Честь Воина [CИ]

Глава 16 Клед: Западная граница

Клед коротал ночь на часах. Мелкая морось сыпалась с тёмного неба, больше досаждая, чем смачивая. Зима здесь была намного теплее, чем в Мохавене. В это время повсюду уже лежал бы снег. Говорили, что горы защищают долину от холодных северных ветров. Хотя горы-то были на западе. Высокие, практически непроходимые — надёжная граница. Но вовсе не соседи угрожали Свободным Княжествам. А бесы его знают, кто.

Когда Когти прибыли сюда для боевого крещения, было ещё лето. В полях цвели знакомые и не очень травы. Кинжал по имени Трейн, которому поручили их расчёт из двенадцати человек, сказал:

— Запомните, всё, что движется — опасно. Даже если вы это не видите. Первое правило: уловил шевеление — замри. Иначе долго вам не протянуть. Второе правило: никогда и никому не рассказывать то, что вы здесь увидите. Ни к чему пугать почтенных жителей Свободных Княжеств. Наша задача — остановить это, пока оно не просочилось к ним. Ну и третье правило: вы должны убить хотя бы одного врага за время службы здесь, иначе никакого посвящения не выйдет. Но это не значит, что надо кидаться на всё непонятное. Исключение — если вам угрожают напрямую. Иначе наблюдаем и докладываем. Атакуем только по моему приказу или вышестоящего начальства. Все распоряжения, даже странные, выполнять немедленно и беспрекословно, если жизнь дорога.

Каждому Когтю выдали короткий меч, круглый щит, кинжал, копьё и топор. Для защиты — лёгкий шлем с козырьком, наручи и поножи. В непробивайках летом было слишком жарко, поэтому шли поначалу в вырвицах, благо враги пока встречались несерьёзные.

Служили Когти пехотой и выполняли всю бытовую работу под руководством Солдат Смерти, многие из которых оказались лучниками. Воины и все, кто старше по званию, составляли конницу.

Кордоны из гвардейцев Совета и дружины местных князей остались позади. Они охраняли край относительно безопасных для обитания мест, наверное, чаще останавливая неосторожных путников со своей стороны, чем случайные остатки того, что охотно оставляли Ордену Бешеных, как называли его между собой. Судя по ухмылочкам товарищей, такое прозвище почти всем льстило. Тем более от неплохо вооружённых трусов, отсиживавшихся за их спинами.

Первого врага Клед убил через две недели после прибытия. Их повели в атаку на кучку шалашей в распадке между холмами. Существа оттуда повыскакивали диковинные: что-то среднее между человеком и собакой. Сражались они, как звери, часто припадая на передние конечности и орудуя когтями. И в то же время перегавкивались так, что угадывалось наличие смысла.

Когда на Кледа выскочил один такой из травы, парень перепугался. Но тело без заминки выполнило отработанные годами движения: одна рука прикрыла корпус, встретив бросок щитом, и оттолкнула противника, а другая, выскользнув из-за щита вослед, вспорола ему живот мечом.

Клед застыл, ошеломленно таращась на корчившееся в конвульсиях создание размером с человека. Со спины оно было покрыто мехом, а живот — лишь небольшой шёрсткой, сквозь которую виднелось шесть сосков. Лапы, схватившиеся за рану, были похожи на руки — четыре длинных пальца и один короткий с острыми когтями на концах, только кожа очень грубая. А вот ноги смахивали скорее на волчьи лапы, только длинные. На голове грива, а морда вокруг глаз голая, и гримаса боли на ней почти человеческая. Зверолюд сверкнул ненавистью во взгляде на убийцу, и сомнений не осталось — он был разумным. Но глаза почти сразу остекленели, и существо испустило дух. А из кустов на товарищей бросилось ещё трое таких же, и парень поспешил на помощь. Некогда в бою дивиться.

Хотя ещё раз «половить колтунков» пришлось. К счастью, когда роль Когтей, как внешнего окружения, была уже выполнена, и им оставалось лишь наблюдать со своей позиции за расправой внизу. Время стрелков тоже прошло. Воины косили зверолюдей в ближнем бою. Те были свирепы, яростно бросались на врагов даже детёныши. Но шансов у них не было. Оставшихся потихоньку сгоняли в центр деревни, поджигая шалаши. И там их ждал Трейн, чтобы добить.

Тогда Клед впервые увидел, как Кинжал орудует обоими скимитарами в деле, и на какое-то время застыл с открытым ртом, пытаясь уследить за полётом двух клинков, которые ни на секунду не замирали, выписывая, казалось бы, независимые траектории по обе стороны от него, но никогда не перекрещиваясь. При этом сам Трейн ни мига не оставался на месте, постоянно смещаясь и тут же взрезая пространство за собой и перед собой вместе со зверьми, которые не поспевали за его скоростью. Это было похоже на магию, и сердце паренька загорелось ярой жаждой уметь так же.

После они видели и других, ещё более диковинных тварей: помесь людей с кошками, козлами, конями и даже рыбами. Всех перебили, кроме последних — те просто нырнули в озеро и исчезли. Три дня с сетями прочёсывали водоём, но никого не нашли. Только Коготь один утонул на мелководье, у Кледа на глазах.

Воину, который вёл их группу, померещилось движение, и он жестом велел всем замереть. А Барт не послушался, завертелся на месте, рассекая воду кинжалом, потом вдруг упал, барахтаясь, ушёл под воду и пропал. Двинуться никому не позволили, командир так и не бросил поднятое копьё. Только тогда Клед понял предостережение про движение, которого не видно. Сама вода закрутилась вокруг тела, но не водоворотом, а произвольно — то в одну, то в другую сторону, как если бы там плавала невидимая рыба.

В тот день ловлю остановили. Тело Барта всплыло на утро. Откуда-то привезли ведунью, но та сказала, что дух воды ушёл, и вообще, в озере больше нет никого крупного. На лице Кинжала, читался скепсис, но «рыбалку» он всё же приказал свернуть, и, наскоро похоронив товарища на берегу, подразделение отправилось дальше.

Они зачищали территорию, медленно двигаясь с юга на северо-запад четыре месяца. По дороге дважды сливались с другими отрядами. Там тоже рассказывали всякое. Один задохнулся на ровном месте, другого сильно опалил костёр. И можно было бы принять всё это за досужие страшилки молодых солдат, но Кинжал распорядился жечь костры только засветло и располагать их подальше от шатров.

Близлежащие селения опустели, что здорово облегчало служивым жизнь: легко было найти кров на ночь в пустых деревнях и провиант в погребах — забрать с собой всё хозяева не могли.

С другой стороны, чтобы восполнить поголовье потерянных лошадей, приходилось посылать поисковые группы на восток. А терялось их немало. Одни только конелюди скольких свели с ума. Накричали им что-то по-своему, и кони понесли. Ох и попотели они тогда! Сначала копая ямы для поимки этих непарнокопытных с человеческим торсом, а потом отлавливая своих одичавших ездовых.

Горы придвинулись вплотную, закрывая теперь полнеба. Точнее, это они подошли к ним совсем близко. Очевидно, Воины Смерти сжимали кольцо вокруг некой местности. Скоро их укрупнённое подразделение должно было встретиться с ещё одним отрядом, который шёл по предгорьям.

В последние пару дней было тихо. Некоторые Когти радовались этому, считая, что перебили всех врагов, но Кледу было неспокойно. Вот и сейчас он напряжённо вслушивался в тишину ночи, стоя под козырьком ворот покинутого постоялого двора. На крыльце дежурил Солдат, которого было не слышно и не видно. А внутри почивали три Кинжала и две дюжины Воинов. Остальные расквартировались в других домах, где стояли свои караульные, а ещё четверо охраняли въезд и выезд из села. Близилось утро.

Вдруг парню почудилось во мглистой тьме какое-то движение. Он замер, как было предписано. Такое случалось часто, но обычно быстро проходило, словно мимо промчалась невидимая птица или куболь. Сейчас же чувство было другое: нечто крупное и конкретное двигалось медленно и было уже совсем рядом. Кледа взяла жуть. А ведь он на часах, и нельзя терять голову! Надо бдеть, попытаться рассмотреть угрозу.

Парень начал выполнять дыхательные упражнения для успокоения и призвал образ Меча, который всегда помогал ему сосредоточиться, ярче воспринимать окружающее, иногда даже как будто прыти придавал. И тогда он то ли увидел, то ли ощутил две высокие фигуры — слишком высокие для людей! — приближавшиеся к нему вдоль забора. Они не крались, нет, а плавно скользили, едва касаясь земли. Сердце гулко заколотилось.

— Стой, кто идёт? — крикнул Клед.

Фигуры удивлённо замерли, переглянулись, и тихо заговорили между собой, словно зажурчал ручеёк. Потом один из них двинулся вперёд и обратился к часовому. Парень не понимал его речи, но интонация была успокаивающая. Даже убаюкивающая… Руки поневоле расслабились и выпустили копьё.

Клед вздрогнул и очнулся, когда оно упало на землю с негромким стуком. Он понял, что на секунду отключился. Огляделся, подбирая оружие, но фигур и след простыл. Только Солдат с крыльца внезапно возник за спиной, шёпотом спросив:

— Что здесь?

— Уже ничего, — вздохнул парень.

Утром он доложил своему Кинжалу, Трейну о том, что видел, разумеется, умолчав о Мече. Тот покивал, записывая всё это на бумагу, и отпустил подчинённого. Клед осмелился спросить, кто это был.

— Да боги его знают. Иногда поступают похожие отчёты о едва заметных высоких чужаках с мелодичной речью, но никаких столкновений с ними пока не было. Да и видели их не больше троих за раз, обычно, по ночам, проходящими мимо. Причём видели не все, а один стражник из пятерых или около того.

Через пару дней они наконец прибыли в место встречи с самым крайним подразделением — большое село у самого изножья гор. Там их уже поджидали свежие Кинжалы и Воины, которые сменили кое-кого из предыдущих. Пришлось попрощаться и с Трейном. Вместо него отрядом стал командовать Стен, судя по всему, не в первый раз явившийся на границу и пользующийся уважением бывалых подчинённых, которым уже доводилось сражаться под его началом.

Западный отряд прибыл на следующий день. Составлявшие его к тому моменту расчёты понесли больше потерь. По объединённому лагерю тихонько рассказывали про неуловимых злобных карликов, издалека рушивших на воинов камни и стрелявших непривычно мощными короткими стрелами, которые на раз пробивали кожаны.

Теперь вроде бы ждали, когда подвезут достаточно для всех кожаных панцирей вроде тех, с железными пластинами, что носили Воины. Их делали из кожи яратиков — огромных зверей, которых разводили на южных болотах в одной из Обителей.

Когти оттуда рассказали, что от природы эти твари необычайно агрессивны, но их держат в полудрёме при помощи болотного дурмана, за посадками которого тщательно следят. Однако приходится загонять туда зверьё для прокорма тварей, которые отнюдь не быстро растут. А разделка туши из-за плотности кожи — тот ещё труд. Зато доспех получается очень крепкий, даже без металла.

В общем, похоже, жизнь послушников в тех Ладонях сильно отличалась от мохавенской, да и от других мест: кто-то добывал руду и плавил сталь, кто-то разводил пчёл ради мёда и свечей, кто-то выращивал лён и коноплю на ткань и верёвки, кто-то — хлопок и рис, а кто-то — горчицу и гнал масло для смазки оружия. Клед порадовался, что попал в Обитель, специализирующая на изготовлении кирпичей — это было интересней земледелия.

Лагерь получился большой, заняли почти всё селение. И погреться в тепле, никуда не топая, было приятно. Но всё же приходилось ходить в дозоры и на охоту. Когда пришла очередь Кледа, по возвращении старший в паре Солдат послал его с донесением о дежурстве без происшествий в штаб, который располагался, по обыкновению, в главной местной таверне.

На ступеньках парня остановил другой Солдат, велев подождать, пока выйдет предыдущий докладчик, и Клед промаялся там минут десять. А когда открылась дверь, поначалу не поверил глазам — наружу вышел Алан! Душа его, обрадовавшись, рванулась на встречу старому другу, и тело сделало шаг вслед за ней:

— Алан!

Но не встретила взаимности. Тот вздрогнул от неожиданности, узнал его, но как будто смутился. Сказал, сделав каменное лицо:

— Привет. Ступай, не надо заставлять Ятагана ждать.

Клед был слегка ошеломлён: с одной стороны, как будто сбылся его давний страх, что друг станет к нему равнодушен; с другой, он не ожидал, что придётся докладывать самому Ятагану, хоть и знал уже из разговоров, что командующий всеми их приграничными силами тоже находится здесь, но ещё ни разу не видел его. Парню оставалось только сделать такое же каменное лицо, и кивнув дорогому другу, как простому знакомому, шагнуть в помещение.

Там за большим столом у окна сидело несколько Кинжалов и совершенно неподвижный сухощавый мужчина, чья жидкая косичка была собрана из весьма жалких остатков шевелюры, обритой по кругу на ту же ширину, что и у Тесака, соответственно званию Ятагана, и для придания хоть какой-то толщины переплетена дополнительными нитями. Однако выражение лица этого человека было настолько хищным, а глаза пронизывающими, что ни у кого не повернулся бы язык посмеяться над длинной верёвкой, свисающей с его макушки. Он только перевёл на Когтя взгляд, и у того желудок примёрз к спине. Все Кинжалы почтительно молчали.

Вспомнив о правилах, которые оказались как нельзя кстати, Клед потупил взгляд и доложился по форме: мол, такой-то дозор в таком-то направлении прошёл без происшествий. Однако отделаться дежурным докладом не получилось.

— Подь сюда, — спокойно велел Ятаган, и Кледа словно невидимым арканом дёрнуло ближе к столу.

Коготь не знал, из какой Обители этот Ятаган, но казалось, что он смог бы приказывать даже их Скимитару, хотя был младше по званию. И всё же при этом командовал на Западе. Парень очередной раз подумал, что не до конца понимал табели о рангах Ордена. Но когда он пытался расспросить о них Лариса, тот ответил, что их понять и не дано никому, кроме тех, кто готов для следующего чина. Что у каждого своё, личное испытание.

Хотя внешняя сторона была всем известна: чтобы подняться выше Кинжала, нужно было убить своего начальника. Но без готовности, как сказал Ларис, даже начинать не стоило. Ибо периодическое прохождение Арки Смерти давало им каждый раз больше сил, которые могли и не проявляться по отношению к подчинённым.

У Кледа тогда сложилось впечатление, что Ларис об этом подумывал, и возможно, даже был готов сместить либо их Тесака, либо Ятагана, но решил не делать этого. А сейчас парень впервые на себе ощутил, как непомерно могут разниться силы, прежде всего волевые. Ятаган попросил его рассказать обо всех случаях личного столкновения с необычным за время службы. Но Когтю казалось, повели он ему вспороть себе сейчас живот — подчинился бы без задержки!

Выслушав отчёт, командующий ещё раз спросил парня о его личных ощущениях во время дозора и, получив подтверждение, что действительно не было даже смутных непривычных ощущений, наконец, отпустил.

Только выйдя за двери, Клед наконец-то вздохнул полной грудью. И подумал, что, возникни сейчас перед ним неожиданно старый друг, возможно, отреагировал бы не лучше. Однако он бы дождался, пока тот освободится, чтобы поговорить нормально — всё же столько лет не виделись после внезапного расставания. Но Алан не стал этого делать. Значит, не померещилось? Может, друг был на него в обиде, не зная причин разлуки? Стоит ли идти его искать? И если, найдя, наткнётся на такой же закрытый взгляд, что говорить?

Поразмыслив, Клед со вздохом решил, что, пожалуй, не стоит. Село, конечно, большое, но пока спешки нет. Он дал понять, что рад видеть Алана. Захочет — сам найдёт. А не захочет — наверняка ещё столкнутся, и тогда отношение всё равно станет видно по его поведению. Ни к чему нарываться, рискуя оконфузиться, тем более, что такие чувства тут не приняты и не поощряются. Попытка выяснить отношения может выглядеть крайне неловко.

Случай, действительно, не заставил себя ждать. Свело двух Воронов дежурство по выгулу коней. Пять случайных ребят вывели пятерых животин под уздцы к реке практически молча, дали напиться и пошли вверх по течению, чтобы потом сделать обход вокруг села.

Алан продолжал делать вид, что они просто знакомые. Поздоровался, но не более. Шёл впереди с подопечной скотиной и не вступал в разговор, заведённый кем-то из прочих Когтей о скудной зимней охоте, навеянный лесом, по опушке которого они сейчас шли. Клед оказался сзади и тоже молчал. Мысли его были заняты другом, пытаясь понять его поведение.

Как вдруг впереди послышался хруст, словно через кусты ломилось большое животное. Однако кони не проявляли признаков беспокойства. Когти, как один, замерли. Клед выхватил топорик, остальные не успели. Перед ними оказался гигантский младенец. Он тоже замер, увидев кавалькаду.

Был он довольно похож на человеческого ребёнка, пухленького и почти лысого, даже большой палец в рот засунул совершенно так же. Вот только ростом «младенец» не уступал вполне взрослым ребятам и на ногах держался вполне уверенно. А ещё на лбу промеж глаз у него была шишка, но не такая, как от удара, скорее нарост правильной формы, словно капля с двумя заострёнными кончиками. И удивительно ясные живые глаза очень светлого голубого цвета.

Таких существ Клед ещё не видел и рассказов ни о чём подобном не слышал. Когти не успели прийти в себя, как младенец улыбнулся и оказался возле стоявшего впереди Алана. Коснулся морды лошади, которая без опаски его обнюхала и даже лизнула ладонь…

И тут сверху налетел вихрь. Оказавшийся действительно гигантской женщиной, превосходившей их всех ростом раза в полтора. Она проворно подхватила ребёнка под мышку и взмыла в небо на огромных белых крыльях, похожих на лебединые, снова бросивших сильный порыв ветра им в лицо.

Клед даже не успел понять, во что она одета — только завихрения белой ткани разглядел. А Алан внезапно вскричал:

— Алемпо!

Он вспрыгнул на лошадь, прямо без седла, и кинулся вдогонку через редколесье. Клед рванулся было за ним, но соседний Коготь придержал его за локоть:

— Не дури.

И парню оставалось только смотреть, как белое пятно стремительно улетает к горам, а друг скрывается за деревьями.

Когти потоптались на месте около часа, ожидая товарища, но тот не вернулся. Никто не знал, что и думать. Другие тоже не слыхали о подобных существах и значения выкрикнутого Аланом слова не знали. В конце концов порешили, что надо возвращаться в село и доложить о случившемся старшим. Правда, желанием стать дурным вестником никто не горел. Вызвался Клед. Он беспокоился за друга и даже осмелился спросить Ятагана, к которому Стен отвёл его повторить доклад, собираются ли отправить за Аланом поисковую партию.

Неподвижный, как змея в засаде, командующий по имени Раскин, на лице которого жили, казалось, лишь тёмные пронизывающие глаза, с полминуты буравил его своим выворачивающим кишки наружу взглядом, потом разлепил губы и сухо ответил:

— Твой товарищ считается погибшим. А ты, если вздумаешь отправиться на его поиски, окажешься дезертиром. Всё ясно?

— Так точно! — ответил Клед, хоть сердце его и сжалось в болезненный камень.

Противиться воле Ятагана, стоя перед ним, не было решительно никаких сил. Но ночью парень не смог сомкнуть глаз. Душу грызли тревога и несогласие. Нет, он понимал, что высылать отряд на поиски действительно означало лишь бездумно рисковать людьми. И ушедшему по сути в самоволку Когтю оказали честь, сочтя его погибшим. Но нутро Кледа кричало, что неправильно хоронить друга, который, как чуяло сердце, ещё жив!

Парня раздирало между верностью дружбе и долгом службы. В конце концов он, как часто делал, прибег к образу Меча. И не смог представить, что тот покорится ему вновь, если он подчинится приказу. Так что к рассвету нутро победило. А ум придумал оправдание: из двух бесчестий Коготь, согласно Кодексу, счёл меньшим стать дезертиром, чем бросить товарища в беде. По крайней мере, первое можно смыть, вернувшись с повинной и приняв наказание, даже если это будет проход через строй. Отчисление за недостойное поведение тут вряд ли грозило. А собратья по оружию, авось, не убьют. Особенно, если он найдёт Алана.

Пока все спали, Клед привязал меч к бедру под плащом, а топорик сдвинул со спины на правый бок, чтобы рукоять не выделялась. Сходил к штабу и спросил у дежурного охранника, не вернулся ли вчерашний беглец, но увы. Значит, план оставался в силе. Парень постарался закончить завтрак поскорее, незаметно положив хлеб и варёную репу мимо рта в карман. И поспешил на распределение работ, надеясь, что сможет вызваться на сбор дров. Поскольку, на таком задании он не был уже почти неделю, получилось.

Чтобы смыться из лагеря, Кледу было необходимо выйти за его пределы, не вызывая вопросов, и он надеялся, что потеряться, отбившись от группы Когтей, будет проще, чем когда рядом Солдат или Воин. Но один непримечательный парень не отставал от него, когда все разошлись в поиске валежника или старых засохших деревьев. Клед украдкой поглядывал на него и ловил на себе его взгляды.

Неужели послали приглядывать? Да нет, ерунда, тот вызвался раньше. А если Ятаган догадался о намерениях Кледа, проще было запретить Кинжалу распределять его в лес. Без пяти минут дезертир уже начал подумывать о том, чтобы вырубить нежелательного попутчика, когда тот наконец подошёл к нему и тихо спросил:

— Ты хочешь идти искать Алана?

От такой неожиданной прямоты Клед не нашёлся, что соврать, и кивнул, испытующе глядя на парня. А сам уже мысленно примерялся, как ловчее лишить того сознания. Но паренёк неожиданно заявил:

— Я с тобой.

Клед расслабился — схватки не будет, но посчитал своим долгом предупредить:

— Нас объявят дезертирами.

— Ну что ж поделаешь. Лишь бы найти его живым и здоровым.

Сероглазый русый неказистый паренёк говорил без напора, но вполне решительно и от сердца. Кледа вдруг осенило, почему ещё Алан мог охладеть к нему:

— А тебе что? Он твой друг? Вы из одних Ладоней?

— Да, из одних. Но «друг» — это громко сказано. Он никого к себе особо не подпускал. Просто я обязан ему кое-чем.

Клед улыбнулся. Узнал характер второго Ворона.

— Ладно, тогда лучше топать, пока никого не видать. Как тебя звать хоть?

— Дель. А ты, я знаю, Клед.

Парнишка просиял и бросил охапку хвороста, которую держал под мышкой. Клед положил сверху свои сучки, и ребята с оглядкой поспешили удалиться от района сбора к горам. Потом свернули на север, в надежде пересечь след Алана. Тот скакал опрометью и должен был оставить немало сломанных веток. Расчёт оправдался, и вскоре ребята шагали на северо-запад, следуя повреждениям лесного покрова и отпечаткам характерных орденских подков с тремя шипами.

Клед перевесил всё оружие на пояс. Дель не догадался, как спрятать меч, но позаимствовал лишний кинжал из вещей простудившегося товарища и затолкал в карман пустую сумку. В которую они положили прибитого тем же кинжалом куболя — Делин расстарался, хотя и Клед давно уже метал ножи не хуже дяди. Также у обоих имелись при себе топорики.

— Как ты узнал, что я хочу пойти за ним? — спросил Клед.

— Я ждал его за воротами, когда вы столкнулись у штаба. Алан обещал мне кое с чем помочь. Но, выйдя, он свернул не туда, и вообще, не слышал, что я говорю. Ну я и спросил, кто это был. Алан назвал мне твоё имя и сказал, что вы дружили.

Сердце Кледа обдало горячей волной радости. Значит, не было другу плевать, он просто делал вид. Хотя это ничего не меняло — Клед всё равно пошёл бы. Его-то чувства никуда не делись. Дель же продолжил:

— А вчера, когда ребята рассказывали о происшествии, один сказал: «Этот чернявый злыдень чуть не рванул за ним». Ну и я сразу понял, что это ты. Я думал сам идти, но, увидев, что ты тоже явно ждёшь момента улизнуть, рискнул. И не прогадал.

— А почему это я злыдень? — фыркнул Клед.

— Зло дерёшься, говорят, — пожал плечами Дель.

— Так вроде всех учат зло драться.

— Ну а ты, значит, злее всех. Я сам не видел, только слышал.

Клед, до сего момента вообще не имевший понятия, что о нём кто-то говорит, призадумался, хорошо это или плохо. Но Дель не дал слишком углубиться в мысли, спросив:

— А расскажи, как это — дружить? У меня никогда не было друзей. Да и вообще, я не видел, чтобы в Ладонях кто-то с кем-то дружил. Мы же соперники. Кому охота выполнять тяжёлую работу?

— Вам распределяли задания согласно успехам?

— Ну да. А вам — нет?

— Нет. Разве что в наказание могли отправить делать что-то неприятное. Навоз там выгребать или что. Соперничество было просто вопросом престижа. И длины волос.

— Повезло вам, — вздохнул Дель.

— Наверное. Но ненадолго. Однажды Топор вернулся с Приобщения каким-то обозлившимся, и Алана отослали без объяснений.

— Но в чём всё-таки состояла дружба?

— Ну, мы помогали друг другу. И нам было о чём поговорить. Так, чтобы действительно интересно, понимаешь? По душам.

Дель снова глубоко вздохнул и задумался. А Клед решил подбодрить парня:

— Сейчас ты поступаешь, как друг, по отношению к Алану.

— Он тоже меня выручал. Но по душам мы никогда не говорили. Наверное, его душа была уже занята тобой…

— Не говори глупостей, — фыркнул Клед. — Это же не любовь. Друзей может быть больше одного. Просто в Ордене дружба почему-то не поощряется. Мы с Аланом попали в какой-то недосмотр, который потом исправили. И я скажу тебе, это было больно. Так, что лично мне не захотелось повторять. Наверное, ему тоже…

Клед умолк, поняв, что сам нечаянно объяснил себе причину кажущейся холодности Алана. Чёртов Орден! Почему же всё именно так? Смерть не позволяет привязанностей — ни к друзьям, ни к женщинам. «Наверное, чтобы им не было больно, когда состоится Свадьба… А нам не жалко было уходить».

Тем временем, день клонился к вечеру. Дальность дозоров парни благополучно миновали, никого не встретив. Перекусили по дороге захваченными с собой остатками завтрака. Клед убил ещё выскочившего на тропу зайца, но добычу хранили на вечер. След прошёл мимо ближайшей горы и стремился к следующей, пересекая лесистые холмы между ними. Видимо, эта Алепо полетела дальше. Скоро стемнеет и придётся сделать привал на ночь.

Внезапно до ребят донёсся запах дыма из глубины лощины. Они переглянулись и свернули в ту сторону. Осторожно подобрались к костру с подветренной стороны, стараясь не шуметь, и увидели там четырёх бородатых мужиков в шкурах. И пятерых коней.

Клед схватил Деля за руку, указывая другой на гнедую кобылу с белой звёздочкой во лбу, возвышавшуюся над остальными лохматыми лошадёнками. Именно на ней ускакал Алан. Но где же он сам?

Один из мужиков занимался костром, подкладывая сучья, другой свежевал зайца, остальные двое растягивали меж деревьев на верёвке холстину — видимо, походный шатёр. В кучу были свалены вещи, но никаких признаков пленника. Да и зачем бы он им? Значит, придётся выяснять. Клед поманил Деля за собой, показав тому, чтобы следил, и обойдя кусты, шагнул к костру. Одновременно встрепенулись кони, почуяв посторонний запах. Звёздочка заржала, как бы давая понять своему: «Я здесь!»

— Здравствуйте, уважаемые, — Клед старался говорить как можно авторитетнее, подражая Воину, как-то наткнувшемуся на гражданских за кордонами. — Что вы здесь делаете?

Двое от шатра резко обернулись. Дель занял позицию между костром и свежевателем, поближе к ним. Тот, что занимался огнём, поднял глаза, хмыкнул:

— А вы кто такие, чтобы спрашивать?

— Мы Когти Смерти. Это опасная территория, которую мы охраняем. Все гражданские должны быть за кордоном. Ради вашей же безопасности.

— Мы не просили, чтобы нас защищали, — с вызовом сказал мужик у костра, видимо, вожак. — Сами как-нибудь разберёмся, где нам быть и что делать. Наша жизнь — не ваша забота.

Клед тем временем окинул взглядом их сумки, сложенные кучей на земле. Из одной торчало горлышко серебряного кувшина. Похоже, разбойники или мародёры. Он положил руку на меч. Дель уже держался за кинжалы. Мужики у шатра тоже потянулись к своим тесакам.

— Зато наши кони — наше дело. Где вы взяли эту лошадь? — он постарался добавить в голос угрозы; кажется, вышло не очень.

— Нашли, — вожак нагло скалил зубы.

Внезапно слева мелькнуло какое-то движение. Свежевавший зайца мужик бросился на Деля со спины и сгрёб за плечи. Парнишка выхватил кинжалы, но сделать ничего не успел. Разбойник перерезал ему горло.

Кледа обдало морозом по коже. Время застыло. Он смотрел, как нежданный товарищ медленно сползает на пол, открывая кровожадную ухмылку убийцы. В мозг ударила горячая волна, разбивая оцепенение. Коготь единым движением достал и метнул кинжал. Попал прямо в глаз. Пригодились тренировки левой руки. В следующий миг он кувырком ушёл в сторону, чувствуя, что трое остальных бросились к нему. Успел уйти из-под меча вожака, чиркнувшего по топору.

Парень вскочил на ноги, выхватывая меч. Разбойники начали расходиться в стороны, пытаясь взять его в кольцо. Трое против одного. Намного более опытные. Впору испугаться. Но Когтей не зря муштровали. Теперь у Кледа в голове было не только дядино «Ни пяди не уступать», но и въевшиеся до печёнок слова из Кодекса: «Главное преимущество Воина Смерти — решительность. Страх Смерти заставляет врага колебаться. Воин же жаждет Свадьбы и потому неудержим. Будь перед ним хоть сотня врагов, он бесстрашно ринется на них, заставит дрогнуть и победит. Ибо за ним сила самой Смерти».

Просто впервые ситуация настолько подходит под эти слова. Но Коготь черпает в них вдохновение и яростно оскаливается. Надо действовать! Пока кольцо не сомкнулось. Вожак с мечом по центру. Клед перебрасывает свой в левую руку, правой выхватывает топор и кидается к нему. Отбивает прямой выпад наружу, проходя за линию атаки, и с разворотом всаживает топор в стык шеи с плечом, как раз над спрятанным в шкурах наплечником.

Вожак падает, роняя меч и схватившись за рану. Две победы за минуту обжигают бродящим огнём. Клед подхватывает меч вожака вместо застрявшего в костях топора и, не давая противникам опомниться, устремляется к правому. Впервые он ощущает истинность слов из Кодекса — как враг действительно дрогнул, перед ним лично, как его наглость и решимость растаяли, рука потеряла твёрдость. И вдохновлённый парень продолжает морально напирать, ломая волю и защиту перед собой.

Тесак короче меча, и хотя Когтю далеко до владения двумя клинками, он просто использует один, чтобы рассечь атакующую кисть, а второй с подшагом всаживает тому в живот на стыке шкур. Повторяет приём с обменом оружия, подхватывая тесак, когда его прежний владелец ещё не успел осесть наземь.

Разворачивается к последнему. Тот совсем неожиданно остался один на один с врагом. Он колеблется, он напуган. Парень ощущает это каким-то шестым чувством и уже не торопясь идёт к нему. Продолжая давить сознанием своей победы и власти над его жизнью. Разбойник внезапно разжимает кисть, роняя своё оружие и закрывается руками:

— Пощади!

Клед вкладывает свой меч в ножны, перехватив тесак острием вниз, сгребает того за грудки и опрокидывает на землю. Наваливается сверху, приставив лезвие к горлу и спрашивает:

— Где — вы — взяли — лошадь? — слова выходят неожиданно рыком; сам испугался бы, услышь он такое со стороны вчера.

— Нашли, честное слово, нашли! Там, у пещеры! Я покажу! Только пощади!

Клед взглянул, куда указывал разбойник. Попытался задуматься: стоит ли оставлять этого гада в живых? Но думалось плохо.

— Далеко? — спросил он.

— Нет, совсем нет! Может, час пути, может меньше.

Парень рывком поднял разбойника так, чтобы тот сел, развернул лицом в указанном направлении.

— Покажи ещё раз.

Мужик пошарил глазами по темнеющим на фоне заката горам и уверенно указал на высокий скальный палец.

Клед помедлил ещё секунду… и перерезал тому горло. Сзади, как они Делю. С отвращением оттолкнул мёртвое тело и пошёл шарить по сумкам разбойников. Страшно захотелось пить.

Мысли возвращались медленно. Первой было то, что в нём впервые проснулся Зверь в бою. По-настоящему. И со Смертью он был впервые лицом к лицу один на один. Но теперь возвращалось обычное восприятие и казалось, что всё это сделал другой человек.

Клед огляделся. Трупы кругом. А уже сумерки. Скоро станет совсем темно. Искать другой ночлег поздно. Однако, среди убитых… Что-то в груди трепыхнулось, как будто душа захотела сбежать от содеянного. Но разум подсказывал: всё честно, выбора не было — либо ты, либо тебя. Следом на волю захотел желудок. Парень усилием воли вернул его на место. Не время «сопли жевать», как говаривал мастер Раст. На свежую падаль могут стянуться хищники, значит, надо либо уходить, либо уносить их сейчас.

Силы стремительно таяли, словно утекая в землю. Надо было что-то решать и быстро. Клед снял с разбойников шкуры, закинул тела на крупы лошадёнок, кое-как привязал и врезал каждой по крупу найденным среди вещей хлыстом. Коняжки, уже и так сильно тревожные от запаха крови, с диким ржанием бросились в лес, пытаясь спастись от скорбного груза, который гнал их вперёд. У парня не было сил думать о том, обрекает ли он ещё и этих животных на смерть.

Надо было позаботиться о Деле. Отправить товарища в неизвестность точно так же Клед не мог. Проклятье, почему они не Воины? Тогда Дель мог бы среагировать быстрее. Или вовсе заранее почувствовать опасность. Хотя стоять спиной к врагу вообще не стоило. Но ведь и сам не углядел, не поправил! А теперь… К горлу подкатил ком, глаза защипало… Он ведь даже не был Наречённым. Так что и не скажешь «Справил Свадьбу». Разве что в свиту богини попадёт — так сказал Трейн на похоронах Барта.

Хотя, что греха таить? Клед не был истово верующим. Ну то есть, в то что всех ждёт Смерть и она всех уравняет, он верил, а вот в то, что целая богиня как-то особо одарит каждого из них в посмертии — не очень. Тем более, как сказал Санат, нарты верили, что люди возрождаются снова. Он предпочёл бы второе. А Дель лучше бы вовсе остался жив. Но тот пошёл за ним выручать общего друга, а теперь мёртв, и ничего не исправить…

От этих мыслей у Кледа заболела голова, и он раздражённо отогнал их. Ночь. Лес. Хищники. Мёртвый товарищ.

Рыть стылую землю сил не было, хотя в добре разбойников нашлась походная лопата с коротким черенком. Но придётся. Другого выхода парень не видел.

Он внезапно вспомнил, что весь день толком не ел, а сил на схватку ушло действительно много. За двухчасовую тренировку он и то меньше уставал. Даже затрясло в ознобе, впрочем, не факт, что из-за холода. Преодолевая слабость в поджилках, Клед подкормил костёр, достал кишки из освежёванного разбойником зайца, пристроил его на вертел и, более-менее взяв себя в руки за рутинной работой, пошёл копать.

Приходили к нему разные мысли и чувства: и сожаление, и вина, и скорбь, и гнев, и злость, но все без остатка ушли в остервенелую работу лопатой и топором. К счастью, лёгкий ночной морозец прихватил только верхний слой почвы. Но всё равно, сражаясь с корнями, парень вымотался до полубессознательного состояния. А ведь надо было ещё закопать.

Клед почувствовал, что просто необходимо подкрепиться давно поспевшим зайцем. И заодно подложить сучьев в прогоревший костёр. Проверил, что в серебряном кувшине — там оказалось вино, не такое вкусное, как в Красном доме, но вполне ничего. Он вылакал всё, словно воду, проталкивая в глотку мясо, вкуса которого даже не ощущал. И всё время смотрел на мёртвого Деля напротив. Товарища, которого он знал совсем недолго, зато доказавшего делом благородство своей души. Пусть и не качества выучки.

Иногда по лицу что-то текло — пот, слёзы или сопли, парень не разбирал. Просто вытирал ладонью, а ту вместе с жиром — об какую-то запасную рубаху из разбойничьего добра.

Наконец он почувствовал, что набил брюхо. И пока не начало клонить в сон, тяжело поднялся. Снял с Деля пояс с кинжалами, наручи, шарф — всё, что ещё могло послужить другим Когтям. Так полагалось. И наконец, осторожно, словно мог потревожить мёртвого, тоненький железный ободок из тех, что все они надели на мизинцы, отправляясь сюда… Подумав, присоединил к своему. Собрался с духом и скатил тело в яму. Забросал землёй, положил сверху два камня побольше и отдал последний Салют — ото лба к сердцу и в землю.

Потом, не чуя себя от усталости, завязал ткань, которую развешивали разбойники, гамаком на той же верёвке, накидал в него шкур, с трудом взобрался в импровизированное ложе и отключился, как только тело приняло горизонтальное положение.

Кледу показалось, что он очнулся в могиле. Хотел дёрнуться, но не мог пошевелиться. Он вспомнил, что висит в гамаке. Сначала думал, что застыл от холода, но шкуры хранили тепло. Его парализовал чей-то взгляд. Парень силился хотя бы повернуть голову, чтобы увидеть, что за животное к нему подобралось. Почему-то казалось, что это животное. И оно находилось совсем близко, разглядывало его. Надо было стряхнуть оцепенение, защищаться. Но тело не подчинялось. Даже крикнуть, чтобы спугнуть визитёра, не выходило.

Вскоре, однако, «животное» бесшумно удалилось, наваждение кончилось, и Клед проснулся по-настоящему. Неловко вывалился из гамака на землю, заозирался, но никого не увидел. Даже следов никаких зверей не было вокруг догоревшего костра.

Парень стал разминать тело, потихоньку вновь обретая власть над конечностями. Почему-то они были словно свинцом налиты, как и голова. Хотя день ходьбы, короткий бой и копание ямы едва ли превышали обычную монастырскую нагрузку. Саднило и ещё где-то в груди, но та боль была не физическая. Выходит, переживания отнимают намного больше сил, чем труд. Вот почему, очевидно, чем старше ранг, тем каменнее лица у Воинов.

Было ещё серо. Клед распалил заново костёр, решив сготовить вчерашнюю добычу, чтобы не тратить время по пути. Доел зайца, потом рассортировал разбойничье добро, отобрав полезные вещи и запасы съестного в перемётные сумы. Одно из сёдел с грехом пополам приладил на Звёздочку, покормленную найденным овсом, навьючил. Бросил последний взгляд на могилу Деля и отправился в указанном вчера направлении.

Он рассчитывал, что пересечёт позавчерашние следы Звёздочки где-то по дороге, но, доехав до каменистой осыпи, увидел выше по склону монастырский тёмно-красный шарф. Тот свисал с высокого камня, придавленный сверху другим — явно намеренно. Значит, Алан всё-таки догадался оставить знак. Почему именно там, стало ясно, когда Клед спешился и взобрался повыше. За помеченным камнем открывался вход в пещеру, уходившую вглубь горы.

Парень вернулся, расседлал Звёздочку и оставил её свободной — неизвестно, насколько далеко тянется та пещера, а хищников никто не отменял. Лишнее барахло засунул в небольшую расщелину, привалив камнями. С собой взял только самое необходимое — оружие, еду, огниво, факелы, прихваченные из добра разбойников, и наполненный заново свежей водой из ручейка по дороге бурдюк.

Снова поднявшись к пещере, Клед подумал и добавил к шарфу Алана второй — Деля. Как знать, возможно остальные чуть позже доберутся сюда и хотя бы по этим предметам догадаются, что внутри сгинуло двое их товарищей.

Парень оглянулся в последний раз, вдыхая поглубже прохладный свежий воздух. Над северным краем лощины кружили сипы — наверное, углядели мёртвых «наездников». В остальном всё было пустынно и мирно. И неестественно тихо, только где-то вдали ветер шелестел хвоей. Сознание непроизвольно распахивалось на всю ширь, видимую с высоты, и хотелось постоять, полюбоваться часок-другой, но Кледа толкала вперёд тревога за Алана. Так что он повернулся спиной ко всему этому покою и шагнул в пещеру, ожидая встретить там, что угодно.

Однако пещера выглядела вполне обычной. За исключением того, что шла почти ровно, без особых изменений высоты и ширины. В горах за Кастердомом они с братьями таких не встречали. В те пещеры всегда было крайне неудобно забираться: либо «пол» из камней слишком неровный, либо узкие лазы, либо вовсе яма, уходящая куда-то в глубину. А эта была больше похожа на коридор… Как будто специально приспособлена для людей, ну или кто тут ещё мог ходить. Поэтому бдительности терять не стоило.

Дойдя до поворота, Клед зажёг один из факелов, и, стараясь не шуметь, продолжил путь с небольшим подъёмом. Где-то через час он дошёл до большого «зала», из которого расходилось несколько ответвлений. И какое же выбрать?

Парень пошёл вдоль стены, надеясь, что Алан оставил ещё какой-то знак. Должен был оставить, раз уж предполагал, что его могут искать!

Во втором ответвлении, которое парень осматривал, внезапно послышался каменный скрежет, как будто начинался обвал, причём чуть ли не у самого входа. Клед замер, как его учили. Обвала не было. Скрипнул ещё какой-то камень. Парню почудилось чужое присутствие, но он никого не видел. Так и стоял, ощущая, как по спине ползут мурашки, пока в глубине прохода не полыхнуло пламя.

Клед метнулся из прохода вбок, прижавшись спиной к стене пещеры. Снова скрежетнули камни. На лбу выступил холодный пот. Парень понимал, что факел выдаёт его с головой, но быстро загасить его, не наделав шума, возможности не было. Так что он осторожно опустил его вместе с сумой на пол и потащил из ножен меч. Казалось, приближается что-то огромное, но не было слышно ни звука — только его собственное тяжёлое дыхание. И тем не менее, ощущения кричали, что это огромное уже здесь, в зале, где-то прямо над ним.

Парень рискнул и поднял глаза. Что-то мелькнуло мимо. Он занёс меч, но замер, увидев перед собой благообразного старичка с добродушной улыбкой.

— Так-так, молодой человек, и что же вы здесь ищете?

— Друга, — с перепугу честно ответил Клед, и, раз уж ляпнул правду, решился сам спросить: — Вы его не видели?

— Пожалуй, что нет. Но если ты скажешь мне, на кой ляд он сюда полез, то, возможно, я смогу подсказать тебе направление.

— Он гнался за крылатой женщиной с тремя глазами.

— О! — глаза старичка странно блеснули отсветом совершенно иного оттенка, чем огонь факела. — Вряд ли он её догнал.

— А вы кто такой? — Клед наконец пришёл в себя достаточно, чтобы задать дельный вопрос.

— Я? Просто странник, — старичок обезоруживающе улыбнулся и накинул на плечи висевший за спиной плащ.

Плащ был из тёмного бархата, контрастировавшего с простой, хоть и добротной одеждой. А главное, у него не было никакой сумы. Очень подозрительно для странника.

— А вы не боитесь ходить здесь один? — спросил Клед.

Старичок рассмеялся, вполне добродушно, однако, что-то в этом смехе вызывало оторопь. Как будто ему был вовсе неведом страх. Но разве так бывает?

— Ты бы решился напасть на меня? — спросил старичок.

Клед почувствовал, будто его накрыло одеялом невыносимой благости. Рука с мечом опустилась, он помотал головой, и ощущение тут же растаяло. Парень высказал внезапную догадку:

— Вы волшебник?

— Можно и так сказать, — покладисто согласился старичок. — Но бояться в этих пещерах надо не меня. Мне просто стало любопытно. А твой друг, мне кажется, ушёл вон туда.

Он взмахнул плащом в направлении одного из ответвлений чуть дальше, и когда Клед отвёл взгляд, бесследно исчез. Только что-то мелькнуло на краю зрения, снова почудилось нечто огромное на потолке, до которого не доставал свет, но быстро удалилось.

Несколько минут Клед стоял, приходя в себя. Он понимал, что столкнулся с кем-то необычным, и, скорее всего, крайне опасным. Сердце гулко колотилось. Парень опустился на землю, где стоял, и отпил воды из бурдюка. Встреча не желала укладываться в голове — слишком мало он знал, чтобы понять, что это было и что значило.

Однако минуты шли, в пещере царил покой, и потихоньку насущные заботы взяли своё. Клед поднял факел с земли, пристроил его между камней и решил подкрепиться, прежде чем углубляться дальше. Искать-то Алана надо. А раз других идей нет, то можно попробовать положиться на указания незнакомца.

Впрочем, внимательно осмотрев вход в указанное ответвление, Клед нашёл на полу форменную пуговицу Ордена. Значит, это не лукавство с неведомой целью. Парень мысленно поблагодарил старика и осторожно двинулся по идущему слегка под уклон коридору.

Там было вроде бы тихо и спокойно, хотя, чем дальше, тем неприятнее становилось идти. Не из-за каких-то физических ощущений, а словно душа ныла: «Не хочу туда! Только не туда». Клед воспринял это как признак верного направления — должно быть, какая-то магия, средство защиты для отпугивания чужаков. Парень не смог бы объяснить, откуда такие выводы, если бы кто-то спросил, ведь с магией он сталкивался лишь единожды — когда держал Меч. Это просто казалось само собой разумеющимся. Как и то, что Когтя Смерти не остановить такой простенькой ерундой: он вчера один сразил четверых матёрых противников, что ему какой-то морок?

Внезапно накатило непонятное головокружение, лёгкая дезориентация, но буквально через три шага всё прошло. Теперь душу тянуло назад, словно Клед пересёк некую невидимую грань. Также стало тяжелее дышать и двигаться, словно воздух приобрёл вязкость. Но Коготь не сбавил волевого напора, продолжая как можно бесшумнее углубляться всё дальше.

Одной рукой он освещал себе путь, а другая лежала на рукояти меча. Однако это его не спасло. Когда коридор вывел в небольшой зал, с виду пустой, из-за спины раздался тихий свист. Клед бросил факел, резко развернулся, выхватывая меч, но никого не увидел. Зато в задницу что-то больно ужалило снизу. Парень машинально поднёс руку к ране и наткнулся на какую-то палку. Дёрнул, окинул быстрым взглядом, чтобы не пропустить момент появления врага: похоже на игрушечный дротик, разве что со стальным беззубым наконечником, словно игла с колтунковым пером.

И тут комната закачалась, поплыла. Тело перестало слушаться. Клед медленно осел на пол. Последним, что он увидел, стало странное существо ростом в половину человека, сплошь заросшее бородой, заплетённой в косы, и облачённое в невиданные доспехи, похожие на «вырвицу», связанную из сизой металлической нити с красноватым отливом. Карлик склонился над ним, начал множиться в глазах, а потом сознание померкло.

Очнулся парень в тёплом помещении, полулёжа на наклонной каменной плите. Тело затекло в неудобной позе. Попытка её сменить показала, что руки-ноги связаны. Видно было плохо, и Клед несколько раз зажмурился, чтобы прояснить взор. Но глаза его не подводили — там и правда царил полумрак. Парень осторожно осмотрелся.

Небольшая округлая пещера. Выхода не видно. Вдоль внешних стен широкая сплошная полка, накрытая железом. Под ногами шлифованный пол. За спиной большой конусообразный очаг, оттуда исходят тепло и слабый свет. Над ним с потолка выступает отдушина, посреди которой на перекрещенных цепях подвешен крюк. Вот, в общем-то и всё. Сплошной камень и немного металла.

Убедившись, что рядом никого, Коготь принялся сжимать-разжимать кулаки и шевелить пальцами ног, чтобы разогнать кровь.

— Эй, ты кто? — прилетел внезапно шёпот сзади.

Клед попытался заглянуть на другую сторону очага, но в его положении это было невозможно.

— Алан, это ты? — спросил он в полный голос.

— Клед, дружище! Неужели? — обрадовался тот. — Погоди.

Послышалась возня, потихоньку смещающаяся вправо. Клед заелозил навстречу, как мог — опираясь спиной на очаг, переставляя ноги и подтягивая за ними зад. Через какое-то время парни встретились и оба откинулись на плиты, отдыхая и рассматривая друг друга.

У Алана на голове была какая-то стальная шапочка, сплошь утыканная самоцветами. Клед хотел спросить, что это за украшение такое странное, но друг его опередил:

— Какими судьбами?

— Да вот, за тобой пришёл.

— Тебя отпустили?

— Не совсем.

Алан вздохнул и сел. Он вёл себя совсем, как раньше, словно эти пара дней, когда друг был, как чужой, привиделись.

— Прости. Я не хотел рисковать. Нас тогда так внезапно разлучили, что я решил — пусть лучше ты обидишься, чем нас заставят сражаться насмерть.

— С чего такая мысль? — опешил Клед, садясь тоже.

— У нас в Ладонях однажды случилось подобное. А ведь Раскин — наш Ятаган. Так что нам с тобой ещё повезло с Тесаком.

— Вот ведь странные порядки. Чем им не угодила дружба? — Клед почесал нос связанными руками и вспомнил свой вопрос: — Что за шлем на тебе, Ворон?

— Да чёрт его знает. Пришёл какой-то карлик, нахлобучил мне это на голову, сунул в руки книгу, другую, третью. Пытался заставить читать вслух. Но я прикинулся дурачком.

Глаза уже привыкли к полутьме, и Клед заметил, что такая вроде бы знакомая ухмылочка Алана стала кривой, как будто веселился он лишь наполовину.

— Слушай, я год пропустил из-за перелома. А ты как здесь оказался позже, чем положено?

— Я-то? — удивился Алан. — Для меня всё вовремя. Я ведь почти на год младше, хоть и попал в Ладони раньше тебя. Но у них всё по возрасту.

— У них? — невольно отметил Клед. — Ты, значит, насовсем сбежал? Почему? Из-за того, как там с вами обращались? Но ведь осталось-то всего ничего: полгода — и ты свободен, если захочешь.

— Нет, я просто увидел мифическое существо из наших легенд. Алепо — покровительница нашего народа, некогда спасшая его от нашествия других племён, уведя в горы. У нас там и изображение в священной пещере имеется. Как я мог не последовать за ней?

— Догнал?

— Как видишь! — снова горькая полуулыбочка. — А оговорка… Да, конечно, я собирался дождаться выпуска, просто разочаровался в Ордене и уже решил валить, как только отпустят, не оглядываясь. А ты, выходит, останешься?

— Ты же знаешь, у меня есть долг чести, — проворчал Клед. — А там посмотрим. Для начала нам бы выбраться отсюда.

— А как ты меня вообще нашёл? Ты один? Меня искали?

— Нет, тебя списали сразу, как погибшего в бою. А я не мог — чуял, что ты жив. Со мной ещё Дель пошёл, но его убили разбойники, — Клед тяжело вздохнул.

Лицо Алана омрачилось — нехорошо как-то, слишком жёстко для такого молодого парня. Клед хотел бы знать, что пережил друг, но понимал, что о таком не расспрашивают, по крайней мере, без повода, да ещё и в стане врага. Скрепя сердце, продолжил:

— Ты не волнуйся, я их перебил. А его похоронил. Недалеко от входа в пещеру, где ты оставил шарф. Мы шли по следам лошади, а потом наткнулись на этих мародёров или кто они там. Ну и всё довольно быстро случилось. Та ещё ночка была! Потом я просто пошёл и пошёл. В большой пещере какой-то странный старик, вроде бы волшебник, хотя Смерть его знает… В общем, он указал мне нужный коридор. А там встретили и оприходовали эти карлики. Кто они?

— Я думаю, гномы, — пожал плечами Алан. — Но не уверен.

— С ума сойти, сказки оживают! — покачал головой Клед и снова почесал нос. — Сумку забрали… А я что-то проголодался.

— Ничего, нас должны скоро покормить. Я так думаю. Мне приносили еду уже трижды. Хотя понятия не имею, день сейчас или ночь. Ты не знаешь?

Клед подумал и помотал головой. Неизвестно, сколько он блуждал под землёй и сколько пробыл без сознания. Может, и ночь…

Они проговорили ещё часа два, успев поделиться кое-чем из раздельной жизни — тепло, открыто, словно и не было разлуки. Потом заскрежетали камни, часть стены отъехала в сторону и в помещение вошёл гном, а ещё двое остались стоять в проходе.

Охранники были похожи на того карлика, которого Клед увидел перед пленением: носы картошкой, глубоко посаженные глаза, резкие черты лица, заплетённые в косы длинные волосы и бороды. А вошедший выглядел не таким страшным — нос тоньше, лицо округлее, с короткой бородкой и хитрыми косичками, заплетёнными на голове в подобие венка. В руке он нёс колбу в железной подставке, внутри которой плясал, как живой, огонёк, без видимого топлива. Колбу миловидный карлик подвесил на крюк над отдушиной, пламя внизу разгорелось ярче и сразу стало светлее.

Следующим делом гном снял «шапочку» с головы Алана и нахлобучил на свою. Сел, проделал какие-то пассы над самоцветами и на какое-то время застыл с закрытыми глазами. Клед с любопытством разглядывал существо. Оно было коренастым, плотно сбитым, с широким туловищем и относительно длинными руками. Одето в шерсть и кожу с обилием вышивки, в том числе бисером — по отвороту полусапожек, рукавов куртки и поясу, на котором висело несколько непонятных металлических инструментов и кинжал, похожий по форме и исполнению на игрушечный меч.

Вскоре существо сняло шапочку, что-то удовлетворённо буркнув, и нахлобучило её на Кледа. Тот пытался увернуться, но неожиданно сильные для такого коротышки руки быстро пресекли эти попытки. Когда гном развернулся уходить, Клед окликнул его:

— Эй, погодите! Вы нас покормите? — и он показал жестом, как берёт щепотью нечто с ладони и кладёт в рот.

— Удáх[1], — ответил гном непонятно, и ушёл, заперев дверь.

Вскоре им и правда принесли еду два других гнома — тоже с короткими бородами, а двое с длинными снова стерегли в дверях. Те же самые или нет, отличить было трудно с непривычки. Принёсшие пищу покормили пленников с ложек, терпеливо ожидая, пока те прожуют. Еда выглядела неаппетитной коричневой массой, однако оказалась вкусной, как тушёное мясо, и довольно сытной. Дали даже запить каким-то кисловатым напитком.

Оказавшись снова наедине, два Ворона попытались придумать, как им сбежать оттуда, однако вскоре их размышления прервало появление первого гнома. Он снова проделал манипуляции с шапочкой, потом что-то сказал охранникам. Те надели парням на головы тёмные мешки, развязали путы на ногах, сильными рывками подняли и стали толкать в сторону выхода — судя по всему, тыльной стороной кирок, которые Клед успел заметить у каждого за поясом. Кирки были очень похожи на ту, которую нашёл Санат в сундуке с родовыми сокровищами. Значит, действительно гномы.

Воронов куда-то толкали, время от времени заставляя свернуть направо или налево. Один раз Клед споткнулся на повороте и ухватился за какой-то фигурно обработанный камень, но не успел понять, была ли это скульптура или что другое — шип кирки, крюком зацепивший его бок, вынудил поскорее отпрянуть.

Наконец их привели в какое-то большое, судя по эху, помещение, поставили на колени, бесцеремонно подбив их, и сняли мешки с голов. Вокруг толпилось дюжины две разных гномов — как страшных, так и не очень. Они переговаривались между собой на каком-то отрывистом гортанном языке.

Только при виде всех вместе Кледа осенило, что короткобородые гномы, очевидно, самки. У них и косы на голове посложнее были, и голоса помузыкальнее, и более выпиравший спереди торс, скорее всего, скрывал под одеждой груди, хотя и совсем не такой формы, как у человеческих женщин.

Пещера поражала воображение: стены покрывали разукрашенные барельефы, имитирующие сад. К сожалению, видна была только небольшая её часть, а остальное отгорожено ширмами, явно прикреплёнными наспех. Перед парнями высилось нечто вроде алтаря с довольно крупным прозрачным кристаллом посередине. Над ним нависал сталактит, обросший множеством мелких самоцветов.

Вперёд вышел важный гном с шитой бисером перевязью и что-то сказал, обращаясь к пленникам. Приходившая в «камеру» гномиха неловко, но довольно внятно произнесла на человеческом языке:

— Зачем вы здесь оказались?

Парни переглянулись. В глазах Алана читалось упорное нежелание раскрывать какие-либо сведения, но Клед подумал, что переговоры — неплохая возможность добиться освобождения.

— Совершенно случайно, — ответил он.

Важный гном что-то проворчал, и охранники подтолкнули Кледа к алтарю. Там другая гномиха в одежде, полностью расшитой бисером, опять-таки без лишних церемоний заставила его согнуться, потащив голову в нужное положение, и замереть над кристаллом, упёршись макушкой в острие сталактита. Первая гномиха, очевидно, служившая переводчицей вследствие примеривания той странной шапочки с кристаллами, присела на корточки перед его лицом.

— Представь себе, — сказала она и подкрепила просьбу жестом, медленно вращая палец по кругу у виска.

Клед послушно зажмурился и прокрутил в памяти воспоминание о побеге Алана, дополнив его воображаемой погоней за Алепо до самой пещеры, а потом свой путь по его следам, опустив Деля, разбойников и странного старичка, как ненужные подробности.

Закончив, он открыл глаза. Расшитая бисером гномиха оттолкнула его от алтаря, заставив сесть на пятки, забрала кристалл и вставила его в маковку золотистого шлема, который надела на голову первая. Видимо, та лучше прочих управлялась со странными устройствами для взаимопонимания. Посидев так немного, «переводчица» сказала небольшую речь, очевидно, пересказывая остальным то, чо увидела. Погутарив с другими по-своему, важный гном задал новый вопрос, который гномиха в шлеме перевела так:

— Ваши воины напасть на нас?

Клед решил, что вопрос касается их намерений. Покумекал немного, соображая, как это показать, оглянулся на хмурого Алана, одарив того ободряющей улыбкой, и сунул голову под сталактит. Показал нападения тварей, с которыми их отряду пришлось столкнуться, представил, как мог, эвакуацию мирных жителей и кордоны, всеми силами давая понять, что Воины Смерти лишь защищают свой народ от нашествия чужаков.

Учитывая сложный процесс передачи информации, переговоры длились довольно долго. В процессе стало ясно, что гномы, напавшие на шедший вдоль гор отряд, лишь защищали своё царство, видя, как Воины Смерти расправляются с другими созданиями. Хотя «переводчица» почему-то упорно говорила «наш мир», видимо, имея ввиду всё подгорное пространство. По крайней мере, так решил Клед.

В итоге простому Когтю удалось договориться, что гномы не будут нападать на Воинов на поверхности, если те не полезут в пещеры. Он честно признался, что решения принимают другие, но их согласились отпустить, чтобы дать шанс перемирию.

По окончании довольные гномы жестами пригласили ребят отобедать вместе, впрочем, не преминув накинуть мешки на голову для перехода в другое помещение. Устроились явно не в обычной столовой, а в какой-то пустой пещере с гладкими стенами, куда принесли столы и стулья, маловатые для сравнительно рослых людей. Подали даже настоящее мясо и кучу грибных разносолов. Угостили кисло-сладким хмельным напитком наподобие кваса, только покрепче. Впрочем, парни не стали на него налегать, чтобы не отягощать себя перед дальней дорогой, в которую пока верилось не до конца. Клед заметил, что Алан оглядывает кирки, составленные на специальную подставку у входа, и само помещение, прикидывая тактику возможного сражения. Всё-таки он стал мрачнее за годы разлуки.

С одной стороны, гномы из-за роста не казались серьёзными противниками, но только до тех пор, пока каждый не похлопал ребят по плечу, видимо, в знак дружеских намерений. Кледу так и не удалось не пошатнуться, а под стало откровенно больно — ему явно набили синяк. Друг другу же гномы раздавали тычки кулаками, которые не причиняли товарищам никакого заметного беспокойства, скорее даже удовольствие. Похоже, они были сильнее людей и менее чувствительны, так что Клед предпочёл бы избежать столкновения.

В конце концов, застолье закончилось и большинство гномов разошлись. Парням вернули все вещи: «непробивайки», пояса с оружием, суму Кледа, заново наполненный бурдюк с водой.

Несмотря на все осязаемые заверения в дружбе, гномы снова надели гостям на голову мешки, хотя провожали уже не кирками, а крепкими руками, которые не давали упасть. Несколько раз слышался скрежет отъезжающих каменных дверей. Когда возможность видеть вернули, группа оказалась в обычном коридоре, похожем на естественную пещеру, как тот, по которому Клед пришёл. Их проводили до малой залы, в которой парня подстрелили в задницу, подпалили от своих колб с живыми огоньками факел…

Как вдруг из бокового ответвления послышался леденящий душу звук: не то рык, не то вой, не то скрежет, не то шипение. Гномы резко всполошились, несколько раз настойчиво показали ребятам на другой проход, выкрикивая «Будгэр! Будгэр! Адж хурд! Адж хурд! «Дух глубин! Бегите, быстро!» (гном.)», и во всю прыть побежали обратно туда, откуда пришли.

Вороны переглянулись и рванули в указанный коридор. Что бы к ним ни приближалось, оно наводило жуть на народец, который совершенно не побоялся их самих. И звуки издавало откровенно пугающие. Не успели они пробежать и двадцати метров, как стало ясно, что тварь погналась за ними — позади послышались тяжёлые удары лап. Нахлынул необъяснимый ужас. Стало ясно, что Когтям от чудища не уйти, а их много лет учили встречать опасность лицом к лицу.

Парни почти одновременно остановились и развернулись, выхватывая оружие. Клед бежал первым, неся факел, поэтому оказался позади Алана, у которого был только кинжал. На них неслось жуткое создание, похожее на какого-то изуродованного корса с огромной пастью яратика, покрытое тёмной блестящей кожей со множеством наростов. Разглядеть его подробнее было некогда. Тварь без задержки прыгнула на горца, тот увернулся, попытавшись вспороть ей бок кинжалом, но не преуспел. Пространства для манёвра было мало. Клед выставил вперёд факел, но этот зверь явно не боялся огня. В последний момент Коготь отскочил к стене, роняя бесполезный факел на землю. Он пропустил зверя мимо, и пока тот разворачивался, со всего маху рубанул по спине мечом. Однако острый клинок просто отскочил от бронированной шкуры.

Тем временем Алан уже готов встретить новый бросок. На этот раз он отступает влево, целя кинжалом в глаз, но тварь уворачивается. Клед успевает подскочить сзади и пробует проткнуть ей зад мощным выпадом. Однако зверь сшибает его с ног толстым хвостом, и меч соскальзывает, а сам парень отлетает к стене, крепко приложившись головой о камень. Пытается подняться, но ноги не держат.

Юркий горец уходит от нового нападения перекатом вбок, стараясь подрезать сухожилие под сгибом передней лапы, снова безуспешно. Похоже, их клинки этому подгорному отродью ни по чём, и гномы тоже не зря удрали. Теперь Вороны оба по одну сторону от зверя, который ненадолго замер, примеряясь, как лучше поймать вёрткую добычу. Кледу никак не удаётся встать. Заметив беспомощность одной из жертв, тварь кидается на него, но Алан быстрее. Он падает спиной на друга, еле успевшего отвести в сторону меч, и выбрасывает вперёд руку с кинжалом.

У Кледа вышибает дух и темнеет в глазах, а потом он ещё и глохнет от истошного рёва прямо над ухом. Похоже, друг достал тварюку. Надо прийти в себя и помочь добить. Хоть бы только Алан с него слез. Но тяжесть лишь увеличивается от возни сверху, толчками вжимая его в камень и вызывая приступы тошноты. Потом правую икру обжигает острая боль, и сознание окончательно меркнет.

Придя в себя, Клед поначалу подумал, что очутился в загробном мире: дышать тяжело, кругом темнота и не чувствуется тело. Парень задёргался, отчаянно пытаясь пошевелить конечностями. Правая нога тут же отозвалась болью, поставив окружающий мир на место. Клед откинул с лица обрывок плаща и в слабом свете факела разглядел у себя на груди макушку Алана.

Друг лежал неподвижно. Клед тронул его за плечо, потом потряс, но от этого лишь безвольно скатилась набок темноволосая голова. Парень судорожно задёргался, пытаясь скинуть с себя мёртвый груз в надежде, что каким-то образом ошибся, что это кто-то другой. Но труп не поддавался, явно придавленный чем-то ещё.

Клед кое-как подтащил себя из-под навалившейся кучи повыше — дальше мешала стена. И увидел, что изуродованная рука Алана по локоть в пасти зверя, бездыханная башка которого покоилась на животе друга, придавив его ноги обмякшим туловищем.

Голова кружилась до тошноты, и до одури хотелось поверить, что всё это лишь галлюцинация от сотрясения мозга, но мешала сильная боль в икре. Поэтому Клед, обдирая руки, выпростался из-под трупов, попутно обнаружив, что лежал в огромной луже крови. К счастью, большая часть была не его — когти зверя располосовали стёганые штаны и немного врезались в мясо, но крупных сосудов не задели. А вот у Алана до кости надкушена рука, воткнувшая твари кинжал в мозг через верхнее нёбо, и сильно порваны оба бедра.

От такой картины парня замутило пуще прежнего, и он снова привалился к стене. У друга не было шансов. Алан погиб за пару минут от потери крови, даже если зверь скончался раньше. Погиб, спасая его, Кледа. Сразу после того, как они вновь обрели друг друга после стольких лет разлуки, и всего за полгода до освобождения от дурацких правил, запрещающих дружбу. Ну почему, почему, почему! Почему жизнь так жестока??? Глаза увлажнились, но не от горя — Клед задыхался от злости на Смерть, забравшую Когтя даже до Наречения. Какой в этом смысл? Зачем? За что???

Злость придала парню сил. Он стиснул зубы, оторвал кусок рубашки Алана почище, промыл и перемотал свою рану. Поднялся и поковылял прочь.

Клед не мог похоронить друга. Если повезёт, тело найдут и приберут куда-нибудь гномы. Ему же ничего не осталось, кроме как исполнять долг чести — ещё немного перед Орденом, а потом перед семьёй. И если повезёт после всего этого выжить, быть может, он вернётся сюда, поселится в какой-то пещере отшельником, спрятав Меч в горах, и погрустит о погибшем товарище.

А пока, раз уж так распорядилась судьба, Смерть или Мелвин с его неисповедимыми путями, будь они все прокляты, надо хотя бы донести до Ятагана предложение перемирия. Возможно, это сохранит жизни паре десятков или даже сотен Когтей в последующие годы. Гномы-то явно самый серьёзный противник, с которым здесь можно столкнуться.

Своё же сердце — в каменный сундук, на замок, в подземелье. Лишь бы не жгло так несносно в груди!

Клед едва заметил момент, когда пересёк невидимую границу, после которой идти и дышать стало легче. И вовсе не чувствовал слёз, катящихся по лицу.