Честь Воина [CИ]

Глава 15 Аина: Чёрный клинок

— Это что ж получается, я сам угробил свою жену и детей?! — внезапно дошло до Брена.

— Нет, ну ты же не знал, что нельзя убивать! Ты зарабатывал на хлеб семье, как умел! Всё равно виноваты Воины Смерти, потому что никто тебя не предупредил.

Мужчина махнул рукой и в смятении вышел из юрты. Аина не добилась своего. Она тяжко вздохнула. Если Наречённый теперь начнёт винить себя, то все жертвы напрасны. Как она не хотела идти к Бараме и спрашивать о таких интимных вещах! Но время от времени девушку одолевало нестерпимое желание и, несмотря на договор, вопреки всем приличиям и собственной гордости, она ластилась к своему притворному сожителю, пока тот, сжалившись над ней, не умащивал её руками, опасаясь заклеймить «проклятием». Это было жутко унизительно — Аина жаждала слияния, взаимного удовольствия, как в первый раз, но не могла перебороть его глупое упорство.

— Как ты можешь сдерживаться? — недоумевала она, задыхаясь и обшаривая его тело в поисках токов, которые позволят запустить то чудесное взаимодействие, которое случилось в первый раз.

— Я просто запретил себе даже думать об этом, — отвечал воин, мягко отстраняя её руки, захватывая их и укладывая её на лежанку, чтобы «угомонить» по-своему.

У Аины запретить себе думать не получалось. Она терзалась, не понимая, почему желание иногда полностью одолевает ею, пока вернувшаяся с Охоты Эльри не объяснила ей простую истину: люди, как и животные, начинают маяться в тот момент, когда готовы зачать. Это немного отрезвило девушку и позволило пару месяцев продержаться без приставаний, но когда подкатило в очередной раз, она таки рискнула обратиться к Мудрейшей.

Хорошо, что девушка приукрасила истину, сказав лишь, что Наречённый из нежелания навредить отказывался ложиться с ней так часто, как ей хотелось. Потому что эти сведения дошли до Морены, прикрытием от которой их «союз» и служил.

— Невелика беда! — сказала «подруга». — Ты всегда можешь удовлетворить себя сама ручками или выточи себе игрушку по размеру из дерева. А глупец пусть посмотрит и пожалеет! — красавица бесстыдно засмеялась.

Конечно, Аина не стала делать ничего подобного — ей это предложение показалось отвратительным. У Брена же к девушке во время таких эпизодов возникал другой закономерный вопрос:

— Почему ты не уйдёшь к кому-нибудь нормальному? Кругом полно парней, которые заглядываются на тебя. Выбери любого, и он будет счастлив удовлетворять твои желания каждый день.

— Я же тебя защищаю, дурачок, — бурчала в ответ Аина.

Наречённому Смерти действительно стало полегче после того, как они начали жить вместе — зов, исходящий от Морены, уже не так сильно манил его, да и сама она, как ни странно, вела себя с ним скромнее. Аине не верилось, что таким образом «подруга» проявляла уважение к ней, но других объяснений не находилось.

И хотя самой девушке уже не от кого было прятаться по женской части, ей не хотелось искать другого мужчину. Наслушалась пересудов других молодух про своих хахалей и поняла, что такие внимательные во всех отношениях, как Брен, редкость. Менять же партнёров каждую ночь, упиваясь кулачными боями в свою честь и отдаваясь победителю по прихоти, как Морена, ей тоже претило. Уж лучше тот, кто делом оправдал доверие и не истекал слюнями при виде её груди, как кобель, теряя разум.

— Скажи честно, ты влюбилась? — снова спрашивал её воин.

— Нет! — сердито отвечала Аина.

Она и вправду не чувствовала прекрасного упоения, воспетого в книгах. Только преданность, тёплую и глубокую. Возможно, принадлежность — на уровне тела. Но никак не влюблённость.

Кроме того, с Бреном ей было спокойней, потому что лишь они двое знали, какую опасность представляет их предводительница на самом деле. Окровавленное платье видела только Аина, Морена настаивала на беспамятстве. Остальным же Барама сказала, что их посетил «голодный дух неудовлетворённой при жизни женщины», превратив трагичное событие в поучительную сказку, наставлявшую мужчин лучше заботиться о своих зазнобах. Такая хитрость была бы достойна уважения, если бы не скрывала страшную правду.

Аина предлагала Брену сбежать, но тот отказался. Тёмная сила Морены, наоборот, внушала ему надежду на возмездие. Он был убеждён, что только Народ Войны во главе с таким страшным вождём способен остановить его бывших однокашников. Чтобы больше ничьи жизни не оказались покалечены. Наречённый Смерти готов был погибнуть за эту цель. Для него это было делом чести. А девушка поняла, что её дело чести — защищать его от подруги, пока получалось.

К тому же, она надеялась, что вспомнит больше о своём прошлом, взаимодействуя с Бреном дальше. Но пока ничего, кроме имени, не всплывало. И всё же, жизнь приятно изменилась. Аина больше не чувствовала себя одинокой.

Ей нравилось заботиться об этом мужчине. Девушка даже начала иногда готовить дома, тогда как раньше кормилась только в общих котлах, принося в них добычу из лесу. Брен сложил ей для этого печь. Но сейчас свежий плов с зайчатиной остался сиротливо остывать на почти погасших углях.

Аина не пошла в лес, ожидая возвращения воина. Вместо этого решила позаниматься своими упражнениями за жилищем, как часто делала в последнее время, не желая далеко уходить от дома, в котором появился близкий человек. В этом году при устройстве стойбища на зиму они с Мореной отгородили себе отдельный пятачок для тренировок с Наречённым Смерти за юртами.

Вскоре к ней присоединилась напарница, и девушки до сумерек стучали деревянными мечами без наставника. Черноволосая красавица вроде бы сражалась посредственно, но иногда у неё вдруг проявлялась такая скорость и ловкость движений, что помощнице оставалось только гадать, скрывала ли подруга обычно свои истинные умения или просто в неё временами вселялся тот самый «злой дух», превращая в более искусного бойца. И что будет, если он полностью овладеет предводительницей.

Брен вернулся только под утро. Аина, долго ждавшая его возвращения, не смогла до конца проснуться. Только что-то промычала, воин ответил ей: «Спи, всё хорошо», — и завалился вздремнуть.

На другой день девушка внимательно следила за его лицом, пытаясь понять, насколько вчерашняя мысль подкосила вдовца и как это может повлиять на их отношения, но Наречённый Смерти хранил воистину кадоровую неприступность. Он продолжал учить нартов своей боевой премудрости и ничем не выдавал происходящего внутри. Плов поел, поблагодарил нейтральным тоном, и «Я пошёл» — вот единственные слова, которые Аина услышала от него с утра.

После обеда девушка решила, что нужно всё-таки сходить в лес и как следует вымотаться, проделав все известные ей упражнения. Ведь у неё начинался тот самый период, а в такой ситуации ей не хотелось докучать партнёру, вынуждая даже на обычную «ручную разрядку». Она уважала его скорбь.

Ужин с общественным кулешом, в который Аина успела привнести лишь несколько трав и корешков для вкуса, прошёл в таком же молчании, как завтрак и обед. Брен, за которым девушка наблюдала исподтишка, не смея тревожить даже пристальным взглядом, не выглядел угрюмым, скорее задумчивым. Она не стала его донимать попытками ободрить, чтобы они не были приняты за приставания, и молча ушла на лежанку, а воин — на свой ларь.

Однако сон всё никак не шёл. Вожделение нахлынуло на Аину с необычайным напором. Она лежала и сдерживалась изо всех сил, но дыхание не желало замедляться, по телу проходили волны жара. Казалось, её физически тянет, как на канате, в сторону мужчины, слишком размеренно сопевшего всего в паре аршинов.

Собаки, переругивавшиеся с волками в горах, давали знать, что ночь идёт своим чередом, но тело не желало успокаиваться, требуя своё. Аина стиснула зубы, лихорадочно гоняя по кругу одну единственную мысль: «Не тронь его, не тронь», за которую держалась, как соскользнувший с утёса за выступающий корень, оттягивая падение в пропасть. Должно же когда-нибудь попустить? Главное, дотерпеть.

Борьба с собой полностью поглотила её. Казалось, разум грозил проиграть. Девушку начало трясти от рвавшейся наружу страсти. Боги, хоть бы в одной книге написали, что может быть так тяжело!

Трудно сказать, сколько это продолжалось, потому что снаружи всё умолкло и время отмерял только лихорадочный стук сердца в ушах. Как вдруг горячая ладонь легла ей на бедро. Аина содрогнулась всем телом, боясь поверить в своё счастье, но в следующее мгновение на неё навалилась блаженная тяжесть, а губы накрыл уверенный поцелуй. Девушка вскрикнула от облегчения и обвила желанное тело руками и ногами, растворяясь в долгожданной ласке.

Этот раз не был похож на первый. Брен усадил её к себе на колени и позволил самой руководить процессом. О, как Аина ластилась и извивалась! Облизывала его грудь, шею и уши, впивалась в губы, вжималась всем телом, а мужчина ей помогал, временами притискивая к себе, так, что продолжали двигаться только бёдра, алкавшие неземной сладости, которой наполнял всё существо пронзающий её божественный жезл удовольствия.

Хотелось, чтобы это продолжалось вечно! Но наслаждение довольно быстро достигло пика и девушка зашлась в конвульсиях, мгновенно обессилев. Ноги, до этого исправно поддерживавшие непривычные телодвижения, отказались шевелиться дальше. Брен перекинул её на спину и сделал ещё несколько сильных рывков, вызывая дополнительные волны умопомрачительного блаженства, а потом резко вышел и прижался плотью к её животу. Аина почувствовала, как его естество, дёргаясь, извергает горячую жидкость.

Мужчина хотел сползти в сторону, но девушка его удержала, уложив на себя. Почему-то ей страшно нравилось ощущать эту живую тяжесть, которая словно скрывала её ото всех бед, которые могут случиться. Сейчас были только он и она, и им было так хорошо, что Аина целовала его плечо — ту часть, до которой могла дотянуться — и по щекам её текли слёзы благодарности. Боги, как же хорошо! Вот бы умереть в такой счастливый момент…

Потом Брен всё-таки слез с неё и потянулся за рубахой, чтобы вытереть жидкость с их тел, но Аина остановила его. Ей было интересно попробовать на вкус. Ничего особенного, только немного горчит. Воин вытер её живот и пояснил, хотя девушка не задала вопроса:

— Это чтобы ты не пила всякую дрянь против зачатия. Да и мне так спокойней, что бы там ни сказала ваша старуха. И давай всё-таки не частить.

Аина была на всё согласна и просто счастлива, что до неё наконец снизошёл именно тот, кого она выбрала. Девушка тихонько засмеялась и снова притянула его к себе.

В ту ночь они заснули вместе, однако, проснулась Аина одна. Вздохнула с сожалением, но решила, что так намного лучше, чем раньше. С тех пор её жизнь заладилась. Пусть и не так часто, как хотелось бы, зато Брен и сам иногда проявлял инициативу. В такие моменты она просто цвела. Морена только хмыкала, глядя на подругу. Аина подозревала, что выдала своим видом условный характер их союза до того, но что поделаешь? Теперь-то всё по-честному.

Единственное, что вызывало сожаление — вопреки надеждам, память не спешила приоткрывать завесу прошлого. Иногда ей снились смутные сны с незнакомыми лицами и пространствами — вроде бы, в каком-то замке. Но это могла быть лишь игра воображения, ведь по имени и так было ясно, что она из знатного рода. И не зря ей так понравилось изображать богатую наследницу тогда на ярмарке.

Эльри, к сожалению, отказалась поведать точные обстоятельства, при которых Аину нашли.

— Лучше тебе не знать этого, девочка, поверь. Спокойней будешь спать. Ведь сейчас всё хорошо, — улыбнулась целительница.

Девушка могла бы спросить напрямую, нарты ли убили её родителей и, возможно, других родственников, но она не решилась. Сейчас действительно всё было хорошо, как никогда. И ей не хотелось ничего менять. А ведь если догадка верна, придётся. Аина задвинула эту тень, висевшую над душой с момента, когда в памяти всплыло её настоящее имя, куда-то поглубже. Пока. Пусть зима подождёт. Почему-то казалось, что долго счастье не продлится.

За несколько дней до зимнего солнцеворота Морена велела Аине собираться в дорогу. На неделю. Сначала они остановились на зимовье намного западней, чем когда-либо прежде, а теперь это. Предводительница явно что-то задумала, но не признавалась, что именно.

— Скоро сама всё узнаешь. Поверь, ты от этого выиграешь больше всех, так что одевайся потеплее — и в путь!

Зная «подругу», Аина не очень-то верила в её обещания. В затеях Морены всегда присутствовало нечто опасное, необычное… Но это же делало их интересными. Шутка ли? Девушка впервые удалится от стойбища. Настоящее приключение! Тревога мешалась в её сердце с предвкушением.

Выехали небольшой группой: они вдвоём и восемь сопровождающих «молодцев» из поклонников предводительницы. Вьючные кони везли одну на всех юрту, посуду и сушёные запасы. Мясо добывали по пути охотой. Всё делали парни, так что и сирота из знатного рода смогла почувствовать себя важной дамой. Спали в тесноте ради тепла, но это была одна из тех ситуаций, когда приставать друг к другу со страстями не принято — благо отряда превыше личного.

Погода стояла холодная, пасмурная, но до снега было ещё далеко, и от дождя небо их тоже миловало. К счастью, Аина как раз успела пошить себе кожушок из косули, а ноги прикрывали широкие верхние штаны из шерстяной ткани. Под кожаную шапку с опушкой из куболя она повязала платок, чтобы пронизывающий зимний ветер не задувал в шею. В общем, было терпимо.

Два дня они ехали рысью на запад по Тропе Войны, ожидаемо не встретив не души, а на третий свернули в леса по изрядно заросшей просеке. И если раньше парни хорохорились, показывая удаль перед предметом своих воздыханий, то здесь по указу Морены начали соблюдать повышенную осторожность, хотя видно было, что и этой дорогой давно никто не пользовался. Лишь однажды вдалеке появился встречный всадник, но, увидев их группу, он развернул лошадь и резво ускакал. Пара молодцев хотели пуститься вдогонку, но предводительница их осадила.

Вскоре по её знаку они съехали в чащу, и пришлось замедлиться, пустив коней шагом. Похоже, тут когда-то тоже была тропа, но не слишком натоптанная — если не знать о её существовании, то и не заметишь.

В сумерках группа приблизилась к зарослям какой-то колючки, с виду непроходимым. Они спешились, запалили факелы и пошли в обход, однако, заросли никак не кончались, лишь заворачивали по окружности, подобно деревенскому частоколу.

Стояла мрачная тишина, неестественная даже для зимнего леса. Судя по позам и взглядам, не только Аине чем дальше, тем больше становилось не по себе. Одна Морена выглядела довольной, словно нашла клад.

Наконец она сделала знак разбивать лагерь. Наступила самая длинная ночь в году. Ребята занялись лошадьми, костром и юртой, а предводительница поманила Аину к зарослям. Сначала девушка думала, что та хочет о чём-то поговорить в сторонке, но они всё шли и шли вдоль колючки, а Морена молчала.

— Куда мы идём? — спросила наконец Аина.

— Сейчас увидишь, — загадочно улыбнулась «подруга».

Наконец они подошли к двум высоким деревьям, опутанным колючкой, и Морена остановилась, указав между ними:

— Здесь когда-то были ворота одной деревеньки. По идее, тут ограждение тоньше всего. Твоя задача — пробиться внутрь. Тебе может казаться всякое. Дела их кончились плохо. Но не советую отступать — будет только хуже. Это всего лишь морок, однако, если испугаешься, он может свести с ума. Внутри ты найдёшь единственную целую вещь. Она и будет твоей наградой.

Подивившись такому странному заданию, Аина буркнула:

— Ладно, как рассветёт, займусь.

— Нет, это надо сделать сегодня ночью. Управься до рассвета.

Предводительница уставилась на неё таким тяжёлым взглядом, что возражать расхотелось.

— Надеюсь, там что-то ценное, — сдаваясь, вздохнула девушка и приблизилась к колючему «забору» осмотреть его.

— Ты даже не представляешь, насколько, — сказала Морена. — Таких предметов единицы. Многие готовы за них убивать.

«Многие готовы убивать и за золото, — подумала Аина. — Но я не многие».

— Это оружие, — добавила «подруга», словно уловив её сомнения.

Девушка оглянулась с интересом. Ей почему-то сразу вспомнился меч, который никто не мог поднять. Кстати, с тех пор она его не видела и почти позабыла. Неужели, и здесь нечто подобное?

— Да, непростое, — подтвердила Морена. — Тебе понравится. Будешь благодарить меня всю жизнь.

Надо признать, она нашла способ заинтриговать Аину. Теперь, вспомнив о мече, который видела ещё ребёнком, она подумала, что зов, который тогда ощутила, мог быть знаком воинского предназначения. Как знать, возможно, не зря судьба вырвала её из знатного рода, где девушке никогда не дали бы стать бойцом. Понятно, что того сокровища ей не видать, но если есть шанс завладеть чем-то хоть вполовину столь же необычным, побороться стоит.

Она ещё раз оглядела заросли, подсветив себе факелом. Похоже, и правда, между деревьев слой ветвей был потоньше, кое-где даже просвечивал насквозь. Как будто затянуло лозой с боков — корней на земле была всего пара-тройка, и те по краям.

— Топор-то хоть можно взять? — спросила она.

— Конечно. Бери всё, что нужно. Идём поедим, а потом займёшься этим. Морок может тебя надолго запутать, а я не хочу, чтобы ты ослабела от голода и холода. Ты должна достать тот клинок.

Значит, всё-таки основное оружие! Отлично. С трудом верилось, что Морена действительно припасла для неё нечто ценное, но «подруга» обычно не врала напрямую, только искажала правду, преувеличивая, преуменьшая или недоговаривая. А тот факт, что награда достанется именно Аине, трудно истолковать двояко. Тут либо да, либо нет. Да и логично отдать приз тому, кто его добыл. Тем более, она — хедивег. Если предводительница будет пользоваться тем чудесным мечом, у помощницы тоже должно быть что-то особенное.

Подкрепившись рагу из кореньев и остатков убитой утром косули, Аина вооружилась мечом, топориком, парой факелов, своими «когтями корса» и с воодушевлением отправилась на штурм растительной преграды. Тишина в лесу теперь казалась очень кстати — значит, не нужно бояться зверей.

Однако на деле всё оказалось не так просто. Подрубить корни топором — ещё ладно, а вот спутанные ветви поддавались хуже. Меч с них попросту соскальзывал, пришлось отсекать лозы по одной «когтями корса». Их клинки были намного короче, и шипы искололи Аине все руки. В перчатках же управляться с «когтями» было неудобно.

Кроме того, похоже, колючка была ядовитой, и постепенно девушке начал чудиться какой-то замогильный шёпот. Она резко оглядывалась, убеждалась, что никого рядом нет, и уговаривала себя продолжать не такое уж сложное занятие, но сердце против воли колотилось, как бешеное. Казалось, по ту сторону её ждёт толпа призраков, и Аина ни за что не пошла бы внутрь, если бы не обещанный приз. Что поделать, если ценное оружие не валяется на дороге просто так? Во всех легендах о подобном есть какие-то преграды. А это не дракон и не толпы бешеных карликов — всего лишь морок…

Однако, сколько бы девушка ни повторяла себе это, чем меньше прутьев живой изгороди отделяли её от «плохо кончившей» деревни, тем больше нарастало ощущение, что там присутствует нечто жуткое — невидимое, злое и враждебное. Душа то и дело уходила в пятки от слышавшихся стенаний, но Аина сердито возвращала её на место. Даже если это не морок, а настоящие призраки, из всего прочитанного ею следовало, что те часто пугали до смерти, но причинить физический вред были неспособны. Значит, главное — не поддаваться страху. Да и Морена говорила то же самое.

Наконец все прутья по контуру намеченного в собственный рост проёма были перерублены и пришла пора открывать прореху. «Не поддаваться страху» только звучало просто, а на деле оказалось довольно трудно перебороть себя и решиться раскупорить этот могильник. К тому моменту Аина уже не сомневалась, что «кончили плохо» означало именно массовую гибель жителей. Тело застыло и отказывалось повиноваться. Впрочем, разум тоже споткнулся о малодушную мысль: «Может, ну его к чёрту, это оружие, будь оно трижды необычным?» Хотя подспудно девушка понимала, что предводительница тащила их всех в такую даль не для того, чтобы вернуться с пустыми руками. Наверняка, ей от этого тоже будет какая-то выгода. А значит, отступить — не вариант.

Простояв так боги знают сколько времени, Аина вдруг поняла, что шёпот и стенания ей больше не слышатся. Кругом стояла полнейшая тишина. Она рассердилась на себя за глупость и решительно толкнула преграду сапогом. Понадобилось несколько ударов, чтобы вырезанная часть отделилась от остальных зарослей и рухнула. Девушка пинками отодвинула её в сторону и шагнула внутрь, освещая себе дорогу факелом. Сделала несколько шагов, и вдруг на неё налетел ледяной вихрь.

Нет, воздух остался неподвижным, но сквозь её тело нёсся с ураганной скоростью какой-то бесплотный поток, полный ужаса и боли. Аина рухнула на колени, выронив факел. Пламя трепыхнулось, словно тоже ощущая этот нематериальный ветер, и погасло. Девушка осталась в полной темноте. Но ей было не до того, чтобы бояться видимых угроз. Разум затопила буря чужого отчаяния. Она переживала то, что случилось здесь когда-то: предательство, смертельную ненависть, жестокую расправу, убийство стариков, женщин и детей. Казалось, ощущения каждого из них сейчас обрушились на неё.

Но было и что-то ещё, другое, странное… Чувства убийц? Праведный гнев, жажда крови, ощущение превосходства, презрение к врагу, ярость битвы, преодоление боли, удивление неожиданной гибели и… радость ей? Какая-то нездоровая, фанатичная. Всё это одновременно невозможно было уместить в голове.

Перед глазами Аины замелькали образы множества смертей. Цельной картины не складывалось — просто вспышки, вперемешку жертв и убийц. Где-то серди них угадывалось два средоточия воли, схлестнувшихся в непримиримом противостоянии. Оно накалялось, пока не взорвалось подобием тёмного солнца, уничтожив всех — и нападавших, и защитников. Чистое безумие!

Девушка изо всех сил старалась не потерять себя в этом кошмаре, но, кажется, не удержалась и закричала. Просто чтобы услышать свой голос, убедиться, что она ещё есть и может хоть что-то.

Ураган внезапно иссяк, оставив после себя лишь выжженную пустошь, но бесчувственность в тот момент ощущалась, как благо. В голове воцарилась звенящая пустота. А потом в этой пустоте постепенно начали проявляться другие образы: отца Дарлена, матери Иоланы, замка Сарена, няни Алели, военачальника Гарета, сына конюха Грена… Их гибель, предательство дяди Миграна, убийство ахсартага по имени Дибр, и клятва отомстить нартам и семейству да Болирдом за то, что сотворили с её семьёй!

Пустота вновь наполнилась переживаниями, на этот раз собственными, и они раздирали грудь мучительными противоречиями: нарты взяли её к себе, вырастили, она считала себя одной из них. Да, это было обманом, ей действительно подмешали тогда, на реке что-то в питьё и заморочили голову странными напевами. После того, как погиб её безымянный попутчик в соседней клетке, а она поймала щекой стрелу… Наверное, Эльри действительно считала, что так милосердней, и, возможно, даже была права.

Но они же лишили её прежней жизни и всех родных! Ни за что, ни про что. Точнее, просто за долю в добыче и доплату звонкой монетой. У нартов Охота считалась доблестью, и Аина сама мечтала отличиться в ней. Но на языке её родной семьи это называлось разбоем и каралось смертью. Она стала одной из разбойников!

Что с этим делать, как относиться к себе и к окружающим, как жить дальше девушка не понимала. Она плашмя упала на холодную землю, мечтая о смерти, не желая жить со всем тем, что вспомнила, и примирять непримиримое. Разум померк, не выдержав конфликта, и она провалилась в забытьё.

Очнулась Аина от боли — переносицу ломило от холода. Обнаружив себя лежащей на земле, она с кряхтением поднялась, заставляя задубевшее тело шевелиться. Сняла перчатки приложила ладони к лицу, начала в них дышать.

Приближался рассвет, серело. За колючкой оказалась ровная круглая пустошь, усеянная какой-то трухой. Ни единого целого дома, дерева или камня, словно все они распались на мельчайшие кусочки. Сверхъестественное зрелище. Воистину, конец жителей этой деревни был страшным. Что за сила могла сотворить такое?

Внезапно вернулись воспоминания о том, что произошло ночью. Аину передёрнуло. Зато никакого конфликта в голове больше не было. Она выживала, как могла. Та ещё милость, конечно, со стороны нартов — убить её семью, а саму воспитать, — но из-за этого девушка не чувствовала себя им обязанной. Теперь она, Алрина о Иолана о Дарлен ал да Сарендом, сама по себе. И будет дальше делать всё, чтобы выжить. Но от нартов рано или поздно уйдёт.

Стало понятно, почему её так тянуло к жизни знати. Но вряд ли получится просто вернуть себе титул и владения. Надо подготовить почву, придумать план. Просто сбежать и скитаться, пытаясь чего-то добиться по праву рождения, без всякой поддержки, было бы наивно. В идеале, хорошо бы уговорить Брена уйти с ней. Но это потом.

Сейчас же ей обещали, что тут найдётся особое оружие. Девушка по наитию побрела в центр пустоши, по щиколотку в странном крошеве, разгребая его ногами, как снег, чтобы не споткнуться ненароком. Почему здесь ничего не выросло за это время? Что произошло? И откуда об этом знала Морена, которая росла рядом с ней? Вопросов больше, чем ответов, но вряд ли стоило пытаться выяснить напрямик. Если здесь и правда приложили руку некие тёмные силы…

До последнего не хотелось верить в их существование или в то, что придётся с ними столкнуться. Но, видимо, другого выбора нет. Хватит покорно брести по дороге, которую уготовили ей неведомые существа с погонщиком в лице Морены. Довольно прятаться за уютными шорами, приглушающими всё то ужасное, что с ней случилось с того последнего дня в Сарене. Как ни крути, за всеми этими событиями стояла она, «подруга»… Если предводительницу и вправду направляли демоны, сможет ли Аина ей противостоять? Неизвестно, но должна. Ведь больше никто не знает, что здесь происходит, и какие у неё далеко идущие планы.

Плохо лишь то, что Брен, ослеплённый своей жаждой мести Воинам Смерти уцепился за нартов, как за средство. Может быть, и враги Народа Войны не лучше. Но они как раз могли бы пресечь эти планы. Однако, разумно ли их поддерживать? Или достаточно использовать? И сможет ли она использовать кого бы то ни было? Что-то внутри противилось самой мысли об этом.

Эх, разобраться бы, что происходит на самом деле! Пока же сведений катастрофически не хватает для понимания ситуации. И в стойбище их не получить. Надо придумать, куда податься и как. А для начала подробнее расспросить своего мужчину, чем и для чего вообще живут эти Воины, чтобы составить собственное мнение, а не полагаться на чужое. Попытаться решить, стоит ли к ним примкнуть.

Впрочем, Ху завещала не выбирать сторон. Может, так и в самом деле правильнее. Вот только это означало, что Аина отныне сама по себе. И что она сможет противопоставить тёмным силам? Стало страшно. Но бежать от опасности недостойно воина. Лучше её устранить.

Если перед тобой превосходящие силы врага, и нельзя прорваться с боем, нужно проскользнуть хитростью и поразить командующего — такова была философия Ходячей Смерти, которой Альвейд успела обучить девушку. Пригодится всё-таки её наука. Хоть и не так, как мыслилось наставнице — не на пользу нартам, а наоборот. Иронично, но закономерно: нечего лишать детей семьи и дома, пытаясь сделать из них убийц!

Ну что ж, сама — так сама. Использовать всех и всё, что подвернётся, придётся — иначе ей ничего не добиться, одной против Орды. Вряд ли в её смутные догадки мистического толка кто-то поверит, а значит, соратников девушке не видать. В конце концов, никто не сказал, что использовать надо обязательно злостно. Просто не сообщать о своих истинных целях, не тратить понапрасну время, пытаясь кому-то что-то объяснить, доказать, убедить…

На этой мысли нога Аины на что-то наткнулась. Продолговатый объект от толчка сдвинулся и его дальний конец показался над крошевом. В полусвете раннего утра можно было принять обрисовавшийся силуэт за палку, но вес был не тот. Девушка присела, чтобы рассмотреть лучше. Тёмный клинок! Она осторожно запустила руку перед собой и нащупала рукоятку, которую случайно пнула. Подняла.

Так и есть! В руках её оказалась чуть изогнутая, отлично сбалансированная лёгкая сабля из тёмного, почти чёрного металла. Осторожное прощупывание пальцем показало, что оружие острое — не затупилось, не поржавело от долгого пребывания на земле. Собственно, даже зарубок не было, а ведь клинок несомненно побывал перед этим в бою! Аина сделала несколько взмахов. Удобно! Вот только по руке бежит какой-то не слишком приятный холодок…

Немного помахав клинком, приноравливаясь, девушка заметила, что тяжело дышит и кажется самой себе разгневанной, хотя для этого не было никаких причин. Она ещё пару раз аккуратно взмахнула саблей и убедилась, что чувство разгорелось ярче. Значит, его каким-то образом вызывало оружие. В то же время, в сердце от рукоятки лился холод, остужая этот поверхностный жар. Как интересно!

Впрочем, цель поездки и ночного испытания достигнута. Больше нет смысла оставаться на этом пустыре. Хотя голоса призраков и смолкли, словно все они наконец-то смогли отправиться туда, куда должны уходить после смерти души, атмосфера беды и отчаяния осталась и незаметно давила. Когда девушка вышла обратно за колючую изгородь, ей даже стало легче дышать.

На полпути к лагерю её встретила Морена. Вопросительно задрала бровь. Аина подняла клинок, демонстрируя. Предводительница довольно улыбнулась, похвалила, но было в её лице нечто такое… Впрочем, оно всегда там было, просто сейчас девушка вдруг смогла опознать образ, дать ему характеристику — некая надменная хитрость, как у сидящей в засаде и дёргающей всех за ниточки паучихи. Подавив отвращение, Аина ответила ей улыбкой победительницы, не подозревающей о том, что ею помыкают. Кажется, её маска после ночных осознаний стала вдвое толще. Теперь она будет демонстрировать миру лицо всем довольной простушки, пока не подвернётся случай взять своё.

Внезапно взгляд девушки упал в вырез костюма Морены, приоткрытый в неизменно кокетливом распахе шубейки. Там висел тот самый кулон с аметистом в виде лилии, который ей давали надеть на ярмарку. Теперь она узнала вещицу — это была подвеска её матери! Аина не удержалась и вздрогнула.

— Увидела что-то интересное? — вкрадчиво спросила Морена.

— Да. Тот кулон, что ты мне давала надеть на ярмарку, — девушка сглотнула, махом загоняя свои чувства в живот, чтобы не выдать себя излишним зарядом слов, — Он такой красивый! Мне ещё тогда понравился. — Надо было срочно сбить предводительницу со следа, и Аина и не нашла ничего лучшего, чем внезапная наглость: — Не подаришь? Я не видела, чтобы ты его носила с тех пор, — и она подняла на «подругу» просительный взгляд с просительной улыбкой.

Та несколько секунд сверлила её взглядом с непроницаемым выражением лица. Девушка старательно дышала чуть быстрее, чем спокойный человек, как положено при лёгком волнении, соответствующем её просьбе. Казалось, у неё открылся новый уровень самоконтроля. Она ощущала, что Морена пытается её прочитать, но ничего не выходит. Это был первый раз, когда она наверняка поняла, что может скрыть от мастерицы манипуляций своё истинное состояние.

В конце концов «подруга» криво ухмыльнулась и потянулась к затылку, чтобы расстегнуть цепочку:

— Всё верно. Я помню, что тебе понравилось. И специально взяла с собой, чтобы тебе подарить. Хотя у тебя уже есть приз, — и она кивнула на саблю, протягивая Аине кулон.

— Ой, спасибо! — выразила девушка «неподдельную» радость.

Она воткнула клинок в землю, развязала платок и надела цепочку, прилежно изображая полное удовлетворение жизнью.

— Как прошло? — спросила Морена.

— Да я чуть не померла от страха! — Аина продолжала разыгрывать простодушие, однако, сильно не увлекаясь, чтобы не вызвать подозрений. — Но в итоге всё было так, как ты и сказала. Или почти. — Она вдруг решила, что немного мрачности придаст правдоподобия её переживаниям, и нахмурилась: — Мне показалось, что там были настоящие призраки, и все они прошли сквозь меня. Я ощутила их страдания и лишилась чувств. Очнулась перед рассветом, и вот! — девушка победно подняла саблю. — Завтрак есть?

— Готовят, красавчики. Идём. Поедим и в обратный путь.

Когда Морена снимала цепочку, Аина заметила у той на шее засосы. В лагере же царила необъяснимая вальяжность. Парни, конечно, работали — варили кашу, собирали юрту, седлали лошадей, — но как-то лениво. Вот один бросил плотоядный взгляд на предводительницу, уже не такой, как вчерашний, когда вожделеешь недоступного, а с налётом воспоминания об удовольствии. Потом второй… Девушка присмотрелась к каждому, и от всех исходил заряд сладострастия. Групповуха у них тут ночью что ли была?

Впрочем, какое ей дело? Аина сердито отогнала от себя эти мысли. Её не заставили участвовать — и ладно. По крайней мере, парни тоже получили свой приз, не только она.

— Что это за клинок? — спросила девушка у «подруги» за завтраком, кивая на завёрнутую в кожу и притороченную к седлу саблю.

Морена демонстративно оглядела парней, обожгла её укоризненным взглядом, но всё же ответила:

— Оружие называется «скимитар». Этот конкретный сделан из редкого металла с особыми свойствами. Крепче и острее любого другого. Должен же мой хедивег иметь, чем защищать своего ахсара, — и она обольстительно улыбнулась, сигнализируя глазами, что продолжать расспросы при всех не стоило.

По возвращении домой выяснилось, что клинок этот всё же нужен был и самой Морене. Она наконец извлекла на свет «неподъёмный» меч, который оказался ей по плечу, и захотела с ним тренироваться. Оружие было непривычно длинным и требовало другого обращения. Однако из-за волшебных свойств оно разрубало всё, с чем сталкивалось. И только чёрный скимитар мог ему противостоять.

Увидев его, Брен задохнулся от удивления. Форма точно соответствовала парному оружию, полагавшемуся Кинжалам Смерти. Он слышал байки о том, что особо доблестных награждали такими чёрными «половинками», но не особо верил в их существование, поскольку ни разу не видел. Говорили также, что чёрный клинок может сразить не только живых, но и духов. Морена лишь посмеялась над такими «россказнями», обозвав их суеверным вздором, но Аине в её смехе почудилась фальшь, так что она взяла эти слова на заметку.

Что же касалось техники работы скимитаром, её начинали осваивать уже после полного посвящения, однако, Брен хотя бы видел, как это делают Кинжалы на практике. Центр тяжести располагался дальше от гарды, чем у меча, но ближе, чем у сабли. Заточка была односторонней, как у сабли, а кончик — острый, как у меча. Так что Наречённому Смерти пришлось какое-то время приноравливаться, восстанавливая по памяти некогда виденные приёмы. Ведь он получил от предводительницы задание обучить Аину сражаться скимитаром, а саму Морену — против него.

Аина тем временем смастерила для скимитара ножны с двумя креплениями на манер сабельных, благо вес позволял держать его на поясе под углом — так казалось удобней выхватывать. Брен сказал, что Кинжалы носят пару в заплечных из тех же соображений, но с одним клинком в таких изощрениях не было нужды. В них же она поначалу отрабатывала приёмы, чтобы не пораниться. Там была специальная застёжка.

Волшебный меч, явившись на свет, вновь потянул Аину к себе со страшной силой. И она поняла, что тогда, в детстве, дело было вовсе не в предназначении, а в самом клинке, манившем невидимым, но ощутимым светом надежды на что-то лучшее, на то, что все трудности можно преодолеть, стоит лишь взять его в руки. Однако Морена не дала, сказав, что тот слишком тяжёл. В доказательство предложила Брену поднять его, и тот с трудом оторвал оружие от земли.

— Как же ты им машешь? — спросил озадаченный воин, глядя, как предводительница подбирает меч без особого труда.

— Просто его поднимают не телом, а волей, — загадочно ответила плутовка, лишний раз напоминая, что ей все подчиняются не за красивые глаза.

С тех пор жизнь изменилась. Работая с чёрным клинком по несколько часов в день Аина и Брен стали более вспыльчивыми, между ними даже случались ссоры — пустяковые, а потому особенно досадные. Оба понимали, что дело в свойствах оружия, и поэтому быстро мирились. Но погасить его влияние полностью не могли.

Наречённый признался, что Зов Смерти, утихший с тех пор, как они сошлись, снова начал его донимать во время занятий с Мореной. В отчаянии он перестал по неделе сдерживать свои плотские желания, как раньше, но близость не приносила обоим прежнего удовлетворения. Ощущение было, словно пытаешься напиться, а в рту дыра, и вода не держится, проливаясь мимо. Соития всё же приглушали Зов для Брена, однако, теперь его начала ощущать и Аина. У неё это проявлялось иначе: часто находило желание кого-нибудь убить. Ради Морены. Эти порывы, явно не свои, а наведённые, пугали девушку.

В итоге они пришли к тому, чтобы основную часть времени отрабатывать технику не самим чёрным клинком, а деревянными копиями. Разумеется, перед предводительницей это не афишировали. Сразу стало полегче. Но брать скимитар в руки всё же приходилось ежедневно.

Девушке пришло в голову, что можно выработать сопротивляемость разлагающему влиянию клинка так же, как обычным ядам. Она стала считать свои вспышки агрессии аналогом тошноты при отравлении, с которой привыкла справляться за долгие годы. И дело пошло! Клинок потихоньку терял над ней свою власть.

К сожалению, объяснить Брену, как этого добиться, у неё не вышло. Но он в итоге нашёл собственный способ, сходный с тем, как преобразовывал свои чувства. Ночи стали жарче, что, с одной стороны, услаждало, а с другой вызывало опасения, ведь Морена тоже постоянно демонстрировала сладострастие, порой доходящее до извращений. Впрочем, у них пока таких склонностей не наблюдалось.

Аина иногда заводила разговор о том, чтобы просто сбежать от нартов, но Брен был непреклонен. И в конце концов косвенно убедил её, что врага лучше держать в поле зрения. Он всё больше утверждался в ощущении, что источник силы Морены тот же самый, что у Воинов Смерти, хоть и не понимал, как тогда объяснить их вражду.

Однако, Орда явно готовилась к войне с Орденом Смерти. И если они в итоге перебьют друг друга, тем лучше, с точки зрения Брена — простым людям станет безопаснее жить. После таких разговоров девушке начинало казаться, что её мужчина тоже никогда не озвучивал своего истинного отношения, а просто использовал нартов, как средство достижения цели.

На вопрос, что он будет делать потом, если переживёт эту войну, Наречённый мрачно усмехался: «Не переживу, не волнуйся». Аина не понимала, чем вызвана такая уверенность. Она могла лишь надеяться, что окажется рядом в нужный момент и сможет его уберечь.

Между тем, о быте и нравах Воинов Смерти Брен рассказывал охотно и подробно. В конце концов, если бы не посвящение и все эти «игры с магией» и служением подозрительной богине, он считал монастырь отличной школой для воинов. Правда, толку в этих сведениях не было почти никакого. Мотивы и планы стоящих за орденом сил оставались совершенно неясны.

Учитывая, что с женщинами Воины имели дело исключительно в физиологических целях, втереться в их среду Аине не представлялось возможным. В Отступницы Похоти, даже не прети ей такой вариант, набирали с детства. А значит, оставалось лишь сидеть при главе их противника, где у неё уже было вполне тёплое место, в ожидании того, что какое-нибудь событие или оговорка прояснит общую картину или покажет уязвимое место. Уйдя же, она лишилась бы и такой возможности.

Да и к Брену прикипела душой, не хотела бросать. И вовсе не ощущала противоречия в том, что скрытно желала теперь победы совсем другой стороне, чем он. Молчание всего-навсего позволяло избежать недопонимания и ненужных споров. В отношении методов у них ведь не возникало противоречий. Пусть нарты учатся, пусть поверят в то, что справятся с более дисциплинированным врагом. А там всё равно поле боя рассудит по-своему.

Появилась у неё и ещё одна тайна от всех: Аина запоминала всё, к чему Морена с Бреном приходили на занятиях в результате проб и ошибок, и тренировала партию с длинным клинком в лесу, выстругав себе соответствующую «болванку» из дерева. Конечно, уверенности, что она сможет поднять волшебный меч, если тот попадёт к ней в руки, не было, но на всякий случай… Чем Херн не шутит!