Челноки

Глава 8

Имея все свободы и возможности драгоценного воплощения в теле,

Я растрачиваю их совершенно впустую, отвлекаясь в погоне за преходящим.

Но меня охватывает тупость и лень на пути к благословенной нирване.

Я та, кто возвращается с острова сокровищ с пустыми руками.

Гуру, думай обо мне! Скорее посмотри на меня с состраданием!

Дай благословение, чтобы эта человеческая жизнь наполнилась смыслом.

Мелодичный женский голос становился всё тише, переходя в горячечный шепот, и последнюю строчку уже еле расслышал. Но и этого хватило, чтобы другая реальность разорвала зыбкую ткань моего сновидения. Я больше не спал. Меня разбудили. Или, напротив, заснул еще глубже?

Но здесь восприятие цельно и остро. Звук, цвет, осязание, приятные или болезненные ощущения тела — органы чувств, кажется, в полном порядке. Следствие идет за причиной, у действий есть логика, есть мотивация. Я в твердой памяти и здравом уме, чистый и трезвый, в ясном сознании. Словом, всё то, чего не бывает во сне. Там чего-то из этого всегда не хватает.

Конечно, это понимаешь только потом, когда просыпаешься. Там-то кажется всё абсолютно нормальным. Более ясное состояние ума, появляясь, опровергает менее ясное — так происходит всегда. Но сейчас этого нет — они одинаковы. Я знаю и помню их оба, чтобы сравнить. И если иллюзорно одно, тогда точно так же нереально второе!

Очнувшись в том же проклятом гробу, я вылез из дома и уже долгое время терзался рефлексией в той же манере. Видимо, отчаянно не хотелось куда-то идти по тропе. Там ждут приключения, на которые меня подписали. Возможно, если так и сидеть, то ничего не случится. Но есть вероятность, что не случится и то, что мне действительно нужно. Вернуться, к примеру, заменив кровососа. Вдруг Ваньку у нас прямо сейчас доедает?

Представив эту картину, тут же вскочил и решительно пошел по тропе. Всё же не трус. Дядюшка Шварц наверняка мной был бы доволен. Ведь моя Гейла, как его Рыжая Соня.

Похоже, галлюцинирующее сознание проигрывает в себе архетипы, спроецировав их в реалистичное видение воспаленного мозга. А значит, впереди злой колдун, артефакт, ну и всё остальное. Другого объяснения у меня пока нет. Приеду домой, лягу в психушку.

Тропа вскоре пошла круто в гору. Подъем дался непросто. Пришлось не раз останавливаться, чтобы перевести дыхание на отполированных ногами корнях деревьев, служивших ступенями. Должно быть, Гейла посещала дружка достаточно часто. Или за ним присматривал кто-то еще. Она говорила про какого-то «гида». Видимо, здоровый мужик, раз вампир не пугал. Они тут все, похоже, здоровы…

С вершины открывалась прекрасная панорама на город, удобно вписавшийся в бухту, зажатую между заросших джунглями гор. Сверху он выглядел достаточно пестро. Многочисленные, явно культовые сооружения слишком разнообразны для того, чтобы принадлежать одной религиозной традиции. Кривые улочки делили дома с красными черепичными крышами на небольшие кварталы, сходясь к набережной с террасами и парковой зоной вдоль лазурного моря.

Антенн, вышек, проводов вроде бы нет. Как и машин, высоких заводских труб, конденсационных следов самолетов и прочих признаков урбанизации, что наводило на мысль о доиндустриальной эпохе. Интересно, можно ли заработать на технологиях, знаниях, песнях, как в книжках про попаданцев бывает?

Стыдно признать, но я не знал ничего. Ни состав пороха, ни устройство двигателя внутреннего сгорания. Максимум велосипед мог бы им начертить. Армия, школа и второй курс института не дали каких-либо практических знаний. Умение за день подготовки сдать зачет и экзамен им не было точно. И так, наверно, у большинства. Хотя при желании всё можно узнать. Но это при условии реальности мира, в чем еще сомневался.

Спуск с горы казался даже опаснее, чем подъем на нее. Это требовало больше внимания и нелегких усилий с риском сорваться и свернуть себе шею. Дорожка петляла вдоль отвесного склона, иногда суживаясь так, что на ней едва умещалась ступня. Приходилось буквально вжиматься в него, цепляясь за камни или кустарник.

Вскоре тропинка оборвалась совсем. Вместо нее над пропастью в скалу вбили стальные крючки с пропущенным в проушинах туго натянутым тросом. И такой же проходил выше, подсказывая держаться руками.

Очевидно, развлечение для экстремалов. А может непреодолимое препятствие для страдающего головокружением Кайя, которое удерживает его возле гроба или, напротив, не пускает посторонних к нему.

Аккуратно переставляя ноги с крюка на крюк, я осторожно обогнул утес, добравшись до площадки, где вновь начиналась тропа. И вдруг услышал, как кто-то скулит. Жалобно, устало и уже безнадежно.

Повертев головой, обнаружил несколькими метрами ниже каменный выступ с невесть как попавшей туда собачонкой. Видимо, сорвалась и сидит уже долго. Белая, с черными пятнами и вислыми ушами, она мелко дрожит, рассматривая меня со смешанным чувством надежды и страха.

Та самая «дева в беде». Лай несчастной разрывал мое сердце. Спуститься к ней не так уж и сложно, а вот подняться — проблема. По отвесной стене ползают только жуки и гекконы.

Почувствовав, что сомневаюсь, собака завыла. Уйти сейчас мог только бездушный. И, уж конечно, не Шварц. Я ж на плакат с ним не осмелюсь смотреть, если тут ее брошу!

Примерившись, сел и опустил ноги вниз. Повиснув на руках, медленно разжал пальцы, а приземлившись, вцепился в крошечный выступ. Под нами бездна, и на этот раз было действительно страшно.

Восторженно перебирая лапами и виляя хвостом, собака едва не свалилась. Схватив за загривок, я швырнул взвизгнувшее существо на тропу, оставшись один на пятачке ненадежного камня. Обретя свободу, та принялась нервно метаться взад-вперед, переживая за спасителя, с которым поменялась местами.

Поступок, несомненно, благородный и глупый, как всегда и бывает. В своем настоящем теле я бы подпрыгнул и вернулся б на тропу «выходом на две». Но это уже не оно. Силенки не те. Похоже, в ловушке.

Кусты выше по склону вроде бы дрогнули. Может быть, Гейла? Я слышал ее песню, лежа в гробу, но, скорее всего, это эхо «верхнего сна». Давно б помогла, будь она рядом. Не стала бы мной рисковать. А я вот рискнул. И вот награда за тупость. Сам виноват. Мог хотя бы тряпку свою к кусту привязать. Но лучше лозу, их по тропе было много.

Подняв голову, смерил ненавидящим взглядом мохнатую морду, изображавшую сочувствие на безопасном верху. Какого рожна делала здесь? Хоть бы на помощь позвала кого-то.

С трудом дотянувшись до камня в стене, я расшатал его и, сбив пальцы в кровь, положил под ноги к себе на карниз. Теперь в эту ямку можно поставить ступню. Отковыряв еще несколько, осторожно положил друг на друга. Пирамидка ощутимо качалась, угрожая в любой момент развалиться, но оттолкнуться второй ногой можно.

Попытка была только одна. Камни с грохотом поскакали вниз, но я сумел ухватиться за выступ. На мгновение казалось, что пальцы вот-вот соскользнут, но стопа нашла опору в подготовленной ямке. Медленно, с мучительным напряжением выдавил-таки тело наверх, порядком его исцарапав.

Собака благодарно лизала ладони. Мои мышцы болели, сердце скакало в груди, но я наверху! Широко раскинув руки, лежал и чувствовал себя совершенно счастливым. Как мало для этого надо! Достаточно расслабиться, ощущая под собой твердую землю. А еще необъятное пространство вокруг, что будто растворяло в себе. В нем я так мал, незначителен и незаметен. Меня словно нет, есть лишь оно. Соринка, которую никто не заметит.

Внезапно захотелось спать, веки стали тяжелыми, а когда их открыл, оказался на своей кровати в общаге. Ладонь еще хранила ощущение влаги, когда ее лизал теплый собачий язык. Поразительно, как незаметно одна реальность сменила другую бесшовно и гладко. Только моргнул — и вот она здесь. Ну разве не чудо?

Это даже не цыганка на углях. Там творится такое, что трудно представить. И вход в эту «Нарнию» у меня в голове, а не за дверью шкафа с одеждой.

— Где был-то? — спросил Ванька, бросая в тумбочку мыльно-рыльный набор. Душ в коридоре. Встал, видимо, раньше.

— В смысле?

— Ну ты ж ночью пришел.

— А когда уходил? — оторопел я. Вместе ж легли. Мой кровосос опять цапнул кого-то?

— Наркоман шоле? — подозрительно посмотрел он. — Откуда мне знать? Чот тебя даже боюсь.

— Похмелье. После вчерашнего я, как лунатик. На улицу, видно, ходил подышать. Там посвежее.

— Да лан, такое бывает. Лишь на луну бы не выл. Так чо будем делать? Мне с тобой или как?

— Давай день оплатим, посмотрим, как пойдет. Посидишь с «зенитами», а я в Албену с часами смотаюсь.

— Один?

— Ну да. Маленький, что ли? Эти не тронут, а с цыганами ты ж сам вчера видел. Рюкзак в руках, на полу только футляр, да и тот на веревке.

— Да знаю! — поморщился Ванька. — Всё равно стрёмно как-то. В первый день лучше б вдвоем.

— Ну вдвоем и пойдем, — успокоил я. — К этим сначала в Мистраль. Для раскрутки скидку попросим. Как договоримся, сразу уеду.

Пошли налегке. Часы много места не заняли, а «зенитов» дал ему только два. Они дорогие, если продаст, то уже хорошо. А вот басурманам отстегивать жалко. А что еще делать? Раз в кафешке сидят, значит, всё схвачено. Нужно время, чтобы хоть осмотреться. Товар, цены, рынки, полиция, чуть язык подтянуть, а там видно будет. Начальный капитал уже есть, почти месяц еще впереди, и планы у меня были большие.

Об «изнанке реальности» старался не думать. Само, может, как-нибудь рассосется. Если загнаться, будет не до «зенитов», а второй такой шанс судьба вряд ли даст. Лишь бы Кай не чудил, если он существует.

Скрепя сердце, мы отправились в «Мистраль» отдать мзду Геворгу. Дикий, сука, капитализм и волчьи законы. Всё же для нас это огромные деньги. Толик их на «операционные расходы» не спишет. Вот и крутись тут как хочешь.

Кафешка с четырьмя столиками на улице выглядело по-болгарски обычно — первый этаж частной гостиницы. Необычна лишь пара полицейских машин и белый фургончик — «Спешна медицинска помощ». У калитки несколько зевак и люди в форме с серьезными лицами.

— У нашего ары, видать, большие проблемы! — жизнерадостно улыбнулся Ванек.

— Ага. Подавился деньгами, — буркнул я хмуро. В уме появились нехорошие мысли.

— Айда глянем?

— Нет. Светиться не будем. Ты на базар, а я на вокзал. И повнимательней там. Ну сам понимаешь…

— Да лан, нормуль всё будет! Ни пуха!

— К черту…