Чароплет

Глава пятьдесят вторая

Шеннон проснулся от чужого прикосновения к руке. Ему снилась мать – темнокожая триллинонка – и баньяновое дерево рядом с отчим домом. А теперь кто-то зачем-то тормошил его, и отлетающий сон вытесняли желудочные боли, ощущение дряхлости и скорого конца. Однако вместе с ними пришло воспоминание о том, что вернулся призрак, и теперь они снова единое целое.

Моргая, Шеннон сел и перекинул текстовый мостик Азуре, чтобы посмотреть ее глазами. Зрелище оказалось неожиданным – перед ним на коленях стоял Никодимус в тяжелом синем плаще. По туго натянутой ткани палатки барабанил дождь.

– Магистр, магистр, – твердил Никодимус. – Магистр, это я. Магистр, нам удалось!

Выражение лица у него, однако, было странным, словно он никак не мог решить, ликовать или горевать.

Шеннон только теперь стряхнул остатки сна.

– Создатель! – обомлел он. – Ты вернулся?

Никодимус, кивнув, сжал его руку. Азура опустила взгляд, и Шеннон увидел голую ладонь Никодимуса на своем локте. Вскрикнув, Шеннон хотел отстраниться, но ученик, рассмеявшись, раскрыл вторую ладонь – на ней блеснула изумрудная слеза.

– С язвенным проклятьем покончено.

Шеннон потрясенно уставился на изумруд глазами Азуры.

– Простите, что приходится срывать вас с места, магистр, но нам необходимо спешить. События развиваются стремительно, поэтому я сейчас же забираю вас в город. С Жилой, Яшем и Кремнем я уже поговорил, их я отправляю обратно в Остроконечные горы. Они уже достаточно сражались за наше дело. Они выступают сегодня же вечером, под прикрытием, в сопровождении наших лорнских посланцев.

– Лорнских посланцев… – эхом повторил Шеннон, прислушиваясь к шуму снаружи. Яш что-то радостно кричал Жиле.

Никодимус вдруг посерьезнел.

– Магистр, мне жаль, но в город нужно выдвигаться немедля. Сестрица времени даром не теряет. Да, кстати… Та книга, которую я вам оставлял, – та, где скрывался ваш призрак, она мне нужна. Она ведь еще у вас?

– Конечно, – ответил Шеннон, махнув на ларец в другом углу палатки. – Вон там.

Едва Никодимус кинулся к ларцу, Шеннон осторожно пощупал живот. Болело по-прежнему.

– Никодимус, мне… Я не чувствую… разницы.

С книгой в руках Никодимус вернулся к постели старика, окончательно помрачнев.

– С помощью изумруда я убрал все язвы, но устранить причиненный ими ущерб уже не удастся. – Он помолчал. – Ваши… годы не дают больше ничего сделать. Пратекст меняется с возрастом, все живое несет в себе смертность, и не в моих силах…

Шеннон кивнул.

– Ты не можешь вернуть мне молодость. Хорош я, однако! – усмехнулся он. – Ты здесь, целый и невредимый, избавил меня от проклятья, а я только и знаю что брюзжать.

– Нет, магистр, вы…

Шеннон прервал его, порываясь взять за руку, и теперь уже Никодимус по привычке отдернул свою. Оба рассмеялись. Никодимус осторожно протянул ладонь и впервые за десять лет учитель и ученик обменялись рукопожатием.

Франческа стояла у окна, глядя на бушующую снаружи грозу.

Она пришла в себя на «Королевской пике», и Сайрус ухаживал за ней всю дорогу до Авила, так что Изему пришлось управлять кораблем одному. Ее бил озноб и мучило головокружение. Тщедушное человеческое тело после былого великолепия казалось тесной, хрупкой клеткой.

Город предстал перед ними неожиданно спокойным и почти не пострадавшим: кровь пролилась лишь в воздушном бою и в святилище, мирные жители за редким исключением отделались испугом.

Когда «Пика» пришвартовалась и капитан Изем отправился докладывать командующему о прибытии, Сайрус отвел Франческу в реквизированную воздушным флотом таверну Священного квартала. Там, в номере на верхнем этаже, она провалилась в тревожный сон и увидела Саванного Скитальца, летящего через океан.

Через какое-то время ее разбудил мягкий черно-белый шорох дождя. Вечернее небо заволокли пришедшие с океана темные тучи. Потом молодой сын хозяина таверны принес ей тарелку чечевицы и начал что-то говорить – слова его переливались всеми оттенками от фуксии до желтовато-бежевого. Франческа объяснила, что не слышит, и, в один присест проглотив чечевицу после его ухода, вновь забылась сном.

Проснулась она уже утром – разбитая и дрожащая в ознобе. Дождь не прекращался. На завтрак ее ждали лепешки с сыром. Молодой иерофант принес две записки – одна (убористый почерк Сайруса) обещала навестить, как только дадут увольнение. Во второй (простое нуминусное заклинание) Никодимус спрашивал: «Можно к тебе?»

Ответ выплеснулся из ее рук сам собой: «Да, и поскорее, иначе, клянусь всевышним, я откушу тебе голову. В самом прямом смысле – драконовские меры, сам понимаешь». Но потом Франческа вспомнила, с каким потрясением он смотрел, как она пожирает Тайфона, и заменила ответ на простое: «Поскорее!»

Она подремала в ожидании. Вымылась в тазу нагретой на огне воды, переоделась в чистое и набросила тонкий лавандовый долгополый жилет. Нашла гребень и расчесала спутанные кудри, уложив их плавной сияющей волной. Близился полдень. Несколько раз сквозь тучи прорывалось солнце, но сейчас дождь опять лил стеной. Несмотря на непогоду, два массивных корабля парили на привязи над куполом святилища. Третий, «Королевская пика», если Франческа не обозналась, описывала плавные круги над городом – как наглядный символ смены власти.

Франческа напрягла зрение – крылья «Пики» едва заметно подрагивали, ловя ветер. Потом взгляд ее обратился внутрь себя. Она не человек. И никогда им не была. Сейчас она идет на поправку, и мысли движутся заметно быстрее. Когда-нибудь, надо надеяться, вернется и четвертичное восприятие с прорицательскими способностями. Доведется ли ей еще раз принять драконий облик – бог весть.

За спиной вспыхнули три черных пятна. Стук в дверь? Повернувшись, Франческа увидела стоящего на пороге Никодимуса, который откидывал капюшон тяжелого синего дождевика. Длинные черные волосы зачесаны назад, зеленые глаза смотрят пристально, на сосредоточенном лице настороженность. Боится ее после увиденного? Не захочет ее больше?

«Неужели не поздравишь меня с тем, что я сбросила вес?» – с напускной беззаботностью написала Франческа.

Он прочитал, улыбнулся, грустно покачал головой.

«Ты не представляешь, какие чудеса творит диета из поверженных демонов». Франческа повернулась к нему боком, демонстрируя тонкую талию.

Он рассмеялся ярко-оранжевым и шагнул ближе. «Есть на свете хоть что-то, что ты не сможешь обратить в шутку?» Ни единой помарки. Спасибо изумруду, надо полагать.

«Есть одна страшная напасть, с которой действительно не до шуток», – призналась Франческа.

«Какая же?» – Никодимус напрягся в ожидании ответа.

Вздохнув, Франческа с закрытыми глазами вручила ему два слова: «Менструальные боли».

«Фран! – Он негодующе взмахнул рукой. – Я думал, ты серьезно».

Она перехватила его руку, потом взгляд. Улыбка на его лице померкла. Франческа медленно поднесла его ладонь к своей щеке и дрожащими пальцами вложила в другую ладонь вопрос: «Я тебе не опротивела?»

Никодимус притянул ее к себе и поцеловал. Кольцо его рук сжалось плотнее, и Франческа почувствовала, что весь бесконечный потенциал ее тела и разума легко умещается в его крепких объятиях.

У нее отлегло от сердца. Губы Никодимуса, его частое дыхание без лишних слов подтверждали, как она ему нужна. Как тогда в Холодном Шлюзе, они снова боролись с желанием выпить друг друга залпом, вслепую ковыляя к кровати. Не сразу им удалось унять эту мучительную жажду.

Когда наконец они, обессиленные, улеглись рядом, Никодимус заглянул Франческе в глаза. «Тебе действительно предстоит создать вторую ветвь Разобщения? Тайфон не врал?»

Франческа взяла его за руку. «Тайфон не догадывался, кем мы становимся, объединившись. Твоя какография в союзе с моим разумом меняет наши возможности. Будущее становится текучим. Я видела».

«Ты уверена?»

Франческа грозно сдвинула брови, а потом поцеловала его. «Конечно, нет, обалдуй. Как тут можно утверждать наверняка?»

«А если мы совершаем ошибку? Вдруг именно этого демоны и добиваются?»

Франческа ухватила его за плечи. «А если ошибкой будет расставание? Вдруг у кого-нибудь есть пророчество, в котором обалдуй-какограф и прекрасная дракониха находят способ предотвратить Разобщение?»

«Обалдуй?»

Франческа с жарким поцелуем перекатилась Никодимусу на грудь.

«Если такова награда за простое обалдуйство, чем меня порадуют за непревзойденный идиотизм?»

«Покажу, если запрешь дверь».

Никодимус рассмеялся, но тут же посерьезнел. «Фран, ты съела побежденного Тайфона…»

Стыд свернулся внутри ледяным узлом. «Инстинкт, не более. Растерла его в порошок, чтобы он больше не воскресал».

«Ты уверена?»

«Не советую злоупотреблять обалдуйством».

Никодимус не улыбнулся. «Фран, почему ты просто не оставила меня в Холодном Шлюзе? Зачем нужно было, чтобы я пришел в святилище, не подозревая о твоей истинной сущности?»

Она откинула ему волосы со лба. «Изумруд. Ты жить без него не мог. И я хотела, чтобы ты его получил… но на самом деле было бы лучше, если бы ты не жаждал его так сильно. Отказался бы от него».

Никодимус кивнул. «Потому что он не дает мне тебя менять? Моя какография дарит тебе свободу?»

«Да, отчасти поэтому. Сейчас, например, я знаю, что он где-то на тебе».

Никодимус отвернул ворот, демонстрируя изумрудную слезу на серебряной цепочке и, осторожно расстегнув ее, положил рядом с собой на кровать. Франческу моментально бросило в жар – какография вернулась. Она посмотрела Никодимусу в глаза. «Хочу, чтобы у нас всегда было так, как в Холодном Шлюзе».

Он покосился на изумруд. «Я всегда считал его не достающей частью себя. Но почемуто, обретая ево, не чуствую ни чего не обычного».

Франческа провела ладонью по его животу. «За необычным дело не станет, предоставь это мне».

Он рассмеялся красными огоньками. «Сечас наверно не время. Черес четыре часа нужно отправлятся в Звездопад. Сможешь?»

«Четыре часа?»

Никодимус вздохнул. «Богиня Селеста спусскается с Острой горы, штобы правозглосить мою сестрицу Альцыоном. К ее прибытею меня недолжно быть в городе и даже в королевстве».

«Но ведь твоя сестра теперь какограф».

«Кроме Лотанну и нас с тобой никто не знаит что Скиталец отнил у нее спасобность к чарасловию. Вивиан – или как там ее по настоящему зовут – облодает полетическим умом и должжной под готовкой чтобы правит империей. А Триллинон, Вердант и Остро земье уже решили обеденится в империю. Репутацыя Вивиан важнее ее спасобностей».

Франческа обдумала прочитанное. «Ты хотел бы видеть Альционом ее?»

Никодимус посмотрел на изумруд. «Видет Создатель, у нее полу чилось бы куда лушче».

Франческа поразмыслила еще. «Умение колдовать без ошибок не сделает тебя особенным. Твоя особенность в другом».

Никодимус отвернулся к окну.

Она взяла его за руку. «Как будем добираться до Звездопада?»

«Корованом. Дегарн по слал колаборис агентом лиги Звездапада в Звезной академии. Нас всретят впути и праводят до Нагорья, а там по доспеют куззнецы и друиды. Сможеш собраца в такой короткий срок?»

«Мне нечего собирать».

«Хорошо. Мне нужено еще заглинуть в святилише. Отправлю за тобой ково ни будь из кузнецов. Они железно воз намерялись нас охранять – вот и сейчас двое караулют задверью».

Франческа, нахмурившись, оглянулась на дверь и кое-что вспомнила. «Я всегда буду целителем, куда бы мы ни перебрались. Имей в виду. Я не брошу практику».

Никодимус улыбнулся. «Почему?»

«Не представляю другой жизни», – пожала плечами Франческа.

Он поцеловал ее. «И ненадо. Значит будишь целитилем».

Наконец, после долгого ожидания, флаги на авильских дозорных змеях просигналили «Королевской пике» возвращаться в сад ветров на дозаправку чарами. Сайрус привел в действие необходимые тексты – все мышцы ныли, в глаза будто песку насыпали. Завершив патрулирование, «Пика» устремилась на запад.

Сайрусу и остальным иерофантам-монотеистам приходилось работать за двоих. Оглянувшись на капитана Изема, он увидел, что и тот едва не падает с ног от усталости.

Дождь и ветер за это время поутихли, и перелет через Багряные горы получился недолгим. Но когда впереди протянулась зеленая седловина, где разевали широченные пасти бесчисленные ветроуловители, садовая башня показалась Сайрусу какой-то странной. На взлетной площадке толпились пилоты, а в небо уходила цепочка выстроившихся друг над другом змеев. Подойдя поближе, Сайрус разглядел на каждом из них флажный сигнал «Победа!».

Изем за его спиной рассмеялся.

– Первый раз такое вижу… – в недоумении пробормотал Сайрус.

Зависшую перед швартовкой «Пику» взлетная площадка встретила дружным ликующим ревом.

– Чествуют героев, – пояснил Изем. – «Королевскую пику», ее экипаж и, в первую очередь, ее бравого пилота.

Сайрус понял, что последние слова относятся к нему, и у него запылали щеки.

– Сайрус! – крикнул Изем. – Надеюсь, тебе не особенно дорога должность небесного дозорного? Сдается мне, ты теперь обречен на капитанство.

Войдя вслед за служителем в кабинет, Никодимус увидел Вивиан в тяжелой чарословской мантии и длинных черных перчатках. Чуть поодаль стоял Лотанну. Оба с непроницаемыми лицами.

За спиной Никодимуса выстроились трое – Дегарн, предводитель уцелевших кузнецов и старейшина друидов.

– Сестрица. Магистр Лотанну, – по очереди поклонился хозяевам кабинета Никодимус.

– Никодимус, – удостоила его кивком Вивиан, выдержав долгую паузу.

– Как мне тебя называть?

– Я вижу, слухами земля полнится. В широких кругах я известна под вымышленным именем, так что, полагаю, и тебе лучше звать меня Вивиан.

Никодимус отметил про себя, что она моложе его на несколько лет.

– Надеюсь, в беседе с канонисткой Кейлой я выразился достаточно ясно.

– Безусловно.

– Но я бы хотел кое-что добавить для тебя лично.

Вивиан смотрела выжидающе.

– Я не вижу причин для вражды, – начал Никодимус.

– Ты помог сепаратистам, – проронила она холодно. – Теперь люди не смогут выступить единым фронтом против демонов.

– Под твоей властью они тоже не объединятся, но это не отменяет сотрудничества.

Вивиан сцепила затянутые в перчатки руки.

– Мне казалось, ты зарекся участвовать в политике.

– Да. – Никодимус помолчал. – Но если ты сочтешь возможным договориться, я буду рад.

– Ты великодушен.

Никодимус собрался идти, но остановился.

– Перчатками не отгородиться.

– Ты о чем?

– О твоем недуге. Перчатки не дадут заражать окружающих язвами, но тебе все равно никуда не деться от близости ко всему живому. Она будет тебя преследовать.

Лицо Вивиан окаменело.

– Спасибо за предупреждение.

Никодимус смерил ее взглядом. Не свалял ли он дурака, что пришел?

– Через час меня не будет в городе. Возможно, мы не встретимся до самого Разобщения. А может, и тогда не встретимся.

– Может.

Поклонившись, он снова повернулся к выходу – и снова остановился.

– Вивиан, ты знала нашу мать?

– Она умерла, когда мне было семнадцать.

Никодимус почувствовал комок в горле. Оказывается, у него все это время теплилась надежда.

– Какая она была?

Вивиан плотно сжала губы.

– Истово верующая. – С минуту она рассматривала Никодимуса. – Часто думала о тебе. Плакала, когда приходили вести об очередном убитом имперце – воспитаннике демонов. Одна часть ее желала тебе смерти, чтобы ты не вырос приверженцем Лоса. Другая часть надеялась, что убили не тебя и ты доживешь до зрелых лет.

Никодимус кивнул.

– Вы с ней похожи внешне?

Сощуренные глаза Вивиан посмотрели чуть менее напряженно.

– Она была гораздо красивее.

Никодимус помолчал, изучая ее лицо. А потом, повинуясь какому-то безотчетному порыву, взмахнул рукой, перекидывая Вивиан что-то небольшое. Лотанну с воплем метнул заряд магнуса, и в воздухе, словно влипнув в серебристую паутину, повис арахестский изумруд.

Вивиан с Лотанну, переглянувшись, уставились на Никодимуса.

– Что это значит? – сдвинув брови, спросила Вивиан.

– Мне никогда не стать Альционом. Всю жизнь я силюсь заполнить внутреннюю пустоту. Но эта пустота… Я выстроил себя вокруг нее, и заполнить ее теперь будет все равно что заложить камнями нутро храма.

– Но почему ты отдаешь его мне?

Он выдержал пристальный взгляд зеленых глаз.

– Тебя растили Альционом. Ты веришь в порядок, в империю. Может быть, тебе удастся воспользоваться им во благо. Отразить демонов, например. Мне это не по силам и, честно говоря, я только рад буду переложить бремя на твои плечи. Изумруд мешает нашим с Франческой устремлениям, и поскольку магистра Шеннона я от язв излечил, иной надобности в этом камне у меня нет.

Вивиан, шагнув вперед, протянула руку к изумруду, но вдруг замерла.

– Я не хочу оказаться перед тобой в долгу.

– Тогда признай, что не все, в отличие от тебя, обязаны почитать порядок, – выдержав ее взгляд, проговорил Никодимус.

– Признаю. И обещаю действовать на благо человечества.

– В таком случае бери изумруд и поступай как подскажет совесть.

Сняв перчатку, Вивиан выхватила изумруд из воздуха. Миг спустя она сотворила сложнейший витиеватый абзац на нуминусе и издала протяжный вздох облегчения. Лотанну подался к ней, но остановился как вкопанный.

– Не волнуйтесь, магистр, она больше не сеет гибель.

Лотанну взял Вивиан за руку, и оба повернулись к Никодимусу.

– Вы ведь могли его не отдавать, – заметил Лотанну.

– Я рад, что отдал. За меня не беспокойтесь, к шкуре какографа мне не привыкать.

– Никодимус, ты оказал людям большую услугу, – проникновенно заявила Вивиан. – Вот тебе ответная. При обыске в покоях Тайфона мы нашли перечень организаций демонопоклонников во всех шести человеческих королевствах. Этот перечень поможет расправиться с уже существующей заразой. Я сделаю копии и перешлю твоим… – Она оглянулась на Дегарна. – Твоим союзникам.

Никодимус поклонился.

– Искреннее спасибо, сестра. Мы обязательно воспользуемся. – Он помолчал. – И еще я хотел поговорить с тобой о разработке Тайфона. О заклинании, обнаруженном магистром Акомой, которое способно изменять язык на большой территории. Насколько я понимаю, именно оно повинно в тихом увядании из-за искоренения ошибок в праязыке на всем континенте.

Судя по лицам Вивиан и Лотанну, ничего неожиданного для них он не сказал.

– Метазаклинание в связке с изумрудом способно придать логичность магическим языкам в твоей новой империи. Стало быть, у тебя может возникнуть соблазн распространить это воздействие и на складывающуюся сейчас Лигу Звездопада.

Глаза Вивиан вновь подернулись льдом.

– И пока ты не поддалась этому соблазну, напомню, что магистр Акома скопировал метазаклятье в клинический журнал Франчески, который сейчас находится у меня. Уверен, ты предпочтешь, чтобы я не воспользовался этим заклятьем в противовес твоему.

– Никодимус, послушайте, – заговорил Лотанну. – Я сегодня весь день потратил на разбор этого заклинания. Повысив логичность магических языков, мы увеличим могущество наших чарословов. Это поможет нам отразить нашествие демонов.

– А вы не думали, – как можно небрежнее осведомился Никодимус, – что будет с Франческой и ей подобными? Теми, кто соткан из интуитивных языков, а не логических?

– Полагаю, обессилеют, – заморгал Лотанну.

– И мы полагаем. Но зато – полагаем мы – в моих руках это заклятье, наоборот, придаст им небывалое могущество.

Лотанну напрягся, догадываясь, куда клонит Никодимус. Тот посмотрел на Вивиан.

– Похоже, Лотанну наконец открывается то, что прозревала Франческа в драконьем обличье. Сестра, наше с тобой соперничество в применении этого заклятья приведет к расколу в человеческом мире. Магические языки в твоей империи и в нашей лиге пойдут разными путями. У тебя окрепнут чарословы, зато ослабнут конструкты и божества. На наших землях произойдет ровно противоположное.

Вивиан медленно кивнула.

– Да, это закончится расколом.

– Значит, поклянемся не прибегать к метазаклятью?

– Согласна. Но… если взглянуть трезво, долго ли империя или твоя лига смогут удерживаться от соблазна воспользоваться преимуществом?

– Будем надеяться, достаточно долго, чтобы успеть подготовиться к Войне разобщения, – поспешил ответить Никодимус. – К сожалению, нам не дано предугадать, когда возрожденный Лос приведет из-за океана свой пандемониум. А вам дано?

Вивиан покачала головой.

– Демоны могут нагрянуть через год, а могут через полвека. – Она помолчала. – Никодимус, для нежелающего лезть в политику ты сделал слишком много судьбоносных политических шагов.

Он улыбнулся.

– Это семейное.

Вивиан ответила невеселым смехом.

– Прощай, сестра, – поклонился Никодимус.

После продолжительной паузы она поклонилась в ответ.

– Прощай, брат. – В голосе ее снова зазвенел лед.

Франческа, смотревшая на бесконечный дождь за окном, почувствовала, что в комнату кто-то вошел. Наверное, тот самый кузнец, которого обещал прислать за ней Никодимус. Однако, обернувшись, Франческа увидела Сайруса. Тюрбан размотан, опущенная вуаль открывает короткую черную бородку. На губах печальная улыбка – вестница какого-то рвущего душу воспоминания.

– Здравствуй, Сайрус, – произнесла Франческа настороженно. С губ сорвались разноцветные огоньки, но когда Сайрус заговорил радужными разводами, пришлось его прервать. – Я тебя не понимаю.

Он сгреб подол своей мантии, и оттуда выкроился квадратный лоскут. Франческа, догадавшись, показала на письменный столик у стены. Сайрус макнул угол лоскута в чернильницу, и ткань почернела, но стоило иерофанту разгладить лоскут на столе, как черная клякса превратилась в изящную вязь: «Я слышал, вы с Никодимусом отбываете в Звездопад?»

Франческа кивнула.

Сайрус посмотрел ей в глаза.

Франческа вывела на лоскуте: «Тебя не слишком потрепало в этой заварушке?»

Сайрус улыбнулся своей горькой улыбкой. «Воздушный маршал западного флота произвел меня в капитаны. Так что совсем скоро у меня будет корабль».

Франческа апельсиново рассмеялась. «Сайрус, это же чудесно! Поздравляю! И какой корабль?»

Глаза Сайруса потемнели. «Астрофел заказывает нового «кречета» для дипломатических нужд своего новоявленного архиканцлера, который – то есть которая, судя по всему, вскоре займет императорский трон».

«Ты будешь командовать кораблем Вивиан?» – не поверила Франческа.

Сайрус кивнул, каменея лицом. «Я буду командовать флагманом новой империи».

«Сайрус! – торопливо вывела Франческа. – Ты нужен Вивиан как источник сведений о Никодимусе. Возможно, поэтому она тебя и назначила».

«Она назначила меня, потому что я помогал ей в поисках и уничтожил два вражеских истребителя во Второй осаде Авила».

«Да, это само собой. Ты герой штурма, спору нет. Но… ведь Вивиан с Сайрусом встанут по разные стороны баррикад. И тебе придется сражаться против нас».

Сайрус застыл. «Нас?»

Франческа почувствовала бегущий по коже холодок, но кивнула.

«Тебя и Никодимуса?»

«Да».

«Это у вас взаимно?»

«Надеюсь».

Сайрус долго сидел не шевелясь. «Я всегда любил тебя, только никогда не понимал за что».

Франческу пробрал озноб.

Дрожащими руками Сайрус разгладил лоскут. «С тобой у меня не было ни минуты покоя, сплошная болтанка, встряски, как будто летишь сквозь грозу. Я думал, что остаюсь с тобой вопреки этим громам и молниям, но, похоже, именно они меня и влекли. Ты манила меня, как манит небо. Я оставил тебя ради восходящих потоков, надеясь воспарить, – там мне и следовало оставаться. Эх, если бы только… – Он поднял на нее темные от горечи глаза, но тут же смягчился. – Прости. Может, оно и к лучшему, что грядущий раскол разведет нас по разные стороны».

Франческа кивнула скованно, стараясь не меняться в лице и не выдать себя влажным блеском на ресницах. «И ты меня прости».

Дверь скрипнула зеленым. На пороге стоял молодой кузнец. «Мне пора, – написала Франческа. – Наш караван уходит».

Сайрус посмотрел на кузнеца, потом снова коснулся лоскута на столе: «Счастливо тебе. Теперь мы, наверное, не скоро встретимся».

Франческа вздохнула поглубже. «И тебе счастливо, Сайрус. Я буду радоваться, представляя тебя в небе. – Она помедлила. – Но если ты будешь командовать кораблем Вивиан, надеюсь, мы не встретимся никогда».