке, что уж тут говорить о большем. Все Элли, ты получила свой ответ, игра окончена. А теперь полюбуйся картинкой, это не хуже тех фильмов, которые вы пересказывали друг дружке перешептываясь под одеялами. По мне так даже лучше. Гораздо лучше.