Черный заповедник

5

Найденная свеча, на удивление, оказалась не парафиновой, а из самого настоящего, монолитного воска. Она оплывала неспешно, а света давала больше иной керосиновой лампы.

Лежа под грудой тряпья, которое обнаружилось там же, где и свечка, Яна бездумно глядела в огонь. В голову лезли мысли о том, что иногда для счастья человеку нужно совсем мало. Найти в кухне развалюхи подвал с проржавевшей, но достаточно тяжелой железной крышкой, которая могла запираться изнутри. Натаскать из дома брошенные там матрацы и еще какое-то невообразимое тряпье, каким в другое время побрезговал бы бомж. Принести из колодца воды, которую пришлось набирать кружкой, привязанной к связанному в жгуты тряпью — благо, воду давно не вычерпывали, и она стояла почти по уровню земли. Кое-как устроить в подвале перевязанную бинтами из древней аптечки раненую. И, самое приятное, — впервые за долгий, чудовищно сложный день наконец-то вытянуться на сыром вонючем матраце возле слабого огонька свечи.

— Все-таки хорошо, что ты захватила с собой бутерброды. Мне вдруг очень захотелось есть.

Спасенную звали Викой. Студентка пединститута то ли предпоследнего, то ли последнего курса, она возвращалась на выходные домой, в родной поселок, в котором проживала и тетка Яны. Когда внезапно случилось то, что случилось.

Яна с усилием заставила себя отвести взгляд от свечи и попыталась пошутить.

— К тетке нужно со своими харчами. Иначе выходные просидишь зубы на полку. Всё твердит о похудении. Любит устраивать мне разгрузочные дни, пока я у нее в гостях.

Вика сочувственно покивала.

— У некоторых людей такая комплекция…

Яна махнула рукой и устало усмехнулась.

— У меня нет. Я просто люблю поесть.

Они помолчали. Потом Яна села, протягивая руки к свече.

— Может, все-таки опишешь, как произошло нападение? — после паузы, негромко попросила она. — Или даже давай так. Расскажи про дорогу с того момента, как мы свернули с трассы. Я тогда заснула, и проспала аварию. Почему остановился автобус?

Будущая учительница долго молчала, потирая длинные, худые руки. Теперь, когда Яна могла рассмотреть ее как следует, стало понятно, что Вика старше, чем казалось раньше. Девушке было не меньше, а явно больше двадцати. Впрочем, едва ли это имело какое-то особое значение в их обстоятельствах.

… Девчонка приходила в себя не сразу. Яна успела перевязать и спустить ее в обнаруженный подвал для хранения закруток, на скорую руку смести мусор и плесень в один угол, принести тряпья и воды прежде, чем уложенная ее стараниями на матрац раненая начала постепенно отходить от шока. К чести девчонки, этот процесс затянулся у нее всего на несколько часов. Это время Яна потратила на то, чтобы привести в порядок собственные мысли. И справиться со страхом после пережитого, который накрыл ее очень вовремя — гораздо позже того, когда сумел бы навредить.

— Тогда было странно, — наконец, проговорила Вика, вновь взявшись тереть пострадавшую руку выше плеча. Под ее глазами залегли глубокие тени. — Ты помнишь, в дороге светило солнце, все время? А затем вдруг, ни с того, ни с сего, налетел шквал. Загрохотало, и молнии… Молний было много. Потом удар — и мотор заглох.

Яна приподняла бровь.

— Гроза? Да еще такая громкая? Странно, что я не проснулась.

— Я заметила, как ты уходила, — Вика поморщилась, хватаясь за горло. — Прости, после еды почему-то тошнит… и знобит как-то. Ну так вот, видела, и слышала, как наши, поселковые, обсуждали — мол, куда поперлась. А другие собрались следом. Тут не так далеко, конечно, за несколько часов можно дойти.

— Там не дойти, — прервала Яна, убирая руку от свечи. — Дороги нет.

Будущая учительница осторожно передвинула забинтованную руку и подняла удивленный взгляд.

— Ты хочешь сказать, что дорогу завалило?

— Не завалило. Ее просто нет, — Яна вытащила нож и принялась в который раз протирать его от несуществующей грязи. — Я дошла до развилки. Помнишь, та, которая к хуторам? Так вот нет там больше никакой развилки. Дорога просто упирается в лес.

Вика даже приподнялась на локте, натягивая на плечи тряпье перебинтованной рукой. Ее красивое худое лицо отразило недоумение — и тревогу.

— Что ты такое говоришь? Тебе не показалось?

Вместо ответа Яна вытащила мобильник и, найдя нужный снимок, протянула студентке. Некоторое время Вика молча смотрела на довольно четкое изображение обрезанного пути к ее дому. Отраженный свет дисплея красил ее черты в голубоватые тона, из-за чего лицо казалось мертвенно-бледным, будто неживым.

— Неужели, это правда?

Голос ее — тихий и надтреснутый, не понравился Яне категорически. Но сама Яна сейчас пребывала не в том состоянии, чтобы работать психологом. Ей тоже требовались утешители, и едва ли меньше, чем огорошенной новой информацией студентке.

— Я там была. Трогала, щупала. Даже пыталась идти дальше, через лес. Но там — только лес.

Она пожала плечами.

— Может быть, за лесом есть что-то еще, но я не стала заходить далеко. На меня напали, — Яна неопределенно мотнула подбородком, но студентка поняла. — Повезло отбиться, но я испугалась и решила вернуться к автобусу. Откуда мне было знать, что у вас там тоже целый выводок?

Вика вздрогнула. Ее все еще трясло при всяком упоминании о том, что случилось. Но, к облегчению Яны, которая по роду профессии иногда могла наблюдать последствия стресса у менее стойких граждан, нервы будущей деревенской учительницы сумели переварить появление жутких монстров без видимого вреда для ее психики.

— Они появились неожиданно, — тише прежнего проговорила студентка. — Помню, дядя Костя… Константин Михайлович, сказал. Мол, смотрите, в подсолнухах что-то шуршит. А потом…

Она умолкла. Яна молчала тоже, перекатывая во рту несуществующую соломину. Больше всего ей хотелось сейчас, чтобы происходящее оказалось дурным сном. Или не менее дурацким розыгрышем сотрудников. Она была бы согласна даже на глюки, вызванные обмороком или алкоголем, хотя ничего подобного с ней раньше не случалось.

— Ян, — студентка вновь попыталась улыбнуться, но только дернула уголком рта. — Я хотела сказать… Ты… Тогда в лесу. Спасла меня. Я думала об этом… Сама бы я… я бы ни за что не сунулась к такой… такому ужасу. Я бы убежала. А ты… я тебе так благодарна! Но я не знаю, как тебя отблагодарить…

— Да не надо меня благодарить, — Яна поморщилась, приглушая голос. — Не шуми, говори тише. Не благодари. Могла помочь, и помогла. Любой человек сделал бы то же самое.

Вика снова дернула ртом.

— Не любой, — еле слышно пробормотала она.

— Я сказала — человек.

Студентка шумно вздохнула. Потом, еще раз взглянув на изображение, протянула мобильник хозяйке.

— Знаешь, на что это похоже? — вновь зарываясь поглубже в тряпье, проговорила она.

— Что?

— Ну, это всё. То, что с нами… короче, всё?

Яна посмотрела вопросительно.

— Ну?

— Если это, конечно, правда. И нам не мерещится. И… не снится… В общем… Как будто кусок земли… со всеми нами, вдруг вырвали из нашего мира и… вклеили, что ли, в другой. Ну, как марку в альбом. Тебе не кажется?

Нахмурившись, Яна еще раз внимательно посмотрела на фото. Некоторое время она рассматривала обрыв своей обыденной реальности, будто отрезанный ножом, потом задумчиво-философски подняла обе брови.

— Похоже на то, — нехотя признала она, выключая мобильник, батарея которого была уже наполовину пустой. — Дурь, конечно, полная. Но вполне себе правдоподобная вер… гипотеза. Тогда эти… молнии — это был переход. Когда нашу «марку»… — она помедлила, — вырывали. А удар, от которого сорвало ось у автобуса… и заглох мотор — это, наверное, «вклеивание». Потом, твари. И сотовой связи нет.

— Сигнал пропал сразу после грозы. Я пыталась позвонить маме, — голос студентки дрогнул, но она сделала над собой усилие и не расплакалась. — Брат мог приехать и забрать меня на машине. У него «Лада»… Яна, что нам теперь делать? Если с нами правда это случилось… Ведь другого объяснения нет! Ты же видела этих тварей! Что нам теперь делать? Что…?

— Да тихо ты! Тихо!

Студентка зажала себе рот рукой. Яна привстала с ножом в руке, сразу почувствовав всю тяжесть прошлого дня в каждой ноющей мышце и кости.

Звук, который заставил девушек мигом вспомнить все, произошедшее с ними на краю подсолнухового поля, шел со двора.

— Быстро! Свеча!

Перед тем, как расположиться на ночь в подвале, Яна как могла замаскировала крышку люка, ведущего в подвал. Едва ли сверху можно было увидеть свет, исходивший из-под земли.

Но можно было учуять запах дыма.

Тяжелые, но быстрые шаги, словно кто-то, как ищейка, бегал недалеко от подвала, дробно раздавались по земле. Яна сама затушила свечу пальцами, боясь, что фуканье будет услышано снаружи. Вика замерла под своим тряпьем, не отнимая рук ото рта. Она, как и Яна, боялась сделать лишний вдох.

Они не знали, сколько так просидели в темноте. Кто бы ни рыскал во дворе, уже давно ушел, а две молодые женщины под землей смогли перевести дыхание только спустя очень долгое время. Чиркнув зажигалкой, Яна снова зажгла свечу. Поймав стеклянный взгляд студентки, качнула головой.

— Без света еще страшнее. Поставим ее у стены, заслоним тазом. Вроде как ночник.

Вика, наконец, отняла руки ото рта. Но это было единственным движением, которое она себе позволила. Скованная ужасом, девушка до сих пор боялась шевельнуться.

— Они ушли, — поняла ее состояние Яна, отставляя свечку за древний таз с дырявым боком. — Не тискай так конечности. Покусы свои растревожишь.

Упоминание о ране заставило студентку отчасти прийти в себя. Дрожащими пальцами она потрогала пострадавшую руку.

— Она уже не кровит. И не болит совсем. Это… странно?

— Странно, — согласилась Яна, стараясь поудобнее улечься на неровном матраце, который вонял сыростью и кислой тряпкой. — Завтра посмотрим, что там у тебя под перевязкой. Если не тревожит — нет смысла дергать ее сейчас. Все равно обрабатывать нечем.

Она прикрыла глаза. Несмотря на пережитое, непривычная для ее полусидячего образа жизни усталость почти сразу взяла свое. Едва коснувшись головой тряпья, Яна начала проваливаться в сон.

Однако, Вике, похоже, не спалось. Несмотря на то, что будущая учительница тоже прилегла, сон к ней не шел. Она лежала молча, и не ворочалась. Но когда Яна совсем уже было погрузилась в небытие, студентка решилась еще раз подать голос.

— Ты… прости пожалуйста. Но ведь мы так и не решили, что делать дальше. Мы же… не можем сидеть вечно в этом подвале.

Яна, которую переживания студентки вырвали из сонной нирваны, с силой зажмурилась, проводя по лицу ладонью.

— Если т… ебя это так волнует, — невнятно проговорила она, борясь с сонной одурью. — Завтра я попробую сходить на разведку. Я н-не решила, куда. Мож-жет, стоит вернуться к тому месту, где обрывается дорога. И обойти нашу «марку» по кромке. Чтобы узнать, насколько большой участок… был перенесен… Если, конечно, это все не полный бред, и мы друг другу не снимся…

Она снова протерла лицо и уронила руку на грудь.

— Сх… лушай, Вика, давай завтра и решим, а? — прищурив один глаз, потому что тот отказывался открываться напрочь, с тоскливой надеждой предложила она. — Сейчас голова ну вообще не соображает. А ты, если не спится, посторожи тут… И разбуди меня… об-бязательно… Если… если что…

Наверное, студентка ей что-то ответила. Но Яна этого не услышала. Вытянувшись на гнилом матрасе, она непробудно спала.