Части 3-5

Глава VIII

(Уважаемые читатели, со следующей главы прочтение будет доступно только для добавившихся ко мне в друзья.)

После смерти Оксаны жизнь Дмитрия несколько изменилась. Какое-то время о нем и вовсе ничего не было слышно, точно он стремился укрыться от всех, чтобы залечить раны. Единственное, что оставалось на слуху — это информация об участи компании покойной Алюминиевой Королевы. За неимением наследника в силу вступало дополнительное условие завещания Сергея Хворостова, а именно — компания становилась собственностью Российской Федерации и перепродаже не подлежала. Таким образом все усилия Дмитрия удержать компанию при себе полетели к чертям. Несколько раз он пытался оспорить завещание, но, дважды проиграв суд, в итоге отступил.

Тем временем люди Бранна пытались выяснить, кто приложил руку к убийству Алюминиевой Королевы. На данный момент Оксана не мешала никому из «процветающих», поэтому Киву в первую очередь заинтересовался противниками их благотворительного фонда. И с каждым днем этих недоброжелателей во всем мире становилось все больше. Все чаще в средства массовой информации стали просачиваться протесты в адрес деятельности фонда, который подмял под себя всю мировую экономику. Уровень безработицы продолжал расти так же стремительно, как продолжали богатеть «процветающие». Первого июня в Париже состоялся очередной митинг против внедрения робототехники до тех пор, пока людям не будет предложена другая работа. Безработные маршировали с плакатами по улицам, громили витрины магазинов, поджигали машины. Всплески недовольства периодически прокатывались по разным странам, но дальше обещаний политиков дело не шло. В России одним из главных активистов, выступающих против проекта «Процветание» был никто иной как Роман Суворов. В последнее время его имя все чаще упоминалось российскими спонсорами проекта, причем в крайне негативном ключе. Разгромные статьи Суворова еще больше волновали народ, а последнее интервью, которое он брал у одного из инвесторов, и вовсе показало «Процветание» с очень неприглядной стороны. Бранн как-то в шутку обмолвился, что пора угомонить этого борца за справедливость, но прежде чем к словам Киву успели прислушаться, Роман Суворов пополнил ряды тех, кого так отчаянно защищал. Позже Рома рассказывал Ивану, что об увольнении ему сообщил даже не директор — охранник на входе, когда его пропуск внезапно оказался деактивирован.

— Неужели мне снова придется просить денег у своей жены? — в отчаянии воскликнул он, когда Иван поставил перед ним бокал с коньяком. — У меня ведь кредит на квартиру! В течение месяца я бился во все двери, чтобы найти работу, но всюду мне отказывали.

— А Димке ты звонил? Ну на тему работы? — Иван устроился в кресле напротив, с долей сочувствия глядя на своего друга. Он не раз предупреждал Рому, что его смелые восклицания еще могут аукнуться, правда, не увольнением, а пулей во лбу. Так что, быть может, Цой еще легко отделался.

— Как ты себе это представляешь? — с раздражением спросил Рома. — Он только что невесту похоронил, судится за ее компанию, а тут я еще: привет, найди мне работу!

С этими словами Цой залпом опустошил бокал коньяка. Несколько минут он молчал, словно пытался собраться мыслями, а затем неожиданно выпалил:

— Сволочи они! Всем неугодным рты затыкают! Ты даже не догадываешься, что творят эти гады! Им человека убить, как рюмку водки опрокинуть. Ни законов не боятся, ни совести. Невеста Димы ведь тоже к неугодным относилась. Или почему, ты думал, ее убили? Сначала ее отца грохнули, потом ее. А Димка до сих пор жив лишь потому, что якшается с Киву. И ведь ничего сделать нельзя! Они все себе подчинили! Все! А ты, Иван, ты ведь тоже на «процветающего» работаешь? Поэтому нам не рассказываешь, чем занимаешься?

Иван молча взглянул на своего друга, после чего поднялся с места и приблизился к окну. Разговаривать на эту тему ему не хотелось. Кому какое дело, как он зарабатывает деньги? Ясное дело, что не в конторе с девяти до шести с часовым перерывом на обед. После смерти Олега Лесков никогда не задавал Ивану этот вопрос, однако Роме подобное незнание не давало покоя.

— Иван, я тебя спрашиваю? — окликнул его Цой.

— Меньше знаешь, лучше спишь, — усмехнулся Иван. Рома хотел было возразить, но красноречивый взгляд друга заставил его промолчать. Тогда Иван продолжил:

— Что касается кредита, не беспокойся. Я дам тебе денег.

— Да, но как я буду возвращать?

— Позже сочтемся.

— Знаешь, что интересно, — в голосе Ромы внезапно послышалась обида. — У Лескова столько денег, что он запросто может купить небольшой город, а на кредит мне одалживаешь ты… Да что там кредит. Он даже на свою свадьбу не захотел нас позвать. И на похороны. Как будто мы — люди второго сорта. Как бы ты его не защищал, но он изменился. Стал тем, кого мы всегда презирали. Зазнавшимся мажором, у которого только деньги и понты на уме.

Иван обернулся и пристально посмотрел на своего гостя. Затем он приблизился к Роме и, медленно отчеканивая каждое слово, произнес:

— Никогда не говори о друзьях плохо.

Затем он сердито добавил:

— Дима и я — единственные родные тебе люди. Могла бы быть и твоя жена, но, заметь, у вас с ней не очень получилось. Так что заканчивай эту песню, лады?

— А тебе не кажется, что в его глазах мы оба — неудачники?

— Неудачниками мы можем быть только в своих собственных глазах. Мы сами определяем планку, до которой пытаемся дотянуться. А посторонние слишком заняты собой, чтобы думать о чьих-то провалах. Позвони Димке, он поможет с работой.

— Позвоню, — пробормотал Рома. — Только это… Не говори ему про мажора. Я это не всерьез.

— Не скажу. Если услышу еще раз, сам в морду дам, — Иван многообещающе подмигнул, после чего оба друга рассмеялись.

Но вот их разговор снова вернулся к теме проекта «Процветание». Теперь они уже обсуждали фильтры, которые наконец-то начали устанавливать на территории России. В квартире Ивана эта штуковина уже появилась, поэтому Рома изъявил желание попробовать эту расхваленную на все лады воду. Хмыкнув, Иван удалился на кухню и, набрав из-под крана воды, поставил стакан на стол перед гостем.

— Обычная же вода, правда? — Рома скептично посмотрел на прозрачную жидкость.

— Как сказать… Я вкуснее воды не пробовал.

— С добавками что ли? — теперь в голосе Суворова послышалось любопытство. Схватив со стола стакан, он поспешно поднес его к губам и отпил глоток. Несколько секунд он молчал, желая распробовать воду и понять свои ощущения, после чего медленно кивнул.

— Действительно… Вкусная. Помнишь, когда нас на экскурсию в лес возили, и мы там ручей нашли. Вода холодная была, аж зубы сводила…

— Но вкусная. Мы с Димкой так нахлебались, что потом оба с ангиной свалились, — усмехнулся Иван. — Эта вода такая же…

— Надо с обычной сравнить, — в Роме немедленно проснулся недоверчивый журналист. — Может, это нам только кажется? Знаешь, как в дорогом ресторане: взглянешь на ценник, и еда начинает казаться вкуснее.

— Можешь из туалетного бачка зачерпнуть, — хохотнул Иван, за что Рома бросил на него укоризненный взгляд.

— Очень смешно!

Закончить установку фильтров было решено к началу августа. Количество безработных позволяло «Процветанию» задействовать огромное количество одноразовых рабочих, которые готовы были на все, чтобы получить хоть какие-то деньги. В целом люди положительно восприняли подарок в виде очищенной воды, но кто-то все же захлопывал двери перед пришедшими к ним рабочими, сообщив, что им не нужны такие подачки. Были и случаи мошенничества, когда грабители притворялись сотрудниками компании «Чистая Вода», и доверчивые люди сами открывали им двери.

В начале августа по телевизору действительно сообщили о том, что проект «Процветание» наконец закончил первую стадию изменения мира к лучшему. Теперь в любой точке земного шара каждый человек имел возможность пить хрустально чистую воду прямо из-под крана. Была проделана огромная работа, и были задействованы не менее огромные деньги, однако результат стоил того. То и дело по всем каналам показывали счастливых индийских ребятишек, которые пили воду прямо из-под крана и прославляли спонсоров «Процветания». Рома наблюдал за этим с долей насмешки. Он видел, как тему безработицы пытаются замять чудесной историей о питьевой воде, без которой прежде он и большинство людей в развитых странах прекрасно обходились. Мрачные настроения касательно проекта немного посветлели. То и дело какая-то старушка рассказывала, что ей больше не нужно мучиться у колодца с больной спиной, ведь теперь на территории ее участка есть водопровод. То и дело показывали учителей, которые больше не боялись, что дети в школах будут пить воду из-под крана.

— После уроков физкультуры ребята постоянно пили нефильтрованную воду, потому что не у всех есть деньги покупать ту, что продается в столовой в бутылках, — рассказывала директор одной из московских школ. — Дети вообще воду не любят пить, а уж кипяченую и подавно. Конечно же, они предпочитали покупать вредные для здоровья лимонады. А сейчас дети распробовали настоящую чистую воду без привкуса металла.

Этими восторженными оханьями словно нарочно пытались прикрыть крики митингующих людей, жизнь которых без работы медленно, но верно катилась к нищете. Разрыв между богатыми и бедными стал настолько заметным, что средний класс почти полностью растворился. Обилие роботов теперь хозяйничало во всех обслуживающих сферах.

Георгий Лосенко от души выматерился, когда кофе в бумажном стаканчике ему подала не Маруся, его любимая официантка, а робот под номером «четыре». Небольшая машина ростом с двенадцатилетнего ребенка выехала к нему на встречу и, протянув напиток, противным механическим голосом произнесла: «Пожалуйста! Хорошего дня!»

— Что ты знаешь о хороших днях, ведро с болтами? — мрачно произнес Лось, выхватывая у ненавистного робота кофе. — Даже крышку завинтил, падла. Люди даже облиться не могут по собственному желанию.

С этими словами Георгий вернулся в машину и протянул кофе Дмитрию. Лесков автоматически проверил, хорошо ли закрыта крышка, после чего осторожно сделал глоток.

— Не дело это, босс…, - не выдержал Гоша, устремив на своего начальника мрачный взгляд. — Реально жизнь подставой попахивает! Если уже кофе эта железная хрень варит, то страшно в мир выходить!

— Прежде кофеварка тебя устраивала.

— Да я про роботов. Смотрят своим паскудным экраном: «выберите заказ». Так бы и двинул им с ноги в прыжке! Куда мир катится? Везде этот металлолом. ЛенкА моего выгнали, Каришка без работы… Депрессуха реальная в городе. Денег вообще по копейке на рыло, и живи как хочешь. Каришка у меня просит, а мне семью кормить. Может, подсобите, босс? Может, рубль какой левый нарисуете?

— К Киву меня отвези, пожалуйста, — напомнил ему Дима.

— Без базара, босс, но рубль реально нужен! Косячно каждый раз своим бабам отказывать. А сокращать расходы и с Каришкой расставаться западло. Не по-пацански это как-то!

— На обратном пути поговорим.

— На обратном пути — это хорошо. Но у вас на обратном пути всегда настроение испорченное.

— Георгий! — в голосе Лескова послышались стальные нотки.

— Заметано! Ща доскочим за минуту, кофе остыть не успеет! — с этими словами Лось поспешно завел машину. Затем он вновь посмотрел на босса, но уже в отражение зеркала. Спустя два месяца после смерти Оксаны Дмитрий наконец-то более-менее оправился, но теперь, казалось, стал еще более замкнутым. От своей утраты он прятался в работе, поэтому в последнее время избегал посещение мероприятий и вечеринок. Дмитрий и сегодня не горел желанием ехать к Бранну, но в этот раз Киву проявил настойчивость. Удивило Лескова и то, что румын не пожелал дожидаться окончания рабочего дня и велел приехать к нему немедленно, причем не в офис, а домой.

В Москве слово «немедленно» могло растянуться на три часа пробок. В этот раз их путь преградила очередная демонстрация безработных. Было около четырех часов, когда автомобиль Дмитрия наконец-то въехал во двор дома Бранна. В этот раз его встретил не дворецкий. Сам хозяин дома открыл ему дверь, и от Лескова не укрылась его встревоженность. Жестом Бранн пригласил его следовать за ним.

В доме было поразительно темно. Шторы оказались плотно завешаны, словно их не открывали несколько дней. Со стен исчезли последние картины и зеркала, и, наверное, впервые дом Киву показался Дмитрию настолько необжитым и неуютным. Особенности зрения так же позволили Лескову заметить тонкий слой пыли на резном деревянном столике, уныло темнеющем в углу.

«Где вся прислуга?» — встревоженно подумал Дима. Однако задавать вопросы он пока не стал.

Лесков проследовал за Бранном в обеденный зал и с удивлением замер на пороге. Если не считать камина, комната оказалась абсолютно пустой.

— Как у вас стало… просторно, — Дмитрий все же не удержался от комментария. Его взгляд в очередной раз недоверчиво скользнул по залу, после чего задержался на каминной полке, на которой лежал белый конверт.

«Ну разумеется», — мысленно усмехнулся Лесков. Видимо, даже в кратере, оставленном бомбежкой, Бранн сумеет найти камень, на который положит злополучный белый конверт.

— Я рад, что вы оценили новый интерьер моего дома, — отозвался Бранн, прохаживаясь по пустой комнате. — Полагаю, вы удивлены такими переменами…

— Вы верно полагаете, — ответил Дмитрий, все еще не отводя взгляда от каминной полки. Бранн заметил, на что обращено внимание его гостя, после чего, усмехнувшись, произнес:

— Если вам не терпится узнать, что в конверте, прошу вас, посмотрите.

В этот миг Лесков ощутил, как бешено колотится его сердце. Возможно, Киву нашел убийцу Оксаны и теперь желает поквитаться с ним.

Чувствуя на себе пристальный взгляд румына, Дмитрий постарался как можно более равнодушно открыть конверт. И уже через миг углубился в чтение.

— Это ваше разрешение на местожительство в Сиднее, — сухо пояснил Бранн. — Пора покидать Россию, Дмитрий.

— Пару дней назад мне пришел отказ, — тихо ответил Лесков, складывая бумаги. — Что изменилось за это время?

Он пристально посмотрел в темно-карие глаза своего собеседника, словно пытался прочесть его мысли.

— За вас поручился Лонгвей… На удивление, ваше безрассудство в который раз не вышло вам боком, Дмитрий, и ваша поездка в Сидней без моего ведома оказалась весьма полезной.

— Логвей… Тот азиат, — Дмитрий чуть нахмурился. — Он сказал, что от меня хочет?

Губы Бранна тронула ироничная улыбка.

— Видимо, его заинтересовали ваши способности убеждения, которые вы, к счастью, не додумались продемонстрировать на нем.

— На сколько человек распространяется мое разрешение? Я имею ввиду, я ведь могу взять с собой еще кого-то, например…

— Например, не можете, — перебил его Бранн. — Ваше положение и так слишком шаткое, чтобы диктовать условия. Вы должны сегодня же отправиться в Сидней вместе со мной, пока активирован портал. Если вас интересует конкретное время, то это прямо сейчас. Вы и так потеряли три часа, пока добирались сюда… Идемте же.

С этими словами Бранн указал жестом на дверь, ведущую в соседнюю комнату. Держа в руках конверт, Лесков проследовал за Киву в следующий зал. В этот раз он был куда менее удивлен, увидев посреди комнаты телепорт. Румын приблизился к панели управления и приложил к ней ладонь, отчего двери портала разъехались в стороны, приглашая войти.

— Когда я смогу вернуться в Россию? — Лесков все еще колебался.

— Вы не сможете, — Бранн холодно улыбнулся. — Идемте, Дмитрий. Больше это не ваша страна. Здесь вас ничего не держит.

— Напротив, здесь мои друзья, моя работа.

— Всю необходимую работу вы уже сделали. А друзьями можно обзавестись и в Австралии, благо, не в пустыне будете жить… В Сиднее вас ждет собственный дом, не такой роскошный, как здесь, но соответствующий вашим заслугам. Идемте же в портал, Дмитрий. Вы не представляете, как я устал за все это время…

Но Лесков не двинулся с места.

— Вы сказали, что портал активирован лишь временно?

— Да, через пятнадцать минут он будет уже недоступен, и нас выбросит в океан. Сомнительное удовольствие, не правда ли? — Бранн нетерпеливо скрестил руки на груди.

— К чему такая спешка?

В тот же миг глаза Дмитрия окрасились медным.

— Не. Смейте. Мне. Ничего. Внушать! — сквозь зубы процедил Киву. Люстра под потолком мелко задрожала, и Лесков буквально кожей почувствовал неприятную вибрацию воздуха. — Если вы хотите правды, я вам и так скажу!

Заметив, что радужки глаз Лескова вновь сделались темно-синими, Бранн усмехнулся и продолжил:

— Следующим шагом проекта «Процветание» будет минимизация безработицы. Робот превосходно справляется со своими задачами, в то время как такой несовершенный сотрудник, как человек бывает больным, некомпетентным, халатным, грубым, продажным… К тому же ему нужно платить зарплату, оформлять на него страховку, оплачивать отпуска и больничные. Хочется задать вопрос, а нужен ли этот человек вовсе?

— Вам ли это решать? — в тон собеседнику ответил Дмитрий.

— Вы правы, не мне. Ни я, ни кто-либо еще из полукровок не участвовал в голосовании касательно использования водяных фильтров по назначению.

— Что значит «по назначению»? — Лесков почувствовал, как внутри него все похолодело.

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

С этими словами Бранн посмотрел на свои наручные часы.

— Два часа назад был активирован основной параметр фильтра, а именно — поступление яда в питьевую воду. Яд подействует в течение двух суток, чтобы люди не успели спохватиться и сообщить друг другу о том, что они умирают. Разумеется, кто-то с более слабым иммунитетом умрет раньше, но в целом… Я надеюсь, вы ничего не пили в ближайшие три часа?

— Кофе, — еле слышно ответил Лесков. — Проклятье, как вы могли!

Услышанное настолько поразило Диму, что он невольно отступил на несколько шагов назад, словно пытался отдалиться от ужасающей правды. Мысль о том, что он собственноручно спонсировал убийство миллионов людей, и в том числе своих друзей, обрушилась на него, словно скала. Глаза парня вновь окрасились медным, как бывало всегда, когда он терял над собой контроль, но Бранн воспринял это как желание снова что-то внушить ему. Когда Дмитрий вновь посмотрел на него, он словно взглянул в зеркало — глаза румына тоже окрасились медным, а воздух снова начал вибрировать.

— Не я, Дмитрий. Люди! — сквозь зубы процедил Бранн. — Люди приняли решение перебить других людей, как это делалось всегда. Как было в Первую Мировую, как было во Вторую… А потом в книжках напишут о какой-нибудь болезни вроде чумы, которая выкосила большую часть населения планеты. Ведь переписывать историю стало так модно…

— Вы знали, что произойдет. Знали с самого начала, — произнес Дима, словно не слышал того, что говорил ему Киву.

— Знал. И что с того? Я должен был бежать по улицам и пытаться донести это каждому встречному? Даже если бы я хотел это сделать, кто бы мне поверил? Вы сделали так, чтобы ваш друг Роман Суворов лишился работы на телевидении, чтобы его не убили за его болтливость. Неужели вы думаете, что меня бы пощадили?

Дмитрий потянулся было к телефону, чтобы набрать номер Ивана и велеть ему не приближаться к воде, но Бранн едва заметно отрицательно покачал головой.

— «Абонент недоступен», — произнес он, манерно растягивая слова. — Полчаса назад я пробовал дозвониться до вас. Не получилось. Не работают ни радиостанции, ни телевидение, ни интернет. Все кончено, Дмитрий. За сутки вымрет большая часть населения, затем роботы уничтожат выживших. Я бы не хотел, чтобы полукровка погибал в войне, которая его не касается.

Чуть помедлив, Бранн извлек из внутреннего кармана пиджака шприц и несколько ампул с какой-то прозрачной белой жидкостью.

— Яд, что вы выпили с кофе, для полукровок не является смертельным. У нас очень сильный организм, однако, чтобы вы не мучились с температурой, я предлагаю вам вколоть антидот.

В тот же миг Дмитрий посмотрел на Киву более осмысленно. Слово «антидот» вдохнуло в него призрачную надежду на то, что его друзей можно еще спасти. Ампул было немного, и, если не использовать на себя, должно было хватить.

— Я остаюсь, — тихо произнес Лесков. — А вот вам пора. Время уходит.

В глазах Бранна промелькнуло недоверие. Казалось, он ослышался или попросту не хотел верить сказанному.

— Дима, это не твоя война. Не нужно умирать за людей, которые так и так будут уничтожать друг друга. Нам, полукровкам, стоит подумать о себе.

Впервые за все время их знакомства чопорный Киву обратился к Лескову на «ты». И впервые Дмитрию показалось, что он говорит искренне.

— Вам плевать на несколько миллиардов человек, но при этом вас заботит участь полукровок?

— Я гораздо старше, чем ты думаешь. Я знаю, что такое Великая Депрессия в Соединенных Штатах, знаю, что такое Первая и Вторая Мировые… Я воевал. В первый раз на стороне Франции, второй раз на стороне Великобритании… А потом ко мне пришло понимание, что люди вообще ничему не учатся. Это самый безмозглый, мелочный и жадный вид, который когда-либо существовал на планете Земля.

— Может быть. Тем не менее совет лишил меня выбора, не позволив перевезти в Австралию своих близких. Так может хотя бы вы не лишите меня последней надежды…

То, как Дмитрий посмотрел на ампулы с антидотом, подсказало Бранну, к чему ведет его собеседник. Вступать со столь мощным телекинетиком в бой было откровенным самоубийством, поэтому Лескову ничего не оставалось кроме как попробовать попросить.

— Вспомните, что случилось на открытии музея современного искусства. Оставьте мне ампулы, и мы будем квиты…

— Я хотел «поквитаться» с вами, перевезя вас в Австралию. Впрочем, вы сделали свой выбор. Прощайте, Дмитрий.

С этими словами Киву положил в ладонь Лескова ампулы с антидотом и направился к порталу. На миг он обернулся, словно собирался что-то сказать напоследок, но передумал. Но затем, поколебавшись, все же произнес:

— Тот, кто обладает лекарством, получает великую силу. Прошу вас, Дмитрий, не тратьте ее на свою слабость.

— А что бы вы сделали с подобной силой на моем месте? — внезапно спросил Лесков.

Киву тихо усмехнулся, после чего произнес:

— Нашел бы Вайнштейна…