Человеческая оболчка (СИ)

Глава 35

Дом, в котором тебе рады

Сколько бы Марк не пытался начать читать интересные книги, которыми в его семье наслаждался каждый, он лишь видел набор букв. Буквы расплывались, и парень погружался в свои мысли. Как только перечитывать одну и ту же страницу по несколько раз надоедало — Марк откладывал чтиво, в очередной раз осознавая, что это не его призвание.

Каждый день, пока он пролеживал больничную койку, о нем заботились как могли. Тут и швы сняли с прооперированной руки, а тут вновь обработали почти зажившую рану на затылке. Мази, таблетки, капельницы, безумным круговоротом носили парня изо дня в день. И потихоньку возвращаясь к привычной пище, Марк прокручивал в голове мысль о том, какой бы была его жизнь сейчас, попробуй он человеческое мясо.

Легкая каша, дорогая, но такая полезная. Уход за больным оплачивал город, так что Марк ни в чем себе не отказывал. Он ел, пил и спал, находясь в тепле и комфорте. Тут тебе и еду принесут, а вот тут поставят капельницу, по первости, даже утку ему носили. Ноги хоть и держали парня над землей, но слабость все никак не проходила. Сказывались долгие дни голодания. А вот про Уиллиса так сказать было нельзя.

Старший брат уже давно выписался, оставив свободной кровать рядом с Марком. Всего пара дней потребовалась, чтобы организм пришел в себя. Глядя на Уиллиса со стороны, трудно было сказать, что он точно так же, как и Марк голодал. Мышц почти не убавилось, а цвет кожи вернулся в норму всего за два дня. Хайле старший, уходя, похлопал Марка по плечу, сказав, что все проблемы с Оккером он уладит, к тому моменту, как парень окончательно поправиться.

Хоть все и знали, что Марк вернулся и лежит в больнице, но навестить его никто так и не пришел. Ни мать с отцом, ни Иннес, ни тем более Уиллис. Только и оставалось, что смотреть в окно на черно-серый город. Птицы летали от крыши к крыше, люди топали по снегу, шоркая штанами. Солнечный свет сменялся светом ламп. День ото дня здоровье все улучшалось, и Марк даже попробовал отжаться пару раз, чтобы выяснить, как долго ему возвращаться в свою привычную форму.

— Всего десять, — лежал на животе, покрывшись потом парень. — Столько времени впустую.

— Чем это ты тут занимаешься? — сказала молодая медсестра, что зашла в палату. — Сдурел? Рано тебе еще!

Марк отдышался и встал. — Да ладно Вам, я же немного.

— Ничего не знаю. Садись на койку. Будешь страдать своей ерундой, когда выйдешь отсюда, — девушка присела на кровать, рядом с Марком. — Задирай халат.

Марк послушно оголил грудь, исписанную шрамами, и девушка достала статоскоп. Она послушала его легкие, сердце. Послушала желудок. Парень повернулся спиной, и она проверила все в том же порядке. Прощупав мышцы и следы ушибов, она с подозрением сказала. — Вроде все… Как на собаке, прям.

— Это у меня от брата, — отшучивался Марк, понимая, что это так не работает.

— Это так не работает, — не поняв юмора ответила медсестра. — Ладно, все, вроде, хорошо. Завтра отправишься домой.

Марк, не сказать, что был этому рад, но все же улыбнулся девушке. В больнице было спокойно и тихо, чего не скажешь о доме, и уж тем более о работе. Там. За стенами больницы творилось настоящее сумасшествие, город, словно банка с мышами, кишил жизнью, представляя собой крепкий оплот надежности. А если смотреть еще дальше, то за городом был Ад. Марк, привыкший ко всему, никак не ожидал увидеть племя, что так жестоко обходится с пленными. Эти их Боги заставляли простых людей вытворять страшные вещи.

Да, Боги в любом из городов заставляли исполнять страшные вещи. Одни просили покаяться, другие убить, а третьи убиться самому. Люди испокон веков пытаются искупить чьи-то грехи, вот только никак не получается. И пока одни, под чутким присмотром кого-то свыше, пытаются жить, Марк, брошенный всеми — выживал.

Ночуя в последний раз в больнице, он все никак не мог уснуть, сожалея о том, что завтра ему придется вернуться к своим обязанностям. Ворочаясь в простынях, парень уже знал, куда он отправиться сначала. Месяц пролетел как один день, в безумной пляске. Иннес, наверное, уже заждалась. Брат, хоть и не навещал, но в день выписки, все же принес Марку его гражданскую одежду, а вместе с ней и кошелек.

— Марк Хайле. Давно не виделись, — говорил большой мужчина, сидя за столом в своем врачебном халате. — Смотри ка ты. Даже переносица затянулась.

— Да, ей не привыкать. Я уже много раз ломал так нос.

— Так вот еще один — может стать последним. Завязывай получать прямые удары в переносицу! Иначе она окажется внутри черепа. Понял меня?

— Еще как понял! Буду беречь нос.

— Ладно, снимай халат, осмотрю тебя и заполню бумаги.

— Пока не начали. Раз уж мы в военном госпитале, можно как-то поднять документы двухлетней давности? Голова иногда болит, я думаю, что причина в травме, полученной на задании.

— Так и не надо ничего поднимать. Я так тебе скажу. Повреждение головы влечет за собой образование оболочки в местах потрескавшейся кости черепа. Мозгу становится тесно, вот он и болит. Это я тебе и без бумаг могу сказать. Шрам-то остался о-го-го какой!

— А не вы меня принимали тогда?

— Нет. Но если хочешь — могу поспрашивать. Бумаг, скорее всего не осталось. Информация о бойцах конфиденциальна, даже родным не разглашают. А то мало ли, умер в бою, а записать придется простуду.

Марк смаковал это омерзительное слово «простуда», для него оно было страшнее любой войны. — Да нет. Не надо. Вполне сойдет за ответ. Так и долго у меня будут эти боли?

— Ну как повезет. Может пройдут через год, а может и не пройдут вовсе. Если один вариант, конечно…

— Какой?

— Трепанация.

— Нет спасибо.

— Ну тогда продолжим осмотр, — врач сунул в уши статоскоп.

Утренний осмотр не выявил тенденции организма к рецидиву. Истощение прошло, кожа вновь имела здоровый цвет, а раны уже почти не болели. Марк с тяжелым сердцем надевал свою обычную одежду. Тут он оказался с пустыми руками, а значит и уходить придется так же. Теперь надо самому готовить, мыться, прибирать постель. Столь короткий отдых был отличным способом отвлечься, но слишком уж быстро он прошел.

Марк вышел на морозный воздух, и посильнее натянул свою шапку. Тело все еще не вырабатывало достаточно тепла. На дворе был разгар дня, и, протискиваясь между прохожими, парень побрел к дому Иннес. За месяц в городе ничего не поменялось. Так же ходили серые люди, бегали чумазые дети. Собаки пробегали по улицам, рыская мордой в поисках еды. Птицы громко кричали, сидя на крышах домов и Марк понял, что он всего этого не замечал.

Тут слишком много жизни. Она была везде: в зашторенных окнах домов, в темных переулках, на набережной, полной крови. Люди шли по делам и совсем не замечали Марка, а он в свою очередь старался чаще закрывать глаза, понимая, что чувствует каждого человека вокруг. Словно в темноте пульсирует тусклый огонек, и чем сильнее концентрировался парень, тем больше огоньков загоралось в темноте его закрытых век.

И вновь подъезд, пропахший прелой мочой. Мусор, разбитые лестницы. Шум и крики из разных квартир, что через стены просачивался в общий коридор. Марк постучал в нужную дверь.

— Кто там? — раздался слабый глухой голос из-за двери.

— Это я, Марк. Открывай.

Дверь открыла не Иннес. Маленькая девушка держала на руках грудного ребенка, с испугом глядя на покрытое шрамами лицо парня. Ее голос дрожал, равно как и все тело. — Вы к кому?

— Иннес, я так понимаю, тут нет?

— Если вы о предыдущей съемщице, то ее нет. Я сняла эту комнату с мужем всего пару дней назад, — девушка сразу обозначила свою жизненную позицию. Марк болезненно улыбнулся. Хорошо, когда есть семья, которая заботится друг о друге. Марк оценил это и не стал никому мешать.

— Простите за беспокойство. Если она вдруг объявится, ну… за вещами, например. Скажите, что Марк ее искал.

— Да, конечно. — испуганно ответила девушка и закрыла перед парнем дверь. Замок щелкнул несколько раз, пытаясь спрятать новую хозяйку от этого мрачного окружения. Марк ухмылялся, понимая, насколько страшным он стал после сломанного носа и разрезанной щеки.

Сейчас, для простых обывателей, он был похож на заядлого пьяницу, что всю ночь дрался за бутылку с настойкой, получая глупые ссадины и ушибы. Никак не на ветерана, что так много сил пускает на защиту города. Медалей и орденов не выдавали. Даже на похоронах город не выказывал никаких почестей.

— Сбежала, все-таки… — бормотал Марк, потирая лоб ладонью. — Нашла же в себе смелость.

Слабая, хрупкая девушка, с искалеченной судьбой, и та смогла побороть себя и уйти. Побег не самый простой выход, но самый надежный. Бежать от жизни, которая тебе не нравиться, это правильно, но Марк оставался там, где должен был быть в этот момент. Чем ближе к городу он оказывался, тем сильнее становился с каждым днем. Сила нужна была ему, как воздух, и он отчаянно возвращался к своему брату, раз за разом, в поисках того, что сделает его лучше.

Сидя на скамейке, около высокой башни, что протыкала небо, он глядел на прохожих. Найти в себе желание вернуться домой было не просто, и он оттягивал этот момент как можно дольше, наслаждаясь подогретым, пахнущим гарью, воздухом, сидя в длинной тени шпиля. Парень разглядывал керамическую, отполированную поверхность башни, на которой были явные следы того, что кто-то пытался попасть внутрь. Жаль только, что безуспешно. Футеровка из плотно сложенных листов не осыпалась за долгие годы простоя, и это было удивительно.

Ни одного знакомого лица не прошло мимо. Город был очень большим, и шанс, хоть и был мал, но не равен нулю. Марк сидел уже несколько часов, и единственными, кто им заинтересовались — это порядчики. Но даже среди них он не смог увидеть знакомых, хотя раньше, по идее, служил с ними. Люди в броне спросили документы, на что Марк их любезно предоставил.

Новый, чистый паспорт, не потрепанный временем бережно хранился во внутреннем кармане куртки. Корка была выполнена в трех тусклых цветах, с символикой города. Голубой цвет преобладал, хотя он больше походил на серый, пытаясь обозначать чистое небо. Затем шел красный, уж он то был яркий, отдавая дань красным берегам. А затем черный, что значил сам город. Белая ломанная линия, что шла через градиент этих цветов показывала, какими неимоверными усилиями люди ломают толстый лед, в поисках жизни. Слишком просто было уместить весь смысл поселения на один клочок тканевой бумаги.

Документ вновь отправился в темный внутренний карман, и Марк понял, что пора идти домой. Он засиделся, встречая закат, и пусть небо было еще светлым — фонари уже зажглись. По пути он зашел перекусить в ресторанчике, пропитанном мотивами каких-то странных охотничьих тем, и проводя аналогии с собой заказал суп из морских животных. Морщась от странного запаха, парень уплетал невероятно острый и горячий ужин. Переходить с каши на такие блюда было рано, но Марк уж слишком сильно соскучился по этой еде, наслаждаясь каждой ложкой, что он опускал в бульон. Он ел и пил, наслаждаясь вкусами, которых так давно не чувствовал, и хоть желудок тут же начал болеть, Марк старался держать еду внутри, не давая ей выбраться наружу.

Дома было темно и, по обыкновению, грязно. Койки стояли не заправленными и, создавалось ощущение, что Уиллис так и не появлялся тут, предаваясь своим капитанским делам. Марк лег прямо в одежде, не включая свет. Он расчистил себе дорогу до кровати, распинав мусор, ни разу не задумавшись о том, что тут пора бы прибраться. Это была квартира брата, а значит, что эта забота тоже падает на его плечи. Уиллису, на самом деле, тоже было плевать. Он не стеснялся приводить подружек в такой гадюшник, а это, было бы единственным поводом заняться жилищем. Не задалось, и хлам в комнате только копился.

Стук в дверь вырвал Марка из сна, и в темноте, нарушаемой светом из окон, он открыл замок. На пороге стоял мальчишка, лет десяти, с красными от слез глазами. Он вытирал текущие сопли, но как только увидел, что дверь все-таки открыли, выпрямился и сильно шмыгнул, загоняя зеленую жижу в себя, чтобы казаться суровее.

Парень плюнул на куртку Марка, оставляя омерзительное стекающее пятно. — Это тебе за отца, ублюдок!

Испугавшись расправы за такое действие, мальчишка тут же убежал, оставив ошарашенного Марка наедине с плевком. Сразу было понятно, о чем говорит пацан, но Хайле ничего не мог с этим поделать.

— Твой отец знал, куда он идет… — шептал парень, еле сдерживая обиду. — Ничего не поделаешь.

Люди умирали в вылазках не часто, но бывали и вопиющие случаи. Марк вновь побывал в одном из них, и ему стало обидно, что, из-за кампаний главы города, семьи остаются без своих кормильцев. Достойная оплата заставляла крепких и выносливых мужчин проходить тяжелый отбор на службу, в непосредственном подчинении Оккеру. Но хорошие деньги просто так не платят. Мальчишка остался без отца, которого так любил и с этим ничего уже не поделать. Марк бормотал что то, про то, что хотел бы поменяться с отцом мальчика местами, но это была ложь. Марк никогда в жизни не обменял бы себя на кого-то другого. Даже на своего собственного брата.

— Хорошо, что не Уиллис ему попался, — думал Хайле, вытирая плевок с куртки. — Стоп. Как он вообще нашел это место?