Чужие миры

Глава третья

Титамир скучал. Бил кулаком в стену, пинал дверь, выломал решетку, но окошко оказалось слишком мало, с трудом пролезала одна голова. В неожиданно наступившей тишине особенно громко прозвучали торопливые шаги, замерли на миг – и в щель под дверью просунулась миска с водой.

"Как собаку поют, – с отвращением подумал воин. – А пожрать как следует не дают уже которые сутки".

Протянув руку, он хотел было без остановки перенаправить ее в окно – глядишь, кому по морде съездит, да заодно обольет – но потом передумал и выпил сам, не мучиться же от жажды. А пустую миску все таки выкинул. Из вредности. И заметно повеселел, услышав чей-то гневный возглас. Одно плохо, к концу ночи его стало просто дико клонить в сон. Следом резко закружилась земля и как-то незаметно оказалась у него под щекой…

За дверью вновь послышались шаги.

– Кажись, уснул, – в голосе явно чувствовалось облегчение. – Я уж думал, не подействует.

– Сонное зелье бабки Гривны еще никогда не подводило… тем более в таком количестве, – ответили ему.

Послышался протяжный зевок.

– Ну вот, теперь и вздремнуть спокойно можно, а то с этим зверем ни минуты отдыха. Думал, все – выломает дверь, как пить дать, выломает. Силы-то медвежьи. Лучше бы староста его из деревни выдворил, убытков меньше было, а так сломает темницу, новую строить придется. И кому? Нам.

– Посиди столько взаперти – еще не таким станешь. Зря Вирон девку увел. Знал ведь, что приедет за ней.

– Это он со зла. Ну да пусть сами разбираются, а я пошел. Проснется ведь через час, зверь эдакий, опять буянить начнет.

Пламя как алый мак плясало в окружающей их тьме. Кони изредка всхрапывали, тревожно переступая с ноги на ногу. Плотная стена деревьев казалась стоящими плечом к плечу древними исполинами, грозно взирающими на воинов с высоты своего роста. Без того мрачную картину дополняли звуки леса, обычные днем и угрожающие ночью. Казалось, они подбирались все ближе и ближе, наращивая натиск.

Луны сегодня не было, и только горящие сучья оберегали спутников от полной темноты. Владий прилег, подложив под голову дорожную сумку, а его друг уселся напротив, держа на коленях обнаженный меч. Они договорились сторожить по полночи и воин тревожно вглядывался во тьму, улавливая малейшие шорохи.

Неожиданно на поляну бесшумно выступили странники. Схватившись за меч Миробой одним прыжком достиг темной фигуры и замахнулся, движимый одним чувством опасности. Кони испуганно заржали. Пробудившийся Владий спросонья вскочил на ноги, держа в руках полосу металла, отражающую багряные всполохи пламени.

– Вы простите нас, люди добрые. Я Скол, а это Мирит, – голос старца звучал тихо и безжизненно, словно всего миг, отделявший от смерти, прошел мимо, даже не затронув его сердце. – Увидели костерок и поспешили сюда. Одним-то в лесу не с руки. Мы странники, по миру ходим, мудрости набираемся, собираем старые легенды. Наша цель – отыскать те немногие крохи истины, что сокрыты среди вымысла, в этом вся наша жизнь. Завтра вот опять в путь.

Они скромно уселись в тени.

– А чего так поздно бродите? – подозрительно спросил Владий. Брошенная им в костер ветка поднял сноп оранжевых искр. – Прямо как лесная нечисть.

– Леший заплутал, – склонил голову старец, – да, видать, сжалился, к вам вывел. Мы ему худого слова не сказали, вот и выпустил из своего лабиринта. Так ведь и бывает: коли ты с добром, то и к тебе с тем же. А вы ложитесь, мы все равно спать не станем. Если что, разбудим.

Владий отрицательно покачал головой, не спуская со странников острого взгляда.

– Потрепала вас, видно, жизнь? – спросил Миробой, разглядывая грязные лохмотья старцев.

– Потрепала, сын мой, – кивнул Мирит. – Мы бы развлекли вас сказаниями, да недобрые люди инструмент сломали, сами едва живые ушли. Среди деревьев схорониться решили, а леший тут как тут, заметил, закружил. Вот мы и брели в надежде хоть как-то выбраться на дорогу, а тут огонек среди деревьев, как спасение. Да вы ложитесь, ложитесь, – вновь попробовал уговорить их старец, но получив прежний ответ, снисходительно улыбнулся, оскалив желтые зубы, и продолжил. – Были мы и в Веалоне и в Заринге…

Миробой спиной почувствовал приближение чего-то крупного и опасного. Неожиданно старцы одновременно стащили свои лохмотья и кинули их на огонь. На секунду лес погрузился в кромешную тьму. Странники, пригибаясь к земле, стремительно меняли облик, обрастая густой медвежьей шерстью. Стальные когти и зубы перекликались по цвету с горящими черным пламенем глазами. Из леса, отрезая путь к отступлению, выдвинулись огромные размытые тени, а следом захрипели и повалились на землю кони. Но оборотни почему-то оттягивали нападение, словно зная, что добыче отсюда не уйти. Алые язычки пламени боязливо пробились сквозь ветхую ткань, осмелели, разгораясь все ярче и ярче, набирая прежнюю силу, как вдруг, вспыхнув, зашипели и погасли, будто их залили водой.

– Да помогут нам Светлые защитники, – прошептал Миробой и покрепче сжал оплетенную кожаным ремешком рукоять. – Давай, друг! – крикнул он Владию и ринулся в бой.

Вращая меч, воин резко рванулся в сторону и с силой вогнал лезвие прямо в ощерившуюся на него пасть одного из "странников". Раздался булькающий звук и туша начала грузно заваливаться на бок, грозя придавить его самого. Рядом крутился волчком Владий, делая все возможное, лишь бы не подпустить оборотней близко к себе – слишком скоро он понял, что капли их крови въедаются в кожу, как искры костра, даже более того, как стремительный яд, от которого нет спасения.

Боль возникла внезапно, и больше не отпускала. Тяжелые лапы вогнали Миробою под ребра длинные острые когти и поволокли к пасти под аккомпанемент низкого угрожающего рыка. Короткий взмах – и брызги черной крови смешались с тьмой, вспыхнули и ожгли воину лицо. Но он не останавливался. Удерживая меч обеими руками, рассекал оборотней крест накрест, движимый лишь одной мыслью, одной целью – дотянуть до рассвета через боль, через накатывающую свинцовую усталость, пусть даже ночь еще только в самом разгаре.

Шлем давно слетел, разбитый доспех больше не защищал от клыков и когтей, а окружающая масса, казалось, стала лишь плотней. Кольцо сжималось, удушая, подавляя своей мощью беспомощную жертву. Тучи на небе стремительно бежали вдаль, подгоняя время в ответ на беззвучные мольбы, и вдруг замедлились, будто на них накинули узду, чуть продвинулись вперед и совсем застыли.

Миробой ощутил спиной спину Владия, успел краем глаза разглядеть его: всего в черной крови, разъедающей металл и кожу, с рваной раной на боку.

"Сам-то, думаешь, лучше выглядишь?" – усмехнулся он про себя, чувствуя, как все сильнее накатывает странное безразличие, опустошенность, заставляющая опустить руки, сдаться.

"Не доживем до утра, – ярко вспыхнуло в голове. – Ясно уже".

– Видишь, как это легко? – прозвучал негромкий голос под сенью деревьев, вдали от бушующей схватки. – Еще до рассвета двумя врагами станет меньше.

Тонкая тень качнулась рядом с темным человеческим силуэтом.

Сквозь раздваивающуюся серебристую дорожку начала неуверенно пробиваться ночная зелень, словно понимая, что судьба воинов уже определена и им ничем не помочь.

– Эти люди знакомы мне, – задумчиво произнес спутник тени. – Они ничего не сделали. Зачем их убивать?

– Так надо, – жестко ответили ему. – Забудь обо всем, что было раньше. Важно другое – вовремя убить тех, кто может помешать нам в решающий час.

С противоположной стороны вдруг заклубился туман, и на серебристую дорожку ступил витязь, ведя в поводу белоснежного коня. Огненный меч залил кровавую поляну пронизывающим светом и темнота, зашипев, стала медленно уползать прочь.

Резко отпрянув в тень, оборотни сбились в кучу, их затравленные взгляды хотели и не могли найти ни одного убежища, где бы их не нашел свет. А он подбирался все ближе и ближе, уже отражаясь от полированной поверхности когтей. Шерсть медведей противно затрещала и вспыхнула белым пламенем, мгновенно охватившим всю стаю. Огонь взметнулся и тут же ухнул вниз, превратившись в горячую золу, и в тот же момент тучи вновь побежали вперед, избавившись от сдерживающего их заклятия.

Воислава, закусив губу, отступила назад, в спасительный туман. Повинуясь мысленному приказу дорожка замерцала и померкла до того, как успел оглянуться витязь. Взгляд светлых глаз нашел только темные стволы деревьев…

Открыв глаза, Владий заморгал от яркого солнечного света. Произошедшее ночью казалось темным кошмаром, наваждением, но резкая боль, отдающаяся в каждом уголке его тела, говорила об обратном.

– Ну как ты, воин? – склонилось над ним тревожное женское лицо. – Сильно досталось, но бабка наша обещала поставить тебя на ноги. Повезло, на дороге за околицей лежали. Плотник наш, Борн, как увидел вас, сразу полдеревни поднял.

– А где Миробой? – встрепенулся Владий.

– Здесь я, – откликнулся тот, приподнявшись с соседней скамьи. Забинтованный, со свежими шрамами и ожогами на лбу и щеке, но живой. – Здешняя лекарка только недавно ушла, чуть ли не сутки нас выхаживала, но зато результат налицо – к вечеру можно будет опять собираться в путь-дорогу.

– Да я хоть сейчас, – счастливо улыбнулся воин.

– Скор ты больно, – отрезал Миробой. – Сказано "лежать", значит лежать. Странно, тебе почему-то всегда больше достается, будто не с оружием, а голыми руками лезешь. Может дубиной обзаведешься? Больше толку будет, – он резко замолчал.

– Ты тоже видел того, с огненным мечом? – вдруг серьезно взглянул на него Владий.

Миробой лишь кивнул.

"Значит, не привиделось, – подумал он. – Как только на дороге оказались, когда в лесу были…".

От вынужденного безделья Титамир вконец озверел. Воду пил с опаской, не больше глотка, а на шестой день забарабанил в дверь что есть мочи и заорал:

– Эй! Старосту позовите! Дело есть.

– Да какое там дело?! Сидишь себе и сиди, – откликнулись наверху и дружно захохотали.

– Слышь, – поразмыслив, дружинник все же повернулся к своему напарнику, – крикну-ка я старосту, может и правда чего надобно. Глядишь, избавимся наконец от этого зверя, а то меня от него уже колотить начало. Долбится и долбится, как дятел, у меня в голове скоро дырка будет.

Мстивой явился неспешно, спустился, но дверь не отворил.

– Чего тебе? – нетерпеливо спросил он.

– Открывай давай! – рявкнул Титамир. – Я Милоняновича на поединок хочу вызвать.

– Можно, – согласился староста, – да только Вирон вряд ли сам драться будет, выставит кого получше, а ты опять буянить начнешь.

– Не начну, обещаю, – скрипнул зубами воин, уже слыша позвякивание ключей за дверью.

Темница облегченно заскрипела, выпуская узника. Староста, так и не сумевший придумать, как бы по-тихому от него избавиться, на всякий случай попятился.

– Обещание-то помни, – потряс он у него перед носом своим костлявым пальцем. – Не сдержишь, гнить тебе под замком еще тыщу лет.

– Ты мне, Мстивой, не грози, – озлобился Титамир. – Где это видано, слово нарушать. Раз дал, значит сдержу. А ты б лучше за мечом сбегал, пока я тебе дом не разворотил за то, что к оружию моему прикоснулся. За это, брат, положено голову сразу отрывать. Чтоб другим неповадно было.

– Не сердись, Титамир, – Мстивой даже побледнел, враз позабыв все, что собирался сказать, – я это… от людей прятал, глаз завидущих. А ты вон чего удумал – голову отрывать.

Обернувшись, староста поймал задумчивые взгляды дружинников, что им было совсем не свойственно. Похоже, они уже прикидывали, как бы посподручней отсюда выбраться, но их присутствие странным образом подействовало на Мстивоя ободряюще. Он гордо выпрямился.

– Ты не гляди, что я седой, кулаком заеду – мало не покажется. Забыл что ли, что к старости почет надобен. Вас, молодых, учишь, учишь, а все без толку. Как безусого отрока подгоняешь – "бегом".

Напоследок погрозив еще раз, чтоб уж совсем не ронять себя в глазах стражников, он довольно резво пошел прочь, вызвав у Титамира невольную улыбку.

Двое путников удивленно взирали на чересчур оживленный Миронол, шумные толпы спешащих на площадь людей. Гомон повис в воздухе обычно тихого селения, внушая пришлым самые серьезные опасения. Владий сделал быстрый шаг в сторону и ухватил за вихры летящего со всех ног мальчишку.

– Что это здесь происходит? – встряхнул он его.

– Поединок! – восхищенно выдохнул тот. – Слыхали про Титамира-богатыря? Он сейчас с купцом драться будет из-за жены его Малитки. Скоро уж начнут. Все поглядеть хотят. Пусти! Ну пусти! – дернулся он и вывернувшись, исчез в толпе.

– Вот это да-а-а, – протянул Миробой и скривился. – Значит, девица его замуж выскочить успела, а он и взъярился. Ну что ж, идем. Такое действительно пропустить нельзя. Тут одними зубами не отделаются, может и голова с плеч полететь.

Протолкавшись сквозь колышущиеся волны людей, воины выбрались на видное место и оказались лицом к лицу с Титамиром. Несколько секунд друзья ошарашено взирали друг на друга.

– Вы как здесь? – наконец выдавил Титамир.

– Проездом, – усмехнулся Владий. – Ехали себе, ехали и вдруг видим, драться кто-то собирается. Дай, думаем, остановимся и поглядим, кто кого.

– Мы тебя, значит, на постоялом дворе сидим-дожидаемся, – недовольно сдвинул брови Миробой, – а ты тут развлекаешься.

– Развлекался, – на всякий случай уточнил Титамир, – а потом шесть дней под замком валялся, отходил.

– Деревня вроде как на месте, – окинул селение долгим взглядом Владий.

– Лишь с этого боку, – в тон ему ответил друг. – А по вам, кстати, тоже не скажешь, что вы на своем дворе только и делали, что в теньке прохлаждались. Расскажете после?

Почувствовав спиной чей-то тяжелый взгляд, Титамир повернул голову и заметил на противоположной стороне площади Вирона. За его спиной стояла Залишна рядом с курносой веснушчатой девушкой – Элиной. Вопреки ожиданиям, купец на поединок вышел сам и сейчас стоял, вызывающе положив руку на рукоять меча, в глазах пытался изобразить презрение, да только выходило плоховато. Он любил жизнь, делал все, чтобы оградить себя от возможных угроз. Поступил бы так и сейчас, да честь не позволяла. Ведь здесь было его родное селение, люди, от чьего мнения зависела его репутация. А ей купец очень дорожил.

Они неторопливо сошлись на середине площади и бой начался.

Мечи мягко сшиблись, пробуя силу. Воины отступили, занимая выжидательную позицию, потом медленно пошли по кругу. Скорость атак понемногу нарастала. Стремительные выпады чередовались с короткими передышками, и толпа замолкла, провожая зачарованным взглядом каждое движение соперников. Владий укоризненно поцокал языком, злясь на самого себя за то, что сразу не распознал в Вироне прирожденного бойца. Хоть тот и выбрал ремесло купца, это нисколько не мешало ему крепко держать меч в руках. Высокий, плечистый, он обладал недюжинной силой, ловкостью и хитростью, приобретенными в долгих странствиях. Это был хороший противник, опытный и по-своему умелый, пусть даже воинское искусство и не было его стезей.

Титамир тоже это понимал. Он двигался с кошачьей грацией, атаковал неожиданно, направляя все усилия, чтобы достать лавирующую мишень. Его целью было не убийство, а всего лишь легкое ранение, достаточное, чтобы смыть позор и со спокойной совестью уехать из Миронола. Но пока удача не улыбалась ни ему, ни купцу.

Вирон вновь нанес удар и, отскочив, вдруг крутанулся вокруг собственной оси, держа меч чуть наискось, как саблю. Лезвие уже хотело погрузиться в кажущийся незащищенным бок противника, но Титамир молниеносно опустил меч вниз, и встретив летящее лезвие, резко увел его в сторону. Меч Титамира, вернувшись, наискось рассек тонкий доспех, жадно погрузился в плоть и вынырнул, забрызгав воина тяжелыми багровыми каплями. Песок под ногами бойцов вмиг потемнел от хлынувшей крови.

Вирон, крепко сжимая меч обеими руками, упал на колени и нанес новый удар по ногам противника. Титамир, подпрыгнув, мягко приземлился и распрямляясь, повел меч резко вбок.

Селяне затаили дыхание, уже видя снесенную голову Вирона, но Титамир, развернув лезвие вертикально, увел удар в сторону, отскочил и вонзил меч в песок.

– Не буду я тебя убивать, – глухо бросил он. – Живи, как жил. Раз ушла к тебе, значит так надо.

Воин поднял голову и увидел широко раскрытые глаза Малиты.

"Даже к мужу не бросилась. Да и я хорош. До чего дошел?!" – устало подумал он, опустил меч в ножны и побрел к друзьям.

Миробой сделал поспешный шаг навстречу и хлопнул его по плечу, не скрывая своего одобрения.

– Вот и славно, – тихо произнес он. – А теперь сматываемся из деревни, подальше от беды. Очухается твой купец, мстить надумает, так мы втроем от деревни камня на камне не оставим.

– Сначала к Залишне, – мотнул головой Титамир. – Мне коня забрать надо. – Он недоуменно оглядел спутников. – А вы чего это пешком?

– Медведи коней задрали, – хмуро объяснил Владий, – а последняя деревня была слишком мала – одна коняга на все село, да и та не сегодня-завтра помрет.

– Дела, – усмехнулся Титамир. – Расскажете потом, что за медведи такие, что вы животину отстоять не сумели. А пока у старосты взять можно. У него кони добрые.

– И даст? – с сомнением спросил Миробой.

– Сами возьмем, – приглушенно засмеявшись, сказал ему друг. – Сам он, и домашние его, и челядь – все на площади. Так что зайдем, выберем без лишней суеты, а когда время будет – вернем, – и озорно подмигнул.

Кудрявый витязь возник посреди поляны, скользнул вокруг себя шальными глазами и крикнул, ничуть не скрывая, а скорее выставляя напоказ глупую юношескую удаль, бесшабашность, в мгновение ока приведшие его сюда.

– Кто тут вызывал меня на бой? Иди, не бойся!

Воислава выступила из тени деревьев. Бледные губы, еще недавно хранившие тень недоброй улыбки, упрямо сжались, в глазах читался приговор.

– Я. Готовься к смерти, Ратич.

Высокий крепкий воин высокомерно усмехнулся.

– Слуга Сумрака? Выползаешь по ночам? Наслышан о тебе: первая на стороне Тьмы. – Он насмешливо улыбнулся. – Убить тебя – мой долг… И слава. Хорошо, что ты вызвала именно меня. Так смерть не покажется тебе слишком легкой.

Он самоуверенно крутил меч в длинных сильных пальцах. Воислава смерила его холодным взглядом.

– Тогда начнем.

Трава вспыхнула под его ногами, одним махом превратившись в один трепещущий огненный ковер. Ветер вырвался из-за спины девушки, зачерпнул оранжевые языки в свои широкие бесплотные ладони и окутал витязя тонкой паутиной. Тот, рассмеявшись, легко шагнул вперед, невредимым покинув сплетенный вокруг него кокон. А навстречу изогнутыми когтями из земли взметнулись корни, оплели ноги и потянули вниз, пытаясь утащить его за собой в раскрывшийся черный провал. Смеясь, Ратич играючи рассек их и презрительно отпнул остатки корней в сторону Воиславы.

– Еще что есть в запасе или это весь арсенал? – глянул он свысока.

Воислава раскрыла ладонь и крепко сжала появившуюся светло-серую рукоять. Широкое обоюдоострое лезвие вытянулось, плавно меняя очертания. Оружие Убийц. Сильное, как волна, несущаяся на скалы, стремительное как ветер и смертельно опасное.

"Учись убивать быстро", – говорила Воля.

Голубоватое лезвие метнулось к груди витязя. Он даже не успел ничего понять и тем более увидеть расплывшееся пятно с острыми краями. Прямой удар поразил сердце, а легонькое заклинание слегка придержало душу на этом свете, чтобы в полной мере насладиться первой победой. Губы Воиславы искривились – не ему тягаться с ней. Он уже был мертв, хотя еще не понимал этого.

Лезвие вырвалось из узкой раны и, раскалившись, запылало, стремительно меняя цвет с красного на черный. Рука витязя интуитивно поднялась, подставляя меч, но пламя прошло сквозь металл, раскалив его докрасна, а затем сквозь горло противника, исторгнув из его груди короткий страшный вскрик. В тот же момент огонь рассыпался искрами, уйдя в землю. Лезвие Убийц исчезло, как и заклинание, поддерживающее жизнь. Из руки Ратича выпал меч, тело тяжело рухнуло на землю. Отделившаяся от туловища голова упала, откатившись к ногам Воиславы.

Стремительно менялась погода, словно вознамерившись оплакать одного из своих самых молодых и непутевых сынов, а вслед за ней и выражение лица девушки. Еще пару секунд назад его освещало чувство глубокой удовлетворенности, гордыни от власти над всем миром, а теперь осталась лишь непонятная отрешенность, будто эти мгновения навсегда переменили ее сущность.

– Мои силы растут. Этот огонь тебе не победить, – ее голос звучал странно безжизненно. – Умри, Ратич.

В его широко раскрытых глазах замерло безмерное удивление.

– Твоя первая победа. Одним Светлым героем уже меньше, а сколько их впереди, – обреченно прошептал голос за спиной. В зеленых глазах, обращенных к поверженному витязю, плескалась смертельная тоска, – Ты молодец. Теперь черед Волги. Этот будет посильнее, но ты сможешь. Ты сильна. Помни.

– Я… я не помню своего имени, – девушка сжала виски. – Не помню…

– Убийца, – подсказал голос. – Убийца…

Она стояла неподвижно, кровь стучала в висках так сильно, что, казалось, прорывала кожу. Внутри была скользкая пустота, как будто океан силы превратился в лужу черной грязи… Убийца.

Веалон тревожно затих в преддверии скорых перемен. Ночь застыла, удивленно провожая короткий полет яркой искры. Она внезапно сорвалась с небосвода и полетела, гаснув, к земле. А чуть дальше ей вдогонку торжественно полыхнула голубым крохотная мигающая звездочка.

– Первая смерть.

Раошен прислушался к пьяным выкрикам, доносящимся из дворца князя. Развлекаются. Бахвалятся подвигами. Он устало покачал головой и практически слово в слово повторил слова Темной воли:

– Только первая… а сколько впереди.

– Теперь до Веалона недалеко, – сухо обронил Миробой, которому вконец осточертело напряженное молчание.

Он хоть и сам был на редкость неразговорчив, терпеть не мог того же от своих друзей. А они как сговорившись, набрали в рот воды от самого Миронола и ехали, нагоняя мрачными лицами оторопь не только на него, но и на тех немногих, что попадались им навстречу. Результат был один – приветственные улыбки вяли на глазах, и их троицу спешили миновать как можно скорее.

При звуке его голоса Титамир встрепенулся и бросил быстрый взгляд по сторонам. Жаль, длилось его оживление недолго.

– Завтра будем там, – неохотно заметил он и снова притих.

– Не грусти давай, – Владий пришпорил коня и пристроился с другого боку. В глазах мелькнула хитреца. – Лучше скажи, что это за девушка такая – маленькая с большими серыми глазами. И не вздумай отпираться, я видел, как ты на нее смотрел там, на площади. Кто она?

– Любимица вдовы, – коротко ответил воин и вдруг добавил с невесть откуда взявшейся иронией: – Славная, добрая Элина.

Владий покосился на него и неопределенно хмыкнул, а вот Миробой, не уловив неприязни в словах друга, заинтересовался.

– А если так, чего ты на Малиту позарился? – спросил он и перехватил предостерегающий взгляд Владия.

Но Титамир, погрузившись в воспоминания, только ухватился за его вопрос, как за мостик между собой и разбитыми надеждами. На его лице появилось непривычное мечтательное выражение.

– Она необыкновенная, сильная, страстная. Первая, к которой меня действительно потянуло. Я видел ее на деревенском празднике. Она танцевала так, что показалась мне живым огнем. Такой же влекущей и одновременно недоступной, – его глаза загорелись и тут же потемнели. Суровое лицо окаменело. – Я подумал тогда, какое это должно быть счастье – обладать ею. Жаль только, что постоянство явно не основная черта огня. Она оказалась так же изменчива, как и тот образ, что родился в моем возбужденном мозгу.

Титамир задумчиво смотрел прямо перед собой, воскрешая давнюю встречу, когда готов был лежать возле ее ног, словно преданный пес.

– Я был слишком самоуверен и настолько ослеплен собственными чувствами, что позволил втянуть себя в очень неприглядную историю, Она заставила меня утратить привычное хладнокровие и ввязаться в драку. Я повел себя скорее как оскорбленный мальчишка, а не как воин. – Он помолчал. – А что касается Элины – это не мое, вот все, что я могу сказать.

– Ничего, встретишь еще. И лучше и по сердцу, – негромко проговорил Владий и проводил сожалеющим взглядом ускользающее солнце. – Остановиться бы надо на ночлег, только чур не в лесу.

– Чего так? – приподнял брови Титамир. – Дикого зверья испугались?

Мрачные взгляды с двух сторон скрестились на нем и воин, не выдержав, извинился.

– Ну ладно, ладно. Пошутить нельзя. Просто тогда вы были вдвоем, а теперь нас целых трое. Сами кого угодно сожрем и костей не оставим.

Неожиданно Титамир резко подал коня вперед.

– Гляньте! Никак дома?!

Подъехав ближе, воины безрадостно обозрели мрачные развалины. Избушек пять еще стояло, остальные разваливались прямо на глазах.

– Доброе место, – нехорошо усмехнулся Владий. – Народу, как на погосте.

Они спешились, правда с опаской, держа оружие наготове. Титамир толкнул дверь ближайшей избы, но как всегда не рассчитал силу. Сорвавшись с проржавленных петель, она упала на землю, рассыпавшись в труху.

– Скелетов нет, – сунув голову в проем, радостно объявил он.

– Деревня мертва, – как-то чересчур спокойно произнес за его спиной Миробой, – и уже давно. Либо брошена, либо что-то произошло.

Он хотел было что-то добавить, но передумал, вместо этого указав на дом посередине.

– Вон тот кажется покрепче остальных. Там и переночуем.

Титамир полез первым, как вдруг чертыхнулся и замер на месте.

– Ты чего? – окликнул его Владий. – Призрака увидел?

– Нет, – отозвался тот. – Тут дыра посередине, я в нее чуть было ногой не угодил.

– Пол, наверное, провалился.

Миробой зажег лучину и осторожно обошел дыру стороной.

– Аккуратно что-то провалился, – прищурился он. – Как проломали. И не маленькая ведь.

– Заставим чем-нибудь, – пожал плечами Владий и увидев в углу старый сундук, потащил его на середину. – Вот и все, – состроив брезгливую гримасу, он отряхнул руки от липкой паутины.

– Ну, друзья, – тихо проговорил Миробой, – нам лишь самую темень переждать и галопом отсюда. Нечистое место, чует мое сердце.

Устроившись на полу, путники задремали, держа оружие поблизости.

Ближе к полуночи что-то осторожно заворочалось под полом, ища выход, а не обнаружив его, затихло.

Через некоторое время в самом первом доме с отвалившейся дверью, из круглой дыры в полу показалась маленькая змеиная головка. За ней на пол скользнуло непомерно большое тело. Змея выползла, собравшись кольцами, застыла на секунду и неслышно потянулась к порогу.

Титамиру снилось, как Малита с влажными от счастья глазами бросается ему на шею, прижимается к груди. Все теснее и теснее, так, что становится трудно дышать. Он попытался чуть отстранить ее и не смог.

Задыхаясь, Титамир открыл глаза и замер, встретившись взглядом с крохотными изумрудно-зелеными глазками змеи. Она вползла ему на грудь, выставив напоказ загнутые внутрь ядовитые клыки. Покачиваясь на длинном туловище, светящаяся золотистая тварь неуверенно готовилась к броску. Костяной гребень угрожающе поднялся, растянув тонкую кожу между пластинами. Воин сузил глаза, прогоняя невольную панику. Тут не бояться нужно было, а действовать, причем как можно быстрее, пока тварь медлила. Решившись, он стремительно выбросив руку вперед, ухватил ее за шею и крепко сжал сильные пальцы.

– Ну сейчас голову рубить будем, – мстительно сказал он. – А потом в суп. Не пропадать же добру.

Спутники спросонья особо не разбираясь просто схватились за мечи. Первым опомнился Владий, ухмыльнулся и взмахнул клинком.

– Ишь, какая жирная. Никак это она всю деревню сожрала, – в его голосе проскользнули веселые нотки, обычно внушающие тем, кто хорошо знал его, очень сильные опасения. – Переросток! А шкура хороша. Тебе, Титамир, на пояс. Новую моду введешь.

– Дайте уйти, человече, – зашипела змея. – Отплачу. Не забуду. Если будет худо, позовите "Златана" и я приду. У меня детеныши. Кормить нужно… Дайте уйти.

Воины переглянулись. Пожав плечами, Титамир ослабил хватку и тварь тяжело плюхнулась на пол.

– Ты гляди, – ткнул ее сапогом рослый воин. – Обманешь – у нас разговор короткий. Р-р-раз и все. В суп.

– Только однажды, человече, вы можете позвать меня, – Златана торопливо отползла подальше и не особо-то им доверяя, сжалась в упругую пружину. – Помните…