Читер (СИ)

Глава 30

Я снова ожил. Я снова ожил после того, как снова умер… Это уже начинает входить в привычку… Хоть я и не уверен, что то, что со мной произошло после того, как меня подключили к Вихрю, считается за смерть.

Но сейчас — считается точно.

Я открыл глаза. И даже почти удивился.

Первым, что я увидел, было небо. Не ставшее привычным небо Аномалиона, которое пять дней в неделю затянуто тучами, а еще два — скрывается во всполохах энергии генерации, нет. Это было чистое голубое небо, с которого светило яркое желтое солнце, изредка скрываясь за легкими кучерявыми облачками.

Я сел и осмотрелся. И на сей раз действительно удивился.

Я сидел на полянке в лесу, такой красивой и цветастой, словно она тут прямиком из какого-то мультика перенеслась, или, вернее, в мультик засосало меня. Сочная ярко-зеленая трава, кое-где усыпанная каплями росы, прозрачными, как самый чистый из бриллиантов. Темно-коричневые старые дубы, обступающие полянку по периметру. Ярко-желтые одуванчики, выглядывающие из травяного ковра тут и там…

В Аномалионе может быть все, что угодно, где угодно и когда угодно.

Кроме этого. Такого в Аномалионе быть не может.

Я осмотрел себя, и убедился в этой мысли еще больше. Вместо изорванной и залитой кровью одежды, вместо распоротого плитника, из прорех в котором сыплется разбитая керамика, вместо тяжелых военных ботинок с высоким подъемом, на мне был наряд ангела… Или психбольного, тоже вероятно. Белая невесомая рубашка-поло с коротким рукавом и маленькой шнуровкой под шеей и такие же белые легкие брюки, вообще без каких-то застежек или завязок. Даже на ногах ничего не было, и я свободно шевелил пальцами, чувствуя, как застревающие травинки проскальзывают меж ними.

Ну вот теперь точно и официально — я не в Аномалионе. По крайней мере, не в том, в котором я вырубился.

Может, я даже поторопился с новым «воскрешением»…

Я решил еще несколько минут посидеть, наслаждаясь солнцем и свежим ветром, а потом встать и отправиться на поиски ответов и выхода отсюда. Мне, как-никак, еще надо вернуться туда, где я был.

Но, как только я надумал вставать, и даже подобрал под себя одну ногу, я заметил в лесу движение. Я замер, припав к траве, чтобы понизить силуэт, и принялся шарить правой рукой вокруг себя в поисках какого-нибудь оружия, но нащупывал только дурацкие бесполезные одуванчики.

Однако через несколько секунд выяснилось, что мне и оружие-то не нужно. Потому что из леса вышел не какой-то аномальный мутант, и не увешанный с ног до головы оружием человек. Оттуда вышла… Лань. Небольшая, мне по грудь, тонкая грациозная лань, шкура которой переливалась на солнце яркими золотистыми бликами, словно ее обсыпали крошечными блестками. Глаза животного тоже были ярко-золотистыми, словно наполненными жидким золотом, а вокруг ветвистых рогов гуляли хорошо видные золотистые струи, словно ветер, срывая блестки с лани, не мог потом найти выход из переплетения рогов и блуждал меж ними, таща за собой блестяшки.

— Ну, привет. — вздохнул я, снова садясь и понимая, что от этого животного точно не стоит ожидать опасности. — По ходу, я что-то сделал не так с «панацеей» и мои мозги того… Погорели. Да?

— Нет.

Лань ответила мне так внезапно, что я даже вздрогнул от неожиданности. Я-то задавал вопрос в пространство, а она мало того что восприняла его на свой свет, так еще и ответила! Да каким голосом ответила — будто миллион человек сразу, одним единым слитным порывом, не отставая друг от друга ни на одну миллисекунду. Словно мне ответила вся планета разом.

Сама лань при этом не открыла рот, но сразу становилось понятно, что отвечала именно она. И именно мне.

— Что нет? — справившись с удивлением, переспросил я. — Не погорели?

— Твои мозги в полном порядке. После того, что ты пережил в момент подключения к Вихрю, им вообще мало что могло угрожать… А после всего того, что ты пережил после этого — так и вообще ничего.

— Ага. Так. А ты кто?

— Я — это то, что сопровождало тебя все то время, что ты живешь свою вторую жизнь, помогая тебе и направляя.

— Голос в голове? — я улыбнулся. — Мой механический суфлер, который постоянно подсказывал ТТХ оружия и схемы действия в разных ситуациях? А ты красавчик, хочу сказать! Хотя в последнее время от тебя что-то ни слуху, ни духу.

— Так произошло, потому что мы достигли максимального уровня синхронизации. Поначалу, когда наши мозговые ритмы были рассинхронизированы, я мог выдавать информацию только о том, что тебе привычно и хорошо известно, и только в виде визуальных образов. Но потом ты начал лезть на рожон и раз за разом получать новый для себя опыт, подобного которому ты еще не испытывал. В свободное время я структурировал эту информацию, анализировал твое поведение и подстраивал частоту своих биоритмов под твои… Раз уж мы оказались в одном теле. В конечном итоге, синхронизация стала полной и привела к тому, что ты перестал нуждаться в визуальных подсказках. Наши разумы стали единым целом и теперь информация, которую знаю я, стала доступна тебе. И наоборот.

Я призадумался и действительно вспомнил пару-тройку случаев, когда я не задумываясь выдавал какую-то информацию, которую мне просто неоткуда было знать. Да и то же самое оружие я начал узнавать сам по себе, без всяких там подсказок… Но при этом у меня не было уверенности, что я хоть раз встречался с этим оружием раньше.

— Так, ладно, здесь более или менее понятно. — Я кивнул. — Но что ты вообще такое, трепетная лань?

— Лань это лишь то, как меня воспринимает твой разум. Визуальный образ, не более. Я же — это то, что поселилось в твоей голове после того эксперимента. Я это он. Я — Вихрь.

Я совершенно новыми глазами посмотрел на сказочное животное. Я сразу поверил в сказанное, потому что… А почему бы и нет? Все, что сейчас происходит, явно попадает под категорию «какая-то дичь» и факт, что лань это и есть легендарный Вихрь, укладывается в эту схему. Как и то, что мы сейчас находимся внутри моей головы, в моем сознании. Все довольно логично и стройно.

— И что же ты такое, Вихрь? — спросил я, садясь поудобнее. — А то там снаружи, знаешь, столько разных теорий ходит… Люди себе все головы уже сломали.

— И они все не правы. И все они в тоже время правы. — Вихрь подошел чуть ближе.

— Ну начались софизмы. — я усмехнулся. — Пояснишь, что ты имеешь в виду?

— Все очень просто, настолько просто, что даже объяснять особенно нечего. Теории, которые выдвигают все эти люди, просто не способны описать полностью, что я такое. Они не способны даже приблизиться к этому описанию, потому что не только в людских языках, но даже в самом образе человеческого мышления, нет подходящего… Подходящего… Я даже не могу подобрать подходящего слова, чтобы описать, чего именно подходящего у вас нет.

— А обязательно надо подбирать?

— Разумеется. Мы же в твоей голове. Я могу выразить только те вещи, которые тебе будут понятны. И только таким способом, какой тебе будет понятен. Скажем так — самой близкой к правде является теория о том, что Вихрь это разум того, что вы называете Аномалионом, в то время как сам Аномалион это нечто вроде огромного простейшего. Разумеется, это описывает настоящее положение вещей примерно так же топорно, как фраза «автомат делает пиу пиу», но доля истины в ней на пару десятых долей процента выше, чем во всех остальных.

— Значит, ты откуда-то прибыл?

— Можно и так сказать. «Откуда-то». «Откогда-то». «Отгде-то». Все это будет правильным и неправильным одновременно. То… «место», откуда я, оно лежит вне вашего понимания и законов физики вашего мира. Простейший пример — вам постоянно кажется, что в Аномалионе все происходит спонтанно и само собой, без какой-то логики и предпосылок, в то время как для меня все ровно наоборот. Любые события имеют причину и следствие. Все события укладываются в стройную четкую картину, которая просто не может выглядеть как-то иначе.

— Ладно, а каким образом ко всей этой картине отношусь я?

— Никаким. Даже можно сказать больше — до определенного момента тебя вообще все рано что не существовало.

— Это еще как? — не понял я. — Ты про то время, что настало после того, как нас с тобой соединили? Когда купол закрылся?

— Да. Когда нас с тобой объединили, меня перенесло в твое тело, в твое сознание, в твой мозг. Но человеческое тело не способно выдержать такого количества информации такой структуры… А я, в свою очередь, не мог сопротивляться процессу нашего объединения, потому что в принципе не обладаю телом как таковым. Пришлось пойти на рискованный для нас обоих шаг — развоплотить и меня и тебя, распылить нас по всей территории по куполом. Тогда это был единственный способ сохранить оба наших сознания.

— Что изменилось с тех пор? Почему я снова обрел тело? А ты — оказался в моей голове?

— Много чего. Лишившись управления, купол закрылся, и концентрация энергии внутри него, без подпитки извне, начала падать. Со временем она упала настолько, что снова появилась возможность собрать молекулы твоего, — нашего, — тела воедино… Но еще очень долгое время я этого не делал.

— Что изменилось?

— Багтрекеры. Они появились.

Вот тут я удивился. Даже в голову не приходило, что Вихрю, буквально божественной силы существу, будет дело до каких-то там человеческих изобретений.

— А что с ними?

— Они появились. — с ноткой недовольства в голосе произнес Вихрь. — Само по себе это не такое уж важное событие, но оно очень значительно как веха истории. Их появление означает, что люди сделали первый успешный шаг на пути к контролю Аномалиона. Пока что это касается одних только багов, но очень скоро затронет и все остальные аспекты. Люди получат неограниченную власть над законами мироздания… И либо уничтожат себя и все сущее… Либо наконец-то преодолеют все невзгоды и заживут счастливо и безбездно. Что именно случится — зависит от тебя.

— Чего⁈ — я рассмеялся. — От меня⁈ Я тут при чем⁈

— Я восстановил твое тело, чтобы использовать тебя как оружие для достижения своих целей. Багтрекеры угрожали существованию Аномалиона, и я рассчитывал, что ты их уничтожишь под моим руководством. Но, чем больше наши разумы синхронизировались, чем больше я узнавал о тебе и о человечестве в целом, тем больше я убеждался в том, что эта цель — неверная. К тому же, Аномалион уже давно перестал быть частью меня, ведь я остался заперт в твоем разуме. Все это время он существовал сам по себе, неосознанно, неконтролируемо. И у этого, как у любого другого действия, есть свои последствия.

— Предметнее?

— Чтобы ответить предметнее, нужно снова вспомнить про теории, разбирающие, что такое Аномалион. Особенно — про теорию, гласящую, что Аномалион — это такая разумная амеба. Как известно, у любого живого существа, в том числе и амебы, существуют инстинкты. В случае разумной амебы эти инстинкты задавлены ее разумом, но что случится если амеба останется без разума?

— Инстинкты возьмут верх. — я пожал плечами.

— А какие у нас главные инстинкты живого существа? — голос Вихря донесся словно бы из-под подушки, и я едва его расслышал. — Главные инстинкты любого живого существа это выжить… И размножиться на как можно большой площади…

Кажется, Вихрь говорил что-то еще, но я уже не слышал его. На поляну внезапно выполз густой белый туман, затянувший все вокруг меня. Я снова остался в облаке молочно-белого марева, которое не рассеивалось, даже если помахать рукой.

А потом откуда-то издалека, откуда-то сверху раздался едва слышный голос:

— Он приходит в себя! Ну же Крот, давай, родной!

Я поднял голову вверх, к небу, посмотреть, кто кричит…

Это была Скит. Она наклонилась надо мной, сурово сдвинув брови, словно раздумывала ударить меня кулаком или раскрытой ладонью.

Увидев, что я открыл глаза, она просияла и закричала:

— Вивик! Он пришел в себя! Вивик!

Где-то сбоку раздались охи и вздохи, что-то зазвенело по полу, и, оттолкнув Скит, в поле зрения возник старый знакомый Вивисектор.

— Молодой человек! — он сурово свел брови. — Ох и напугали вы нас! Так и до инфаркта недалеко!

Я повернул голову, осматриваясь. Судя по железным стенам и потолку, я все еще находился на борту Легиона, а судя по медицинскому оборудованию вокруг — я был в медицинском отсеке.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Вивик, не препятствуя мне.

— На удивление отлично. — ответил я. — Панацея прижилась?

— О да! — Вивик довольно улыбнулся. — Все тесты строго отрицательные, вы полностью излечены от вашего недуга! Заодно еще и убить вас будет намного сложнее, чем раньше! Где вы, кстати, ее взяли?

— У Земекиса. — я усмехнулся.

— У Земекиса? — Вивик удивленно вздернул брови. — А…

— Он был читером. Или вернее абьюзером, как и я. Вы не знали, я так полагаю…

— Н-нет… — Вивик покачал головой. — Увы, нет. Если бы знали, то, конечно, все его читы сразу бы вырезали и сохранили!

— А теперь нельзя это сделать?

— Даже если мы вернемся к его могиле — увы, нет. — Вивик покачал головой. — Читы, которые уже встроились в организм носителя, начинают разлагаться и разрушаться вместе с организмом после смерти, если их не вытащить. Так что за эту неделю они уже пришли в негодность, как пить дать.

— Неделю⁈ — эхом повторил я. — Я валялся тут неделю⁈

— Восемь дней, если быть точным.

— Проклятье! — я сел на больничной койке, осматриваясь. — Что я пропустил?

— Ничего особенного. — Вивик удивленно посмотрел на меня. — Ничего такого, из-за чего стоило бы так дергаться, молодой человек! Центурия сдалась после смерти Земекиса, Ассамблея захватила Легион и сейчас вовсю идет его ремонт. По осторожным прогнозам техников получится даже вернуть ему возможность передвигаться, но нескоро.

— А какие-то новости снаружи? Из других поселений?

— Ничего особенного. — Вивик пожал плечами. — Где-то постоянно что-то происходит, но не было новостей ни о чем из ряда вон выходящего. Все в рамках Аномалиона — невозможное возможно.

У меня все никак не шли из головы слова Вихря — «выжить и размножиться».

Выжить и размножиться…

— Где моя одежда? — спросил я. — Снаряжение. Оно мне нужно.

— Но вы же только что из комы… — Вивик поднял было руку, чтобы остановить меня, но тут же опустил ее так резко, словно махнул. — Ай, да что я, вас разве остановишь… Одну минуту.

И через минуту передо мной правда появилась куча вещей. Одежда, правда, была не моя — моя превратилась в клочки, но снаряжение никто не трогал. Даже рация, которую мне сунул еще Лион, была на месте, не говоря уже об оружии.

Я быстро оделся, ощутив на плечах привычную тяжесть плитника, проверил заряд в рации и только собрался выходить, как в палату зашла Скит. На плече у нее сидел Стич, и зверек при виде меня радостно пискнул и размытой тенью скользнул по воздуху уже на мое плечо. Вцепился когтями в лямки плитника, ткнулся головой мне в щеку.

— Привет, братец. — я почесал его за ухом. — И спасибо тебе. Жизнь мне спас.

Стич тихо угукнул и остался сидеть в таком положении, уткнувшись в меня.

— Я слыхала, ты куда-то намылился. — ехидно сказала Скит, глядя на меня.

— Ага. И мне бы не помешала машина с водителем. Ты в деле?

— Спрашиваешь! Куда едем?

— К куполу. Самым кратчайшим маршрутом.

Скит аж вздрогнула и посмотрела на меня с недоверием:

— Нафига?

— Так надо. И быстро. Сейчас.

— Кабзда… — вздохнула Скит. — На что я подписалась… Ладно, идем, моя машина в гараже.

Никому ничего не сказав, мы незаметно проникли в гараж и так же незаметно выехали из Легиона через пандус, который, кажется, никто и не собирался больше закрывать. Скит сразу взяла курс на купол и целых пятнадцать минут топила педаль газа в пол и молчала, полностью сосредоточенная на дороге.

А я сидел и ждал, когда же увижу наконец стену этого смертоносного тумана, который запер нас всех тут.

Но так ее и не увидел. Зато увидел кое-что другое.

На горизонте возникла толстая черная черта. Она приближалась, увеличивалась и в итоге оказалось, что это — какой-то огромный комплекс, полный подъемных кранов, больших цистерн, каких-то механизмов и даже посадочные площадки для вертолетов имелись.

Вот только все это было давно заброшено. Все было давно уже сломано, тронуто ржавчиной, занесено песком… И, конечно, безлюдно. Здесь никого не было.

Скит, увидев этот комплекс, как-то странно вскрикнула, и резко дала по тормозам, пустив машину юзом и чуть не перевернув ее. Она смотрела на комплекс и не могла поверить своим глазам.

— Этого тут не было, верно? — спросил я.

— Было… — тихо ответила Скит, практически одними лишь губами. — Всегда было…

— Тогда в чем дело?

Вместо ответа Скит медленно, как зомби, выбралась из багги и побрела к комплексу. Даже без оружия.

Я вылез и пошел за ней следом, держа автомат наготове. Но оказалось, что шли мы недалеко — через пятьдесят шагов Скит присела и тронула землю у себя под ногами:

— Вот в чем дело…

Я присмотрелся — земля под ногами отличалась от той, что осталась за спиной. Она не просто высохла и покрылась трещинами, она словно бы остекленела. Широкая, метра полтора, полоса «другой» земли тянулась слева направо, от горизонта до горизонта, и я, кажется, начал понимать, что она такое.

— Здесь проходил купол. — подтвердила мои подозрения Скит. — А то, что впереди… Это был загрузочный комплекс корпорации… Через него проходила вся логистика в купол и наружу. И, после того, как купол закрылся, никто его, конечно же, не видел… До этого момента.

Я еще раз посмотрел на заброшенный комплекс, на качающие лопастями на ветру вертолеты, на поросшие какой-то растительной бородой сломанные краны… А потом перевел взгляд на горизонт, где вдалеке явно что-то горело, коптя небо снопами жирного черного дыма.

«Выжить и размножиться на максимальной площади…»

Я достал рацию Лиона и принялся менять частоты, прослушивая каждую. Я искал хотя бы одну волну, на которой удастся поймать хотя бы что-нибудь. Но цифры на дисплее менялись, а результат — нет. Мне отвечали лишь помехи.

— Что происходит, Крот? — Скит подняла на меня взгляд, словно искала поддержки.

Я опустил бесполезную рацию и посмотрел на нее тоже.

«Размножиться на как можно большой площади…» Вот что происходит. Аномалион никуда не пропал. Он размножился. На максимально возможную площадь.

— Все просто, дорогая. — я поднял взгляд к небу. — Просто мы узнали правду. Мы узнали, что до этого момента мы все ошибались. Мы думали, что Аномалион — это тюрьма, а на самом деле…

Я перевел взгляд на нее и закончил:

— На самом деле это был ковчег.