Челноки

Глава 7

Ваньку с вещами оставил на гаре, а сам побежал решать проблемы с жильем. Гостиницы для нас пока слишком жирно. Город на море, цены такие, что впору на улице спать. Поэтому решил действовать по советской, хорошо проверенной схеме — искать общагу, они ж везде есть.

Дружелюбные пенсионеры подсказали дорогу. Как уже понял, чем старше болгарин, тем лучше его отношение. Молодые, как правило, к нам очень недобры, морды воротят и русского не знают совсем. Наверное, думают, что я коммунист.

Администратор унылой и серой пятиэтажки, к счастью, так не считала, потому что встретила так, словно долго ждала.

— О, руснаци! — широко улыбнулась она. Даме за сорок, но она хороша. — Студенти ли сме или искаме да работим?

— Аз есмь студенты… — сказал я на ломаном русско-болгарском. В голове вертелось только бессмертное «красотою лепа, червлёна губами, бровями союзна». Едва ли это стоило сейчас говорить.

— Колко от вас? Колко дни? — подсказала она, стреляя жгучими и темными, как болгарские ночи, глазами.

— Аз и приятел. Двое нас тука. Трэба неделя! — изрек я, видимо, на каком-то своем языке. Грамматика не важна, когда есть интонации. И так всё поймет.

— Седьмица? Няма ничто… — дама опустила взгляд и огорченно зашуршала журналом. Ей шел даже такой расстроенный вид.

— У нас има подарок. Презент! — я торжественно поставил банку кофе на стойку. Сумасшедшие деньги, но иначе никак.

— О, бразилски… — расплылась в улыбке она. — Добре дошли!

Животворящий напиток творил чудеса. Цена устроила, и мне вручили ключи с номерком. Пятый этаж, но так даже лучше. Всё как у нас — разболтанный, обитый фанерой и жестью, замок. За ним армейская тумбочка, две кровати на пружинах и пачка белья. Никогда не мытые окна, пригоршня дохлых мух на подоконнике — советская классика. Зато, если встать на стул, видно море. Заграничное, теплое — еще месяц назад о таком мог только мечтать. А теперь вот оно! С кораблями, чайками и чистым песком.

Оставив в номере вещи, ушли смотреть город. С собой взяли только «кофейный рюкзак» с надеждой разгрузить по дороге. И не прогадали. Его отрывали с руками. После первого же бара повысили цену, но всё равно брали! Это клондайк, эльдорадо! На треть дороже того, что закладывал Толик.

Впору ехать назад и выкупать шкафчик у зажравшегося на халяве бармена. Впрочем, вряд ли прокатит. Тот не мог не знать его настоящую цену. Скорее всего, это развод. Те банки пустые. Там бара лишь два, поэтому ждали, что отнесут им всё почти даром. Ну не суки ли? Теперь пусть сосут. Через месяц другая смена придет.

Воодушевленные, мы отправились на «руски базар» или «пазар за дрехи», как тут его называли. Большой рынок по воскресеньям, а в будние дни им была обычная улица. На скатертях, газетах, ящиках с двух сторон разложен разнообразный и пестрый товар родного Союза. Матрешки, часы, ордена, инструмент, кухонная утварь, запчасти к велосипедам, машинам — всё что угодно. Как будто разграбили грузовик с хозтоваром, а растащенное равномерно вывалили вдоль дороги. Что характерно — торговали болгары. Несколько наших пугливо жались в сторонке, отбиваясь от кружащих вокруг цыганят.

Как ни странно, своих за границей узнаешь почти сразу. Даже если те еще не сказали ни слова. И ладно бы в Африке там или в Азии. Но тут же славяне, хоть и не те. И дело не в одежде и внешности, а скорее, во взгляде. В нем та великая сермяжная правда о том, кто мы есть. Там хмурая, величественная и необъятная Русь. Мужик с топором, баба с косой, конь с горящей избой — они где-то там. То самое лихо, которое не стоит будить.

Мы подошли. Соотечественники при виде нас всерьез напряглись, что было понятно. Сложением на обычных туристов мало похожи, а Ванька вечно лыбится, как полный псих.

— Как бизнес, братья и сестры? — радушно поздоровался я. Родные, свои!

— Нормально, надо-то чо? — встал пузан с тройным подбородком. Глазки как щели, явно тёртый мужик.

— Слышь, ты чо такой борзый? — завелся Ванек. Когда он злился, то всё равно улыбался. И это по-настоящему жутко. Наверно, маньяк.

— Вали, нах, отсюда! — прошипел нам добряк.

— Вась, ну что ты? — дернула, стоявшая рядом, толстушка его за рукав. — Мальчики, у нас группа. Автобус. Сворачиваемся и уезжаем уже через час.

— Эм, да вы что, мы ж просто узнать… — примирительно улыбнулся им я. Два улыбчивых идиота, ага. За бандитов нас приняли, значит, они где-то есть.

Мне не ответили. Группа, похоже, у них правда была. А вот у нас ее нет. Коллектив — это сила, если в нем есть костяк.

Понемногу стали подтягиваться и остальные, поэтому предпочли отступить, ничего не узнав. Ясно одно — спокойно разложиться и торговать не дадут. Тут кто-то ходит. Срисуют уж точно, придется платить. И не факт, что поможет — всё заберут. Посмотреть бы на них.

Немного походив взад-вперед, не нашли никого, кто был бы похож на братков. Ну там тату, печатка и цепи, жуткая рожа. Самые страшные были у нас. Ванька так вообще отморожен, от него шарахались и попрошайки, которых тут тьма.

И ведь солнце, ясное небо и жирные чайки, что норовят вырвать баницу прямо из рук. Нам должно быть спокойно и мирно. Где ленивая нега, тихое счастье? Мы ж рюкзак кофе сдали! Тревожно и ссыкотно как на Казанском вокзале. Надо ж себя так взвинтить! Что с нами не так?

Пока ходили, поискал наш товар. Есть тут и часы, и «Зениты», но мне лишь улыбались, когда спрашивал цену. Кто ее скажет? Перекупы одни!

Зато посмотрели, как грамотно организована эвакуация группы. Метрах в ста остановился автобус с украинскими номерами, и тетки по двое, по трое стали оттаскивать к нему остатки товара. Не мужики, а именно тетки. А те охраняли их от атак цыганят. Всё четко — сопровождающий, стоят на товаре и у автобуса. Их дергают, пытаясь хоть что-то вырвать и украсть напоследок, но держатся стойко. Смотрят на руки, не на лицо.

— Ара, ви откуда? — вдруг взял меня кто-то за локоть. Такой знакомый по армии кавказский акцент.

Я развернулся. Так и есть. Он один, но еще трое чуть дальше. Невысокий, но жилистый. Глаза цепкие, держится нагло, уверенно. Руки в тату, но боди-арт не тюремный. Хотя кто знает, что у него на плечах. В физухе, бесспорно, нам уступает, но их точно больше. Да и не главное это. Главное, как далеко решатся зайти.

— А что? — спросил я, нарываясь на почти неизбежный конфликт. Почуют слабину, не отпустят. Но и бодаться с ними бы не хотел.

— Дорогой, это место — наш хлеб, — он со значением посмотрел на рюкзак. К счастью, пустой.

— Типа надо платить?

— По-божески, двадцать долларов день. В левах можно. Поняль, да? В Мистрале сидим, — кивнул ара на кафе у дороги. — Если товар есть какой, сначаля к нам заходить. Геворга спроси.

— Если есть, — кивнул я разворачиваясь. Как бы, не теряя лица, быстро свалить?

— Слюшай! — придержал он за локоть меня. — Ви с нами не хочешь работать? Дрюгой точка там, хороший процент могу дать.

— Руку убери, — попросил я, видя, как напрягся Ванек. Не улыбается — плохой это знак. И пустая бутылка в руке.

— Ви дерзкий, да? Увижу еще — будет проблема. Поняль, да?

Я пожал плечами и не ответил. Нарываться нельзя. Непонятно, кто они и насколько серьезны. Может клоуны, а может и нет. Группа с автобуса от них, похоже, отбилась. Ну они по газам и уехали, а нам месяц жить. Двадцатка в день — для нас дикая сумма. Сожрет весь навар.

— Мм… ну ты даешь! — с уважением заглянул в глаза Ванька. — И чо нам делать теперь? Товар-то куда?

— Слышал, что перекуп-то сказал? — спросил я и оглянулся посмотреть, нет ли хвоста. Не дай бог выследят, где мы живем.

— Нет, я ж «Загорку» нам покупал.

— Кароч, надо ехать в Несебр. Рядом тут где-то. Вот визитка, там возьмет сразу три.

— Чего три?

— «Зенита» три и, возможно, часы.

— А остальное? С этими чтоль воевать? Торговать не дадут.

— Посмотрим, как и сколько сдадим, — почесал я затылок. Зря неделю уже проплатил… — Если что, в Албену поеду. Дорогой вроде курорт.

— Что, один? — остановился Ванек.

— Так туда и назад. Зачем за два билета платить?

Мы взяли еще по бутылке «Загорки», и на душе сразу стало теплее. Всё же успех, первую сделку надо отмыть. Конечно, на море, благо городской пляж совсем рядом. Жаль, тут же порт. Поэтому грязно, но нас ничто остановить не могло. Мы брызгались и бросали друг в друга медузы, как дети. Да дети и есть.

Для них особая магия в пенных барашках, гипнотическом шелесте волн и полосе из осколков ракушек на кромке прибоя. Местные никогда не увидят ее. Они слишком привыкли к лазурной воде, ванильным закатам и необъятности моря. И потому чудо раскрывает себя только «детям» — обитателям суровой континентальной глубинки.

В этом дар и некая избранность. Есть чем восхищаться, о чем мечтать, ждать и надеяться. А чем удивить этих несчастных? У них всё уже есть, оно прямо под боком и потому незаметно. Они неспособны на глубокое, медитативное созерцание пред безличным величием моря. Оно видело всё и переживет тоже всех, шевеля пестрой галькой и мерно шлепая бесконечные волны об берег.

После третьей «Загорки» глубокие размышления о бренности и суете уступили место мыслям мелким, практичным и беспокойным. Тем, что я от себя весь день старательно гнал — о Гейле, Кайе и том странном мире. Странным, потому что ум не мог принять их реальность. Любой сон тоже странен, но к ним мы привыкли, как местные к морю. А тут вдруг такое… И как с этим жить?

Мне скоро спать, а морально я был еще не готов. Войти в режим приключений не так уж и просто. Просто фильмы со Шварцем смотреть. Вот тебе меч, а вот Рыжая Соня — вперед, подвиги ждут. А тут ноги дрожат. Там уже не ара с наколками, а черт знает что, раз существуют вампиры, а девушка, как Ван Дамм во плоти.

Быстро темнело. Мы неохотно оделись и отправились в центр поглазеть на народ. Тут его много, не Нови Пазар, где вечером уже никого не найти. На длинной пешеходной улице полно кафешек, но свободный столик еще поискать. Музыка, туристы, парочки, шумные кампании по-восточному смуглых парней. Воздух с ароматом свежей выпечки и крепкого кофе. Неудивительно, что так быстро и дорого сдали своё.

Ночная жизнь всегда ярче. Город расцветал в сумерках, маня яркими огнями витрин, фонарей и рекламы. Дорогие машины, мотоциклы, напитки. Мы, точно варвары в центре древнего Рима, восхищенно взирали на полки с видеотехникой. Не наши комиссионки, ее здесь полно.

И это Болгария, а что ж в просвещенной Европе? Хватит инфаркт? У нас «сникерсы» только-только кое-где появились. «Капитализма хищный оскал» лишь поднимал голову в истерзанной «перестройкой» стране.