37

Дом разведчиков и Нади оказался на удивление тихим — если вспомнить, скольких человек он приютил со вчерашнего дня. Из большой комнаты, в которой стоял старый телевизор, доносились характерные звуки мультфильмов. В дверной проем была видна Лена, которая сидела перед экраном на коврике в обнимку с большим и не очень чистым игрушечным медведем. Больше никто не показывался — ни Егорыч со старшим внуком, ни хозяева-братья.

— Ну так они всю ночь отчеты писали, — отвечая на невысказанный вопрос и, очевидно, имея в виду разведчиков, Надя прошла в просторную и светлую кухню, где они все только вчера сидели за наскоро собранным ужином. — А сегодня с утра умотали в свою контору — докладывать о результатах экспедиции и приведенных иммунных. Проторчат там до вечера. Информацию о вас тоже передадут, куда нужно. И потом уже вызовут в отдел кадров, чтобы пропесочить ваши Дары, у кого какой. Ну и подобрать подходящее занятие с учетом навыков, способностей и пожеланий. Короче, пару дней, пока там будет вся эта бюрократия, у вас есть. Отдыхайте. Натерпелись, небось?

Яна неопределенно пожала плечом. «Натерпелись» было не тем словом, которым она бы охарактеризовала то, что уже произошло с ней. И то, что еще будет происходить.

Пока хозяйка гремела сковородками и хлопала дверью холодильника, Яна присела за деревянный стол. Последний, как видно, был сколочен кем-то из братьев, так как на заводской походил мало.

— А где Егорыч и Лёха?

Надя решительным жестом расколола на заскворчавшую сковороду два яйца с конкретными желтыми желтками. На секунду задумавшись, расколола и третье.

— Ушли погулять по центру. Одежды прикупить. Того, что вы принесли, конечно не хватит, чтобы жить и не позориться.

Яна с благодарностью приняла тарелку с наскоро поджаренной яичницей.

— А чем здесь нужно расплачиваться? Этими… кругляшами?

— Рублями, — Надя отошла к мойке. Набрав в миску воды, она придвинула ведро нечищеной картошки. — И копейками. Посуди сама — даже один споран вещь очень ценная. А значит, в магазине нужно каждый раз набирать товаров на большую сумму, чтобы расплатиться именно спораном. Ну и как быть, если ты зашла, чтоб купить просто булку или карандаш?

Яна задумалась.

— Записывать на счет?

Собеседница хмыкнула, тонко счищая шелуху.

— Работает только в небольших стабах с проверенными клиентами. Поэтому в РССС рублевая система. Пришлые сначала идут в обменник — или обменивают прямо в магазине на месте. И отовариваются. А местные получают зарплаты в рублях. Если собираются наружу — идут в тот же обменник.

Яна признала, что такая система вполне отвечала взаимному удобству, насколько это вообще было возможно. Поэтому, взяв из вазы кусок хлеба, уже без разговоров напрямую занялась яичницей. Она насколько отвыкла есть в чистоте, за столом, при помощи тарелки и вилки, что некоторое время полностью посвятила себя одному только этому процессу.

— Ты мне вот что скажи, — у Нади, которая чистила картошку, в отличие от Яны не имелось возможности полностью посвятить себя одному только этому процессу, так как ее рот оставался свободен. — А чего это я вчера постелила тебе в маленькой комнате?

Гостья удивленно подняла глаза.

— Ты сама выбирала, где стелить, — искренне не поняла она, разделывая последний из трех желтых «глаз». — Я бы легла, где угодно. Или что ты имеешь в виду?

Надя хмыкнула.

— Дурочкой не притворяйся, белянка. Вадя с Серегой, конечно, просидели ночь над своими картами и писульками, а потом их еще в систему вбивали. Но все равно ночь, да не всю. Я же знаю. Я своего мужика дождалась.

Яна дожевала последний кусок и принялась тщательно возюкать хлебом по тарелке, собирая остатки.

— Не знаю, что тебе почудилось. Между нами ничего нет.

Миг спустя она ощутила чудовищный нажим — Яне показалось, что вот-вот лопнет черепная коробка. Девушка вскинулась, поймав устремленный на нее взгляд сине-фиолетовых Надиных глаз. И, собрав всколыхнувшееся раздражение, отшвырнула от себя зарвавшуюся ментанта. Жена Сереги дернулась на стуле, выронив нож, и влетев спиной в находившуюся там мойку.

Проморгавшись, Надя увидела стоявшую перед ней Яну. В руках та держала использованную тарелку.

— Не делай так больше, — негромко попросила она. И, обойдя хозяйку дома, склонилась к мойке с другой стороны.

Надя, потирая затылок, молча наблюдала, как гостья моет за собой посуду. Ее ровный, смуглый лоб перечеркнули две вертикальные морщины.

— Серега не говорил, что ты так можешь. Почему скрывала, что ты ментант?

Яна вытащила из подстаканника в котором стояли вилки и ложки второй нож и, пододвинув табуретку, тоже присела возле ведра.

— Я не ментант, — после паузы проговорила она. На миг взгляды двух молодых женщин пересеклись и Яна нехотя пояснила. — Бабка была ведьмой, учила… всякой ерунде. Я была еще малой совсем, думала, она со мной играет. И давно обо всем забыла. А здесь начинаю вспоминать. Обрывками, по чуть-чуть… Может, это Улей так на меня действует?

Серегина жена усмехнулась.

— Интересная была у тебя бабка, белянка. Ну, не злись. Я сама владею своим Даром чуть больше полгода. Из стаба не вылезаю, даже гороха не ем. А значит, он почти не развивается. Была бы поумелее — прощупала тебя шустро и незаметно.

Яна не сразу нашлась, что ответить.

— Ну, так что тебе все-таки понадобилось у меня в голове? — наконец спросила она, за неимением другого занятия, продолжая орудовать ножом.

Надя сдвинула красивые тонкие брови.

— Хотела узнать, правду ли ты сказала о вас с Вадькой. Похоже, что все-таки правду. Нет, ну в самом деле. Серьезно не видишь, как он на тебя смотрит?

Яна неопределенно пожала плечами.

— Не слепая. Но он же просто смотрит. Говорить ничего не говорит.

— И не скажет. Это же Вадька. Он после своей Оксаны так больше никому ничего и не сказал, — неудачливая ментант запястьем убрала со лба упавшую прядь волос. — И не смотрел ни на кого. Целых семь лет, с тех пор как нас занесло сюда. А теперь смотрит на тебя. Я серьезно, не понимаю. Да, он молчит, как дурак, но ты-то — тебе совсем нечего ему сказать? До сих пор не разглядела, что он за человек? Он тебе что, не нравится?

Гостья бросила последнюю картофелину в миску, заляпав столешницу.

— Нравится. Спас мне жизнь не один раз. Я ему благодарна. И Сереге благодарна. Если бы не они — я бы сюда не добралась. Но…

— Что? — не удержалась Надя, поскольку Янино ноканье явно затянулось. Хозяйка дома тщательно промыла мясо, бросила его в здоровенный казан. И, прикрыв тот крышкой, обернулась к гостье. — Что не так? Вадим не человек — поэтому?

Яна качнула головой.

— Нет, не поэтому.

— Тогда что? Только не говори, что типа он этого не хочет. Я его знаю, как облупленного — хочет, только предложи. Ну?

Яна непритворно вздохнула.

— Тебе лук нарезать не надо?

— Надо, — Надя отклеилась от стола, о который опиралась задом, и полезла в мешок под холодильником. — Я нарежу. Ты пока говори.

— Да нечего тут говорить, — гостья досадливо поморщилась. Прямолинейная и назойливая собеседница ее порядком допекла. Но, хотя жена Сереги лезла конкретно не в свое дело, Яна чувствовала себя достаточно обязанной, чтобы все-таки поддерживать разговор. — Забодала ты меня своим Вадимом. Все они… сначала «ути-пути» — а потом «гав-гав-гав». Не нужно мне этого больше.

Серегина жена бросила на нее слезящийся взгляд и вытерла под носом рукавом. Не помогло — лук, который она нарезала, продолжал делать его коварное дело.

— Что, обжигалась с мужиками?

Яна не ответила. Впрочем, Наде ее ответ был и не нужен.

— Я тебе еще кое-что расскажу про Вадьку, а ты сама потом подумаешь, кого считаешь не нужным.

Гостья мотнула головой.

— Может, хватит, Надь? Я не то, чтобы люблю все эти… разговоры. Да и, прости, не твое это дело.

— Хватит так хватит, — Серегина жена ссыпала лук в казан и тщательно перемешала его с пустившим дух мясом. Унюхав этот запах, Яна вдруг поняла, что не так уж плотно и поела, и вполне готова повторить. — Только я думала, что тебе было бы интересно узнать, как Вадька стал квазом. О, кстати, и вот еще что. Подожди-ка…

Она сорвалась с места и вылетела из кухни. Однако, не успела изумленная Яна и пары раз хлопнуть глазами, как Надя уже вернулась и ткнула в Янины руки большую фотографию в рамке.

— Тебе и это не интересно?

На фотографии, обнявшись, стояли трое. Двое были Яне знакомы, хотя Серега и Надя с заметно выпиравшим животом выглядели гораздо моложе своих теперешних лет. Третьего, высокого и коротко стриженного светловолосого парня с худым серьезным лицом ей раньше видеть не доводилось.

И только миг спустя она поняла, кого именно видит на этой картинке.

— А как он… Вадим стал квазом? — негромко спросила Яна.

Надя, которая внимательно следила за ее лицом, удовлетворенно кивнула.

— Обычно квазами становятся одинаково. Жрут не то, что надо. Но Вадькин случай — другой.

Она снова помешала в казане и, прикрыв его крышкой, присела напротив гостьи, которая продолжала вглядываться в незнакомое ей раньше человеческое Вадимово лицо.

— Здесь, в Улье, все не так, как там, — Надя неопределенно мотнула головой, но Яна ее поняла. — Улей не щадит никого — ни взрослых, ни детей. И даже если ты вытянешь свой счастливый билет, и останешься человеком, это не означает, что твои дети автоматически тоже будут иммунными. И после того, как наберут вес выше пятнадцати килограмм, не превратятся в чудовищ. Можешь представить, каково это? Поэтому, как правило, детей здесь стараются не рожать.

Яна подняла брови.

— Подожди. А разве у вас нет лекарства от заразы? Вадя же дал Ленке какую-то белую таблетку…

— Вадя дал не таблетку, а белую жемчужину. Когда Серега мне сказал, я чуть не выпала в осадок. Он же берег ее для себя… когда мы поняли, что Улей не хочет моих детей. Белый жемчуг, величайшее сокровище Улья, за которое некоторые готовы мать продать, и которое добывают только из скребберов — это единственное лекарство от заражения. И единственный способ для кваза сделаться обратно человеком. Других способов не существует.

— А тогда откуда у Вадима эта… жемчужина?

Надя грустно усмехнулась.

— Дай дорассказать, белянка. Так вот, местные стараются беречься, как могут. Но понятное дело, время от времени залеты случаются. А белый жемчуг — это то, что могут позволить себя только самые-самые, и то далеко не во всех стабах. Поэтому в РССС существует соцпрограмма. Очередь на получение «детской» жемчужины от государства. Тем, кому она может понадобиться. Все-таки не все дети становятся зараженными — процент иммунных есть и среди них.

Яна начала догадываться. Но для окончательного понимания ей не хватало информации.

— А что нужно, чтобы встать в очередь?

— Ничего особенного. Просто зарегистрироваться и отдавать четвертую часть зарплаты. И так — до самого залета. Как правило, вклада одного человека не хватает, и люди, близкие родственники или друзья кооперируются — «скидываются» своими вкладами, до недостающей стоимости. Так тоже можно.

— А если не хватает вкладов? «Залетному» ребенку не дадут жемчужину?

— Дадут, — успокоила Надя, но по ее тону было понятно, что дальше последует продолжение. — Только в этом случае и родители, и ребенок лишаются возможности покидать стаб до тех пор, пока не выплатят стоимости жемчужины. Или если один из родителей не вернет саму жемчужину — например, добудет скреббера. Что абсолютно нереально. Этих тварей бьют с большого расстояния или с вертолетов. Добыть их в одиночку трудно.

Она помолчала.

— При этом родители должны отдавать не по четверти, а по половине зарплат, оба. А одного из них… как правило, отца, привлекают для особо опасных или тяжелых работ — например, для охоты на тех же скребберов. А уровень смертности среди неквалифицированных охотников…

— Я поняла. И вы, значит…

— Угу. Я уже была беременной, когда попала сюда. Но… не получилось. Потом — через год. Тоже облом. И, наконец, на третий год пребывания в Улье. Тогда беременность держалась дольше всего, и мы были совсем уверены, что вот оно, наше счастливое попадалово… К тому времени мы уже давно стояли в очереди. Но до жемчужины, даже если соединить все три зарплаты — Вадьки, Сереги и мою, было далеко, как до неба. Поэтому Вадя решил ускорить процесс. Он записался в добровольцы для участия в каком-то эксперименте. Который якобы наделял способностью носителя Дара распространять действие своего Дара на других иммунных. Те, кто проводил эксперимент, знали, что эти исследования не проходят без последствия для подопытных. Поэтому за участие полагалась жемчужина. Будущий дядя решил, что непременно добудет ее для племянника.

Яна кашлянула.

— А почему не будущий папа принял такое решение? — негромко спросила она. Надя усмехнулась.

— Думай что угодно, но Серега первым побежал записываться в участники. Только там тоже сидят не альтруисты. У Сереги не было нужного им Дара. А у Вадьки — был. Ну а после, когда уже с помощью знахарей выяснилось, что ребенка в Улье мне не выносить, он все-таки забрал жемчуг себе. И носил при себе, все время. Не ел, потому что это нивелировало бы полученную при эксперименте способность прятать от чужих глаз целую группу. Но шанс вернуть себе человеческий вид находился у него прямо под рукой. А теперь он этим шансом выкупил жизнь Ленки. Считай, обменял свою жизнь на её. Вот такой он человек, наш Вадим.

Яна вспомнила подавленное настроение кваза, которое долго владело им после того, как они нашли и вылечили капризную Лену, и ей многое стало понятно.

Надя тем временем умолкла на полуслове, прислушиваясь. Под окнами раздался близкий рев мотора. В просветах между досками забора нарисовался подъехавший уже знакомый силуэт старого «УАЗа».

— Вернулись? Так рано? Вот странно, я не ждала их раньше восьми-девяти…

К еще большему удивлению Нади, подкативший к дому «уазик» не собирался заезжать во двор. В окно было видно, как из работавшей машины выскочил Серега. И, не глуша мотор, забежал в калитку.

— Ничего себе. Что-то случилось, белянка. А ну пошли, выясним.

Однако, младший разведчик уже было в доме. С грохотом пробежав через весь коридор, он показался в дверях кухни одновременно с тем, как хозяйка и ее гостья заспешили на выход.

— Яна! — судя по его тону и отсутствию обычного шутливого настроения, произошло что-то действительно серьезное. Об этом говорил весь вид Сереги — ни Яна, ни даже собственная жена никогда не видели настолько сильного волнения на его лице. — Бегом в машину, бегом! Не собирайся — некогда. Тебя вызывают в Центральный, к Комбату. Я не знаю, зачем! Быстрее, штаны только надень — и за мной! Вертолет, чтоб его, уже ждет! Живей, живей, живей!

Загрузка...