Чароплет

Глава двенадцатая

Змей нес Сайруса и Франческу над Багряными горами. Целительница разглядывала громадные секвойи, покрывающие склоны. Под плотную вечнозеленую сень почти не проникал солнечный свет, и подлесок тонул во мраке.

Тут и там попадались высохшие деревья с побуревшими кронами. О непонятной гибели растений по всему континенту Франческа уже где-то читала. Дральские друиды нарекли этот загадочный мор «тихим увяданием» и называли его предвестником Войны разобщения, когда из-за океана явятся демоны, чтобы уничтожить человеческий язык.

Франческа уже хотела спросить у Сайруса, что он думает насчет тихого увядания, но тот вдруг перестал заклинать стропы и посмотрел на нее.

– Я тут подумал. В саду ветров сейчас, наверное, около сотни иерофантов. Маршал может отправить их всех в Авил, если город в опасности. – Он помолчал. – Франческа, хватит загадок. Что произошло в святилище? Рассказывай без утайки, иначе как я пойму, что говорить маршалу?

Франческа покачала головой.

– Дейдре велела не доверять другим иерофантам.

– Но можно ли доверять Дейдре?

– Неизвестно. Поэтому давай не будем расширять круг тех, в ком мы не уверены.

– Ты скрываешь от меня что-то важное.

– И не одно, – вздохнула Франческа. – Объясню, когда приземлимся. А пока скажи, этот твой корабль уже достаточно близко? Теперь ты наконец сознаешься, почему он тебя так тревожит?

Сайрус оглянулся на север. Белая искра за это время превратилась в длинную стрелу.

– Да уж, – констатировал он. – Плохи дела.

– Тогда выкладывай побыстрее.

– По-моему, это «Королевская пика». Ручаться не возьмусь, пока не подберемся ближе. Я ходил на ней старшим помощником полтора года.

– И что в ней страшного?

– Это «кречет».

Франческе это ни о чем не говорило. Она почувствовала легкий укол совести. Давным-давно, когда они были вместе, Франческа пробиралась иногда украдкой на крышу лечебницы и поднимала в уголке синий флаг. Сайрус прилетал к ней на свидания, выкраивая время между патрульными вахтами.

Во время этих свиданий он показывал ей взлетающие и садящиеся над садом ветров воздушные корабли, перечисляя достоинства и недостатки каждого. Но у Франчески голова была наглухо забита зубрежкой, и ни на что постороннее места не оставалось, тогда как Сайрус всегда интересовался и медициной, и жизнью Франчески в лечебнице. Через полгода свиданий он мог перечислить на память все пястные кости, а она по-прежнему путала такелаж с багажом.

Судя по тому, как сузились глаза Сайруса, он тоже припомнил ее былое равнодушие и свою обиду.

– Корабли класса «кречетов» относятся к особенно смертоносным. «Кречеты» способны… хотя нет, ты не поймешь. Смотри: обычные воздушные корабли пишутся на льне. Крейсеры – в большинстве своем на хлопке. И лишь «кречеты» – на иксонском шелке.

– Ого! – поразилась Франческа, пытаясь прикинуть, во сколько обходится такая уйма дорогущей ткани.

– До Гражданской войны, – продолжал Сайрус, – когда в Остроземье еще царил политеизм, каждый бог держал собственную флотилию – несколько стай воздушных змеев, пару эсминцев, иногда крейсер или авианосец с боевыми конструктами. Когда Селеста со своими канонистами принялась объединять Остроземье, они заказали себе целых пять «кречетов». Политеистам против них было не выстоять, «кречеты» развеяли их флотилии по ветру. За всю войну монотеисты потеряли только два «кречета».

– Прелестно, – буркнула Франческа. – Значит, «кречет» – символ монотеистического Остроземья под властью Селесты?

– Именно. Из трех оставшихся к западному флоту приписан только один. Называется «Королевская пика», и я готов биться об заклад, что это именно он сейчас подходит к городу, завершая внеочередной рейс с Луррикары.

– И ты опасаешься, что он прибыл с целью продемонстрировать власть Селесты над Авилом и канонисткой Кейлой?

– Вот-вот.

Не связано ли прибытие корабля с событиями в лечебнице? Сайрус, видимо, задался тем же вопросом.

– Фран, что все это значит? У тебя нет предположений?

– Найдется парочка, – ответила Франческа уклончиво. – Я ими даже поделюсь, если ты совершишь умственное усилие, подвластное любому безмозглому попугаю, и научишься называть меня Франческа.

– Франческа, – закрыв глаза, сдержанно поправился Сайрус.

– Посади нас на садовую башню, и я расскажу.

К счастью, Сайрус не стал перечить и послушно повернулся к стропам.

Примерно в миле впереди хребет Багряных гор прорезала крутая седловина, одетая густой секвойной шкурой на склонах и короткой луговой шерсткой на дне. Густо заросшая, усеянная грузными серыми валунами, она рассекала горный кряж надвое, расширяясь к морю и сужаясь с противоположной стороны.

Сайрус объяснял как-то, что в сезон дождей этот перевал превращается в рупор, усиливающий океанский ветер. В засуху горячий воздух над саванной поднимается в небо, а на его место приходит холодный и более тяжелый воздух с океана. В результате здесь образуется одно из самых ветреных мест на континенте, поэтому авильские иерофанты вырабатывают больше воздушных чар, чем любой другой сад ветров.

Змей поплыл над седловиной, и Франческа разглядела внизу около двух дюжин ветроуловителей – массивных продуваемых насквозь устройств, которые и составляли сад ветров. Каждый написанный на белой льняной парусине ветроуловитель был не чем иным, как гигантским цилиндрическим воздушным змеем. Собранные вместе и развернутые к морю, они напомнили Франческе косяк рыбы, плывущий с открытыми ртами против течения.

Сайрус направил змей над ветроуловителем, заякоренным за валун. Он оказался футов в сотню длиной, входное отверстие футов тридцать в диаметре. Хвост слегка загибался вниз. Когда-то давно этот наклон привел Франческу в замешательство: она и не подозревала, что цилиндрические воздушные змеи способны располагаться под углом в горизонтальном потоке ветра. Но потом она вспомнила змеи-фонарики, которые запускали ребятишки на Празднике красок, – те тоже, как и ветроуловители, задирали нос кверху.

Самое интересное обычно происходило внутри цилиндра. Франческа попыталась заглянуть внутрь того, над которым они пролетали, но как раз в этот момент Сайрус ухватил ее за локоть.

– Чтобы подняться на башню, нужно удвоить парусность. Держись.

Садовая башня, сооруженная из песчаника, секвойных брусьев и зачарованной парусины, помещалась у прибрежного выхода из перевала – с наветренной стороны от сада – и напоминала акулий спинной плавник.

Сайрус коснулся обвивающего их с Франческой парусинового кокона, и тот, развернувшись, взметнулся ввысь, образуя второй прыгошют. Но даже с удвоенной парусностью они летели над перевалом вполовину медленнее прежнего.

На подлете к обтекаемой ветрами башне впереди мелькнул кусочек океана – темно-синяя полоса, над которой курились серые тучи.

На вертикальной подветренной стенке располагались посадочные причалы – прямоугольные короба из парусины, туго натянутой между деревянными брусьями. Сделав несколько стремительных редактирующих пассов, Сайрус ловко приземлил змея на узкие мостки.

Франческа выпуталась из лямок. Без ревущего в ушах ветра мир показался непривычно тихим, поэтому девичий голос, произнесший: «Добро пожаловать, пилот. Страж башни просит вас сообщить имя и цель прибытия» – заставил ее вздрогнуть.

Обернувшись, Франческа увидела невысокую стажерку в зеленой мантии. Тюрбан с вуалью скрывал почти все лицо, кроме темных глаз.

– Сайрус Аларкон, небесный дозорный Авила, – доложил Сайрус. – Выполняю экстренную эвакуацию после предположительного нападения на святилище. Сегодняшний пароль – гранит, огонь, юг. Мой поклон стражу. Прошу дозволения предстать перед ним и ветряным маршалом.

Стажерка поспешно скрылась за парусиновым пологом.

Франческа вздохнула поглубже. Прохладный воздух пах морем. Вокруг поскрипывали стропы и паруса. Жалобно верещали чайки.

Франческа потерла онемевшие от холода щеки – и впервые посмотрела на пышные иерофантские тюрбаны с завистью.

Взгляд ее скользнул по зеленой мантии Сайруса. Как и полагалось воздушному магу, несмотря на атлетически сложенную, тонкую в поясе и широкую в плечах фигуру, он не выглядел здоровяком. Иерофанты отбирали себе учеников по росту: лишняя тяжесть в воздухе ни к чему. Однако и коротышкой Сайруса назвать язык не поворачивался. При своих без пяти дюймов шести футах он был, пожалуй, самым высоким из виденных Франческой пилотов.

– Мы приземлились. За тобой обещанные объяснения, – напомнил Сайрус, собирая прыгошют. Тот мгновенно разрезался на полосы и сплелся в аккуратный прямоугольник.

Глядя на красный парусиновый сверток, Франческа думала о сарсайе – магическом иерофантском языке, энергия которого сосредоточивалась лишь в волокнах ткани. В воздухе тексты на сарсайе растворялись, превращаясь в мощные ветряные потоки.

Сарсайские руны производятся только в сердечной мышце, поэтому иерофант порождает магический текст очень медленно и вынужден носить пышную мантию, в которой можно запасти большое количество чар. С каждым ударом сердца иерофант выбрасывает в правый желудочек несколько магических фраз, которые последующим сокращением сердце гонит вместе с кровью в легкие. С выдохом они выпускаются на волю – и тотчас улавливаются почти никогда не снимаемой вуалью.

Для Франчески, не владеющей языком, сарсайские руны оставались невидимыми. Сайрус говорил, что они светятся бледно-голубым. Давным-давно, наблюдая за спящим возлюбленным, Франческа представляла, как закрывающая губы вуаль наполняется лазурными, словно утреннее небо, словами.

Она посмотрела ему в глаза. Из-под тюрбана выбился смоляной вихор. Перелет к саду ветров должен был истощить змея и мантию почти целиком, но сколько-то чар у Сайруса, наверное, осталось. Вопрос, сколько. Разговор, который она сейчас заведет, имеет все шансы привести к противостоянию – возможно, с применением силы.

Плодовитостью в порождении заклинаний Франческа не отличалась, ее дар состоял в шлифовке сложных медицинских текстов, однако она производила магические руны в любых мышцах, не только в сердечной. А значит, в случае единоборства вполне могла положить Сайруса на обе лопатки.

Она украдкой взглянула на магнусовый шар у себя в бедре. Тот по-прежнему испускал россыпь сигнальных заклинаний, но Франческа на всякий случай принялась создавать золотистое контрзаклятье в мышцах предплечья.

– Сайрус, это все может показаться выдумкой, но увиденное в святилище наводит на мысли, что мы на грани серьезной катастрофы. – Она сделала паузу. Сайрус молчал. – Дейдре утверждает, что Война разобщения уже началась.

– Что, прости?

– Согласна, похоже на бред, но ты дослушай. Есть сведения, что Авил захвачен перебравшимся через океан демоном по имени Тайфон. Дейдре якобы руководила его тайной охраной. И она утверждает, что почти все иерофанты в городе, сами того не зная, служат демону.

Сайрус рассмеялся.

– Безумие какое-то! – Он явно ждал дополнительных разъяснений, однако Франческа лишь молча выдержала его взгляд. – Действительно бред. Это же… Дейдре явно спятила.

– При этом она правильно назвала твой пароль.

– Да, назвала, а значит, она действительно вхожа к канонистке, и тем не менее… Чушь собачья.

Франческа пристально посмотрела Сайрусу в глаза.

– Дейдре считает, что ты, возможно, единственный из воздушных магов еще не подпал под власть демона. Она говорит, Тайфон воспользовался тобой как прикрытием. Не знаю, как это понимать, но, по ее словам, ключевую роль тут играет твое неведение о происходящем с канонисткой.

Сайрус оглянулся на полог, за которым исчезла стажерка.

– Это… это просто бред.

– Насколько хорошо ты знаешь Авил? Кто сейчас руководит тайной охраной?

– Это известно лишь советникам канонистки. Кроме того, Кейла может вообще не держать тайной охраны. Что до Авила… Город я знаю достаточно. Мне поручили командование дозорными патрулями.

Ближайшая чайка громко выругалась на соседку.

– Сайрус, ты здесь всего пару недель. Дейдре назвала твой пароль и приказала никому не говорить об увиденном. Твой долг – повиноваться ей.

– Мой долг – защищать город. Фран, никакой демон попросту не может…

– Гори твои небеса огнем, Сайрус, да Франческа же! Сколько раз повторять?

– И «гори твои небеса огнем» моя бабушка тоже говорила, – усмехнулся он.

Франческа сердито выдохнула. Она выросла на границе Остроземья и Верданта, поэтому в ее речи нередко проскальзывали вышедшие из употребления словечки, а в запале диалект проявлялся сильнее обычного. И Сайрусу известно, что ее задевают эти издевки.

– Сайрус, – произнесла она ровным тоном, – оставим личные счеты.

– А при чем здесь личные счеты? – бесстрастно осведомился он.

– Мне жаль, что все тогда закончилось именно так.

– О чем тут жалеть? – Сайрус выдержал ее прямой взгляд. – Я вот не жалею. Ты стала целительницей. А я без пяти минут капитан. Значит, мы поступили правильно.

Франческа помолчала. Вроде бы он говорит искренне, но… ей казалось, в свое время Сайрус отнесся к разрыву совсем иначе.

– Разумеется, – произнесла она наконец. – Разумеется. Прости. – Она помолчала, прежде чем вернуться к прежней теме. – Так вот, еще Дейдре велела отыскать в городе или окрестностях одного чарослова-изгоя. Никодимуса Марку.

Сайрус хотел что-то ответить, но передумал. Отойдя в угол посадочной площадки, он положил на причал аккуратно сложенный красный прыгошют.

– Никодимус Марка? Тот самый обезумевший чарослов, который десять лет назад поубивал кучу народа в Звездной академии? И взбаламутил все магические круги, заставив вспомнить старые распри насчет пророчества?

Радуясь втайне, что Сайрус выпустил прыгошют из рук, Франческа шагнула к иерофанту.

– Согласна, еще одна нелепица, но вдруг это все же правда? Дейдре говорит, он скрывался у каников в Северовратном квартале. Поэтому, когда убедимся, что святилище в безопасности, ты должен отвезти меня обратно в Авил. Надо разобраться.

– Франческа… – начал Сайрус и умолк. – Дело требует разбирательства, я согласен. Но заниматься этим нужно не нам с тобой. Ты клирик, я пилот. Ты должна лечить, я – летать. Я обсужу вопрос с ветряным маршалом и стражем башни, и втроем мы добьемся аудиенции у канонистки Кейлы. Тогда будет начато официальное расследование.

Франческа почувствовала, как холодеют руки, и с подозрением посмотрела на зеленую мантию Сайруса. Нечего терять время на пустые разговоры – с каждым вздохом он постепенно восполняет магический текст.

– Сайрус, – проговорила она осторожно. – Твоя логика была бы безупречной, если бы не вероятность, что Авил и канонистка уже давно во власти треклятого демона.

– Да ну, это уж совсем ни в какие ворота, – отмахнулся Сайрус. – Но я постараюсь быть начеку в разговоре со стражем башни и маршалом.

Франческу бросило в жар. Сохранять ровный тон становилось все сложнее.

– А если они служат демону?

Сайрус посмотрел снисходительно.

– Ты пережила потрясение. Кто-то напал на святилище. Потом ты рухнула с неба по милости непонятной особы, выдающей себя за аватару. Неудивительно, что в голове у тебя все перемешалось.

Франческа выудила из бицепса и переместила в сжатый кулак контрзаклятье, которое творила все это время.

– Благодарю покорно, в голове у меня полная ясность. И я не дам тебе болтать лишнее перед стражем или маршалом. Это слишком опасно.

– Но это мой долг.

– Твой долг – защищать Авил. Если демон…

– Ты меня не остановишь, – покачал головой Сайрус.

Франческу захлестнул жгучий страх. Сайрусу нужно помешать, любой ценой.

– Остановлю, Сайрус. Я не могу иначе, – решительно заявила она.

Иерофант сложил руки на груди.

– Так вот почему ты отказывалась говорить, когда мы были в воздухе? Чтобы не пришлось швыряться в меня контрзаклятьем, рискуя обрушить нас обоих на землю вместе со змеем? Имей в виду, хоть ты и посильнее меня в чарословии…

Он расплел руки, но Франческа одним движением кисти метнула ему в грудь заклинание-сетку. Текст опутал Сайруса, золотые фразы проворно заскользили по мантии, лишая магической силы любые встреченные чары. Слепив наспех когтистый абзац на магнусе, Франческа швырнула его в сложенный красный прямоугольник, и когда абзац вцепился в ткань, дернула за связующее предложение, утаскивая змея подальше от Сайруса.

– Зачем же такие сложности…

Иерофант смотрел на Франческу в упор, не пытаясь очистить мантию от противодействующего заклинания.

И тут Франческа осознала свой промах.

Сайрус спокойно коснулся ладонью причальной стенки – оттуда вихрем взметнулась полоса парусины и, спеленав Франческу поперек туловища, принялась вплетаться в мантию. Сотворив защитные тексты в обеих руках, Франческа попробовала выпутаться.

Однако мантия уже наполнилась иерофантскими чарами и одеревенела, заковывая свою хозяйку в тесную смирительную рубашку. Франческа начала творить контрзаклятья в языке, намереваясь плюнуть ими на рукава, но клириковская стола, взвившись с плеч, скрутилась в тугой шнур и обручем сдавила лоб.

В глазах побелело.