Четыре года падал снег

Глава пятнадцатая: Мы ничего не можем изменить

– Ольга Александровна, – сказал Карл, – не возражаете, если я выкурю сигару на балконе?

Карлу вовсе не хотелось курить.

– Да, конечно.

Прихватив бокал шампанского, барон торопливо вышел из комнаты. Снова воцарилась тишина, Ольга внимательно разглядывала свой бокал, потом сказала:

– Я почему-то решила, что вы если не на совсем приехали в наш город, то хотя бы надолго…

– Мне надо было сразу сказать, но я… я просто не мог, мне даже страшно было думать об этом.

– Ну что ж, – с усилием улыбнулась она, – любая сказка рано или поздно заканчивается, часы бьют двенадцать и Золушка снова превращается а секретаршу.

В ее глазах заблестели слезы, этого Голодев уже не мог перенести. Он встал с кресла и обнял Ольгу.

– А ты можешь не уезжать? – прошептала она. – Ты можешь остаться со мной?

Голодев отрицательно покачал головой.

– Но почему? – она отстранилась и посмотрела ему в глаза. – Возьми меня с собой, слышишь? Возьми! Я буду достойна тебя, обещаю! Ты изменил для меня все вокруг, я не знала, что мир может быть таким! А теперь ты уедешь! И все закончится…

– Если бы я только мог, если бы только мог, – Голодев, будто одержимый целовал ее лицо, руки, плечи, волосы. – Боже мой, что же я наделал! Прости меня, прости, пожалуйста!

– Никто не виноват, – устало опустились ее плечи, – хорошо, что были хотя бы эти пара дней.

В этом платье, в полумраке задернутых штор, в дрожащем свете свечей, она казалась будущей королевой.

– Оля, я вернусь, – вдруг твердо произнес он. – Слышишь? Я обязательно вернусь. Пускай я не смогу увезти тебя на свою родину, но я вернусь.

– Нет, – она покачала головой и улыбнулась, – не надо меня утешать, я же знаю, что этого не будет.

– Ну почему же? Я ведь люблю тебя.

– Взаимно, – она к окну. – Поэтому будет лучше, если мы перестанем мучить друг друга. В конце концов, время все лечит…

– Нет, не правда, оно не лечит, оно медленно убивает! Я это знаю по себе. А потом наступает зима, которая длится всю жизнь, и ты понимаешь, что ничего не можешь изменить, ты бессилен и перед этой зимой и перед этим временем…

– Вот именно, мы ничего не можем изменить.

– Кхе, кхе, – деликатно кашлянул, вернувшийся барон, – пора идти, друг мой.

– Да, сейчас, подождите еще немного, Карл.

– Хорошо, – барон снова отправился на балкон, мысленно проклиная Милетова, Хрустальницкого их ссору, приведшую к поездке на Землю.

– Олечка, – граф подошел к ней, – не знаю, примите ли вы мой скромный подарок, но мне хочется оставить хоть что-то на память о себе.

– Это ни к чему, – спокойно ответила она, – я и так тебя никогда не забуду.

– И все-таки, возьми, пожалуйста, – он протянул ей коробочку.

– Спасибо.

Она открыла ее, на черном бархате переливался перстень с топазом. Ольга надела его на безымянный палец, на котором носят обручальные кольца, и закрыла лицо руками.

– Нам пора идти, – снова напомнил фон Штофф.

– Да, идемте, – Голодев поцеловал пальцы девушки и вышел, закрыв за собою двери.

Всю дорогу к гостинице они молчали, так же молча разошлись по своим комнатам и принялись собирать вещи. Только сейчас Карлу пришла мысль, что они понятия не имеют, по какой дороге возвращаться к кораблю…

Вечером, когда вселились из «Астории», барон поделился этим с Голодевым.

– А ведь верно, – задумался Сергей, – где же мы его оставили?

Карл поежился от вечерней прохлады.

– Остается только один выход.

Карл остановил такси и сказал водителю:

– Милейший, нам надо попасть за город.

– А куда именно?

– Дело в том, что мы не знаем, по какой дороге приехали сюда, но нам надо попасть именно на ту дорогу.

– А что вы видели, когда въезжали в город, помните?

Общими усилиями Голодев и фон Штофф вспомнили кое-что опознавательное, и водитель догадался, куда держать путь.

– Садитесь, – кивнул он, – отвезу.

Погрузив вещи в багажник, господа забрались в салон, и Голодев в последний раз посмотрел по сторонам. Ему казалось, что каждую минуту он может увидеть Ольгу, сейчас она появится вон оттуда, в черном платье…

– Едемте, Сергей Николаич, – поторопил Карл, – надобно успеть дотемна.

– Да, конечно.

За окнами проносились ставшие дорогими Голодеву окрестности, и ему казалось, что каждый камень здесь уже знаком. Голубоватая вечерняя синева опускалась на город, наступала белая ночь и в Летнем Саду она тоже будет белой…

– Друг мой, ну не надо так, – Карл переживал за Голодева, за Ольгу и вообще просто переживал, – все пройдет, все забудется…

– Оставьте, – Сергей отвернулся к окну и барон понял, что разговора не получится. Вскоре машина выехала за город.

– Может, надо было ей всё рассказать? – тихо сказал Голодев. – Может, надо было все объяснить?

– Нет, – уверенно покачал головой барон, – вы все сделали правильно.

– Эх, если бы знать, что мы делаем правильно, а что нет, – грустно усмехнулся Сергей, – тогда бы меньше совершалось непоправимых ошибок.

– Давайте-ка внимательнее осматривать окрестности, – перевел разговор барон, – как бы не пропустить того лесочку.

– Да, верно.

Голодев стал смотреть в окно, но перед глазами все расплывалось и ему было решительно все равно, найдут они лесочек или нет.

– Вон, вон там остановите, – оживился Карл, – нам вот там выходить.

– Там? – удивился водитель, – пассажиры с чемоданами приехали в чистое поле.

– Да, около того лесочку остановите.

– Хорошо, – пожал он плечами, останавливая машину. Голодев вышел на дорогу и посмотрел на небо. Где-то там, далеко, его ждала родная планета… Царила тишина, только в лесу, скрывающем корабль, пели птицы.

– Пойдемте, Сергей Николаич, – поторопил Карл. Они взяли вещи и направились к деревьям.