Челноки

Глава 9

От Бургаса до Варны чуть больше ста километров, в дороге старался не спать, чтоб не стащили рюкзак. В сравнении с Бургасом город показался мне более «курортным». Что неудивительно, пляжи здесь шире, а главное — их не загрязнял большой порт. На близкое знакомство времени не было, а вещевой рынок не нужен. Нужны сувенирные ларьки и лавки вдоль моря, где торговали атрибутикой «русского мира».

Судя по ее количеству и ассортименту он сейчас в моде. Запад праздновал победу в холодной войне, наслаждаясь унижением и нарастающей нищетой огромной страны. Ряды матрешек с лицом Горбачева для западных туристов выглядели символом нашего поражения и своего рода трофеем. Наверное, еще охотнее покупали бы его уменьшенную и набитую песком голову, как принято у южноамериканских индейцев.

Здесь же парадная военная форма, ордена, шапки-ушанки и, конечно, часы. Культовые «Командирские» и «Восток» с символикой «Танковые войска», «Воздушно-десантные войска», «Военно-морской флот» от Чистопольского часового завода. Насколько я слышал, стоимость в Военторге от сорока пяти рублей — аванс инженера. Купить невозможно, у спекулянтов в два раза дороже, да и то не найдешь. А ведь мои не для свободной торговли, что еще круче. Надпись «Сделано в СССР» заменена на «Заказ МО СССР». Где их выкопал наш комсомольский профком, бес его знает. Здесь таких нет вообще. По крайней мере, не видел. Может, где-то и есть.

Нацепив пару на руку, начал обход пляжных лавок. Жара, хочется окунуться в прохладное море, но рюкзак с сокровищами и на секунду оставлять было нельзя.

— Колкото искаш? — лениво спросил болгарин в цветастых шортах ниже колена.

— Пятьдесят! — гордо заявляю я.

— Аз продавам двадесет! — хмыкнул он.

— Что? — громко возмутился я. — Механизм калибра «два-два-три-четыре»! Функция «Стоп-секунда»! Люминофор! Семнадцать камней! А главное — «заказ МО СССР»!

— Добре, ще го взема за двадесет.

— Это… Всички наихубово! Будь здоров.

— Ок, двадесет и пет. Добри пари. Хайде три! — он стал отсчитывать левы.

Я скорчил недовольную морду, но всё же кивнул. А внутри ликовало — пятнадцать баксов же наварил! Толику за каждые отдать надо двадцать, а у меня еще тридцать таких же. Наверняка можно дороже, но видно не здесь. «Время — деньги», оборотный капитал нужен прямо сейчас.

В другой лавке продал по тридцатке еще пару часов, но уже по хорошему курсу немецкими марками. В руках я их никогда еще не держал, поэтому рассматривал долго, чем рассмешил продавца сувенирки. А что здесь смешного? За нами Гагарин, так почему смотрят, будто дикарь?

Удачное начало дня вытеснило неприятный осадок. Настроение дерзкое и боевое — сдал пять часов! Я при деньгах, но успех надо развить, пока прёт. Это городской пляж, а на «Златни пясъци» наверняка цена выше, там интуристов полно.

Как оказалось, они совсем рядом, и на маршрутке добрался до них без проблем. Вышел, глубоко вдохнул теплый воздух, предвкушая барыш. Запах йода, соли, водорослей и, наверное, денег. Широкий пляж, большие отели и длинная дорожка с ларьками вдоль моря. Воистину «Золотые пески».

Как где-то читал, есть легенда о том, как пираты закопали огромный клад на побережье чуть северней Варны. За невинно пролитую кровь местное божество отомстило бандитам, превратив их золото в превосходный песок.

Море здесь и впрямь завораживало лазурной гладью воды. Легкий бриз ее слегка морщил барашками волн, но в целом оно выглядело безмятежным и ярким, пуская слепящие блики в лицо. Вот искупаться бы, взять пива и полежать, рассматривая красивых, загорающих девушек. Но ведь дела!

Утерев со лба пот и собравшись, начал обход. Жара и атмосфера вечного праздника расслабляли ложным ощущением безопасности, а терять бдительность было нельзя. Карманники, бандиты, полиция уже где-то здесь. Они тебя видят, а вот ты не всегда.

Тем временем торговля шла на удивление бойко. «Командирские» разлетались как пирожки. Надпись «заказ МО СССР» обладала гипнотическим действием. У клиентов загорались глаза и по тридцатке брали охотно. Я пробовал поднять до сорока, но те сразу скучнели и, цокнув языком, возвращали часы.

Интересно, сами-то почем ими торгуют? Думаю, полста, точно не меньше. Но я и так был в восторге. Настолько в глубоком, что не заметил хвоста.

В плечо резко толкнули, и я на рефлексах схватился за поясную сумку под майкой. Ее ремень успели уже расстегнуть. К счастью, спереди ее закрывал опустевший рюкзак, который предусмотрительно к ней привязал.

— Съжалявам брат! — прижал ладонь к сердцу болгарин, делая вид, что толчок был случайным.

Другой сбоку и еще один сзади. Полукольцо.

Я остановился и смерил их взглядом, крепко держа заветный кошель. Примирительно подняв руки, они пошли дальше.

Техника, в принципе, эта знакома. Наш фокус внимания — точно фонарь. То есть, однонаправленно и словно скользит от объекта к объекту. За сильным толчком более слабое действие почти незаметно. Пока поворачиваешься, кошель уже сняли и моментально отдали, закрыв телом отход. Жертва быстро понимает, что ее обокрали. Возни и крика, как правило, много, но у людей рядом украденного теперь уже нет.

Меня спас «тонус тревожности», подсознательно чего-то подобного ждал. А оно обязательно будет, когда здесь чужой. Наглеца не могли не заметить, а на туриста я непохож. С десяток часов еще оставались, но раз нарисовался, надо срочно валить. Ребятки-то далеко от меня не ушли. Встали чуть дальше и явно косятся. На открытый грабеж вряд ли пойдут, разве что выцепят где-то в углу.

Из осторожности сел не в маршрутку, а в переполненный народом автобус. По-хорошему бы ехать на север в Албену, но я был на взводе. Меня всё еще могут пасти.

Весь на нервах, буквально шарахался от людей на вокзале. Болгария уже не казалась милой и мирной страной. Косые взгляды чудились всюду, ладони потели под рюкзаком, не отпуская кошель. Паранойя, конечно. Немудрено после таких-то ночей.

Выдохнул только в общаге, увидев счастливого и гордого Ваньку с пустым рюкзаком. Рэкета не было, «Зениты» продал по номиналу. Не украли, не ограбили, значит, уже хорошо.

Спрятав деньги под плинтус, пошли отметить на море успех. Без них стало сразу спокойней, и вечерний променад выдался традиционно душевным. Ночной Бургас загадочен и романтичен, сидишь и будто смотришь кино. Сюжеты те же, но всё равно интересно. В сумерках некрасивых женщин попросту нет.

Залив тревоги «Загоркой», мы вернулись в общагу, где я наконец-то расслабился и, засыпая, услышал шепот во тьме:

Хотя недостатки мои точно горы, о них я молчу.

Хотя недостатки других как соринка, я говорю о них повсеместно.

Хотя у меня не хватает положительных качеств, хвастаюсь, как хороша.

Я называю себя ступившей на Путь, но бесконечно далека от него.

Гуру, думай обо мне! Скорее посмотри на меня с состраданием.

Благослови, чтобы я усмирила гордыню и эгоизм!

На этот раз очнулся уже не в гробу. Но и не там, где оставил собачку. Здесь ее нет, а обросшая лесом гора высилась уже за спиной. Видимо, Кай сам спустился к подножию, опасаясь, что сверну себе шею. Хотя, скорее, его. Я только гость в этом теле.

Здесь тропинка была шире, но всё вокруг в дымке, став серым, тусклым и почему-то беззвучным. Ни шума ветра, ни крика птиц, ни трелей вездесущих цикад. Солнца нет. Зловещее, лишенное красок и движения место, как заколдовано и проклято кем-то.

Я тихо кашлянул, убедившись, что не оглох. Звук искаженный и гулкий. Видимо, сон переходит в кошмар. Захотелось покинуть это призрачное пространство как можно быстрее.

Тропинка привела к шаткому мостику из двух бревен, переброшенных через черный ручей. В прозрачной и темной воде мягко колышутся длинные и тонкие водоросли. Точно волосы утопленниц, что притаились на дне, ожидая появление жертвы. И тогда, подняв головы, они откроют белые глаза без зрачков, протянут бледные, с трупными пятнами, руки.

Холодея от ужаса, я осторожно сделал первый шаг, чувствуя, как неустойчивы и ненадежны под ногой эти бревна. На лбу испарина, колени дрожат. Воздух сырой, с земляным и гнилостным запахом. Со дна там и сям поднимались цепочки небольших пузырьков, поверхность воды чуть парила.

Почти перейдя, боковым зрением в ней отметил движение. В груди будто ухнуло, и выражение «сердце в пятки ушло» стало вдруг актуальным.

Не оборачиваться и не смотреть! Иначе… — подсказал в уме кто-то.

Что будет «иначе», уже не узнал. Услышав тихий всплеск за спиной, прыгнул вперед. Бревна разъехались, но упал я уже на другом берегу, где были цвета, звуки и солнце. Зубы стучали, бил озноб, но в его ласковых и теплых лучах почувствовал себя уже в безопасности. Аромат травы и цветов, пение птиц, шелест листвы, легкое дуновение ветра — этот мир был живым. Ну а тот, видимо, мертвым.

«Поздравляю тебя, 'приходящий!» — вдруг услышал чей-то мальчишеский голос. — Меня зовут Эдди.

Подняв голову, и правда увидел подростка. Рыжий, худой, лет пятнадцать, не больше. Наверное, тот самый «гид», о котором сказала Гейла тогда. «Веди себя естественно, но обо мне и Кайе не говори».

— Привет! Что это было? — кивнул я на ручей. Отсюда он уже казался нормальным.

— Стикс. Вода смертельной ненависти вечной таится в земном лоне, не зная ласки солнечных лучей! — продекламировал Эдди.

— Стикс разве не река? — спросил я, вспомнив перевозчика душ перед царством Аида.

— Это приток. Их всего пять. Есть еще Лето, Ахерон, Коцит, Флегетон, — стал загибать пальцы он.

— Так ты не Харон?

— К сожалению, нет. На харонов надо долго учиться. Если хватит заслуг, то через тысячу воплощений, возможно, возьмут.

— Ааа… — озадаченно протянул я, удивленный, что их может быть много. С другой стороны, мрут люди как мухи. Одному как успеть? — Так значит, я «приходящий»?

— Пока не заслужил новое имя.

— А как надо служить? Нельзя выбрать его самому?

— Можно, но есть риск себе навредить! — покачал пальцем Эдди. — Имя — особая синтактическая формула на уровне речи. Ее семантический анализ доступен только коренному гуру.

— Эээ… — почесал я затылок. Пусть Кай всё разрулит. Скорее бы кончился сон. — Можешь объяснить, куда я попал и что мне здесь делать? Очнулся с другой стороны горы прямо в гробу.

— Хорошо! — с готовностью кивнул Эдди, набирая воздуха в грудь. — Это Чистые Земли, Обитель блаженства, мир Сукхавати, хотя так считают не все. Ты был одним из таких. Тысячеликий покарал за нечистые мысли и неблагие поступки. Гроб — символ того, что духовно там умер. Телесная оболочка стала ловушкой для потока сознания из смежного мира. Вот ты и здесь.

— То есть, это мир мертвых? — прервал его я. Не успеваю подумать, галдит слишком быстро.

— Строго говоря, мертвых нет вообще. Речь лишь о воплощении в том или ином теле и мире. Прежний ты занимался практикой «переноса ума» и, судя по всему, это ему удалось. Новая личность лишена Печати Порока, поэтому смогла благополучно перейти через Стикс.

— То есть, домой не вернусь?

— Как, раз уже умер там? — сочувственно посмотрел Эдди. — Если оттуда еще что-то помнишь, то это скоро пройдет.

Держа в памяти предупреждение Гейлы, я не стал ничего отрицать. Кай как-то сжульничал и обманул всю систему. Живы мы оба, но не стоит об этом сейчас говорить. Раз Стикс пройден, я здесь больше не нужен. Может, хоть теперь отстанет, наконец, от меня?

— А где тогда он? Ну, прежний «я»?

— Надеюсь, там, куда и хотел, — пожал Эдди плечами. — Перерождение в человеческом теле считается исключительно трудным и редким. Для него надо море заслуг, поэтому он и вызвал тебя. Иначе драгоценный сосуд этого тела мог занять какой-нибудь демон или просто червяк.

— У червяка есть заслуги?

— Почему бы и нет? Воистину неисповедим путь воплощений. Неизвестно, как карма ляжет. В прошлом этот червяк мог быть божеством. Даже на небесах есть проблемы. Например, рождение с умом, неспособным понять учение дхармы…

Голос Эдди становился всё более тихим и нудным. Я чувствовал, что веки уже тяжелеют, но держался изо всех сил. Не подставлю ли Кайя, если «проснусь» прямо сейчас?

— В мире, где дхармы пока еще нет, — он вновь загибал пальцы. — Там, где не встретишь учителя, который, расскажет ее. Со слишком больным или неподходящим для практики телом. В сильной нищете или в богатстве, когда не до дхармы. В мире, где…

На этом месте я провалился и таки заснул.