Части 3-5

Глава V

Несанкционированная вылазка Дмитрия на поверхность окончательно испортила его отношения с руководством Адмиралтейской. Теперь его воспринимали не только как «процветающего», предавшего свою родину, но и как беспринципного манипулятора. Когда Полковник узнал о том, что Дмитрий числится в базе неприкосновенных, он ожидал, что парень станет оправдывать свой поступок, как попытку реабилитироваться в глазах своих соратников. Военный предполагал, что эту вылазку Лесков предпринял для того, чтобы вымолить у людей прощение. Но вместо этого чертов «процветающий» заявился в его кабинет и начал диктовать свои условия, прекрасно зная, что в данном случае Полковник попросту не сможет ему отказать. Как только Лесков получил минимальное преимущество, он немедленно этим воспользовался. И как бы руководство не противилось, им все же пришлось согласиться на его требования. Полковник просто не мог позволить себе поставить собственную гордость превыше жизней своих солдат.

Едва Дмитрий покинул кабинет, военный отдал два распоряжения. Первое касалось личной свободы Лескова, а именно было велено не надевать на него датчик слежения и позволить ему перемещаться по территории города, как и остальным солдатам. В свою очередь, второе распоряжение касалось Бехтерева и Суворова. С этой минуты оба друга Дмитрия были освобождены от обязанности подниматься на поверхность. Лесков не знал, как это решение воспримут его друзья, в особенности Иван, но для него их безопасность на данный момент была даже важнее чем их хорошие отношения.

Спустя несколько часов сна, Дмитрий снова отправился на поверхность. Нужно было успеть деактивировать как можно больше машин, прежде чем враг спохватится и поймет, что происходит с его роботами на территории Петербурга. Как и в прошлый раз Лескова сопровождал Рекс. И как и в прошлый раз, Дмитрий чертовски нервничал. Он не мог быть уверен, что «процветающие» еще не исключили его имя из списка, поэтому, когда он столкнулся лицом к лицу с первой вражеской машиной, то вновь почувствовал, как его охватывает страх. И лишь тогда, когда вражеский робот опустил оружие, к Лескову вернулась прежняя уверенность и своего рода азарт.

Иван вернулся на Адмиралтейскую, когда Дмитрий уже ушел на поверхность. После обилия уколов рука Бехтерева не болела, поэтому он не захотел оставаться в госпитале Спасской и попросился обратно к дочери. Задерживать его не стали, однако на Адмиралтейскую парень отправился не один. В первую очередь к нему присоединились Георгий Лосенко вместе со своими женой, сыном и чертовски ворчливой тещей. Иван неплохо был знаком с водителем Дмитрия, так как не раз встречал его в Москве, поэтому отговаривать его от идеи перебраться на Адмиралтейскую он не стал. В конце концов, Лескову не хватало союзников, а этот мальчик, сын Георгия, вполне мог подружиться с Викой и не воевать с ней из-за «процветающего».

Однако на этом количество спутников Ивана не ограничивалось. Вместе с Георгием и его семьей Спасскую покинул еще один виновник несанкционированной вылазки, а именно Константин Морозов. На него руководство обоих «районов» набросилось, как снежная лавина на трехлетнюю елочку, вот только тихий и добродушный ученый внезапно утратил свою прежнюю покладистость.

— Ну увольте меня, — сказал он, равнодушно пожимая плечами. — Я с удовольствием буду валятся до полудня в кровати вместо того, чтобы круглосуточно торчать в НИИ.

Константин прекрасно знал, что уволить его никто не сможет хотя бы по той причине, что он является разработчиком прибора, позволяющего управлять роботами-«перебежчиками» на дистанции. При таком управлении машины получали способность не просто лихорадочно палить наугад, как то делали вражеские роботы, а могли целиться точно в разъем между плечом и шеей противника. Таким образом необходимость использовать живых снайперов сводилась к нулю. И пока работа над устройством не была закончена, Морозов был нужен как никто другой. Но едва о проступке Константина стало известно, отношение его коллег к нему заметно поменялось. Его и так считали немного странным: в сорок лет до сих пор жил с мамой, не был ни разу женат и не имел детей, и вдобавок ко всему не раз сетовал на то, что из-за войны он утратил свою коллекцию кукол, которых мастерил в свободное от работы время. Для большинства его коллег это хобби казалось каким-то диким и чертовски неправильным, попахивающим смесью сумасшествия и нетрадиционной ориентации. Но первый серьезный конфликт с коллегами возник у Константина именно из-за его помощи «процветающему». То, что он пустил его на поверхность с чужим оружием и в чужой одежде, еще можно было как-то понять, но дать ему в спутники Рекса, самого «послушного» из роботов, было за гранью понимания. В итоге, на станцию «Адмиралтейская» прооперированный Иван возвращался еще и в компании ученого да его шестерых роботов с собачьими кличками, которые послушно несли в руках его вещи и, что еще забавнее, пожилую маму. После всего случившегося Константин сразу заявил, что немедленно переводится в другой район, и никакие уговоры старшего инженера не смогли повлиять на его решение. В свою очередь Полковник посчитал, что такой поворот лучше, чем если бы ученый вообще отказался работать, поэтому предоставил ему хорошие условия для исследований и проживания.

Когда Дмитрий вернулся с вылазки и отчитался о своих успехах, он был приятно удивлен, обнаружив в казармах нового поселенца, а именно Лосенко. Громкое восклицание «Босс!» прокатилось под потолком раньше, чем Дима успел заметить Георгия.

— Вы — мой кореш, босс, — решительно заявил Лосенко. — Так что пить и воевать вместе нам сам Бог велел.

— Если не хочешь нажить проблем с местными, не называй меня боссом, — в пол голоса отозвался Лесков, снимая с себя пиджак. — Зови по имени.

— Че, реально так и звать — Димоном? — усомнился Георгий. — Как-то че-то… ну это… вы же типа мой «босс».

— Заметь, я больше не плачу тебе денег, — Лесков принялся развязывать галстук.

— Не ну это да, но… Ну ладно, мне не в лом. Наоборот даже как-то по-пацански. Но вообще реальный нежданчик. Кто бы мог подумать, что я вас по имени звать буду.

С этими словами Георгий довольно ухмыльнулся.

— А че это вы в таком прикиде? — только сейчас бывший шофер обратил внимание на то, что Дмитрий был одет в костюм. — Че, ради своей, да? Только это… невеста-то ваша так и осталась на Спасской. Я ее уговаривал пойти сюда, сказал, что могу перетереть с начальством, словечко замолвить, а она уперлась. Так что вам самому с ней добазариваться придется.

— Что за невеста? — неожиданно за спиной Дмитрия раздался голос Ивана. Лесков обернулся и к своей досаде обнаружил стоящего на пороге друга с чашкой кофе в руках.

— Невеста Димона! — услужливо пояснил Георгий, и с лицом человека, знающего все секреты бывшего босса, продолжил, — ну эта, Оксана которая. Димон еще развел всех, будто она погибла в автокатастрофе.

— Георгий, ты не мог бы помолчать, — еле слышно произнес Дмитрий. Лицо Ивана было не передаваемым.

— Как это развел? Что за бред? — все вопросы о том, как прошла вылазка, у Ивана вылетели из головы. Теперь Бехтерев желал докопаться до правды.

— Да ничего не бред. А ты что, не знал что ли? — пробормотал Георгий, с каждым словом все больше понижая голос.

— Нет, не знал, — Иван нахмурился. — Дим, расскажи, что за хрень? Я все это время тебе сопли утирал, переживал за тебя, как лох последний, а получается, не надо было?

Лескову даже стало немного не по себе от взгляда, которым буравил его лучший друг. На самом-то деле, Ивану действительно было, за что сейчас злиться. Узнав, что у Лескова погибла невеста, он и Рома названивали ему чуть ли не каждый день, желая подбодрить в миг столь тяжелой утраты. Все это время они искренне переживали за своего овдовевшего друга, а сейчас неожиданно выясняется, что смерть невесты была инсценирована, а Дмитрий попросту прикидывался.

— Я объясню, — виновато произнес Лесков, обратившись к Ивану.

— Ну попробуй. Пока твоя Оксана сама не овдовела.

Дима не хотел, чтобы его друг узнал об обмане таким некрасивым образом, но, на удивление, выслушав причину инсценировки, Иван отреагировал поразительно спокойно.

— Я бы тоже так сделал, — задумчиво произнес он. — Если бы Вике угрожала опасность, тоже попытался бы всех развести.

Но затем уже чуть более сердито добавил:

— Но мне бы уж мог сказать! Я тебя никогда не палил!

— У тебя дочь, — напомнил ему Дмитрий. — А «процветающие» держали меня за горло. Неужели ты думаешь, что в своем положении я бы стал подставлять тебя, рассказывая о таких вещах?

— Ладно, проехали, — ответил Бехтерев, после чего, уже более добродушно добавил, — ну, может, хоть сейчас познакомишь меня с этой своей невестой?

— Да она мне не невеста. Это фиктивная история, придуманная для того, чтобы «процветающие» не попытались убить ее.

— Замечательно! — в голосе Ивана снова послышались нотки раздражения. — Чего я еще не знаю о своем лучшем друге? Тебя хоть Димой зовут?

— Не Димой, но мы об этом с тобой уже разговаривали, — Лесков слабо улыбнулся.

— Че за нежданчик, босс? А как вас зовут на самом деле? — виновато было притихший Лось моментально ожил.

— Имя Дмитрий мне дали в детдоме, — уклончиво ответил парень, не желая рассказывать историю про Алирэна.

На этом дискуссия о пропавших невестах подошла к концу, и только сейчас Дмитрий обратил внимание на место, которое занял Георгий. На этой кровати прежде спал Стас.

— А где вещи Волошина? — на миг Лесков насторожился. В какой-то момент у него промелькнула мысль, что парень Кати погиб, и ее тут же заменила несколько жестокая в данном ключе мысль, что теперь Белова наконец одна.

Однако ответ Ивана словно перевернул на Дмитрия ведро холодной воды:

— Он и Катя уходят на другую станцию.

— Почему? — Лесков не сводил с друга встревоженного взгляда.

— Не знаю, Ромка так сказал. Насчет причины он не в курсе.

— Они уже ушли?

— Нет, я только что видел Волошина на кухне вместе с сыном Ермакова.

— Извините, я оставлю вас, — с этими словами Дмитрий поспешно покинул помещение.

То, что уйти с Адмиралтейской было решением Стаса, Лесков не сомневался. Катя вряд ли захотела бы расставаться со своими друзьями, тем более сейчас, когда идет война, и каждый день кто-то погибает. Поэтому Лесков посчитал нужным найти именно Волошина. Он еще не знал, что ему скажет, но собирался хотя бы попытаться убедить заслуженного героя не оставлять одну из самых хорошо защищенных станций подземного города.

Расстояние до кухонного помещения показалось Дмитрию едва ли не бесконечным. Он с трудом сдерживался, чтобы не перейти на бег. Погруженный в свои мысли, парень даже не замечал, какими взглядами его провожают солдаты из-за его внешнего вида. Он ведь так и не успел переодеться и теперь разгуливал по базе, облаченный в белую рубашку и черные брюки.

— На свадьбу так вырядился, клоун? — крикнул Никита, обратившись к нему. — Или на свои похороны?

Лесков не отреагировал. Сейчас его куда больше волновал чертов Стас со своей идиотской ревностью. Как будто у Дмитрия и так было мало проблем.

Он буквально ворвался на кухню, надеясь застать там Волошина, и к своему облегчению обнаружил его, сидящим с Алексеем за столом с чашками кофе.

— Мы можем поговорить? — с порога произнес Дмитрий, обращаясь к Стасу. От этих слов Волошин заметно помрачнел. За одну секунду напряжение в комнате возросло настолько, что едва ли не звенело в воздухе.

Алексей бросил внимательный взгляд сначала на Стаса, потом на Дмитрия.

— Зайди ко мне в кабинет перед уходом, — сказал он Волошину, после чего поднялся с места и направился к выходу. Его не нужно было просить об этом, так как Ермаков-младший прекрасно понимал, что за разговор предстоит сейчас этим двоим. Поравнявшись с Дмитрием, он задержал на нем тяжелый взгляд. Этот «процветающий» умудрился разозлить его даже сейчас. Из-за него Алексей терял храброго бойца и хорошего товарища.

— Что тебе надо? — сквозь зубы процедил Волошин, когда дверь за спиной Ермакова закрылась. Он поднялся со стула, не желая смотреть на «процветающего снизу вверх, и шагнул навстречу своему собеседнику. Дмитрий словно не заметил его тона, лишь автоматически скрестил руки на груди в защитном жесте.

— Хочу узнать, почему вы уходите? — в отличие от Стаса, Лесков попытался придать своему голосу как можно больше спокойствия.

— Твое какое дело?

— Ты можешь идти на все четыре стороны, но Белова пойдет за тобой. И последнее меня не устраивает. На данный момент Адмиралтейская — одна из самых защищенных станций. Нужно быть законченным глупцом, чтобы покинуть ее.

— Нужно быть законченным уродом, чтобы иметь наглость попадаться мне на глаза.

В голосе Стаса буквально клокотала ярость. Около часа назад он сильно поссорился с Катей, и, наверное, впервые за время их совместного проживания девушка по-настоящему разрыдалась. Возможно, он и перегнул палку, но слова раненного боевого товарища о том, что Катя тайно встречается с «процветающим» до боли обожгли его ревностью. Парень почувствовал себя обманутым. Он любил Катю, по-настоящему любил, и дорожил их отношениями так, как прежде не случалось с другими девушками.

Узнав столь унизительную новость, Волошин немедленно нашел Катю и, уединившись с ней, решил поговорить начистоту.

— Ты позоришь меня! — с досадой произнес он. — Все уже говорят о том, как ты уединяешься с Лесковым прямо здесь, в госпитале. Хоть бы постыдилась моих товарищей!

Услышав эти слова, Катя заметно побледнела. Впервые она видела своего парня в таком состоянии.

— Что? Думала, я не узнаю? — Волошин криво усмехнулся. Ему было чертовски больно, быть может, даже больнее, чем когда ему на спину рухнула горящая балка. Ради Кати он был готов на все. Он хотел жениться на ней, завести семью, купить небольшую дачу за городом и жить, как все нормальные люди. Но внезапно у Кати начались выставки, а вместе с ними появился этот проклятый Лесков, ублюдок, отравивший его родителей и друзей.

— Стас, ничего не было, — еле слышно произнесла Катя, пытаясь успокоить разбушевавшегося парня. — Клянусь, я бы никогда не обманула тебя. Я не уединялась с ним, я просто беспокоилась о нем и Бехтереве. Если бы Рома тоже поднялся на поверхность в первый раз, я бы отреагировала также. Поверь мне, родной, Дима — мой школьный друг.

— Ты уже не школьница. Давно пора вырасти из своих детских фантазий и начать реально смотреть на вещи. Думаешь, я не понимаю, как он к тебе относится? Когда все произошло, он первым делом бросился спасать тебя. И я благодарен ему за это. Но это не значит, что я готов отдать ему тебя. Мы столько времени были вместе. И я люблю тебя. Неужели ты готова все это перечеркнуть? Ради чего? Да, он принес тебе лекарство. Но не потому, что любит, нет! Для него ты — такая же игрушка, как и все остальные шлюхи в его окружении. Ты ему интересна лишь потому, что все еще не переспала с ним. Конечно, если верить тому, что ты сказала.

По щекам Кати потекли слезы. Эти слова показались ей обидными и унизительными. Неужели Стас действительно был о ней настолько плохого мнения? Она никак не могла простить себе то, что позволила Дмитрию поцеловать себя еще до войны, поэтому упреки Стаса стали для нее особенно болезненными.

— У меня с ним ничего нет, — как можно более убедительно произнесла Катя.

— Слухи не рождаются на ровном месте. Думаешь, мне приятно ловить на себе сочувствующие взгляды? Пойми, Катя: когда ты ему надоешь, меня уже рядом не будет.

— Стас, пожалуйста, — в отчаянии взмолилась девушка. — Я ничего не сделала! Если хочешь, давай уйдем на другую станцию, только не обвиняй меня в том, в чем я не виновата!

Слова об уходе случайно сорвались с губ Кати. Она надеялась, что Стас не воспримет их всерьез, потому что здесь у него уже появились друзья. Глупый слух, пущенный неизвестно кем, мог забыться уже на следующий день, и у них бы снова все наладилось. Хотя Катя уже давно не была уверена, что их отношения смогут стать прежними. До того момента как в ее жизни появился Лесков, все было так ровно и правильно, словно они шли по проторенной дорожке, а теперь все перевернулось с ног на голову. Как бы Катя не пыталась убедить себя в обратном, ее влечение к Дмитрию только крепло. Она жадно хватала любую информацию касательно него, и когда узнала, что он поднялся вместе с Иваном на поверхность, то не могла успокоиться до тех пор, пока не увидела его живым и невредимым.

— Ты действительно готова уйти? — вопрос Стаса заставил ее вздрогнуть. Девушка затравленно посмотрела на него, после чего молча кивнула. Мысль о том, что ей придется уйти и потерять возможность получать информацию о Диме и ее друзьях, вдруг показалась ей невыносимой.

«А как же Вика?» — в отчаянии подумала она о маленькой девочке, которая всегда с нетерпением ждала ее прихода. Но затем Катя снова встретилась взглядом со Стасом и решительно произнесла:

— Если ты этого хочешь, мы уйдем.

Наверное, они действительно должны были уйти. Стас был прав, сказав, что слухи не рождаются просто так, и Катя подумала о том, что она попросту не имеет права причинять этому парню боль. Она помнила, как он без колебаний отдал ей лекарство, а сам мужественно терпел до последнего. Она помнила, что по сути именно из-за нее Стас поехал в Петербург, а не к своим родителям, и теперь не знал об их участи. А ведь другой на его месте вколол бы лекарство себе и ей, а затем уехал бы на поиски своих близких. Но он не смог этого сделать. Стас был слишком порядочным, чтобы тратить на себя еще одну драгоценную ампулу, в то время как остальные люди гибли один за другим. И сейчас, когда Стас потерял обоих своих родителей, Катя попросту не могла оставить его.

Только тогда, когда девушка предложила ему уйти в другую часть города и больше не встречаться о Дмитрием, они наконец помирились. Стас первым обнял ее и несколько минут не выпускал из объятий. Он покрывал ее заплаканное лицо поцелуями и обещал, что как только они уйдут, у них все снова наладится.

Что касается виновника их конфликта, то он застал Стаса на кухне как раз в тот момент, когда Волошин прощался с Алексеем. Ермаков сильно разубеждать его не стал: он уже слышал о том, что девушка Волошина путается с «процветающим», и к сожалению был не единственным, кто был в курсе этого. И так как большинство людей хорошо относились к Стасу, этот слух еще больше настроил их против Лескова.

— Я тебе говорил, чтобы ты не лез к моей девушке? — угрожающе тихо произнес Стас, не сводя с Дмитрия пристального взгляда. — Говорил?

— Если бы я, как ты изволил выразиться, «не полез» к твоей девушке, она бы не получила лекарства, — заметил Лесков. — Или твоя любовь так велика и поэтична, что способна воскрешать мертвых?

— Заткнись! — воскликнул Стас. — Я больше не позволю тебе портить наши отношения.

— Останьтесь на Адмиралтейской!

— Чтобы ты и дальше таскался к моей девушке?

— Не будь глупцом! Чем дальше от центра, тем менее защищены станции! Половина из них вообще не достроены!

Дмитрий мог и не вести этот разговор. Достаточно было внушить Стасу прямо сейчас отправиться к Алексею и сообщить, что он и Катя передумали и решили остаться. Вот только потом Волошин очухается и снова попытается уйти.

— Я знаю, что ты уединялся с ней в комнате отдыха, — не унимался Волошин. — Об этом все говорят. Ты — редкостный ублюдок, Лесков!

— А ты — редкостный параноик, — Дмитрий почувствовал раздражение. — Если тебе полегчает, то она отшила меня еще в прошлом году. Предпочла тебя, героя всея Руси. Так что расслабься, ты победил! Теперь, главное, не тащи свой трофей черт знает куда лишь потому, что тебя волнуют глупые сплетни. Если хочешь, я к ней больше не подойду и даже не заговорю с ней. Только останьтесь!

— Нет, — ответил Стас, почувствовав облегчение. Затем он с чувством собственного превосходства насмешливо добавил: — Если тебе полегчает, Катя сама предложила уйти на другую станцию. Чтобы не видеть тебя. Некоторые люди слишком вежливы, чтобы грубо отшить человека, который принес им лекарство. Но она не хочет иметь с тобой ничего общего. Раз она не может сказать тебе это в лицо, скажу я. В последний раз предупреждаю: оставь нас в покое! Ты уже убил моих родителей, я не позволю тебе отнять у меня еще и Катю.

Смерив Дмитрия презрительным взглядом, Стас вышел из кухни и захлопнул за собой дверь. Лесков остался стоять посреди комнаты, пытаясь переварить услышанное. Он не знал, что больше задело его: слова о том, что Катя якобы не желает его видеть, или о том, что Дима лишил этого парня всего и теперь пытался забрать последнее.