Часовой: Курсант

Глава 26

Дирижабль сотрясался от шквалистых ударов ураганного ветра, обрушивающегося на его корпус. Не иначе только благодаря стараниям экипажа корабля, да благословениям священника, окропившего судно перед отлетом, «Архангел Гавриил» продолжал успешно противостоять ярости разбушевавшейся непогоды.

А в каюте разыгрывалось свое такое же неистовое и яростное представление. Безумное и жутковатое. Я смотрел на липового охотника за головами, в котором с каждым ударом сердца становилось все меньше человеческого, и гадал, что же делать дальше. Как не оказаться между молотом и наковальней. Я вжался в угол, готовый при малейшем признаке угрозы ударить. Грифон на моей спине периодически покалывал кожу жгучими искорками.

Вооружённый тесаком великан в плаще широко расставил ноги, словно стоял на палубе борющегося со штормом морского судна. Он ни на секунду не упускал замершее напротив него чудовище из виду. Обёртыш весь как будто клокотал распирающей его изнутри плотью. Его лицо текло и кукожилось, словно было слепленным из воска, который горячим месивом начинал стекать с лицевых костей. Его круглые, как у филина, жёлтые глаза не открывались от вожделенного гитарного футляра. Проклятье, даже мне захотелось наконец узнать, что там у него такое находится!

Из прорези, обозначавшей рот, продолжала течь густая вонючая зелёная кровь. Лишенный части языка, он не мог внятно говорить, лишь хрипел и булькал. Здоровяк направил на него зазубренный ножище и густым, гулким голосом, перекрывая шум доносящейся через обшивку корабля бури, рявкнул:

— Даже не вздумай, нечисть! Твоя жизнь оборвется здесь и сейчас!

И очень резво, совершенно неожиданно для такого огромного тела, ринулся в атаку. Противостоящий ему монстр завыл на одной высокой угрожающей ноте и снова прыгнул. Он хотел перелететь через исполинскую, надвигающуюся на него фигуру и приземлиться за спиной здоровяка, чтобы достичь своего футляра, понял я. Но гигант в плаще оказался очень ловок. Вскинув руку, он прямо в полёте изловил обёртыша за камзол, рванул на себя и мощным ударом тесака отчекрыжил ему голову. Я невольно зажмурился. В потолок ударил фонтан зелёной крови, а обезглавленное тело, содрогаясь в конвульсиях, упало на пол каюты.

Прикрывшийся от брызг вонючей жидкости полой плаща великан отрывисто спросил у меня:

— На тебя не попало? Кровь этого ублюдка не угодила тебе в глаза или рот, ну же⁈

Я отрицательно замотал головой:

— Нет. Этого стоило бы опасаться?

Здоровяк кивнул накинутым на голову капюшоном.

— А то. Его кровь ядовита. И если попала в твою или ты нечаянно проглотил ее, считай, дело дрянь. От яда обёртыша не существует действенного противоядия.

Он пнул ногой, обутой в подкованный сапог, затихший труп и указал мне на откатившуюся к двери голову с выпученными потухшими глазами и раскрывшимся в предсмертном оскале ртом.

— То же самое можно сказать и о его укусе. На редкость мерзкая тварь. А ты неплохо держишься. Обычный человек проявил бы хоть какие эмоции.

Гигант повысил голос, перекрикивая раскаты грома и монолитный шум лупцующего дирижабль чудовищного ливня.

— Кто ты такой, парень⁈

— Часовой, — не стал отпираться я и немного поправился. — Курсант.

Он приблизился ко мне вплотную, нависая как скала. До меня донеслось его тяжелое дыхание. Под низко надвинутым капюшоном едва угадывались черты его лица. Да ещё в каюте было темно как при закрытых ставнях, бушующий в небе шторм и не думал угасать. Я упрямо выпятил подбородок. Этот тип был выше меня почти на пол головы, намного массивнее и шире, весил, наверно, килограмм двести! Настоящая махина. До меня донёсся рождённый под капюшоном бронированного плаща смешок.

— Курсант, значит. Мне бы следовало догадаться, что ты не из городских хлюпиков. Ростом вышел, а мясо еще нарастишь. Кулаки вон, что сжимаешь, тоже будь здоров, — в его низком рокочущем голосе послышалось сдержанное одобрение. И ещё едва уловимый акцент. — Не буду лезть в чужие дела, но спросить обязан. Как ты связался с этой тварью?

Я только и мог что всплеснуть руками.

— Да совершенно случайно! Ты бы слышал, что он мне нагородил. Представился охотником за головами, меня выставлял беглым дезертиром и все грозился доставить к столичному руководству Ордена Часовых и сдать за деньги. И слушать меня не хотел, когда я пытался ему объяснить, что всего лишь возвращаюсь в Столицу, чтобы принять присягу Часового и отправится по месту дальнейшей службы!

Гигант хмыкнул. Бушующая за бортом буря на мгновение стихла, чтобы затем с новой силой обрушиться на болтающийся среди туч и ураганного ветра воздушный корабль. Молнии продолжали ослепительно вспыхивать, ливень заливал стекло иллюминатора сплошным водопадом. Дрожали стены, переборки и палуба. Здоровяк присел на корточки, вытер кинжал о труп обёртыша, засунул оружие под плащ и прогудел:

— Ваши дела меня не касаются. Я чужой в Империи. Но что-то мне подсказывает, что ты и сам недалеко от меня ушел, парень! Дворянин?

Я с вывозом посмотрел на него. Выпрямившись, великан ткнул затянутой в перчатку рукой в сторону футляра убитого существа.

— Я ничего не имею против аристократов. И, повторюсь, не стану задавать лишних вопросов. Я верю тебе. Эта тварь, разумеется, никуда бы тебя не сдала. Из этой каюты ты бы вышел только одним способом. Вон в том чемодане, который так похож на чехол от гитары. Музыкантом эта гнида не представлялась? Так я и думал.

— Как он выглядит на самом деле? — вырвалось у меня.

Фигура в черном плаще заслонила пол каюты, поворачиваясь к двери.

— Безволосое серое существо, способное менять личину, оборачиваться другим человеком. Он словно лепит себя, как из глины. Но для постоянной поддержки образа им нужно своевременно и много питаться. На самом деле они очень сильны и проворны, и способны проворачивать со своими телами удивительные метаморфозы. Этот… Этот голодал, потому ослаб. Вряд ли у него осталось много корма, поэтому он на тебя и нацелился. Ты здоровый, хватило бы надолго. Да еще и кое-какие штуки, что есть при мне, ослабили его. Ну да о том тебе знать не надобно!

Его голос прерывался ударами стихии, но я почти все расслышал. Так выходит, что эта пучеглазая пакость с длинным жабьим языком хотела меня использовать в качестве сухпайка⁈ Неужели я настолько привлекателен, что периодически меня намереваются сожрать то одни то другие? Я подошёл к взявшемуся за гитарный футляр гиганту. Он повернулся и положил его на подрагивающий пол каюты.

Витавший в комнате специфический, приторно-сладковатый запах стал отчетливей.

— У тебя должны быть крепкие нервы, насколько я понимаю, — проворчал великан, своими могучими лапами легко ломая защёлки футляра. — Вот, смотри, это могло бы быть твоим персональным переносным гробом. Полюбуйся!

Нервы нервами, но я невольно отшатнулся. Нет, далеко не от вида того, что нам открылось, а от удушливой спертой вони разлагающегося трупа хрен знает какой давности. Внутри лежало уже не поддающееся никакому опознанию тело. Без головы, рук и ног, один остов. Практически полностью объеденный и высушенный. На рёбрах болтались остатки сухожилий, белели обглоданные кости, лишь на левом бедре еще оставалось пожелтевшее, отдающее синим, словно завяленное мясо… К горлу невольно подкатила тошнота. Я старался дышать через рот.

— Вот дерьмо…

— Еще какое, — гигант захлопнул футляр, подобрал с пола оброненный покойным лже-охотником пистоль, осмотрел, хмыкнул и спрятал в бездонных складках своего огромного, подбитого кольчужной броней плаща. — Он хотел сожрать этот последний кусочек, чтобы восстановить покалеченное мной тело. Мерзкая тварь. Когда сядем в столичном порту, сообщу капитану. Раньше не стоит, чтобы не поднимать панику.

— Откуда он взялся? Кто он, этот обёртыш?

Великан снова тяжело засопел, повернув ко мне огромную, покрытую капюшоном голову. Мне показалось, что в его тени блеснули синеватым отблеском глаза. Но, возможно, я и ошибся.

— Эта и подобная ей твари стали появляться вскоре после начала войны с Ведьмами. Не сразу, позже, когда уже появилась граница, разделившая вашу Империю на две части. Некоторые пришедшие с той стороны монстры поняли, что нужно становиться умнее. Что в некоторых случаях нахрапом не возьмёшь. Что можно выжить там, где сытно и хорошо. Они приучились жить среди людей. Прятаться, маскироваться и убивать.

— А тогда кто ты? — я тщетно пытался рассмотреть лицо великана. — Я Алексей. Это мое настоящее имя, которое я говорю немногим. И даю слово своего Рода, что никому не расскажу о том, что видел, или о тебе, если попросишь.

Гигант в свете полыхнувшей за окошком молнии выглядел особо впечатляюще, словно огромный грозный скальный утёс. Он прогудел:

— Меня зовут Франк. Я охочусь за подобными этому обёртышу тварями. В этом мы с тобой похожи, Алексей. Мы не охотники за головами, работающие за деньги. И ты и я занимаемся этим бесплатно, потому что так надо, а больше некому. У тебя разве был выбор в жизни?

Я отрицательно замотал головой.

— Вот и у меня не было. Я не дворянин. Но тоже, хм, человек чести. Я принимаю твое доверие и твою дружбу. Вряд ли мы когда-либо свидимся… Но, если вдруг ты обо мне вспомнишь и понадобится моя помощь, держи.

Он выудил из-под плаща что-то маленькое и протянул мне. Заметив отразившееся на моем лице подозрение, добродушно бухнул:

— Бери, бери, эта штука не кусается. Она волшебная, но не несет угрозу. Ни скверны, ни порчи, никаких скрытых проклятий. Когда захочешь меня увидеть, дашь знать. Просто потри ее, назови мое имя и скажи, когда и где ты бы хотел со мной увидеться. Я услышу. Но только заклинание на этой монете одноразовое. Воспользоваться можно лишь единожды. Запомнил?

Я заворожённо рассматривал монету, которую он мне дал. Смотрел и не мог поверить тому, что я видел. Она была довольно крупной, увесистой, из серебра, потёртой и отполированной за уйму лет чуть ли не до зеркального блеска. По-своему истолковав мое замешательство, Франк пояснил:

— Не удивляйся. Подобной монеты ты в жизни не видел, даже не гадай. Это очень древняя штука, оставшаяся в нашем мире ещё с времен до Катаклизма. Ей больше трёх тысяч лет.

— Откуда она у тебя? — невольно вырвалось у меня. Я бережно спрятал монету в карман штанов, к мешочку с деньгами.

Франк сложил толстенные руки на могучей груди и рыкнул:

— Думаю, ты уже понял, что я не могу ответить тебе на этот вопрос. Как и рассказать о многом другом, о чем ты наверняка хочешь спросить… Ты мне понравился, дворянин Алексей. Пусть твой Бог прибудет с тобой. Возвращайся в свою каюту. И никому не говори, что ты видел. Прощай.

Хлопнув дверью, он вышел в освещённый судорожно помаргивающими в такт урагану стеклянными шарами коридор. Через минуту, не в силах больше оставаться в этой каюте, я выскочил за ним, прикрыл дверь и чуть ли не бегом направился к себе.

Франк немного ошибся. Пусть я лично никогда не держал подобных монет в руках, и не видел воочию, но я знал, что это за монета! Пусть и надписи на ней истёрлись, не позволяя точно назвать дату, пусть герб поблек и уже не был сильно впечатляющ… Но я понял, что он мне дал монету Российской Империи времен царицы Екатерины Великой достоинством в один рубль! С профилем императрицы с одной стороны и двуглавым орлом с другой! Значит ли это, что в этом мире история развивалась параллельно почти один в один нашей? Или же это не альтернативный нашей земле мир, а далёкое и отнюдь не радостное будущее, в котором я оказался⁈ Монета породила кучу новых вопросов, голова пошла кругом, да еще этот обёртыш чертов и буря, что грозила разломить наш кораблик как хрупкую скорлупку…

Ввалившись в свою каюту, я заперся, бросился на койку и сунул голову под подушку, прячась от стихийного рева за бортом. Сейчас едва миновал полдень, но казалось, что подступает ночь. Я зажмурился. Черт, как же я хочу домой.

Буря утихла только к вечеру. Или же мы просто прошли через неё, не знаю. Так или иначе, наш корабль резко вывалился из грозового ураганного фронта на темно-синий, но спокойный и благостный воздушный простор, оставив разгул чудовищной стихии позади. Дирижабль набрал потерянный ход, в рупоре громкоговорителя вновь зазвучал уставший, но не скрывающий сдержанной радости голос капитана, возвестивший, что наше судно успешно выдержало бурю и мы идём прежним курсом, правда с опозданием на три часа.

Я ворочался на кровати, вздрагивая вместе с кораблём, в муторной полудрёме, до самого окончания шторма. Поужинал остатками завтрака, попил воды и почувствовал себя не в пример лучше. Зашторил иллюминатор, зажег лампу и снова принялся рассматривать подаренную мне таинственным охотником на монстров монету. Я чувствовал в ней частичку родного мира, не знаю почему. И решил, что этот серебряный рубль станет моим талисманом. В конце концов это была единственная по-настоящему ценная и лично моя вещь в этом мире. Пока что. Пока я не вернулся в Родовое имение Бестужевых. Да и то… Я не он. И все, что я найду в доме наследника проклятого Рода, по факту тоже не мое… А вот эта монета… Я крепко стиснул ее в кулаке. И ощутил, как она чуть нагрелась. Грифон на моей спине погрузился в спячку. Что пока меня более чем устраивало.

Завтра, уже завтра я высажусь в Столице. Найду Главное здание Ордена Часовых… Или же мне нужно будет вернуться сначала в Академию, а там уже пусть умные головы решают, что со мной делать и куда мне идти? Вряд ли такая мелкая сошка как я, которая ещё и не Часовой по присяге, вызовет повышенный интерес в главном штабе Ордена. Решено, отправлюсь в Академию. То-то Герман и Лада обрадуются! Ну, во всяком случае я рассчитывал на это. Их, да погибшего Сойку я так или иначе считал своими друзьями, вместе пролившими кровь и побывавшими на краю гибели. Надеюсь, они добрались до Академии быстрее и куда как благополучнее чем я.

При воспоминании о Ладе в моем сердце ничего лишнего не шевельнулась, внезапно понял я. А ее облик застило скрытое полумаской удивительное, загадочное и прекрасное лицо предсказательницы из Кромлеха Альбины Троекуровой. Я усмехнулся. Да уж, не будь я дворянином, а она такой неземной, недостижимой особой, с которой хотелось сдувать пылинки… Хотя, как говорят, в тихом омуте черти водятся. Но я не хотел и мысли допускать, что эту поговорку можно применить к моей знакомой гадалке…

Франк… Очень загадочный и престранный человек. Я чувствовал в нем нечто, что одновременно притягивало и пугало. Но пугало с каким-то детским восхищением, словно он был пришельцем из иных миров, позволившим с собой познакомиться и слегка прикоснуться к себе. Да и вообще человек ли он? Я так и не увидел его лица. В его облике было много непонятного, да и много вопросов он оставил. Один ли он работает или тоже принадлежит к какому-то сообществу, наподобие Ордена Часовых? Очень любопытно. Я пока еще слишком мало времени провел в этом мире. А уже столько всего накопилось.

Последней проведённой ночью на борту «Архангела Гавриил» я стал свидетелем еще одной удивительной, пугающей и жуткой картины. Позже, погрузившись в очередные сумбурные размышления, я понял, что, пожалуй, еще ничего не видел страшнее в этом мире. И, осознав, что с этим страхом мне придётся жить и сталкиваться практически всю оставшуюся жизнь, пришел в ещё больший ужас. И, наверно, именно тогда я все же решил для себя, что во что бы то не стало постараюсь тут выжить. И не просто выжить, барахтаясь на поверхности существования, а занять достойное место, стать независимым от других, доказать, что мой Род так же достоин большего, а я не пожива для пришлых тварей, не ведьмин выкормыш и не пушечное мясо. Именно тогда я дал себе слово дворянина, слово наследного аристократа, просто слово человека, что сам буду строить свою судьбу. Я сам, своими руками и поступками, и никто не сможет меня остановить.