Читер (СИ)

Глава 27

Возможно, когда-то раньше, когда Ассамблея еще представляла собой часть голубого сектора, все было иначе. У них не было никакой слаженности, поскольку не было необходимости в оном. Они представляли разные ЧВК, и им этого было достаточно. Незачем было все усложнять.

В то же время Центурия была хорошо сбитым и слаженным красным сектором, структура которого была во многом слизана с регулярной армии. Как следствие — основные отличительные черты тоже были переняты у нее, у армии. Устав, иерархия, и вот это вот все.

Однако закрытие купола все перевернуло с ног на голову. Бывшие операторы ЧВК, застрявшие здесь точно так же, как застряли все остальные, сбились в кучу и не сразу, и отнюдь не легко, построили внутри себя какую-то иерархию. Научились работать вместе, научились выполнять приказы, не ставя их под сомнение, научились быть силой, с которой приходится считаться.

А красный сектор — наоборот. Они решили, что остались единственной вооруженной и сплоченной группировкой на всей территории Аномалиона, и это снесло им крышу. Настолько снесло, что они даже позволили увести у себя из-под носа главный оружейный склад, который, волею случая, позже стал еще и очень прибыльным местом. В итоге, череда неудачных решений и поражений привела к тому, что нынешняя Центурия, утратив практически все рычаги политического влияния, превратились в бандитов. И не простых бандитов, а бандитов, которые прикрываются благими целями — защитой других людей. Как рэкетиры, вымогающие деньги у торговцев за «крышу».

В Аномалионе все наоборот, и этот случай — не исключение. Центурия и Ассамблея поменялись местами, и кто из них теперь представлял более грозную силу — большой вопрос. Я бы поставил на Ассамблею, поскольку при примерно равной огневой мощи именно у бывших операторов ЧВК мозги обладали тактической гибкостью, в то время как центурионы продолжали жить, воевать и умирать по уставу.

Собственно, я и поставил на Ассамблею. И сейчас, когда по едущим широкой цепью машинам ударили пушки Легиона, я в очередной раз убедился, что не ошибся.

Еще на базе ассамблейцы присвоили каждой пушке Легиона свой собственный номер, и разнесли эту информацию между всеми участниками атаки, а расчеты одноразовых гранатометов вообще заставили выучить их наизусть. Поэтому, как только первые снаряды достигли земли, как только машины бросились врассыпную, уходя от осколков, как только первые ассамблейцы засекли огневые позиции, в рацию тут же посыпались сообщения:

— Четырнадцатый сектор, тридцатка под колпаком!

— Сектор двадцать восемь, ака сто тридцать!

— Сороковой сектор! Не знаю, что за херня, но долбит будь здоров!

Несколько машин словили прямые попадания и покатились по земле раскуроченными железными колобками, зато все остальные, рассеявшиеся по площади в добрый квадратный километр, одновременно остановились, и гранатометчики, уже занявшие позиции в верхних люках, практически одновременно выстрелили.

По всему полю боя нестройно грохнуло, и целый сноп дымных трасс протянулся к Легиону. Стальное брюхо потонуло в огненном море, будто бы рукотворный спинориф обмочился пылающим напалмом, и интенсивность обстрела сверху резко снизилась.

А в следующую секунду в орудийных турелях, пораженных кумулятивными гранатами, начал взрываться боекомплект. Не везде, конечно, но как минимум в половине. Изнутри Легиона, разрывая обшивку, словно лопнувший нарыв, вырвались огненные всполохи, и весь стальной многоногий зверь вздрогнул.

— Отлично! — заорал Лион в рацию, одновременно с этим кидая машину из стороны в сторону в попытках увернуться от падающих сверху обломков. — Додавите тварей! Крот, готовься!

— Крот, да. — ответил я, дождался, когда по бронированному люку над моей головой перестанет барабанить острое железо, открыл его и высунулся наружу, поднимая автомат. Или вернее гранатомет — сейчас вторичное предназначение оружия превратилось в его основную особенность.

Наша машина ехала одной из последних, поэтому и снарядов нам не досталось — к тому моменту, как мы подъехали, основные огневые точки уже были подавлены. Лишенные основной огневой мощи центурионы открыли огонь из стрелкового оружия, полетели гранаты, но ассмаблейцы уже остановили машины, распахнули двери, укрываясь за ними от осколков, и шальных рикошетов, и тоже открыли ураганный огонь снизу вверх.

Они все еще находились в уязвимом положении — они могли использовать в качестве укрытий от пуль только бронированные крыши машин, а от осколков — двери, и то только с одной стороны. К тому же, им приходилось стрелять снизу вверх, что крайне неудобно, а уж о том, чтобы закидать обороняющихся гранатами, и речи не шло. Несколько раз снова ухнули одноразки, подавляя совсем уж вредные огневые точки, но этого явно было мало. С господствующей высоты центурионы могли обороняться вечно. Ну или как минимум пока не кончатся патроны.

Поэтому настало время их этой высоты лишить.

— Лион, держись ближе к ногам! — велел я в рацию. — Я Крот!

Машина тут же резко вильнула, подбираясь к ближайшей стальной колонне, и вовремя — в каком-то метре от борта упала Ф-1. Даже не упала — взорвалась в метре над землей, ведь ее замедлитель горел с момента броска с высоты в добрых полсотни метров, а это как раз около трех секунд.

Осколки хлестнули по машине, я едва успел пригнуться, скрываясь за обрезом люка, и остался цел. Снова вылез наружу, не спеша прицелился и выстрелил из подствольника по ближайшей ноге Легиона, мимо которой мы как раз проезжали.

Даже если в Центурии знали о новом чудо-оружии, никакого противодействия ему они не обеспечили — да и откуда бы ему взяться, этому противодействию? Не поставишь же систему активной защиты на все ноги Легиона, да и не найти ее в Аномалионе. Здесь ведь нет танков, для которых ее создавали!

Поэтому багтрекер беспрепятственно пролетел разделявшие нас десять метров, ударился о стальную поверхность и развалился, выпуская наружу Ньютон.

Область гравитации, сравнимой с давлением в центре звезды, не делала разницы между людьми, деревьями или железными ногами. Огромная колонна, еще секунду назад казавшаяся неуязвимой, моментально укоротилась вполовину, блестя на срезах гладким металлом и неистово искря оборванными проводами.

Надо же, а я как раз задавался вопросом, есть ли «крышка» у Ньютона, или его воздействие простирается неограниченно высоко, и баг способен ронять с неба не только самолеты, но и спутники и случайно пролетевшие слишком близко к планете кометы.

Получается нет — не способен. Все воздействие заканчивает на уровне примерно восьмого этажа, что, конечно, тоже до хрена, но уже не так страшно. По крайней мере, теперь можно не беспокоиться о том, что Ньютон откусит от Легиона кусок, в котором находится ядерный реактор, и тот начнет неконтролируемое деление, обрекая на скорейшее застекление всю окружающую территорию в радиусе пары километров.

Я закинул в гранатомет новую гранату, и, когда Лион резким крутым поворотом подвел машину к ближайшей ноге Легиона, укоротил и ее тоже.

Всего у Легиона было шестнадцать ног, но они не располагались в две линии, как у сколопендры, потому что и сам Легион не был похож ни на одно живое существо этого мира, даже со скидкой на Аномалион. Он был ассиметричным, поэтому и ноги у него торчали в самые разных местах, без какого-то намека на систему и тем более — симметрию. Никто из нас, включая даже Медведя, не знал, где и какие ноги надо подрубить, чтобы железное брюхо обрушилось с небес на землю, поэтому ориентироваться приходилось на ходу.

— Крот Лиону! — заорал я в рацию, закидывая в подствольник новый багтрекер. — Давай к лапе на девять часов! Ближайшей!

— Лион да! — азартно раздалось из рации, и машину резко кинуло в сторону.

Проклятье, да он же натурально ловит кайф от всего этого! Натуральный психопат. Теперь понятно, почему он установил такой жесткий сухой закон в Ассамблее — ему самому-то и собственного адреналина с избытком хватало, чтобы «накидаться».

Когда из чата вышла уже третья по счету нога, центурионы наконец осознали, что происходит, и попытались сконцентрировать огонь на нашей машине. Мне пришлось нырнуть в люк, и даже прикрыть его над головой, чтобы никакая шальная пуля не залетела в салон и не поприветствовала мой чайник.

— Лион всем! — крутя руль одной рукой, Лион второй схватил рацию. — Подавите этих тварей! Херли они по нам садят⁈

Не прошло и нескольких секунд, как снова рявкнули реактивные гранатометы, и на брюхе Легиона снова распухли огненные цветы разрывов. Сверху снова посыпались обломки, Лион ругнулся, крутя рулем, кидая машину в одну сторону, в другую, но полностью избежать их не удалось, и по крыше громко загрохотало.

— Эти сучьи дети нас убьют вернее легионеров! — выплюнул Лион. — Крот, давай! Чисто!

Я привстал, надавил рукой на люк, пытаясь его поднять, но он не двигался. Я зажал автомат между колен, надавал обеими руками, но не смог сдвинуть люк и на миллиметр.

— Люк заклинило! — выругался я, поставил автомат на предохранитель и положил его рядом с собой на сиденье. — Сейчас!

А потом я перевернулся вниз головой, уперся руками в пол автомобиля, и вынес ноги над собой, со всей силы впечатывая обе стопы в люк!

По позвоночнику прошла волна неприятной, неправильной вибрации, когда подошвы под неудобным углом встретились со сталью, но это помогло. Люк ощутимо дрогнул под таким ударом.

Я ударил еще раз — и люк распахнулся под протяжный звон чего-то лопнувшего. Снова перевернувшись в нормальное положение, я схватил автомат, вылез наружу и выстрелил багтрекером в ближайшую ногу Легиона, укорачивая ее вдвое.

Снова сверху начали стрелять, и ответом на это был одинокий выстрел из одноразки. После этого в рации раздалось разочарованное «Одноразки все», и Лион тихо выругался.

— Красный! — объявил я, залезая внутрь и прикрывая за собой люк в надежде, что его не заклинит снова.

— Что значит 'красный⁈ — не понял Лион. — Какие такие патроны у тебя кончились⁈

— Вышибные! — ответил я, выщелкивая магазин из рукояти гранатомета. — У меня же не обычный «Костер» какой-нибудь там, это штука тонкая! Так что жди когда заряжу, у меня только один магазин!

И, достав из подсумка россыпь холостых вышибных, я начал по одному снаряжать их в магазин. Машину так и кидало на ухабах, патроны перекатывались в пальцах, я сам перекатывался по салону туда-сюда, и парочку латунных цилиндров все же выронил. Наконец я снарядил магазин, загнал его в рукоять гранатомета, дернул затвор, подготавливая оружие к стрельбе, и объявил:

— Самое время! На три часа! — Готов!

Я закинул в подствольник багтрекер, откинул люк, высунулся наружу и практически не целясь выстрелил в проплывающую мимо стальную колонну.

Легион пришел в движение. До последнего центурионы не верили, что мы способны что-то сделать их небесному городу из стали и стекла, но реальность жестоко щелкнула их по носу. И они приняли тактически верное решение — усложнить нам атаку ног Легиона.

Тактически верное, но уже бесполезное, потому что половины ног уже не существовало, а на оставшихся Легион еще мог стоять. Но уже явно не смог бы перемещаться.

В Центурии это поняли слишком поздно — когда пришедшие в медленное движение ноги вызвали волну вибрации по всему Легиону. Сверху снова посыпались обломки и мусор, но на сей раз уже без какого-то воздействия — сами по себе. Легион просто разваливался от нагрузки, лишившись половины своих ног. А тут еще и я добавил бензина в костер, испарив еще одну опору.

И могучий непобедимый Легион, сама причина и следствие существования Центурии — не выдержал. Слишком многих опор он лишился, слишком много урона понес. Да еще и попытки сдвинуть его с места…

Все это оказалось слишком для старичка Легиона. И я даже сперва не поверил своим глазами и решил, что мне мерещится… Но вопли из рации живо подтвердили, что это реальность.

— Падает! Западный край падает! Как пить дать падает!

— Пацаны, кто на западном, Мотор, Шумахер, Черкес, сваливайте оттуда! Эта херня сейчас упадет!

— Твою мать, неужели получилось⁈ Неужели получилось⁈

— Лион! — я взялся за рацию. — Надо валить!

— Вижу… — восхищенно ответил тот. — Сейчас…

— Лион! — не выдержал я.

— Да, да! — нервно ответил тот. — Валить!

Машина резко, прямо на ходу, чуть не опрокинувшись набок, развернулась, поднимая клубы пыли, и понеслась прочь от заваливающегося на землю края Легиона. Как и все остальное, это он тоже делал медленно и величественно, словно каждую секунду демонстрировал всем окружающим, насколько он монументален. Все оставшиеся в строю машину, кроме нашей, уже выскочили из опасной зоны и сейчас ждали на ее границе. Ассамблейцы высыпали из них и одной огромной толпой как завороженные наблюдали за падением железного неба. Никто не озаботился ни охранением, ни бронированием, вообще ничем. Торчали на открытом пространстве, поразевав рты, как деревенщины в городском торговом центре, и смотрели.

Хотя опасаться им было, в общем-то, нечего — с Легиона тоже прекратили стрелять. Сейчас у них там была задача поважнее, нежели пытаться выцелить кого-то из нападающих. Даже целая куча задач поважнее. Таких задач, которые не решить и за неделю.

А их надо решить за несколько секунд.

Легион, конечно же, не упал полностью — для этого пришлось бы вынести ему все ноги. Его просто перекосило, как плохо сбалансированные качели, и один край наконец коснулся земли.

Грохот и скрежет металла были такими громкими, что мои наушники чуть не сошли с ума и отключились вовсе, превратившись из активных в обычные пассивные. Упавший край Легиона смяло и покорежило, как небрежно откушенную печеньку, и огромный стальной остров застыл под углом градусов тридцать к горизонту.

А потом оставшиемся ноги внезапно дрогнули и пришли в движение, сгибаясь и опуская оставшуюся часть Легиона на грунт. Видимо, внутри решили, что раз уж основное преимущество потеряно, то нет смысла мучиться от того, что все теперь перекошено под углом к нормальному вектору гравитации, и надо выравнивать положение.

Легион слегка перекосило, когда он падал, поэтому раскиданные вокруг Ньютоны не помешали ему опуститься на грунт. Только в двух местах баги радостно заглотили попавшие в них элементы стального острова, отрывая целые куски и расплющивая их в тончайшую фольгу. Я даже пожалел на секунду, что там теперь баги поселились — очень уж удобными точками входа были бы образовавшиеся отверстия.

Земля загудела и задрожала под ногами, когда тысячетонный Легион наконец улегся стальным брюхом на грунт. Эта дрожь передалась даже через колеса машины, через мягкое сиденье заднего дивана — настолько она была сильной. Легион улегся на грунт, как выброшенный на пляж кит, и застыл. Никто оттуда не стрелял, никто не бежал с криками в атаку — как будто там внутри никого и не было. Как будто все вымерли уже давно. Но это, конечно же, было не так.

Лион остановил машину рядом с остальными, вывалился наружу и уставился на поверженного титана с тем же восхищением, что и все остальные. Казалось, будто он уже достиг своей цели, и совершенно забыл о том, что это лишь половина плана. Мало Легион уронить, его еще и захватить было бы неплохо.

Поэтому я взялся за рацию, выжал кнопку, дождался, пока по всем смежным устройствам пройдет сигнал вызова, что выдернет их из розовых облаков, и негромко произнес:

— Крот всем. Мы заходим.

— Ассамблея, заходим! — подтвердил вышедший из транса Лион.

И вся толпа, уже без всяких раций, громко грянула:

— Ассамблея, да!