Чумная [СИ]

Глава 13

Когда чувства и зрение возвращаются — резко отскакиваю назад, прижимаясь к стене, так маскировка быстрее заставит слиться мою одежду и кожу с окружающим.

Осматриваюсь — хоть гномы и не любят свет, факелы где-то сверху горят, тускло, но всё рассмотреть можно. Огромный, очень широкий зал впереди, а когда поднимаю голову, невольно произношу шёпотом:

— Мать твою.

Потолок метров двадцать, если не больше.

«У них тут что, великаны живут?!» — Думаю ошарашено. — «Вот это шутка так шутка — коротышки любят всё большое».

На высоте метров пятнадцати вижу небольшой мостик с перилами, который упирается одной стороной в стену, не знаю уж зачем — чистить потолки или вести какие-то работы на высоте, но он идёт по всему длинному коридору, и меня это вполне устраивает, не хочется тут красться по стенам.

Снимаю «кошку», прицепленную к поясу, закручиваю её и бросаю вверх — попадаю с первого раза, и начинаю подъём. Наконец опробовав мостик, и убедившись, что не упаду, сворачиваю всё и прицепив обратно к поясу, начинаю свой путь в этом, как мне кажется, бесконечном туннеле.

«Надеюсь хоть не много поворотов будет, а то потом хрен найдешь этот портал, или найдешь не тот». — Думаю я, осматривая всё с интересом и затаённым страхом.

Через пол часа однообразного, прямого и огромного коридора, стали попадаться по бокам здоровенные статуи гномов, я мог их сравнить разве что со «статуей свободы» в США, хотя ни разу её и не видел «вживую». Слышу неясные звуки, ускоряюсь вперед, и они становятся громче.

«Стоны». — Приходит мысль. — «И слабые крики».

Иду под мрачным каменным сводом дальше, снизу так же горят факелы, тускло освещая пространство, а по краям этого исполинского туннеля возвышаются всё новые и новые статуи бородачей, на каждой в постаменте выдолблено имя, и подвиги. Делаю очередной поворот, на звуки стонов и криков, и они усиливаются.

Снизу идут одна за другой камеры с высокими стенами и узкими выходами, закрытыми сейчас на огромные замки, а в камерах вижу людей, эльфов, орков — множество разумных, различных возрастов, мужчин и женщин, детей. Камеры не оборудованы крышей, и я вижу множество копошащихся тел в множестве камер, кажется они тянутся в бесконечность, в разные стороны и ответвления. Прищуриваюсь, ком встаёт в горле, а сердце бьется в два раза чаще, теперь понятно почему у камер нет крыш — эти разумные всё равно не смогут выбраться, все истощены, тонкие руки и ноги, у некоторых отсутствуют конечности, они двигаются медленно и натужно, снизу поднимается вонь от нечистот — эти разумные ходят прямо под себя.

— Бля, какого хуя. — Невольно вырывается у меня.

Прохожу дальше, и вижу поворот за которым камер нет, крадусь и натыкаюсь на огромный круглый зал, посреди него стоит глыба метра полтора, кажется она из ртути — так на ней всё отражается. Зал освящен лучше, чем коридоры, свет заливает всё помещение, магический в перемешку с факельным. У глыбы стоят два гнома в длинных черных мантиях, по всему залу идут какие-то желобки, все они сходятся в этом металлическом «камне», а уходят к краям комнаты, по всему кругу которой стоят небольшие бутылочки, одна из таких лежит в вещах у Ли. Множество бутылочек, сбиваюсь на сотне при попытке подсчитать.

— Заводи! — Говорит один из гномов в чёрной мантии.

Я могу всё расслышать даже с такой высоты, эхо оглушает меня тут, на верху. А в это время из коридора, где находились камеры, выходят гномы-стражники, в тяжелых доспехах, ведут множество людей, в основном людей, есть еще пара орков, как только они пересекают границу круглой комнаты — с них снимают цепи. Все истощены как и те которых я видел, и вот одна из колонн тормозится из-за того что человек падает, его выдёргивают из строя, замыкая цепь, которой все связаны, на следующим шедшем за ним, а неудачника просто тащат за волосы, он не кричит и не сопротивляется. Это женщина, девушка, может даже девочка, прищуриваюсь и дышу часто-часто — вместо глаз два углубления, нет кистей рук — культяпки, наконец её бросают к ногам одного из гномов в чёрной мантии, он со всей силы бьет её в живот, но она даже не пытается закрыться или схватится за место удара, просто отлетает чуть дальше от камня.

— А ты ему нравишься, вкусная, интересно — сегодня выпьет всю, или опять будет смаковать? — Говорит он, издеваясь над девушкой.

Наконец колонна кончается, они окружают магов в чёрных балахонах, казалось бы — напади они сейчас все вместе, и конец этим коротышкам. Но пленники просто стоят, измученные и измождённые, не пытаясь что-либо предпринять. Минимум сотня, против двоих гномов, и все обречённо смотрят в пол. Мужчины, женщины, дети, даже гордые орки.

Гномы в черном тем временем прикасаются к глыбе с двух сторон руками, изрыгают из себя жуткий речитатив на неизвестном мне языке, но с каждым словом мне становится страшнее. То, что делает меня магом — противится этому, и я падаю на колени, дрожу и в душе появляется беспричинный страх. Отвожу глаза, и через несколько секунд слышу стоны, крики.

«Я не хочу смотреть, не хочу смотреть» — Умоляю себя. — «Пожалуйста, я не хочу смотреть!»

Я опускаю глаза.

— Сраная магия. — Шепчу со страхом и злостью.

Люди кричат, извиваются, камень горит красным и чёрным, протягивая отвратительные щупальца похожие больше всего на червей, присасываясь к телам несчастных в разных местах. Вот у бедной девушки, которая первой упала не дойдя до круглой комнаты, червь присосался к маленькой ступне, заглатывая всё больше, и наконец откусывая её, а когда отцепился и втянулся обратно в камень, я увидел что на месте отреза нет ни намёка на повреждение — только гладкая кожа новой культяпки. К некоторым разумным камень менее жесток — просто высасывает кровь, досуха, иногда нет, но часто происходит как с девушкой — отгрызает конечности, высасывает глаза. Безумное пиршество твари заставляет меня согнуться в приступе рвоты, из желудка выходит одна желчь, но услышать меня враги не могут — стоны и крики не позволят.

Наконец всё кончается, оставшихся в живых снова сковывают в цепи и тащат на выход, а тех немногих кто остался лежать — просто сбрасывают в какой-то люк на краю комнаты. Стража уходит, а гномы в чёрном, маги крови, начинают собирать бутылочки на краю комнаты в ящики, и относят их к очередному проёму, открывшемуся на краю, где эти страшные, теперь заполненные красной жидкостью сосуды, исчезают.

«Вот как вы, бляди, победили чуму». — Думаю я, сжимая кулаки.

Наконец они заканчивают и удаляются, а я всё сижу и со страхом смотрю на ртутную глыбу, и вздрагиваю, когда слышу:

— Уничтожь.

Оглядываюсь ошалело, но никого нет — лишь теперь неровный тусклый свет факелов, часть из тех, что хорошо освещали комнату, потухли, и тут воцарился полумрак. Но слышу новый голос, теперь женский:

— Разбей…

А потом снова, теперь старческий:

— Сокруши!

Они говорят всё громче, а я прижимаю ладони к ушам, и всё равно продолжаю их слышать. Разматываю веревку из запасов, привязываю к металлическому поручню, и начинаю спуск вниз. Я не хочу и мне страшно, не знаю даже, что буду делать, но знаю, что должен.

Наконец касаюсь пола, и подхожу к глыбе.

— Убей.

— Нейтрализуй.

— Сломи.

— Умертви.

— Сотри.

Голосов всё больше, все разные.

— Как? — шепчу я.

— Жизнь.

— У тебя.

— Противоположности.

— Сможешь.

Достаю с шеи медальон, в котором осталось два заряда, и опять шепчу:

— А дальше что — это же камень…

И тут же приходит ответ из хора голосов:

— Живое.

— Монстр.

Я прикладываю одну руку к камню, и морщусь от отвращения — он тёплый, как будто мягкий, как животное.

«Сука!» — думаю я, но руку не отпускаю.

Он и правда живой, прикладываю руку с медальоном, и монстру это не нравится, кажется он начинает дрожать, а я как тогда с Ли, применяю силу исцеления и жизни на глыбу.

Всё вокруг замирает, звуки стихают, кажется я даже слышу рычание из глубины железной глыбы, и тут на ней начинают появляться трещины — одна, другая, третья — они расходятся быстро по всей поверхности, а потом происходит взрыв, но меня не ранит, а лишь заливает белым слепящим светом, и отбрасывает.

Кажется, время замерло, я на пол пути к земле и в предвкушении удара, рассматриваю каждый кусочек, вырвавшийся из камня и летящий со мной рядом, а потом сознание уходит, чтобы сразу вернуться.

Стою на краю Великого Леса, смотрю себе на руки и вижу СВОИ руки, не чужие и женские, а СВОИ. Оглядываю себя — на мне моя футболка с надписью «LONDON» и изображением Биг-Бена, джинсы и кроссовки.

— Вот и увиделись. — Говорит приятный женский голос, и кажется тоже мой.

Я оборачиваюсь, и смотрю на неё — ту, в чьем теле провел столько времени, она в полном боевом облачении, как с иголочки.

— Где мы? — Спрашиваю, не удивляясь, и понимая, что это или сон, или какое-то временное помутнение.

— Какая разница? — Отвечает она: — Главное, что у нас есть возможно и время поговорить, Слава.

— И что дальше? — Не понимаю я.

— Ты сделал что должен был, но это не всё, есть еще сотни этих монстров-алтарей. Гномы и правда придумали лекарство от чумы, только лечит оно временно, но его эффективность не падает, как у заклинаний. — Поясняет она.

— Ты предлагаешь мне уничтожить остальные? — Спрашиваю.

— Нет, я предлагаю тебе выбираться оттуда, и передать то, что увидел всем — королю, шаманам орков, эльфийскому лесу, и в халифат. — Говорит она.

— Но люди! — Возражаю я.

— Ты не сможешь их вытащить, ты же видел в каком они состоянии, не факт, что ты сам выберешься, даже с моей помощью. — Отвечает она.

— А ты поможешь? — С подозрением спрашиваю.

— Не только я, все. — Говорит она.

— Я устал, я бы не хотел… — Начинаю я, но она перебивает:

— Возвращаться?

Я встаю на колени, и понимаю, как сильно устал, на плечи давит какой-то груз, в голове каждый раз проворачиваются картины страшного жертвоприношения, клеток с живым кормом, бесконечные ряды клеток. Вспоминаю бой на стене, оторванные конечности и выпущенные кишки у бойцов людей и орков, умирающую Ли, которую удалось спасти лишь чудом и ценой одного из зарядов.

— Да… — говорю, и кажется слёзы текут по щекам.

— Во время первой войны, — начинает она, и заминается: — Я чувствовала тоже самое. Если сейчас остаться на коленях, уже будет поздно, и ты не встанешь снова, я видела множество таких — и все они сейчас мертвы.

Она опускается напротив меня, и говорит:

— Зачем тогда всё это было, зачем вообще жить, зачем всё было видеть и пережить?

— Ты не понимаешь. — Утираю слёзы я: — Ты же не знаешь меня, я же полное говно, а не человек, какого хрена, бля.

— Я тебя не знаю? — Возмущается эльфийка. — Я вижу всю твою память, как и ты мою, я пережила всю твою жизнь вместе с тобой.

— Тогда ты видела, что…

— Да заткнись ты уже! — Кричит она, и обнимает меня: — Я видела разумного без цели, да, временами ты совершал спорные поступки, но сейчас многое изменилось, ты изменился.

Я обнимаю её сильнее, слёзы текут из глаз, кажется нервы после всего увиденного сдали окончательно, тело дрожит. Постоянная погоня, война, измученные заключенные — всё смешалось.

— Разрушенный мир, ты думаешь они смогут опять объединиться? — Спрашиваю.

— Придётся, или все попадут на алтари гномов. — Отвечает она, поглаживая меня по спине. — Ты должен вернуться, встать и вернуться, твои слёзы ничего не будут стоить если ты не встанешь.

— Ты поможешь? — Снова спросил я.

— Мы все поможем. — Отвечает она.

— А что потом? — Мне не хочется её отпускать.

— Потом я уйду, навсегда. — Говорит она, и немного отстранившись, смотрит мне в глаза, а потом целует. Горячо, страстно, как будто в последний раз.

— Почему так… — Шепчу я, наконец оторвавшись от её губ. — Ведь всё могло быть по-другому, совсем по-другому. Я мог бы вернуться, вернуть тело, и потом ты бы вернулась, и мы…

— Мир, ни мой, ни твой, вообще несправедлив, есть бедные разумные которые отдадут с себя последние портки нуждающемуся, а есть богатые и не готовые выделить даже серебрушку умирающему родственнику.

— Как я с девочкой, которую сбил… — Говорю, и опускаю голову, смотря на пожухлую траву.

— Да перестань уже! — Кричит она, и схватив меня за подбородок, поднимает голову так что бы я снова смотрел ей в глаза, продолжает: — С девочкой еще не всё потеряно, ты можешь вернуться и помочь ей, хватит сейчас об этом думать.

Мы наконец поднимаемся, теперь просто держимся за руки, и стоим друг на против друга.

— А как ты собирался заявиться в халифат к Хазэму, ты, конечно, видел в моей памяти и то, что я стояла в первом круге жертвоприношения для закрытия разлома, но как ты собираешься его уговорить помочь тебе открыть разлом в твой мир?

— Он же помешан на других мирах, у него не было только маяка — теперь он есть. — Говорю я.

— Не боишься за свой мир? — Спрашивает с прищуром она. — Хазэм не остановится, откроет разлом сначала для тебя, а потом расскажет султану, и он решит отправить туда разведку, информацию не утаить — потом подтянутся и другие.

— Там и так дерьмо на каждом шагу, больше всё равно сделать не реально. — Отвечаю отстраненно, смотря в её красивые глаза, понимая, что это скорее всего последний раз.

— А чума?

Я хмыкаю и отвечаю:

— Я рассчитывал уничтожить тело, да и когда это будет. Другой вопрос как вернуть тело?

— Я думаю достаточно будет касания, если оно, конечно, еще цело. — Отвечает девушка, а потом говорит: — Но сначала ты должен…

— Ребёнок. — Просто говорю я, и она кивает.

— В любом случае, в башню архимага самого султана, тебя просто так не пустят. — Говорит она после долгого молчания. — А ведь тебе еще надо до него донести что ты принёс маяк, чтобы заинтересовать.

— Вариантов не много, есть еще Тармош, шаман закрывающий разлом, но с ним скорее всего не договориться, судя по твоим воспоминаниям. — Грустно отвечаю.

— В одной из камер есть племянница визиря, ты её видел когда проходил сверху, всех вытащить не сможешь — а её придется, она твой билет к архимагу. — Отвечает эльфийка, снова подавшись ко мне совсем близко.

— Что племянница визиря делает в жертвенниках коротышек? — Спрашиваю я удивленно, вспоминая девушку без кистей и теперь без одной ступни.

— Пропала еще лет пять назад, когда шла с караваном в королевство. — Говорит она, и снова меня целует.

— Это как то… — Не нахожу слов я, когда мы прекращаем: — Расчётливо…

— Можешь взять любого другого ребенка, всё равно амулет больше, чем двоих, не перенесет, только вот другого ребенка вряд ли кто будет выхаживать, а племяннице визиря вернут и конечности, и глаза, лучшие маги халифата займутся этим. — Отвечает эта необычайно красивая девушка.

Я ничего не отвечаю, стоим и молчим, обнявшись.

— Пора? — Спрашиваю.

— Готов? — Вопросом на вопрос, отвечает она.

— Как тебя зовут? — Наконец решаюсь я.

— Ты знаешь. — Улыбается она.

— Скажи. — Настаиваю я.

— Славиэль. — Говорит девушка, и снова крепко обнимает меня.

Я не успеваю ответить или что то спросить, мир снова меркнет, а потом я падаю на каменный пол, всё вокруг сияет белым светом, металлической глыбы больше нет на своем месте, там только светящаяся белый столб уходящий прямо в свод круглой комнаты, из которого вылетают всё новые и новые белые шары, кружа по всей комнате. Я закрываю глаза руками, ведь этот яркий свет, кажется, прожигает даже веки.

«Готовься!» — Говорит Славиэль где-то внутри меня.

— Всегда готов! — Обрадованно говорю я.

«Шутник… Сейчас!» — Отвечает она, и все шары начинают быстрый полёт в мою сторону, а потом входят прямо в тело.

Она не говорила, что это будет так, но я и не спрашивал. Во мне сейчас были тысячи разумных, и все в одном мне, меня переполняла энергия, а еще разные желания, в основном — мстить, убивать гномов, убивать магов крови.

Наконец в помещение начинают вбегать коротышки в полном стальном доспехе, но как-то медленно и натужно, мне кажется, что сейчас я двигаюсь, нет, ЖИВУ гораздо быстрее чем все они. Где-то позади, уже как минимум тридцати воинов подгорного племени, вижу фигуры в черных одеяниях. Но в этот раз не страшно, я улыбаюсь, и не замечаю, как лук оказывается у меня в руках. Натягиваю тетиву и понимаю, что даже не взял стрелу — но она мне не нужна, лук сам светится белым, а стрела формируется из непонятной энергии, и устремляется вперед, прожигая насквозь коротышек в их знаменитых доспехах, и настигая обоих жрецов магии крови, распыляет их на атомы а может даже на что то меньшее, если такое вообще возможно, ведь не остается даже пыли. Приходит дрожь земли, когда снаряд врезается в стену.

Строй коротышек дрогнул, но выжившие поднимают щиты и пытаются закрыться, сдвинуть защиту, но я всё еще улыбаюсь и снова запускаю стрелу и от них ничего не остаётся.

«Чем же придется заплатить за такую мощь?» — Спрашиваю Славиэль.

«Будем надеяться, что всё кончится нормально…» — Туманно отвечает она. — «Тебе надо спешить, если маги со всех уровней сбегутся — они смогут нас остановить».

Я убираю лук за спину, и достаю светящийся меч. Сейчас я чувствую себя знаменитым королевским дуэлистом Алкорто, который угодил сюда много лет назад, еще до второй войны, и был скормлен страшному монстру. Сейчас он хочет мстить, моими руками, и даёт мне временно знания отличного мечника.

Я улыбаюсь.

Он улыбается.

Мы улыбаемся.

Мы ВСЕ.

Из-за угла выходят еще коротышки, двигаюсь так же быстро как в начале, ЖИВУ ТАК ЖЕ БЫСТРО, я просто прыгаю в гущу и начинаю смертельный танец, проходит несколько секунд — и все они лежат без конечностей, воют и стонут, и я точно знаю — никакая магия не залечит эти раны и не восстановит им конечности. Алкорто отступает, забирая свою память.

Теперь я кузнец Бонго, орк, излюбленное оружие которого — молот. Я подбираю один из валяющихся боевых молотов, и он тут же начинает светится ярким белым светом.

Мы улыбаемся и ныряем в следующую группу, бегущую с другой стороны, размазывая их по стенам.

«Не увлекайся, скоро всё прекратится!» — Кричит где-то вдалеке знакомый голос, и кузнец отступает, возвращая свою память себе.

Бегу вперёд, сейчас я с девушкой одно целое, кажется всегда так и должно было быть, мироздание разделило нас и раскидало по разным мирам, и вот сейчас, в этот миг, мы слились воедино и это единственное что имеет значение — мне легко, у меня есть цель, я знаю, что делать дальше.

Из всех щелей лезут гномы, выстрел, еще один, и опять — стены сотрясают страшные удары, камни валятся с потолка, коротышки стираются в пыль.

— Смерть! — Кричу я нам всем, и мне тут же приходит многоголосый ответ:

— Или слава!

Я — все они, они — весь я.

Достигаю клетки с несчастной девушкой, одним ударом сбиваю замок мечом, и нахожу её взглядом, хватаю и поражаюсь лёгкости её тощего тела. Лук за спину, девушку на руки и бегу к выходу с уровня, в портальное помещение.

На пути несколько магов — в красных одеяниях, их прикрывает десятка воинов в доспехах, и я становлюсь Кристо, магом воды из далёкой империи, которая давно прекратила своё существование.

Мне на встречу устремляются огненные вихри, а я выпускаю волну холода, которая замораживает все на своём пути, сметая огонь, и превращает фигурки гномов в затейливые ледяные статуи. Сзади слышу множественный топот ног в стальных ботинках, и Кристо отступает, забирая свою силу и память, а на его место приходит Ма'гор. Тролль, маг земли, один из тех, кто делил великий лес с эльфами очень и очень давно.

«А вы возможно не единственные перворожденные!» — Думаю весело я, и кажется, слышу, как эльфийка фыркает.

Оборачиваюсь к погоне, и подняв руку сплетаю какое-то невероятно сложное заклинание, которое обрушивает свод, погребая под собой коротышек, и задевая некоторые камеры с узниками. Тролль думает, что возможно так оно даже будет лучше, начинает обрушение остального потолка, и забирает свою память, а я бегу дальше и врываюсь на портальную плиту, сжимая амулет телепортации — вспышка, и вдыхаю воздух, наполненный войной, слышу крики сражающихся.

«Не ушли, не оставили!» — Улыбаясь, думаю я, и выхожу из пещеры.

— Слава! — Кричит Элисаль, не переставая выпускать стрелу за стрелой.

— Леди! — Говорит влюблённый капитан разведчиков, которому я тоже рад, хоть он и раздражает меня.

— Командир! — А это молодой некромант, выпускает какие-то серые шары по наседающим гномам.

Отдаю капитану тело девушки, прохожу мимо, и становлюсь Алнесой, магессой смерти. Не некромант, именно Маг Смерти, и воздев руки к небу, рассчитываю страшнейшее заклинание, которое выдёргивает душу из тела, и скармливает то, что получится достать из этих смертных, Богам Смерти. Коротышки падают, не издав ни звука, сотни коротышек, а Алнеса уходит, забирая свою память, и кажется, поцеловав меня в щёку своими холодными губами, в благодарность за то, что дал ей последний раз увидеть небо.

А потом всё кончается. Мир подёрнулся пеленой, и из меня начинают выходить светящиеся шары, множество их, тысячи. Они устремляются в небо, и только один висит совсем рядом с лицом, и я знаю кто это — Славиэль. Она касается моих губ, и тоже взмывает вверх, оставляя мне свою память и тело с ребёнком.

— Почему так. — Хриплю я потрескавшимися губами: — Это не честно.

«Мир не справедлив, надо привыкнуть к этому, и просто стараться что-то изменить». — приходит мне ответ то ли от себя самого, то ли от удаляющейся Славиэль, а может и от её памяти.

Я чувствую, как из глаз текут беззвучные слёзы в перемешку с кровью, из носа тоже хлещет красная жидкость. Я харкаю кровавыми сгустками, и падаю на холодную землю, меня кто-то поддерживает, а я хватаюсь за амулет и активирую его, подумав:

«Еще столько нужно успеть сделать, а остаётся всего один заряд».

Прежде чем потерять сознание, слышу голос капитана разведчиков:

— Уходим, быстро, они снова наступают!