Черное колесо

23. ФЛОРА

В полночь мы собрались в столовой по приглашению Бенсона — чтобы отметить, как он сказал, наше прибытие. Бенсон пребывал в исключительно хорошем настроении. Впервые я видел лицо старого капитана таким торжественным. Если бы не визгливый голос и архаичные выражения, я бы подумал, что передо мной Большой Джим собственной персоной.

Мактиг радостно улыбался ему, но Пен выглядела встревоженной. Возможно, опасалась, что это отразится на его самочувствии, изменит его, и он перейдет от хорошего настроения к приступу ярости.

Я тоже беспокоился. Лицемерие стало второй натурой для Флоры, Бурилова и Чедвика. У леди Фитц и преподобного оно было выражено гораздо слабее. Несмотря на внешнюю веселость, им было не по себе, и я чувствовал, чего опасается Пен: назревает какой-то заговор, в воздухе сгущалось напряжение, готовое вот-вот прорваться.

Для Бурилова веселье, неважно — искреннее или напускное, означало только одно — выпивку. Под ее влиянием он начинал болтать и петь. Леди Фитц попыталась сдержать его воодушевление сердитыми взглядами и резкими замечаниями, но тот не обращал на нее внимания. Он вошел в раж, но как раз когда буйство готово было перейти границы — он собрался сплясать на столе трепака, — с ним произошла перемена, и он, как сгоревшая ракета, ушел во тьму глубочайшего отчаяния.

Он прижал ладони к вискам и начал раскачиваться взад и вперед.

— Я помню! Какой я дурак! — воскликнул он по-русски. — Но я помню!

И посмотрел на нас округлившимися глазами.

— Мой сон перед бурей, да! Змеи, предрекающие смерть в моей семье. Это так ужасно, что мозг отказывается помнить. Но теперь я вспомнил: коньяк вправил мне мозги!

Леди Фитц спросила:

— О чем ты, Алексей? Расскажи мне!

Он повернулся к Бенсону и заговорил монотонным речитативом:

— Змеи. Три змеи в воде. Плывут! Сплетаются. Змея хватает себя за хвост — катится ко мне, как обруч, и гудит, как туча пчел! «Алеша, сыночек, — говорит она, — смотри на меня! Я прихожу предвестником беды. Теперь ты знаешь». А на спине змеи рисунок чешуи — кресты, сплетенные друг с другом. По всему телу. Словно… — Глаза его выпучились, он сморщился, будто с трудом глотая что-то. — Словно…

Он упал на колени, сплел пальцы рук, прижал их к груди, откинул голову назад, закрыв глаза.

— Словно черное колесо! — пропел он прекрасным баритоном, достойным сцены «Метрополитен-оперы».

И упал без чувств.

Леди Фитц закричала и бросилась к нему. Мактиг смотрел с восхищением. Голос его, однако, дрожал:

— Старина Алексей остался на посту до последнего. Док, если вы поможете мне снять ее приставучесть с Алексея, мы сможем перенести его на койку.

Леди Фитц позволила мне оттащить ее, но потом вновь отчаянно рванулась к бесчувственному Бурилову, словно мы разлучали их навсегда. Светловы и Чедвик успокаивали ее. Бурилов весь пылал, пульс его участился; я предположил, что у него лихорадка, а конкретный диагноз — случай острого алкоголизма.

Мы с Мактигом с трудом подняли его — исхудавший, Бурилов тем не менее весил больше двухсот фунтов. Мактиг заметил:

— Я всегда находил, что Алексей слегка полноват. И теперь, как его носильщик, могу это подтвердить. Продолжайте веселиться! — обратился он к остальным, когда мы направились к двери. — Да здравствует веселье!

Мы спустились по лестнице. Мактиг спросил, отдуваясь:

— И каков же ваш вердикт, доктор? Наш дорогой малыш Алексей, этот слоненок, видел сон еще до урагана, задолго до находки черного колеса.

— До сих пор Бурилов не вспоминал этот сон, — возразил я, тоже отдуваясь. — Странно, но обычно предостережения не замалчивают до того, как можно проверить их справедливость.

— А как может быть иначе? Предсказания записывались тогда, когда были сделаны, и только впоследствии обнаруживалось, что они справедливы, — настаивал Мактиг, пока мы укладывали русского в постель.

— В таком случае они крайне неопределенные, — возразил я. — Готов биться об заклад, что в них никогда точно не указывается время, место и имена людей.

Мы вернулись к столу, где все оставались на местах — как будто никто даже не вздохнул за время нашего отсутствия. Бенсон небрежно осведомился насчет Бурилова.

— Лежит смирно, — ответил Мактиг.

Леди Фитц удержалась от комментариев по поводу состояния здоровья своего любовника, но неожиданно доверительным тоном сообщила:

— Мне нужно кое в чем признаться, капитан Бенсон. Отчасти это касается сна Алексея. Удивительное совпадение!

Чедвик заметно насторожился, как собака, заслышавшая шорох. Леди Фитц начала было воркующим голосом:

— Да, я тоже видела сон. Мне снилось… — и дразняще смолкла. Чедвик ухмылялся. Сватлов придерживал одну руку другой. Флора беспокойно ерзала.

Пен почуяла опасность раньше меня или Мактига. Бенсон ожидающе склонился к англичанке. Флора о чем-то заговорила, чтобы сдержать грозящее откровение. Но леди Фитц безжалостно продолжила:

— Мне тоже снилось черное колесо! — И ласково добавила: — Рассказать, что я видела? — произнесла так, словно паук, приглашающий муху в паутину.

Флора застыла в крайне неудобной позе. Сватлов кашлянул, словно хотел отвлечь внимание леди Фитц. Один Чедвик спокойно сказал:

— Мы все очень заинтересовались, я уверен.

Леди Фитц улыбнулась ему.

— Мне снилось, капитан Бенсон, что меня зовут Ирсули. Я дала клятву на черном колесе. А колесо было на корабле, который потопили люди с другого корабля. Одним из них — во сне — был ваш прадед. Но, может быть, вы об этом сне знаете?

Она ждала. Глаза Бенсона сверкнули, но он смолчал. Леди Фитц сказала:

— Вам мог рассказать об этом наш добрый доктор.

Пен поспешила вмешаться и затараторила без пауз и интонаций:

— Отец уже поздно, и ты так устал и тебе пора ложиться ты слишком утомляешь себя оставаясь так поздно на ногах и…

Флора зло перебила ее:

— Не забывайте об этикете, Пенелопа! Невежливо прерывать.

Выглядела она при этом такой довольной, словно пронзила сердце Пен кинжалом.

Бенсон понял намек.

— Подожди-ка! — резко сказал он и поднял руку, заставляя Пен замолчать.

Леди Фитц больше не ворковала, когда сказала холодно и деловито:

— Я уже рассказала вам о своем сне, капитан Бенсон. То же самое снилось и мистеру Бурилову. Мы с ним, должно быть, очень похожи, если нам снились одинаковые сны, не так ли? Но, как выяснилось вскоре, на борту, кроме Алексея, нашлись и другие родственные души. О Боже, да! Один из них — преподобный Сватлов. Он тоже знает об Ирсули! Верно? — спросила она, глядя ему в глаза.

Флора горячо воскликнула:

— Гарольд, говори! Скажи ему! — но Сватлов смог только глотнуть и бросить умоляющий взгляд на Бенсона.

Флора не выдержала, вскочила на ноги:

— И я видела то же самое! И Чед тоже! Доктор Фенимор успокаивал нас своими пространными объяснениями, чтобы сбить с толку! Леди Фитц-Ментон и Чед говорят, что он делал это сознательно, чтобы помочь вам, капитан. Может быть, да… а может, и нет.

Она неуверенно взглянула на меня. И добавила:

— Но вам не помогло то, что он удержал нас от рассказов друг другу. Мы давно уже поняли, что вы пытаетесь сделать с нами.

Челюсть Бенсона отвисла. Он попытался встать, но Пен положила руку ему на плечо и удержала.

Леди Фитц смотрела мимо нас — в дверях появился Бурилов, выжидательно улыбаясь, словно в ожидании аплодисментов. Мактиг больно стиснул мне руку.

Флора сказала:

— Может, вы лучше доктора сможете объяснить наши сны, капитан Бенсон?

Но Бенсон молчал. Он взглянул на Пен, потом на Мактига, на меня. Глаза его сузились, губы дрогнули.

Чедвик встал. Тем временем Бурилов уже вошел и встал за стулом леди Фитц. Она вцепилась в его руку. Бурилов заметил, что Мактиг смотрит на него, и насмешливо поклонился. Ирландец сильнее сжал мою руку. Чедвик заговорил:

— Ваши объяснения излишни, капитан. Мои друзья их уже знают. И мы знаем, зачем вам это понадобилось. Вы хотите за наш счет доказать, что ваш рассудок в норме.

Флора подтверждающе кивнула:

— Вы осмелились использовать меня!

Бенсон по-прежнему ничего не отвечал, но в глубине его горла зародилось рычание. Пен сняла руку с его плеча и бросилась между ним и Чедвиком.

— Ради Бога, Чед! Следите за своими словами! — крикнула она.

— Уж я-то слежу! — вызывающе ответил он. — Я выбираю слова с величайшей осмотрительностью. Можете быть уверены!

Она прикусила губу. Мускулистая рука Бенсона отодвинула Пен в сторону. Он смотрел на Чедвика, как смотрят на скорпиона, прежде чем растоптать того. Медленно, словно рот его расплывался, на лице появилась злобная гримаса.

Чедвик улыбался, но все же осторожно попятился. Он сказал:

— Да, капитан, вы меня ненавидите! Вы думаете о змее, пригретой на груди. Теперь вам остается кое-что сделать. Что-то непоправимое. Тем самым вы докажете мою точку зрения. До сих пор вам удавалось обращаться с нами по-своему, но этому пришел конец. Отныне…

Пен снова схватила отца за плечи, рычание того стало громче.

— Отец, нет! Не позволяй ему тебя спровоцировать! Разве ты не понимаешь?..

Мое запястье онемело от хватки Мактига. Он выпустил его и двинулся к Чедвику, который шагнул в сторону, напрягаясь в ожидании предстоящей стычки. Но Флора бросилась между ними.

— Не трогайте Чеда! Он прав, и не смейте останавливать его! И никого из нас! Никто нас не остановит! — кричала она.

Лицо Мактига, приблизившееся к ней, пылало гневом. Но оно зажгло ответное пламя. Прекрасная и сверкающая, Флора схватила Мактига за руки. Я понял, что чувствует хлопушка, когда подожжен ее фитиль. Инстинктивно я приблизился к Пен и Бенсону.

— Будь вы добрее ко мне, — кричала тем временем Флора, — если бы хоть раз, когда я просила, вы проводили меня до каюты, я поверила бы каждому вашему слову! Я не поделилась бы с Чедом своими подозрениями! Но нет, вы не снизойдете до меня, низкорожденного существа. Но я человек, и докажу вам…

Ее длинные алые ногти метнулись к лицу Мактига. Тот перехватил ее руку. Сватлов попытался ее успокоить и встал, беспомощно разводя руками. Флора не сопротивлялась. Она расслабилась, опустив голову на широкое плечо Мактига, как промокательная бумага, впитывая его близость.

Две струйки крови проступили на щеке Мактига, слились и потекли вниз. Мактиг строго сказал Чедвику:

— Держитесь от меня подальше, приятель, пока можете!

Я стоял так близко к Пен, что она протянула руку и смогла коснуться меня дрожащими пальцами. Чедвик спросил Бенсона:

— Мне стоять в стороне, как советует Майк? Или мы сразу перейдем к делу?

Сватлов, вяло помахивая руками, проскулил: «Нет, нет!» А Бурилов величественно повернулся и смерил его презрительным взглядом. Морщины на лбу Бенсона и складки в уголках рта углубились. Он знаком велел Чедвику продолжать.

Чедвик сказал:

— Как уже заметила Флора… я тоже видел сны об Ирсули. «Это сны… или воспоминания?» — спросил себя я.

Признаю, что вначале я оказался в затруднении. Но когда переговорил с друзьями, истина открылась мне. Вы всегда пользовались одной процедурой, и в этом ваша ошибка. Все мы видели колесо в вашей каюте. Каждого вы просили дотронуться до него и спрашивали, видим ли мы что-нибудь. Вы очень искусно подсказывали, что мы должны увидеть, и нам казалось, что мы действительно что-то видим и что это якобы воздействие колеса и воспоминаний. И все это навеяно историей о встрече вашего прадеда с черной жрицей.

Потом нам начинали сниться сны — вызванные искусственно. Доктор своими объяснениями успокоил наши страхи; но тут мы начали замечать, что совершаем поступки, которые в здравом уме никто из нас не совершил бы! Среди экипажа начались разговоры, что мы слегка… тронулись.

Это походило на розыгрыш, когда говоришь по очереди двоим, что его напарник спятил и его нужно успокаивать. А потом наблюдаешь за ними и смеешься. Но что касается Сватловых, леди Фитц и Бурилова, то это совсем не шутка. И для меня тоже. Я давно заподозрил вас, мой дорогой капитан. С меня хватит. Я занимаю ваше место, и отныне вы все делаете только с моего дозволения!

Леди Фитц вскочила, готовая бежать от разъяренного Бенсона. Бурилов почему-то спрятался за нее, а не наоборот. Чуть поодаль неподвижно застыл Сватлов. Флора вздохнула и неохотно отпустила Мактига.

Но Бенсон спокойно сказал:

— Видите, что вы наделали, Фенимор, со своей вечной медициной? — И Чедвику: — Ничего нового вы мне не сообщили, парень. Я тоже давно вас раскусил. И вот что я скажу. Мы немедленно высадимся на остров и найдем там сокровище. Это покажет, кто из нас прав.

Чедвик разочарованно заметил:

— Это только докажет, что вы подложили его заранее.

Леди Фитц с отвращением оттолкнула руку Бурилова и холодно сказала Бенсону:

— Я и подумать не могу, чтобы уйти с корабля с вами! Особенно сейчас, когда стемнело.

Вмешался Бурилов:

— Может, вы забыли о человеке, которого хотели задушить? Мы — нет!

Но и это никак не подействовало на Бенсона. Чедвик выразительно посмотрел на Флору: она приблизилась к Бенсону, словно ожидая, что он ее ударит. Мактиг издал сдавленный звук, но остался неподвижен.

Флора сказала:

— О да, мы покинем этот корабль, но без вас! Вы дадите нам катер, и Чед отвезет нас в ближайший порт.

Пен рассмеялась ледяным смехом.

— Вы никогда не доберетесь до порта на катере. Вы в милях и милях от…

Флора так же холодно прервала ее.

— Мы согласны рискнуть, — сказала она. — Это менее опасно, чем оставаться здесь. — Она задрала нос и скользнула к своему брату.

— Бог до сих пор хранил нас, — вмешалась леди Фитц. — Не оставит и теперь.

И тут Бенсон взорвался.

— Нет, черт побери! — вскричал он, сжав кулаки. — Вы не покинете корабль!

Этого они и ждали. Чедвик напряженно спросил:

— Почему?

Бенсон начал вставать. Пен коснулась его и быстро произнесла:

— Потому что это нечестно! Вы обвиняете моего отца, но не даете ему возможности доказать, что вы не правы. — Бенсон в ярости повернулся к ней, но она торопливо продолжала: — Если вы сейчас отплывете одни и затеряетесь в море, вы сделаете все, чтобы нанести ущерб репутации моего отца!

Мактиг рявкнул:

— Только скажите слово против него на берегу, и все миллионы Бенсона до последнего цента обрушатся на вас!

Сватлов скорчился за своей человеческой баррикадой.

— Тише! — крикнул Бенсон, затем добавил: — Говорите, я вас слушаю.

— У нас… есть другая… причина… для отплытия, — заговорил Сватлов. — Этот корабль… отремонтирован… наскоро… он не пригоден для плавания. Слабый ветерок здесь может бросить его на рифы! Так сказал Джонсон…

Бенсон прикрикнул:

— Забудьте этот вздор! Если вы уплывете сейчас, вы опорочите мое имя и разорите меня; я потеряю корабль, а Джонсон — работу. Сейчас у меня есть шанс оправдаться. Прошу вас только еще об одном дне…

— Разве удерживать нас здесь против воли — не насилие? — спросила леди Фитц у Чедвика.

— Я здесь капитан, вы, крашеная Иезавель[12]! — рявкнул Бенсон. — Я здесь закон! Вы будете слушаться, или я посажу вас под замок! Ясно?

Чедвик рассмеялся:

— Ничего не выйдет… капитан. — Звание он произнес будто крайнее оскорбление.

— Конечно, — тут же поддержала его леди Фитц. — К чему сейчас ваши планы, когда мы знаем, что Ирсули — всего лишь выдумка?

Мактиг усмехнулся.

— Ирсули — выдумка! — сказал он. — Да, вы впустили ее в себя. Но избавиться от нее, леди Фитц, гораздо труднее. Она действовала через вас раньше, будет действовать и потом, вопреки, всему! Включая молитвы.

— Майк! — сказал я, но он уже повернулся к Бенсону:

— Отпустите их, капитан; Пройдет пара дней, и Ирсули пригонит их назад!

Взгляд Чедвика заметался, словно в поисках лазейки.

— На острове не может быть никакого сокровища, — сказал он. — Если только вы его заранее не подложили. Но если оно тут и было, за двести лет его давно уже отыскали. Вас опередили, капитан!

— Если бы радио работало, — ехидно возразил Мактиг, — могло бы быть по-вашему. Вы передали бы сообщение и опередили нас. Но нет, все в порядке.

Флора выпалила:

— Я все равно не останусь, даже если вы приставите ко мне охранника, капитан!

Бенсон и Мактиг сжали кулаки и переглянулись. Флора жеманно улыбнулась и направилась к двери.

— Я заручилась поддержкой нескольких моих друзей среди вашего экипажа. Они мне больше подходят. Прикажите им не помогать нам, и увидите, кому они подчинятся! Гарольд, ты идешь? Леди Фитц-Ментон? Алексей? Чед?

Я слышал, как Бенсон скрипнул зубами. Он сказал:

— Если цените свободу, вы не выйдете через эту дверь, глупая девчонка!

— Нет? Только потому, что вы — капитан? — Она рассмеялась. — Придурок! Псих!

И беззаботно переступила через порог. Бенсон взвыл и кинулся за ней. Пен, Мактиг и я вцепились в него, но он вырвался, порвав пиджак. Флора закричала и побежала.

Мы гнались за Бенсоном, окликая его по имени. Чедвик бежал следом, торжествующе смеясь. Я слышал стоны Сватлова. Флора скрылась в кают-компании и захлопнула дверь. Когда мы подбежали, Бенсон пытался выбить ее. Он начал отбиваться от нас. Удар по лицу швырнул меня на Пен. Мактиг один не мог с ним совладать. Бенсон уперся плечом, нажал и распахнул дверь. Я услышал крик Флоры.

С разных сторон послышались ответные крики. Леди Фитц звала Бурилова, лицо ее светилось радостью. Бенсон схватил Флору, та вырвалась, порвав при этом и платье, и тонкое белье под ним и оставшись обнаженной по пояс.

Словно ниоткуда возник вдруг весь экипаж. Чедвик тут же картинно поспешил присоединиться к нам в попытке удержать капитана, и Мактиг набросился на него. Остальные попытались увернуться, и несколько секунд на палубе царил хаос.

Флора кричала:

— Он спятил, он хотел меня убить! — В этот момент скорее именно она здесь выглядела безумной.

И тут вдруг все кончилось. Чедвик и Мактиг разошлись, свирепо глядя друг на друга. Мы с Хендерсоном держали Бенсона. Пен гладила его по щеке и что-то жалобно шептала. Флора продолжала вопить. Я отпустил руку Бенсона и направился к ней, чтобы успокоить. Пен крикнула:

— Все это подстроено, капитан Джонсон!

Флора закричала еще громче и бросилась прочь от меня, натыкаясь на моряков, Те с веселым интересом разглядывали ее обнаженную грудь и бурно приветствовали ее приближение. Они окружили ее. Один из них оттолкнул меня.

Чедвик кричал:

— Капитан Джонсон, Бенсон пытался убить девушку! Его нужно изолировать!

Я едва расслышал протестующий возглас Пен — его заглушили крики моряков, поддержавших Чедвика. Флора всхлипывала: это не было слышно за общим гулом, но было видно. К ней пробирался ее брат, поднимая руки, словно старая дева. Хендерсон повысил голос, приказывая всем замолчать. Джонсон беспокойно поглядывал по сторонам.

Леди Фитц отчетливо произнесла:

— Или вы закуете его в цепи, или дадите нам катер! Здесь мы в опасности. Я требую этого, капитан Джонсон!

— Ее тоже заковать! — крикнул кто-то. — Она тоже спятила!

Слезы Флоры производили сильное действие на окруживших ее мужчин. Я услышал щелчок ножа. Блеснуло лезвие. Коллинз проталкивался сквозь толпу к Бенсону. Я предупреждающе крикнул и метнулся к нему. Стоявшие рядом решили, что я нападаю, и схватили меня. Мы упали и покатились по палубе.

Хендерсон бил ногами моих противников, время от времени попадая по мне. Я пытался крикнуть: «Коллинз! Нож!», но потерял дар речи. Должно быть, во всеобщей сумятице Коллинз добрался-таки до Бенсона, потому что неожиданно послышались крики мужчин и женщин.

Мы продолжали драться, и меня придавило тяжестью людей. Я не мог высвободить руки, удивился, увидев рядом лицо Хендерсона: его тоже втянули в схватку. Потом краем глаза заметил дерущихся Перри и Коллинза и стоящего на бухте троса Чедвика, убравшегося подальше от опасности. Голова моя ударилась о палубу, и сквозь яркие белые вспышки я увидел у поручня леди Фитц; закрыв рукой глаза, она раскачивалась и громко звала Алексея.

Словно снаряд ударил меня в челюсть, и я замер, ошеломленный и оглушенный. Клубок сцепившихся тел оставил меня и покатился дальше.

Первое, что я увидел, придя в себя, была Дебора. Свесив ноги, ока сидела на крыше капитанской каюты и с мрачным удовлетворением смотрела вниз. Не знаю, как она туда попала; позже она сказала, что просто запрыгнула, но это немыслимо. Чтобы завершить картину, не хватало только вязанья.

Я сел, собираясь с силами, чтобы вернуться в бурю, захватившую всех, кроме Чедвика, леди Фитц и Сватловых. Я тупо смотрел, как отбивается Бенсон. Дерущиеся наносили удары без разбора, драка превратилась во всеобщую свалку.

Бенсон целеустремленно пробивался к Флоре. Думаю, тогда он пришел в такую ярость, что мог бы ее убить. Слим Бэнг вырвался из толпы дерущихся, по-кошачьи метнулся к Бенсону. Вероятно, хотел удержать его.

Флора мгновенно преобразилась. Как испаряется капля воды, упавшая на раскаленное железо, так испарился ее ужас. Она снова — в последний раз — стала той удивительной красавицей, которая танцевала на палубе.

Она вырвалась из рук Сватлова и словно засверкала. Стала огнем, а не женщиной, каждая клетка тела которой отбрасывала зеленые отблески.

— Ты не коснешься меня больше! — глубоким голосом воскликнула она. — Ты… ты уже держал меня! Некогда ты поставил свою волю выше моей… и пострадал из-за этого! Хочешь повторить ошибку?

Она скользнула к нему.

— Я, Ирсули, больше не нуждаюсь в тебе! Рафферти сделает то, что должен сделать!

Она вскинула руки быстрым, плавным жестом священника. Слим Бэнг встал перед Бенсоном, заслонив его своим черным телом, и прохрипел:

— Нет, Эзули! Он мой капитан, не делай этого!

Но руки Флоры уже рухнули вниз, словно она швырнула что-то очень тяжелое, но невидимое. Слим Бэнг закрыл лицо руками.

Одновременно леди Фитц крикнула: «Стой!» — и еще резче: «Я говорю, стой!». Слим Бэнг судорожно вздрогнул и отскочил назад, а леди Фитц испустила крик без слов, но такой резкий, что у меня зазвенело в ушах.

С долгим дрожащим вздохом — словно гигантские когти безжалостно вырвали его дыхание — Слим Бэнг повалился навзничь и застыл. Ужасный лик — совсем не похожий на лицо Флоры — посмотрел на него сверху вниз, потом — на Бенсона. Флора снова подняла руки…

Возможно, это был обман зрения, но мне показалось, что в этот момент зеленое свечение переметнулось на леди Фитц.

— Самозванка! — вскричала она. — Ты пользуешься моими знаниями для своих целей? Я Ирсули, а не ты!

Это не был ее голос — казалось, само пламя обрело дар речи. В эту секунду все дерущиеся и кричащие люди казались нереальными.

— Ты убила невинного человека, заставив меня нарушить клятву!

Пен прижалась к Бенсону, и оба замерли, глядя на Флору и леди Фитц. Руки англичанки взлетели, сплелись быстрее, чем у Флоры, так быстро, что слились в своем движении. И швырнули невидимый груз. Снова блеск, снова движение глаз. Я увидел лицо леди Фитц, и оно не светилось, нет. На нем отразился невыразимый ужас, когда Флора медленно, сонно опустилась на палубу и грациозно легла — прекрасная в своем смертельном сне. Леди Фитц метнулась к Сватлову, тот завопил и попятился прочь от нее, потом упал на колени рядом с сестрой.

Он тряс ее; я услышал грохот выстрелов. Кто-то палил в воздух. Увидел, как схватили Бенсона и Пен. Попытался прийти им на помощь. Бенсон не сопротивлялся. Глаза его не отрывались от тела Слима Бэнга. Я оказался на краю полукруга. Драка кончилась. Бенсона, Пен, Мактига, Хендерсона, Джонсона, Маккензи и нескольких их сторонников держали, завернув им руки за спины. Чедвик с пистолетом в руке прыгнул с бухты и встал рядом со Смитсоном, раздувшимся от важности. У всех в этой группе были пистолеты. Смитсон и его люди оценивающе поглядывали на плененных.

Перри лежал неподвижно, кровь ритмично била из перерезанного горла. Рядом с ним лежал еще один человек, а под ним — Коллинз. Он дергался и стонал.

Вспыхнули палубные огни. Я беспрепятственно подошел к Перри, но спасать его было уже поздно. Когда я склонился над ним, он конвульсивно изогнулся, из горла показались кровавые пузыри, и вытекла последняя струйка крови. Мгновением позже он был уже мертв.

Я занялся человеком, лежавшим поверх Коллинза. Коллинз цеплялся за меня и стонал, и я отодвинул его. Второй раненый получил ножом в легкое, у него было сильное внутреннее кровотечение.

Я настоятельно потянул за брюки стоявшего рядом. Это был один из группы Смитсона.

— Быстрее! Помогите мне отнести его в лазарет! Нужна операция!

Тот отбросил мою руку.

— Он шпион Бенсона!

— Но он же умрет без немедленной помощи! — крикнул я Чедвику и Смитсону, но те сделали вид, что не слышат. Хоть мне и не хотелось рисковать, нужно было оперировать немедленно, — лицо раненого уже посинело, он захлебывался собственной кровью.

Я вскочил и побежал в свой кабинет, лишь подсознательно отметив, что Чедвик и его сторонники учинили Бенсону и его людям самосуд. У лестницы я столкнулся с новыми людьми из экипажа; почти все несли оружие. Один бросил свою ношу и схватил меня.

— Ранен человек! — крикнул я, вырываясь. — Нужно быстро его оперировать! — Он отпустил меня, но когда я вернулся с медицинской сумкой, раненый уже умер.

Я направился к Слиму Бэнгу, решив пока обождать с Коллинзом — у того была всего лишь царапина, к тому же он был больше других виновен в нынешней ситуации.

Должно быть, у Слима Бэнга было слабое сердце. Страх перед Флорой в образе мстительной Эзули убил его. Но что убило Флору, я в данный момент сказать не мог. Возможно, вскрытие покажет.

Мне стало жаль маленького Сватлова. Он был рядом, пока я осматривал Флору, и, как многие другие в подобной ситуации, не мог поверить, что его любимая сестра мертва. Сидел, гладил ее по голове, словно она всего лишь уснула и Бог не допустит ее смерти, а если допустит, тогда никакого Бога нет.

К нам подошли люди Смитсона, оторвали Сватлова от сестры и занялись леди Фитц. Та свернулась в позе зародыша и не сопротивлялась, когда Сватлов ударил ее пуховым кулачком:

— Убийца! Дьяволица!

Матросы, бранясь, связали ему руки, но от этого истерия его только усилилась. Я хотел успокоить его, но на меня прикрикнули, что помогут ему лучше лекарств, и сделали это при помощи нескольких ударов. Он обвис на руках, и его швырнули к ногам Бенсона.

Дебору сняли с крыши рубки и присоединили к остальным пленным. Казалось, она была довольна, словно наслаждалась справедливыми муками своего врага.

Джонсон кричал, чтобы его отпустили, отдавал приказы. Его люди отвечали смехом или шутовски передразнивали его.

Леди Фитц пришла в ярость, когда ее присоединили к остальным пленным. Она вскричала:

— Но я ведь с вами, Чедвик! Я вам помогла!

Чедвик издевательски рассмеялся. Смитсон приказал мне:

— Займитесь Коллинзом! Мейсон, Барнс, приглядите за ним! — И когда они подбежали, сказал: — Подождите!

Схватил меня и впился взглядом. Дыхание его было зловонным.

— Вы нам нужны, но не пытайтесь мешать нам! За вами будут следить! При первом же подозрительном шаге — с вами покончено! Ясно?

Я ничего не ответил. Глаза его сузились.

— Отвечайте, черт возьми! И называйте меня «сэр»! Я здесь капитан, не забудьте!

Я вырвался и пошел к Коллинзу. Барнс и Мейсон держались рядом. Коллинз, не вынеся вида собственной крови, потерял сознание.

— Бурилов! — услышал я крик Чедвика. — Где русский?

Леди Фитц тотчас же прекратила свои негодующие крики. Вероятно, вообразила, что ее любовник сейчас в одиночку готов освободить ее, и теперь пыталась выиграть время, разразившись непристойной бранью, но добилась лишь того, что Чедвик ударил ее по губам.

Бурилов прятался на носовой палубе, под катером. Когда же его нашли и притащили, она стала взывать к нему, но он смотрел туда, где лежала Флора.

Джонсон, перекрывая брань Бенсона, кричал:

— Вам не уйти с этим! Когда мы придем в порт…

Один из громил Смитсона ответил:

— Вы и ваши проклятые приятели никогда не вернетесь ни в какой порт.

— Верно! — Чедвик произнес это громко, чтобы слышали все. — Либо вы, либо мы. Если вы окажетесь на берегу, у нас не будет ни одного шанса. С поддержкой Бенсона вы добьетесь нужного приговора любого суда. Поэтому мы не можем доводить дело до суда. Жаль, что с вами произойдет… — он неопределенно махнул рукой, — еще одна необъяснимая морская трагедия. Вы просто… исчезнете.

Я услышал смех Мактига и рассердился на него из-за этой нелепой реакции.

— Сбросить их в океан! — выкрикнул кто-то.

Смитсон несколькими ударами заставил Бенсона замолчать. Я знал, как отнесется к этому Пен, и поэтому бросил Коллинза и свой нейтралитет, который, сохрани я его, дал бы мне возможность помочь пленным.

Пен крикнула Смитсону:

— Ты жалкий трус!

Смитсон взмахнул кулаком, собираясь ударить ее. Барнс толчком поставил меня на колени и ткнул в спину пистолетом. Чедвик сам перехватил руку Смитсона.

— Потише! — рявкнул он. — Никто ее не тронет, ясно?

Смитсон с бранью вырвался. Издевательский смешок Мактига заставил его повернуться.

— Вы чертовски правы! — сказал Мактиг. — И если у вас есть здравый смысл, держите руки подальше от нас!

— Что? — Лицо Смитсона было мрачно.

Мактиг улыбнулся, словно комическая маска.

— Вы кое о чем забыли, и вы, и чернобородый Чедвик. Кто провел вас сквозь эту головоломку, сквозь этот частокол рифов? Я! А кто вас выведет? Никто не знает прохода, кроме меня.

— Думаю, мы справимся, — ответил Чедвик. Но я видел, как он беспокойно взглянул на Смитсона.

— Как же! Вы только и сумеете, что посадить корабль на риф, и потопите его вместе с собой.

Мактиг усмехнулся, когда Чедвик оглядел корабль.

— Шлюпки? Да они и половины вас не вместят. Кому-то придется тонуть, и вот когда вы будете решать, кому именно, начнется ад. Никому не понравится, если его бросят.

Подобно Чедвику, он говорил громко:

— Если вы решите уходить на шлюпках, вам придется резать друг другу глотки. Вполне в вашем стиле, Чед.

Смитсон плюнул, схватил Мактига за ухо и резко крутанул.

— Больно, — спокойно заметил тот.

— А теперь? — подчеркнуто зло спросил Смитсон и повернул еще сильнее. — У меня есть способы заставить тебя слушаться, рыжий!

Мактиг скривился, не переставая улыбаться:

— Вы думаете? Но знаете, когда мне больно, я утрачиваю память.

Смитсон раскрыл рот и выпустил его ухо.

— Да, — еще мягче продолжал Мактиг, — боль творит со мной странные вещи.

Чедвик похлопал Смитсона по плечу и занял его место.

— Сильная боль, — усмехнулся он, — может подействовать и по-другому.

— Нет, — ответил Мактиг, наклоняясь, чтобы потереть покрасневшее ухо о плечо одного из караульных. — Сильная боль принесет непоправимый вред. А сможет ли такой рулевой вести корабль? К тому же даже с превосходным здоровьем я не захотел бы жить, если не нравлюсь сам себе. Поэтому я совершу самоубийство. Может, прямо за рулем.

Чедвик задумчиво повернулся к Пен. Ее белое лицо светилось, как цветок в тростнике. Она отшатнулась от него. Леди Фитц запищала и обвисла, но обморок вывернул ей руки, и она немедленно пришла в себя. Мактиг предупреждающе толкнул меня ногой и сказал, обращаясь к Чедвику:

— Если думаете о непрямых методах воздействия, не старайтесь. Вы знаете, какой я мягкосердечный. Меня печалит, когда моим друзьям больно. Как я могу заниматься своим делом, если я опечален? Так что обращайтесь со всеми нами как можно лучше, и, может быть, тогда я выведу вас отсюда.

— Это ты сейчас так говоришь! — сказал один из людей Смитсона.

Мактиг рявкнул:

— Только троньте кого-нибудь, и увидите, что получится!

— Заткните ему пасть! — крикнул кто-то еще.

Но Чедвик и Смитсон беспокойно переглянулись и отошли на несколько шагов. Смитсон подозвал своих приближенных. Они недолго шепотом посовещались, затем Чедвик вернулся к Мактигу и иронически поклонился.

— Один — ноль в вашу пользу. Вы в безопасности.

— Пока, — сухо согласился Мактиг.

Чедвик пожал плечами и менее вежливо спросил:

— А чего вы ожидали? Вы ничего не выиграли, только немного времени. Затянули агонию, — добавил он, улыбаясь Пен.

Она взглянула на меня. Мактиг — тоже.

— За это время многое может случиться, Чед, — сказал он.

Я понял его. Пройдя рифы и выйдя в открытое море, мы больше ничем не сможем обеспечить свою безопасность. Но хоть меня и стерегли, я как врач имел уникальную возможность вырвать успех у мятежников.

Чедвик фыркнул:

— А, понятно! Вы на самом деле верите в этот вздор насчет Ирсули! Вас спасет африканский фетиш! Сон!

Он скользнул к Бенсону, который теперь молчал, но смотрел по-прежнему вызывающе:

— Или вы загипнотизируете всех, одного за другим? Нет, дорогой капитан, вы никого не увидите, сидя под замком!

Он снова зашептался со Смитсоном. Я закончил перевязывать Коллинза и встал. Барнс тут же прижал ствол оружия к моей спине и предупредил:

— Я слежу за каждым взмахом твоих ресниц, приятель!

— Что ж, ваше дело, — дружелюбно ответил я, зная, что сторож помешать мне не сможет. Если, конечно, ничего не смыслит в медицине. Даже самый правильный рецепт, если неправильно его применить, может оказаться смертельным.

Смитсон занялся устройством пленных, а я добродушно и заботливо смазывал ушибы и порезы, добиваясь большей свободы передвижения, которая мне потом понадобится.

Но, работая, я все время вспоминал Борджиа. Никогда они не были так внимательны к своим жертвам, как когда собирались их отравить.