Чертова пляска

Глава 8

— Я не понимай…

— Да ты чё. А так? — я саданул ему коленом между ног.

Ланген взвыл.

— Получше стало с пониманием?

— Это не я!

— О как. А что — не ты?

— Кукла в крышу — не я!

— Вон оно чё. В крышу, значит?

Тут Ланген понял, что попался. Забился в моих руках и заверещал на весь двор:

— Это не я! Я делал ничего!

Пришлось, чтобы не вызывать у прохожих и работяг из мастерской нездоровый интерес к происходящему, перенестись вместе с Лангеном в единственное место, доступное мне в Петербурге — особняк Ползунова.

Оттуда я за шиворот протащил Лангена к Ползунову в спальню.

Увидев, что партнер по бизнесу не отбросил копыта и даже не исповедуется перед смертью, а вполне себе бодро наворачивает яичницу, Ланген вытаращил глаза.

— Не ожидал? — усмехнулся я. — Понимаю. Рассчитывал, что сегодня утром проснёшься единоличным хозяином мастерской?

Ланген со страху аж посерел.

— Я не понимай…

— Я тоже, — удивленно сказал Ползунов. — Что происходит, Владимир Всеволодович?

— Очная ставка. Кикимора, которая вас едва не ушатала — результат наведённого воздействия. Проще говоря, быстродействующей порчи. При обычном раскладе сегодняшнюю ночь вы бы, вероятнее всего, не пережили. То, что ухитрились выжить –результат моего вмешательства. Я вливал в вас колдовскую силу, и остатки её, видимо, помогли вашему организму сопротивляться. Потому вы и протянули до утра. Но следующая ночь уж точно стала бы последней. На что чрезвычайно рассчитывал ваш деловой партнер.

Я повернулся к Лангену.

— Это не я! — объявил тот. И вдруг заговорил по-русски вполне ясно и даже почти без акцента: — Вы ничего не докажете! Иван, не верь ему! Это ложь! Я бы никогда…

— Ишь, как запел. — Я покачал головой. — Вот что, друг ты мой зарубежный. Доказывать никто никому ничего не собирается. Это у вас, может, принято по судам бегать бумажками трясти, а у нас расклад иной. Мне достаточно того, что я видел своими глазами и слышал своими ушами. Хитро придумано, согласен — свалить всё на кикимору. Дескать, вернулась, проклятая! Комар носа не подточит, мастерская тебе достанется.

— Нет! Это ложь!

— Да заткнись уже. — Я съездил Лангену по уху. — Сказал же: мне и так всё ясно, доказательства не требуются. Единственное, чего хочу, ответ на вопрос: где ты взял куклу? Если опять запищишь, что не брал, оплеухой не отделаешься. Ухо отрежу.

Я вынул из-за пояса кинжал. Ланген у меня в руках затрясся.

— Ну?

— Я не хотел… Клянусь, не хотел, он сам подошёл ко мне…

— Кто?

— Трактирщик. Там, на Лиговке, — Ланген махнул рукой. — Я просто присел за стол, а он подошёл и сказал, что сразу понял: я испытываю затруднения.

— Ну да. Ты, конечно, совершенно случайно пошёл именно в тот трактир, где водится персонал, оказывающий такого рода услуги… Как он называется?

— «Колосок».

— Миленько… Ладно, понял. Оставляю его вам, — я пинком под зад отправил Лангена в полёт по комнате и повернулся к Ползунову. — Суть вы, полагаю, поняли. Дальше решайте вопрос, как хотите. Если что, ребята в вашем распоряжении.

Я взглянул на охотников, которых притащил из оплота. Те понятливо встали с двух сторон от двери. Ползунов отставил в сторону поднос с завтраком и задумчиво закатал рукава рубахи. Ланген, взглянув сначала на него, а потом на телохранителей, взвыл.

Шоу обещало быть забавным, но смотреть его у меня не было времени.

Я вышел из особняка Ползунова. И задумался.

Тащиться в трактир на Лиговке самому — всё равно, что явиться туда с плакатом «Внимание! Я выслеживаю тварь в человеческом обличье, якшающуюся с нечистью». Охотник, вдруг пожелавший решить свои проблемы посредством нечисти — это нечто не сказать чтобы совсем уж небывалое, единичные-то случаи есть, но уж точно не вызывающее доверия. Ко мне трактирщик тупо остережется подходить. А превратиться в не-охотника враз и запросто не получится. Можно, конечно, переодеться, не брать с собой меч и снять с руки перчатку. Но звёзды-то никуда не денутся… Не, если заморочиться — вопрос с внешностью, конечно, можно решить. А можно просто не заморачиваться.

С этой мыслью я кастанул нужный Знак и перенёсся в Поречье.

— Что-что? — изумленно переспросила меня Александра Дмитриевна Урюпина.

В конторе она была одна, сестра усвистала куда-то по делам.

Я терпеливо повторил.

— Но это же опасно! Вдруг трактирщик меня раскроет? — Александра попыталась изобразить испуганное лицо.

— Если раскроет, просто сделает вид, что не понимает, о чём вы говорите. Посочувствует вашему горю, да отвалит подобру-поздорову. Но за такой исход, как вы понимаете, я заплачу гораздо меньше, чем за успешный.

Услышав о деньгах, Александра мигом избавилась от опасений.

— Хорошо, идёмте.

Мы перенеслись в Петербург. Я поймал извозчика.

— Трактир «Колосок» на Лиговке знаешь?

— На Лиговке? — ахнула Александра. — Это, что же — столица⁈

Извозчик покосился на барышню с некоторым обалдением, но ничего не сказал. Только подтвердил, что трактир «Колосок» знает. Я подал Александре руку и помог забраться в коляску.

Все сорок минут, что мы добирались до трактира, слушал восторженный рассказ Александры о том, как она обожает Петербург. Доводилось бывать тут, когда был жив папенька. За это время дважды начинался и заканчивался противный мелкий дождь, извозчик поднял над коляской крышу. Через сорок минут Александра вошла в трактир «Колосок», а я — в забегаловку напротив.

Народу в забегаловке, по утреннему времени, было не много. Я запоздало подумал, что стоило уточнить у Лангена — может, в трактире надо сесть за какой-то конкретный стол? Но ничего. В способностях Александры не сомневался. И не прогадал.

Полчаса спустя она вышла из трактира в сопровождении какого-то невзрачно одетого персонажа. Он семенил рядом с ней так, как мог бы это делать слуга.

Я вышел из забегаловки и пошёл следом за парой, стараясь одновременно и держать их в поле зрения и не показаться на глаза, если «слуга» вдруг обернётся. Александра-то, остановившись, чтобы поправить перед стеклянной витриной шляпку, сразу меня заметила. И приободрилась.

С широкого проспекта мы довольно быстро свернули в боковую улицу. Потом в переулок. Потом ещё в один. С каждым новым поворотом дома выглядели всё беднее, а под ногами всё сильнее хлюпала грязь. В момент, когда я опасался, что Александра, в своих нарядных башмачках, вот-вот возмутится и объявит, что дальше не пойдёт, пара остановилась у входа в полуподвал. Они о чём-то быстро переговорили со «слугой», после чего Александра, придерживая юбки, начала неловко спускаться по лестнице. А «слуга» отвесил поклон и был таков.

Я дождался, пока он скроется с глаз. После чего спустился вслед за Александрой.

— Благодарю вас. Всё прошло отлично! Дальше я сам.

— А мне что делать?

— Просто подождите. Это не займёт много времени, обещаю.

Свет проникал в лавку сквозь единственное полуподвальное окно. Не мытое, судя по виду, с того дня, как построили дом. Глаза не сразу привыкли к темноте, и среагировал я на звук. Дверь за спиной как-то слишком быстро захлопнулась.

Я резко обернулся и увидел, что перед закрытой дверью стоит фигура в плаще с низко надвинутым капюшоном. Лица не разобрать.

— Торопишься, приятель, — укоризненно сказал я. — Может, я дверью ошибся?

«Приятель» молча сложил на груди руки и прислонился к двери.

— Эта дверь — не из тех, которую можно перепутать с другими, — раздался голос из-за прилавка. — Что ты здесь забыл, охотник?

— Всё очень просто. Нашёл у своего друга на чердаке одну интересную куколку. И теперь до зарезу хочу узнать, что за тварь их поставляет населению. — Я в одно движение оказался рядом с торговцем, приставил к горлу кинжал. — Либо ты мне сдаёшь поставщика и мы расходимся миром, либо — сам понимаешь.

Торговец — немолодой мужик с грубым и малоподвижным лицом — как будто вообще не заметил проблемы. Но миг спустя мне на плечо легла рука.

Я даже не успел посоветовать убрать руку, пока в ней что-нибудь не сломалось. Меня вдруг просто взяли и отшвырнули.

Долбанувшись спиной в дверь, я быстро пришёл в себя и закрепился на ногах. В следующее мгновение был уже полностью готов к битве. Однако кидаться на меня никто не спешил. Парень в капюшоне застыл перед прилавком, всё так же сложив руки на груди. А торговец медленно поднялся.

— Много о себе думаешь, охотник, — сказал он. — Молодой, горячий. Я бы простил. Если бы сидел за барной стойкой. Но здесь у меня серьёзное дело, поэтому сейчас я буду спрашивать, а ты отвечать. Из какого ты ордена?

— Стремительных Граблей, — огрызнулся я.

— Такого ордена в Петербурге нет.

— Тебе нахрена? Статистику собираешь?

Я постарался сделать вид, как будто бы немного навалил кирпичей, но храбрюсь. И, похоже, у меня получилось. Торговец изобразил снисходительную улыбку.

— Хочу узнать, к кому обратиться, чтобы пороли получше своих детишек. Я, конечно, мог бы выпороть тебя и сам, но это не моя работа, за это мне никто не платит.

Итак, нужные слова были сказаны. Нужные элементы у меня в голове сцепились и показали картинку.

Не зря мне местные охотники не понравились, ох, не зря. Судя по всему, этот стрёмный хмырь платит охотникам, чтобы они его не трогали. И они не трогают. Возможно, и даже скорее всего, платит не он сам, а тот, кто стоит над ним. Причём платит настолько хорошо, что все местные ордена по приказу встанут на карачки и протянут баночку с вазелином.

Я изобразил на лице зарождение ужаса от осознания, во что я, чёрт побери, вляпался.

— Неужели?..

— Да, мальчик, да. Ты зашёл не в ту дверь — это точно. А теперь сними перчатку и подойди ближе, иначе балбес тебя притащит.

Балбес? Это вот этот, что ли, в капюшоне? Хм. Ну, ок, хотя комплекцией больше на Бывалого похож.

Я спрятал кинжал и робко приблизился к столу. Балбес не шевелился. Торговец ждал.

— Перчатку, — сказал он.

Я снял перчатку и протянул руку под нос торговцу. Тот уставился на хвостатые звёзды.

Полагаю, в первую очередь его удивило их количество — пять штук, ранг — Десятник. От такого молодого и мигом обосравшегося пацана он ожидал двух, ну, может, трёх.

И только потом торговец понял, что смотрит на эмблему, которой раньше не видел никогда. Вот тут у него глаза расширились как следует. Именно этого момента я ждал.

Удар.

Балбес отлетел в сторону.

Удар.

Нос торговца расплющился в кровавую лепёшку.

Это потому что второй удар не был Знаком. Я всего лишь врезал торговцу с кулака. Но от всего пореченского сердца.

Это его дезориентировало на несколько секунд, которых мне хватило, чтобы выдернуть из ножен меч.

Балбес молча поднялся с пола. Капюшон с него упал, и я увидел лицо с признаками трупного посинения.

Да чтоб вас всех, опять мертвяк⁈ Ну тогда даже вопроса не остаётся, что за мразь за всем этим стоит. Люблю ясность.

Опыт подсказывал, что мертвяк со стальными костями может забрать у меня слишком много времени, и я решился на хитрость. Уверенности, что сработает, не было вообще, но чем чёрт не шутит.

Я острием меча быстро набросал на полу перед собой Знак Западни. Мертвяк, не долго думая, сделал ещё один шаг. Я отступил назад и полюбовался, как балбес тычется в выросшую вокруг него невидимую преграду.

— Так о чём бишь я? А, да, ты!

Я повернулся к торговцу и едва успел кастануть Доспехи.

Выстрел в небольшом помещении прозвучал оглушительно. Пороховым дымом затянуло всё. Торговец закашлялся, согнулся пополам. Я, поскольку был очень доброжелательным, похлопал его по спине. Ну, в смысле, локтем между лопаток саданул так, что мужик распластался по стойке.

После чего забрал пистолет. Покрутил в руке — вещица красивая, недешёвая, полированная рукоять отделана перламутром. Притырить, что ли? В комнате на стенку повешаю.

— Ещё что у тебя есть интересного и ненужного?

Мужик молчал. Кашлял. Я сунул пистолет за пояс и подождал, пока закончится приступ. Чтоб не скучать, надел перчатку. Посмотрел в окно. Снаружи, наверное, выстрел слышно было… Интересно, как поступила Александра? Сбежала или ждёт?

Впрочем, чего уж мне точно опасаться не стоит, так это прибытия стражей правопорядка. Если у этой гниды охотники куплены, то что уж об обычных людях говорить. Наверняка все знают, что если в этом подвальчике кто-то в кого-то стрелял, значит, это так и надо.

Вдоль стен лавки тянулись полки, уставленные горшочками и склянками. То тут, то там висели высушенные летучие мыши, крысиные черепа, прочее дерьмо. Мне почему-то показалось, что висит это всё чисто для антуража, никакой практической ценности не имеет. Особенно прекрасно смотрелся человеческий череп за спиной торговца. Такой безупречно белый, что сразу ясно: подделка.

Балбес продолжал ритмично тыкаться в невидимую стену. Торговец наконец прекратил кашлять. Вытер рукавом слёзы и сопли, поднялся. Уставился на меня красными глазами. Рожа тоже вся раскраснелась.

— Ты в другой раз гипоаллергенный порох бери, — посоветовал я. — Ну и на производителя попробуй в суд подать. Мало ли, вдруг выгорит — деньжат поднимешь на кресло.

— Какое кресло? — просипел торговец.

— С колёсами. Ноги-то я тебе оторву сейчас. Руки, может, тоже оторву — ещё не решил. По настроению смотреть буду. К разговору готов?

— Кто ты такой? Чего тебе нужно⁈

— Дядь, да ты остряк. Серьёзно думаешь, что это я буду на твои вопросы отвечать? Разочарую: хрен там плавал. Отвечать будешь ты. Вопрос первый. Куколку для призыва кикиморы ты продавал недавно?

— И что?

Я засветил меч и рубанул по стойке. Та сложилась пополам. Торговец отпрянул, налетел спиной на полку. С неё упал нарядный белый череп и раскололся. Точно подделка. Гипс, или что-то в этом роде.

— Ещё один плохой ответ — и с твоей черепушкой будет то же самое, — указал я острием меча на груду осколков. — Повторяю вопрос: ты продавал куколку для призыва кикиморы?

— Ну, я, я! — вспылил торговец. — А то ты не знал, когда сюда заходил!

— Это обязательная серия простых вопросов, чтобы откалибровать детектор лжи. Кому ты продавал куколку?

— Немцу, инженеру.

— Кого он собирался убить?

— Ползунова. Который паровую машину выдумал.

— Зачем?

— Что «зачем»? Я не понимаю! Я правда вопроса не понял! — заорал торговец, увидев, что я поднимаю меч.

Пожалуй, я и впрямь не совсем чётко сформулировал мысль. Признавать этого, конечно, не буду, но прояснить попробую.

— Зачем ты продал ему эту куколку?

— Это… Это моя работа!

— Хм… Ну ок, смотри: я — охотник, моя работа — убивать тварей. Если ты меня спросишь, зачем я это делаю, я тебе объясню: твари вредят людям, убивают людей. Мне это не нравится, я их убиваю. У нас конфликт интересов, в общем и целом. А вот зачем ты торгуешь дерьмом, которое убивает людей?

Медленно-медленно торговец побледнел. Даже кровь из разбитого носа перестала капать, вся отхлынула от лица. Того гляди начнётся кислородное голодание мозга.

— Лучше убей…

— Это не вопрос, успеется. А пока давай, излагай свою жизненную философию, я тебя внимательно слушаю.

Торговец несколько секунд шумно и глубоко дышал ртом, а потом, приняв какое-то глубокое внутреннее решение, сказал:

— Я деньги зарабатываю. Вот и всё. Мне хорошо платят за то, что я делаю.

— Приемлемый ответ. Ты не комплексуй, я против денег ничего не имею. Сам их люблю, но странною любовью. А кто и почему тебе хорошо платит за то, что ты сживаешь со свету людей?

Ясно уже, что именно этого вопроса он и боялся.

— Я не знаю!

— Враньё. Когда не знают, так не бледнеют. А ты обделался, потому что знаешь и можешь немало наболтать. Ну ладно, давай разобьём вопрос для лёгкости на два. Первый: кто тебе платит?

— Т…

— Ну⁈

— Тро…

— Что, трое из Простоквашино⁈

— Троекуров!