Чужая школа

Глава 23

— Ты здесь? — хриплый голос Джорджа Саммера, раздавшийся из ниоткуда, заставил Хартальфа вздрогнуть.

— Здесь, — ответил он, огладив свою роскошную бороду. — Что-то срочное?

— Да как тебе сказать… Открой зеркальный переход, такие вещи надо рассказывать лично.

— Хорошо.

Старик бросил короткое разрешающее плетение, стоящее в углу директорского кабинета большое старинное зеркало затуманилось, в нем сперва появилось хмурое лицо начальника оперативного отдела мапсата, затем он вышел из зеркала, откашлялся и тут же закурил любимую трубку, с которой никогда не расставался. Директор скривился, он не любил табачного дыма, но этому человеку было позволено многое, и он промолчал.

— Ну и что такого страшного произошло, что это не могло подождать до завтра? — устало спросил Хартальф.

— Да так, мелочи, сущие мелочи, — гнусно осклабился Саммерс, садясь на табурет, в директорское «гостевое», жутко неудобное кресло он садиться не рискнул, не любил выглядеть нелепо. — Ты добился своего, поздравляю! В Альбионе не осталось темных, они все до единого написали магические отказы от гражданства и исчезли в неизвестном направлении. И все им принадлежащее забрали с собой. Даже мэноры разобрали по кирпичику и увезли. Даже могилы предков, склепы тоже исчезли.

— Ты шутишь? — изменился в лице Хартальф, когда до него дошел масштаб катастрофы.

— Да как-то не до шуток, — скривился старый мапс. — Это ведь самое начало. Ты знал, сколько всего им принадлежало в стране? Я о предприятиях.

— Ну, треть, наверное, — пожал плечами директор. — А что?

— Да? А девять десятых не хочешь? Мало того, они вывели свои средства из всех, я повторяю, из всех фирм Альбиона. Остановлено производство продовольствия, одежды, ингридиентов для зелий и вообще всего нужного для жизни. Сейфы старых родов, причем не только темных, но и нейтральных, и даже светлых, в банке полностью опустошены и закрыты. В общем, если мы срочно не найдем, где занять денег, то через месяц-другой в стране начнется голод. А сволочь Ройсен в ответ на все вопросы нагло скалится и бурчит, что нечего было давить без продыха на ничего плохого не сделавших людей. И, судя по тому, что чиновники собираются, даже не особо скрываясь, они, в большинстве, тоже вскоре уйдут. Мало того, сборы идут по всей территории страны среди всех мало-мальски уважающих традиции семей. Так что еще немного, и мы с останемся только с твоими сторонниками. Нищими и ничего не умеющими. С чем тебя и поздравляю!

— Но куда они могли уйти? — растерянно спросил Хартальф. — У меня договоренности со всеми магическими правительствами мира. Их нигде не примут, даже у славян!

— Ты что, забыл с кем мы столкнулись недавно? — ошалело уставился на него Саммер. — Забыл мастера абсолюта и его кошмарных охранников?

— Не забыл, — скривился директор «Ландхольма», — такое унижение вряд ли забудешь. Но и особо вспоминать тоже не хочу. К чему это ты?

— Как к чему? — потряс головой мапс, его всегда поражала особенность «великого светлого» слышать и видеть только то, что он хотел, что его устраивало. — Все же ясно! Детей аристократы перевели в школу этого самого Нестерова, а сами с его же помощью устроились в каком-то другом мире, откуда их никак не выковырять.

Глаза Хартальфа полезли на лоб, дыхание перехватило, старика всего затрясло. Где-то в глубине души он и раньше понимал, что такое возможно, но неосознанно запрещал себе даже думать об этом. Ведь если Саммер прав, то ситуация намного страшнее всего, что он только мог представить.

В это мгновение артефакт доставки почты осветился, и на круглом подносе на краю стола возникло несколько свернутых в трубки газет. «Магический вестник», «Жизнь и магия» и «Светлые решения». Директор нетерпеливо потянулся к ним, развернул одну за другой и отчетливо скрипнул зубами. Во всех трех передовицы были совершенно одинаковы. Обращение старых магических семей и родов к населению Альбиона. Понимая, что в этом обращении ничего для него приятного нет, старик приступил к чтению.

— Твари! — выплюнул Хартальф, швыряя газету на стол и в ярости колотя по ней кулаком. — Какие подлые, лживые, гнусные твари! Почему нельзя было принять реальность, сдаться и нормально жить наравне со всеми? Без всех этих дурацких традиций и древних, замшелых, никому не нужных знаний?! Неужели нельзя было подчиниться общим законам?! Нет, они же особенные! Паскуды!

— Ты хотел, чтобы люди ради твоих измышления отказались от привычного образа жизни? — вскинул брови Саммер. — Ты что, идеалист? Не рассказывай мне сказок. Ты избрал Свет, как инструмент перехвата власти, и только.

— Не только, но тебе этого не понять, — заставил себя успокоиться директор, хотя внутри него все продолжало бушевать. — Как-то отыскать и вернуть их можно?

— Сумеешь уговорить мастера абсолюта, чтобы он переправил тебя в мир, куда сбежали аристократы, станет можно, — невесело хохотнул мапс. — Только еще надо, чтобы ни этот Нестеров, ни его охранники, ни местные маги не вмешивались. И даже если ты всего этого каким-то образом добьешься, то аристократы вряд ли сдадутся и добровольно пойдут за тобой в тюрьму. А какие среди них есть маги ты знаешь. Причем сдерживаться в бою там, где нет наших запретов, они не станут, ударят всем арсеналом темных проклятий.

Вспомнив мастера абсолюта и его брезгливый взгляд, Хартальф нервно повел плечами. Нет уж, связываться с этим ходячим кошмаром глупо, его отношение к делу Света полностью понятно. Очередной соблазнившийся силой Тьмы глупец. Святые боги, ну почему они все так слепы?! А единственному зрячему, пытающемуся указать им правильный путь, уводящий от пропасти, не дают этого сделать. Мешают всеми силами.

— Ты что-то говорил о сборах простых семей, не аристократов? — хрипло спросил директор. — Этим-то что не так?

— Как выяснилось, очень многие не принимали твоих идей, именно благодаря этому паскуда Ройсен иоказался избран, — скривился Саммер. — Ты думал, его аристо избрали? Как бы не так! Вот эти вот незаметные клерки, ремесленникии булочники, привыкшие к своим дурацким традициям. Они не выставлялись, они просто не принимали твоих идей и голосовали против них на выборах. Поэтому наш кандидат не прошел, апрошел Ройсен, уже нагадивший нам так, как никто другой. Ты, наверное, хочешь, спросить, как не допустить ухода обывателей?

— Да!

— Не советую этого делать. Или получишь бессмысленный и беспощадный бунт. Я сам не знал до недавних пор, как, оказывается, простые маги ненавидят наши нововведения и нас самих. Да-да, ненавидят, не удивляйся! Особенно людей выбешивает то, что целители без запрещенных ныне темных практик не могут вылечить девять десятых того, что легко лечили раньше, и их родные умирают. Хотя могли бы жить. В их смерти винят тебя. Да и правы они, если разобраться, это твои неумные запреты убили этих больных. Вот какого Мордреда тебе понадобилось трогать медицину? Не пойму!

— Да как же до них не доходит, что есть вещи, которые просто нельзя использовать?! — схватившись за голову, простонал Хартальф. — Что никакие спасенные жизни не оправдывают их использования!

— И ты в это действительно веришь? — изумленно посмотрел на него Саммер. — Мерлин, с кем я связался? Да пойми ты, что даже если ты прав, простому Джону или Смиту ты никогда этого не докажешь! Он знает одно: его любимая Мэри могла бы жить, но она умерла потому, что ты запретил метод лечения, способный ее спасти. И в его глазах ты всегда будешь убийцей! Неужели мастер абсолюта был прав, и ты действительно фанатик?

— Даже ты не понимаешь… — с тоской протянул директор. — Но не имеет значения, уход обывателей нужно остановить. Пусть лучше ненавидят меня, Свет, законы, правительство, но будут ограничены в знаниях и возможностях. Они должны оставаться в рамках, которые я установил!

— Зачем тебе это? — непонимающе уставился на него мапс.

— А то ты не понимаешь. Если в школе Нестерова преподают такие монстры, то ты представляешь, кого они там вырастят? И если дети умерших из-за запретов темных искусств магов обучатся там, то не захотят ли они нам отомстить? А Нестеров охотно позволит им пройти на Альбион. Что тогда? Ты представляешь себе хотя бы пару сотен боевиков такого уровня? И что они сделают со страной? С нами и нашими сторонниками?

— Наконец-то я понял смысл твоих запретов! Ты хочешь, чтобы у тебя не осталось достойных соперников, а только ни на что не годные слабаки. Что ж, это я вполне могу понять и принять. Но все равно считаю, что ты ошибаешься.

— Думай, что хочешь, — устало произнес Хартальф. — Но ты со мной?

— Я бы очень хотел сказать нет, — недовольно скривился Саммер, — Ты перешел грань разумного. Но я слишком многим с тобой повязан. И если проиграешь ты, то меня точно прибьют. Так что деваться мне некуда. Я с тобой, пусть и от безысходности.

Директор исподлобья посмотрел на старого подельника, понимая, что его вскоре придется убирать. Слишком о многом догадался. Слишком многое не понимает и не принимает. Но пока еще полезен. Надо подождать и приглядеть за ним, чтобы не натворил чего лишнего. И, отбросив несвоевременные мысли, Хартальф погрузился в обсуждение того, как не позволить большинству традиционалистов покинуть страну. Они должны принять его идеи! И примут. В любом случае примут.

На большом прозекторском столе, разделенном на зоны разного цвета, лежали кучи мертвой плоти. Кости, печень, хрящи, сухожилия, жгуты мышц, сердца, печень, желудки и другие внутренние органы. Самые разные. На первый взгляд они казались человеческими, но на самом деле являлись искусственными некроконструктами, учебными пособиями, созданными мастерами для учеников школы «Доверие». Однако у неподготовленного человека все это вызвало бы тошноту, а то и рвоту. Вот только неподготовленных в прозекторской не было, ученики некромантов свое давно уже отблевали и отплевали, они привыкли ко всему и сейчас деловито отбирали кто горсть глаз, кто селезенку, кто кучку кишок. Им предстоял экзамен по создание простых, но полноффункциональных некроконструктов, и выставить себя неумехов в глазах наставников не хотел никто.

Маша Старцева озабоченно рылась в куче сердец, но никак не могла подобрать нужное, все они были слишком большими, для ее планов не подходящими. Кровь на руках девушку давно не смущала — привыкла. Эх, похоже придется уменьшать, самые маленькие успели разобрать другие ученики, тоже не стремившиеся создавать конструкты в человеческий рост. Ладно, ничего страшного, «плавить» плоть, лепя из нее все, что нужно, она уже умела. Не на уровне мастера, конечно, до этого еще расти и расти, но умела.

Вспомнив свое первое впечатление от уроков некромантии, девушка тихо хихикнула в кулачок. Визжала, как последняя дура, увидев прозекторский стол с мертвецом. Трудно сказать, где его раздобыл профессор Маор, кажется, притащил с собой из похода в Гелар. Но тогда еще единственной своей ученицей профессор занялся всерьез, недовольно ворча, что некромантия — это вам вам не фунт сыра, и к ней следует относиться серьезно. Особенно в совмещении с даром светлой целительницы. Оба дара, темный и светлый, не должны мешать другу, наоборот, они обязаны работать в связке, как единое целое. И его, как наставника, задача этого добиться. Маша не сразу успокоилась и смогла вслушаться в объяснения профессора. К счастью он настолько хорошо умел рассказывать, что девушка вскоре забыла обо всем и слушала лекцию о началах некромантии, раскрыв рот от восторга перед открывающимися перспективами.

Покосившись на Игоря Сокольникова, среднего роста плотного блондина со станции «Немезида», Маша подумала, что стоит затащить его в постель. Или не стоит? Трудно сказать. Пока что она нацелилась на другого соученика, Кайена Нораго с Араны, вечно хмурого высокого парня, который давно исподтишка посматривал на нее, но никаких шагов навстречу не делал. Поначалу Маша сомневалась, что их стоит делать и ей, любовников ей сейчас хватало, но после того, как подсмотрела за аранцем в душевой и увидела размеры его «достоинства», поняла, что не простит себе, если упустит сей дивный экземпляр. К ней в этой охоте, воодушевленные восторженным рассказом, готовы были присоединиться Галя Дурново и Ира Старовойтенко, да и Калатиэль проявила сдержанный интерес. До сих пор у целительниц такой ажиотаж вызвал только Рустам Саидов, дагестанец, второй пилот с «Орла». Его встретил в их каюте самый настоящий цветник, у бедняги даже глаза разбежались и чуть ли не слюни потекли. Но что-то пошло не так, и Рустам после пары совместно проведенных ночей при виде целительниц менялся в лице и старался куда-то спрятаться, их активность оказалась для восточного человека слишком шокирующей. Интересно, как поведет себя аранец? Пока он только поглядывал на девушек, когда думал, что они этого не замечают. Придется брать его в оборот, не то так и ограничится жаркими взглядами.

Помимо трех новичков с «Немезиды» к целительницам добавились новые ученицы, но немного, всего лишь шесть. Две альбионки, две русские с Земли-2, аранка и истрийка. Со всеми ними, даже с Хлоей, чопорной дочерью лорда Эбингауэра, Маша быстро нашла общий язык. Куда труднее ей пришлось в группе некромантов, где тоже постепенно начали появляться другие ученики. Первым пришел Игорь Сокольников, невысокий хмурый блондин со станции «Немезида». Бедняга пребывал в депрессии после того, как на его глазах погибли родители и две младшие сестры. На Машу внимания не обращал совершенно, ему явно было не до девчонок, и она отступилась.

Следующей наставник привел настороженную некрасивую альбионку в длинном платье, на которое землянка без отвращения смотреть не могла, сама щеголяя либо в комбинезонах, либо в мини-юбках, благо фигура позволяла. Джоанна была простолюдинкой и очень удивилась наличию у себя темного дара, присущего старым семьям, даже заподозила собственную мать в неподобающем поведении. После нее появился первый мужчина, тоже альбионец, виконт Айвен Корит, тот еще громила в свои шестнадцать лет. Когда вырастет, он, пожалуй, будет выше двух метров. Потом второй наставник, Идан Хаорт, магистр боевой некромантии и магии смерти из Истрии, доставил уже упомянутого Кайена Нораго. И вдвоем с профессором Маором, с которым они сошлись накоротке, зауважав профессионализм друг друга, нашли еще трех одаренных — Са Ли Хо, геларца из дальнего герцогства Оварон, и двух истрийцев, Норена Хайдора и Осера Ирата.

Последней оказалась крестьянская девушка с Земли-2, Акулина Мякишева, основательная во всем и обладающая монументальной фигурой. Ее и обнаружили-то совершенно случайно. У Джоанны сбежал первый удачный некроконструкт, сплавленный из трех мышей. Причем сбежал в женской части спален, вызвав немалый переполох среди девушек — щелкающая зубами двухголовая облезлая большая мышь со светящимися потусторонним светом синими глазами и венчиком кишок на спине многих напугала. Только Акулина, завидев ее, топнула ногой и мгновенно упокоила. Срочно вызванный профессор Маор очень удивился, у девушки обнаружился так называемый скрытый дар, проявляющийся только в случае необходимости. На предложение пойти в личные ученицы крестьянка слегка удивилась, но согласилась, знала уже, что от таких предложений люди в здравом уме не отказываются. Специализация ее совершенно не смутила, еще дома на ферме она не раз резала курей и кроликов. Учиться обращаться с мертвой плотью? Это ценится? За это платят? Ах, платят, и очень хорошо? Тогда почему бы и нет?

Самое удивительное, что Акулина, хоть и не была целительницей, по любвеобильности не сильно от них отличалась, вот только молодые люди от нее большей частью шарахались, слишком впечатленные монументальностью фигуры. Зато многие взрослые маги из преподавателей с нетерпением ждали, пока девушка повзрослеет и к ней станет можно подкатиться.

— Маш, подскажи как сердце с печенью увязывать, а? — обратилась к ней стоящая за соседним прозекторским столом Акулина, когда девушка вернулась на свое место.

— А ты чего, не выучила?! — изумилась она.

— Да увлеклась вчера, вокруг Сережки Хруща ходила, а он, зараза, ни тпру, ни ну, — вздохнула крестьянка. — Не успела попросту все вызубрить…

— Вот выпорет тебя наставник, тогда повеселишься! — посулила Маша.

— Да пусть порет, сколько хочет! — фыркнула Акулина, огладив свои широкие бедра. — Мне оно, что мертвому припарки, щекотка легонькая. Это вы порки боитесь, а меня он по-другому наказывает, зудом в одном месте. И чесать запрещает. Очуметь можно!

— А чего ты за Хруща взялась-то? — поинтересовалась целительница. — Серега у нас мужик основательный, однолюб. Он себе Лию-Дорай выбрал, и теперь не изменит ей ни с кем и никогда, хоть ты тресни.

— Да? — расстроилась крестьянка. — А я подумала, что он просто девок с такими фигурами, у нее и меня любит. Жаль не знала, зря только время потратила. И где мне хорошего парня сыскать? А то все от моей задницы шарахаются, большая слишком…

— Не спеши ты, как на пожар, — посоветовала Маша. — Погоди года три. Не видела разве, с каким восторгом на тебя доктор с советского «Бурана» поглядывает? Пока тебе восемнадцати не будет, он даже не рыпнется, зато потом — вольному воля.

— Это который? — оживилась Акулина.

— Руслан Романович Харамов, чернявый такой. Ты только не блядуй слишком, у него дагестанские корни, он такого не любит и не простит.

— Так хочется же…

— Ну и делай все тихонечно где-нибудь, — хмыкнула Маша. — Свободных кают, что ли, мало? Только парня найди неразговорчивого. И не среди наших, не среди русских. Лучше всего геларца или оланейца. У последних вообще культ женщины-матери. Да, среди них всего трое парней, но они никем еще не заняты, я проверяла. Исиан Хамоат, например, ты его видела, здоровенный парняга с соломенными волосами и прической горшком. А я его и голым видала. Поверь, там есть на что посмотреть, я даже побоялась рисковать, для меня такое слишком. А тебе, насколько знаю, в самый раз будет.

— Ага, — обрадованно кивнула Акулина, — Спасибо за совет! Седня же его отловлю. Помню я энтого громилу.

— Ты, главное, не забывай, что оланейцы отказывать женщине в просьбе именем Великой Матери не могут. Так что просто берешь его, говоришь нужные слова и ведешь к себе в каюту. И он сделает все, что ты только пожелаешь, даже самые дикие извращения исполнит.

— Это ж надо! Отказать не могет! Да я ж его и так, и эдак…

— А сердце с печенью связывают через вот такие плетения. Гляди сюда.

Остальные юные некроманты за соседними словами слушали их разговор с явным интересом, особенно их удивили слова о том, что есть мужчины, которые не могут отказать женщине ни в чем. Парни беднягам даже посочувствовали, не хотели бы они оказаться в руках свихнувшейся на сексе девки, не имея возможности ни в чем отказать. Она ж такое выдумает, что чертям в аду тошно станет! Разве что Джоанна, известная ханжа, брезгливо скривила губы, но на нее не обратили внимания. Никто не знал, что она тоже приняла рассказ Маши к сведению, и еще одного оланийца ждала не слишком приятная ночь, поскольку в этом тихом омуте водились очень большие и жирные черти. И фантазии некрасивая альбионка имела такие, что любой мужчина от отвращения бы исплевался. За исключением совсем уж чокнутых изврашенцев. А тут такая возможность — безотказный парень, готовый исполнить любой приказ и не способный никому об этом рассказать.

Если кто-то думает, что девушки только болтали, то он глубоко ошибается. За разговорами они занимались делом, роясь в подобранных внутренностях, костях и мышцах, уменьшая, увеличивая и сращивая их. Готовили каждая свой будущий некроконструкт. Акулина быстро разобралась, в чем дело, поскольку, если честно, для своего опыта была очень неплоха и старательна, и принялась, напевая себе под нос веселую детскую песенку и представляя в подробностях, что потребует от Исиана, создавать основу. От предвкушения редкого наслаждения у нее сводило зубы. Ведь получается, что оланиец готов даже на то, о чем при других парнях и упоминать нельзя, чтобы не сочли бесстыдной и жестокой сукой? А он сделает, да еще и поблагодарит? Это же счастье какое-то немыслимое! Она даже не особо понимала, что именно лепит из мертвой плоти, не обращала внимания на начавшие лезть на лоб глаза соучеников, увидевших на прозекторском столе топчущийся на множестве маленьких ножек огромный мужской орган.

Маша, тихо хихикая, лепила Зефирного человечка из американских фильмов, причем делая его полностью жизнеспособным, чтобы мастер Жизни имел возможность даже оживить голема плоти, и тот мог самостоятельно прожить не менее нескольких дней. Правда, с разумом дело обстояло худо, создавать имеющие достаточно сложную программу поведения некроконструкты она научится еще не скоро.

Задание мастера дали сегодня ученикам несколько странное. Так называемое свободное творчество. Придумать и создать немертвого голема плоти, продемонстрировав его анимацию и прямое мысленное управление. Причем призвали проявить всю свою фантазию и покинули прозеркторскую, где проводился зачет. Несколько растерявшиеся юные некроманты некоторое время постояли, а затем двинулись к центральному столу, на который были навалены кости, мышцы и прочая требуха.

Когда до конца урока осталось десять минут, профессор Маор и магистр Хаорт вернулись в прозекторскую и принялись изучать расхаживающих по партам големов. Игорь Сокольников сделал подобие космодесантника со светящимся багровым светом лицом. Джоанна Рандхольм — рыцаря на костяном коне. Айвен Корит — тролля с огромными кулаками, что-то тихо бурчавшего, виконт смог даже вырастить для своей поделки голосовые связки, за что удостоился особой похвалы, сдержанно кивнув в ответ, хотя на самом деле буквально лучился от гордости. Кайен Нораго соорудил оварха, грозного боевого зверя с Араны, причем настолько похожего на оригинал, что мало кто смог бы опознать немертвую тварь. Остальные трое ничего особенного не создали, тоже вылепив животных из родных миров. Однако зачет все получили, поскольку некроконструкты получились вполне жизнеспособными.

Мастера подошли к столу Акулины и ошалело замерли. По его поверхности топтался на коротеньких когтистых ножках и щелкам большими треугольными зубами огромный мужской орган, вполне себе узнаваемый. Разве что на заднем его конце зачем-то был налеплен павлиний хвост. Но не из перьев, а из пластинчатых костей.

— Э-э-э… — растерянно протянул профессор Маор, переглянувшись с не менее ошарашенным коллегой. — Девушка, а что вы хотели этим сказать?

— А? — оторвалась от своих мечтаний Акулина, опуская взгляд. — Что? Ой, мамочки…

До девушки мгновенно дошло, что она вылепила и показала преподавателям. Щеки ее мгновенно стали багровыми от стыда. Надо же было так опозориться! Однако крестьянка, еще в детстве ухитрявшаяся избегать наказаний строгого отца за шкоды, которых творила немало, быстро нашлась.

— Я хотела попытаться совместить несовместимое, профессор! — протарахтела она. — Как будто получилось. Только форма… ну… неудачная вышла… Зато я смогла уместить все нужные органы. И все нужные сопряжения создать, даже малый магический источник в виде преобразованной кости под хребтом поместила.

— Да? — удивился магистр Хаорт. — А ну-ка, а ну-ка… А ведь точно, тварь способна до трех суток самостоятельно существовать без подпитки. Но больше не советую создавать вот такие недоисточники, можно получить магическое истощение. Я вам позже покажу, как надо. Но работа все равно выше всяких похвал. Разве что форма… Гм-м-м… Интересная у вас фантазия, девушка, даже более, чем интересная. Впрочем, об этом мы поговорим, когда вы повзрослеете. Ну что, ставим зачет, коллега?

— Ставим, — кивнул профессор Маор. — Девочка хорошо поработала.

— Знаете, я не верил, когда вы сказали, что ученики обязательно найдут чем меня удивить. Признаю свою неправоту. Удивили.

На этом фоне Машин зефирный человечек особого ажиотажа не вызвал, только легкое удивление преподавателей, поинтересовавшихся, где она видела таких странных демонов. Девушка напомнила о фильме «Охотники за привидениями», который профессор Маор, скорее всего, смотрел, он вообще очень заинтересовался земными фильмами и книгами. После тщательной проверки всех функций, зачет Маше тоже поставили.

Группу похвалили и отпустили на обед, после которого их ждал урок артефакторики у леди Хембольц, сухощавой старой стервы из Альбиона. Ее дружно ненавидели все до единого ученики школы, даже соотечественники. Уж больно преподавательница любила потоптаться по чужой гордости и делала это максимально унизительно. Однако мастерицей была редкой, это тоже признавали все. Поэтому терпели и учились, стараясь взять все знания, которые леди готова была преподать.

Маша шла, радостно улыбаясь. Ей новая жизнь на станции «Доверие» нравилась тысячекратно больше жизни в родном Сафроновске. Ну что ее там ждало? Судьба шлюхи? На получение высшего образования денег у нее не было, и так приходилось исхищряться, чтобы мать не пропила заработанные дочерью небольшие деньги. Зато здесь перед ней открываются сотни миров! Дипломированный некромант и целитель никогда не останется без работы. Хорошо оплаченной работы! Будущее, лежащее перед девушкой, цвело всеми красками.

А теперь следовало соблазнить Кайена, чтобы еще и ночью получить свое удовольствие. Маша хищно ухмыльнулась и направилась к насторожившемуся парню, при помощи своей обостренной интуиции почувствовавшему предстоящие неприятности. Он еще не понимал, что перешел в разряд добычи и никуда ему от юной охотницы не деться.