Бука

Глава 23 Высадка

Все три крейсера подошли к Хорде одновременно. Первым делом занялись орбитальной группировкой. Вернее, тем, что крутилось вокруг планеты — среди этого «добра» было немало и отработавших свой срок спутников самых разных назначений.

Оставляли только средства гражданской связи и то, что служило науке, пользуясь ещё довоенными данными — остальное распылили на атомы. Таким образом, в заметной степени ослепили противокосмическую оборону. Наземные же объекты трогать не стали. Центр управления полётов Хорды ни на какие запросы не отвечал, что не удивительно — он же был захвачен мелтами в первую очередь и, после их бегства, всё ещё не восстановил работу.

Собственно, спешить с этим особых причин не было, потому что практически все корабли с планеты отбыли, увозя захватчиков. Не на чем стало хордианам выходить за пределы атмосферы. Из почти сотни космодромов на вызовы ответили только три, а посты противокосмической обороны молчали. Активных радарных станций обнаружили довольно много, но все они работали на воздушные перевозки или для водного транспорта. В общем, сопротивления высадке не ожидалось.

— Ну, вы словно из фильма «Звёздный десант» — улыбнулся Арсений, осматривая строй наскоро подготовленных бойцов.

Действительно, экипировка была очень похожа, хотя оружие выглядело не столь брутально.

— Если вздумаешь погибнуть, я тебя убью, — напутствовала мужа Наталья.

— Ты там поаккуратней, — транслировала Ольга прямо в голову Сёмы.

— Обещаю ни во что опасное не ввязываться, — ответил он, стараясь, чтобы это выглядело убедительно.

— В машину, — скомандовал Фил, и шестёрка разведчиков заняла свои места в разъездной шлюпке. Остальные покинули ангар. Гермодверь отсекла проход, и мягко сработали фиксаторы. Зашипел воздух — началось шлюзование.

К планете ушли шесть шлюпок. Все управлялись автоматикой. Они снизились в разных районах, прошли какое-то время на малой высоте, и только из одной выбросились шесть человек на антигравах. Они довольно долго летели над самыми волнами — шторм разгулялся не на шутку — а потом опустились на острове с гористым рельефом и вычурно изрезанной береговой линией.

— Поместье Лазурная Лагуна, — зачем-то объяснил командир группы поручик Вода (с ударением на первом слоге). — Идём к постройкам, что господствуют над бухтой — это окончание южного флигеля главного здания. Порядок следования — как условились.

«Первый раз в реальном деле. Нервничает» — уловил Сёма мысль Филиппа.

Короткими перебежками, словно под огнём на поле боя, подобрались к двери, куда вела дорожка от пустующих причалов. В некоторых окнах второго этажа горело неяркое ночное освещение, а на первом этаже справа вовсю сияли два окна — шторы были раздернуты. Заглянув, Сёма увидел просторную комнату очень медицинского вида со стеклянными шкафчиками, столиками на колёсах, кушетками. Людей здесь не было, зато на стенах горели яркие лампы.

«Перевязочная, — отчётливо подумал Филипп от соседнего окна. — Стерилизуется ультрафиолетом»

Один из солдат попытался открыть дверь, но та оказалась заперта. Сёма приложил ладонь к замку — ригель бесшумно выскользнул из паза. А потом взгляду вошедших открылась мирная картина — девушка в белом халате дремала за столиком, склонившись над наборной доской — местным аналогом клавиатуры.

— Кхе-кхе, — привлёк её внимание поручик.

Не тут-то было. Никакой реакции.

— Совсем притомилась, сердешная, — сочувственно, но вполголоса, пробормотал Филипп. — Не откажетесь от чашечки кофе, поручик? — он кивнул в сторону блестящего сооружения, разместившегося на столике у стены.

— Как-никак, первый контактёр из местных. Не стоит её пугать, — поддержал товарища Сёма, ковыряясь в тумбочке.

— Туалетная, — доложил боец, заглянувший в дверь, ведущую вправо. — Никого, но есть окошко в сторону бухты.

— Наблюдай, — распорядился командир.

Два бойца, осмотревшие коридор, дали знак, что никого не обнаружили.

— Жуткий эрзац, — поморщился Сёма, заглянув в одну из баночек. — А я немного спёр у Его Величества из, так сказать, личных запасов. Не откажите в любезности достать из правого среднего кармана, — он повернулся к поручику спиной, подставляя ранец.

Филипп уже наведался в туалетную, где наполнил водой сосуд хитрой формы. Сёма досыпал, куда положено, молотого кофе и теперь мыл чашки. Чуть погодя кофеварка чуть слышно заворчала, а потом стала распространять вокруг чудесные ароматы. Они-то и разбудили девушку.

— Что? Раненых привезли? — попыталась она вскочить со стула.

— Нет, нет, — мягким бархатным баритоном успокоил её поручик. — Его Величества гвардейская разведгруппа не имеет в своём составе раненых. Зато предлагает вам чашечку чудесного кофе, привезённого с далёкой Земли, — Филипп галантно поставил перед проснувшейся дежурной блюдечко с крошечным толстостенным бокальчиком. Сема придвинул офицеру стул и принялся разливать напиток для остальных.

— Итак, сударыня, вы взяты в плен, — всё так же бархатно продолжал поручик. — И, следуя сложившейся практике, просто обязаны ответить на мои вопросы. — Так что тут вообще происходит?

Девушка улыбнулась, принимая шутку, сделала осторожный глоток: — Да ничего особенного не происходит. Раненые бойцы из сопротивления проходят здесь реабилитацию.

— А кому принадлежит поместье?

— Вы про то, что тут раньше были рыболовецкие угодья Императорского Дома? Так это всё в далёком прошлом. Недвижимое имущество распродано по частям. Здесь теперь курорт. Ресорт-отели, пансионаты, аттракционы для детворы, летняя резиденция президента нашей республики и особняки некоторых министров.

«Вот тебе и тихое место!» — охнул про себя Сёма. А вслух продолжил: — Не откажите в любезности, показать портрет этого самого президента.

Девушка вывела на экран перед собой какую-то новостную ленту. Точно, вот и этот деятель стоит то ли за кафедрой, то ли это называется трибуной. И тут же текст речи:

«Мы говорим наше твёрдое „Нет“ имперскому прошлому. Никто не заставит нас отказаться от великих демократических ценностей, завоёванных с такими жертвами»

— А теперь было бы неплохо посмотреть на весь кабинет министров и, заодно, на самых влиятельных людей республики — я имею в виду крупных промышленников и бизнесменов.

— Придётся покопаться, — лоб девушки пересекла складка озабоченности. — Я ведь не особенно интересуюсь политикой.

Фил поставил перед ней ещё одну чашечку кофе и положил сдобный кренделёк: — Принцесса Натали собственноручно пекла. Отведайте. А потом уж покопайтесь, пожалуйста.

Кофе и крендельки закончились как раз под утро. Тут к причалам подошла яхта, привезла несколько десятков выздоравливающих после ранений бойцов. Дежурная, а звали её Цири, регистрировала прибывших, а Сёма полулежал в шезлонге под пляжным тентом и по очереди «вызывал» на ментальную связь всех обнаруженных людей — тех, кто, по его предположению, участвовал в принятии решений относительно политики государства.

Всех их он примитивно запугивал, грозя неисчислимыми бедами в случае, если республика быстро и совершенно добровольно не войдёт в состав империи. Надо признаться — попадались и крепкие орешки. Этих приходилось заставлять биться головой о столешницу или спинку кровати. Но большинство политиков не чересчур упрямилось. Вот только было их уж очень много — больше четырёх сотен. И это в пределах только одного из самых маленьких государств, не слишком могущественного, кстати. Лёгкая промышленность и туристический бизнес составляли основу его экономики.

Совершённый трудовой подвиг дал свои результаты уже через три дня — Парламент республики Анторин приступил к дебатам о вступлении в Империю Хорда на правах провинции. Собственно, ход самого заседания помогали контролировать и Анна, и Ольга — тут нужно было постоянно держать руку на пульсе. Впрочем, после того, как один из выступающих, высказавшийся в пользу сохранения завоеваний демократии, принялся (совершенно неожиданно) биться головой о край трибуны, пульс собравшихся быстро выровнялся, а голосование прошло очень организованно и закончилось принятием правильного решения.

— А хорошо ли мы поступаем, обрушивая планету во мрак средневековья? — вслух подумала Наталья. Дело было за ужином — никто никуда не торопился. Все шестеро землян сидели за овальным столом в бывшей летней резиденции президента республики Анторин. Бывшего президента, теперь ставшего губернатором этой же самой территории, но называющейся провинцией. Разговор шёл по-русски.

— С чего бы это полагать мраком некоторый феодальный налёт на вполне товарно-денежные отношения? — скорее возразил, чем ответил Арсений.

— В наших учебниках истории сословная структура общества всегда указывалась в качестве тормоза на пути развития и прогресса, — неожиданно высказался Филипп, обычно старающийся не умничать.

— Тороплюсь обратить внимание присутствующих на тот печальный факт, что наше пребывание на Земле нынче — дело рискованное, — съехидничал Семён. — Я, признаться, до дрожи в коленках боюсь тамошних спецслужб. Особенно сейчас, когда у нас в стране творится такой бардак. Здесь же имеется продолжительный и позитивный опыт существования людей с присущими нам свойствами. Причём, в качестве высокостатусных особ. Обеспеченных, организованных и защищённых от происков людей, желающих эксплуатировать наши умения в своих корыстных целях. И от желающих устроить гонения на нас, вроде охоты на ведьм. Поэтому я и действую, не испытывая сомнений. Если не восстановить Императорский Дом — правящую группу, охраняемую самим государством, мы рискуем оказаться в незавидном положении.

— Кстати, да, — кивнула Ольга. — Ведь тут все семнадцать лет после успешного мятежа как раз и велась эта самая охота, пусть и не на ведьм, а на членов Императорской Фамилии, но хрен редьки не слаще.

— Точно, словно нарочно изводили всех, кто такой же ненормальный, как и вы, — солидно согласился Фил. — И, заодно, уничтожили тех, кто способен привести в действие эту вундервафлю, которой нынче так легко и непринуждённо отмахались от мелтовского флота. Так что, нельзя исключить, что всё это было подстроено врагами, собиравшимися захватить планету.

— Хм, — кивнул Арсений. — Тогда и развал Империи на удельные княжества легко объясняется — нарезали на кусочки, да и слопали, ничуть не подавившись. Ну, как прутья развязавшегося веника по одному переломать.

— Ловко вы разговор увели, — наморщила носик Натка. — А почему, всё-таки, мы взяли курс на восстановление феодального варианта? Он же изжил себя, это исторически доказано.

— На самом деле, это вовсе не доказано. То есть не важно, как внешне выглядит форма устройства и по каким признакам структурировано общество, — отмахнулся Арсений. Главное — эффективность руководства. Если оно решает проблемы, стоящие перед населением, внешний вид формы правления не имеет значения.

— Этак можно договориться и до рабовладельческого строя! — возмутилась Анна.

— Без разницы, — Арсений снова пренебрежительно махнул кистью. — Если распоряжения выполняются, а в результате всем хорошо, то этого вполне достаточно и тем, кто правит, и тем, кто подчиняется. Такое общество будет устойчивым, и жить в нем станет комфортно.

— Да, а ты «Хижину дяди Тома» читал?

— Читал. Кто ещё знает, какие примеры, описывающие рабовладельческое общество?

— «Квартеронка» — вспомнила Ольга.

— «Рабыня Изаура» — поддержала её Натка.

— Отличные варианты, — с довольным видом кивнул Арсений. — Главное, эти вещи написаны людьми, близкими нам по времени и по мировосприятию — менее двухсот лет тому назад. И авторы этих произведений были современниками описанных событий — можно сказать, свидетелями. Итак, что объединяет всех трёх упомянутых героев? — посмотрев вокруг и не слишком терпеливо дожидаясь ответа, Его Величество продолжил: — У них случились неприятности, связанные с низким статусом. То есть, какое-то время всё было очень хорошо, и Изаура, и Том, и Аврора даже получили неплохое для своего времени и положения образование и пользовались добрым отношением к себе со стороны тех, от кого зависела их жизнь. А потом — бах, и всё изменилось. И, опять у всех одно и то же — из-под длани хорошего руководителя они угодили под власть негодяя, не умеющего разумно использовать доставшиеся ему трудовые ресурсы.

Так что наши примеры доказывают только одно — вся закавыка исключительно в искусстве распорядителя. Если хочет и могёт — у всех сплошной зер гут. А, если командует лентяй, дурак или жадина — сливай воду. И общественный строй тут ни при чём. А страдания, через которые авторы раскрывают богатый внутренний мир героев — слишком увлекают читателей или зрителей вслед за чувствами господ сочинителей. Слишком, для того, чтобы задуматься об истинных причинах освещаемых проблем.

Все остальные отложили вилки и изумлённо взирали на закончившего свой монолог монарха.

— Понятно, что власти ты хочешь, — первым вышел из ступора Фил. — А могёшь?

— Могёт, — кивнул Сеня. — Он тихой сапой да фланговыми обходами в самый тяжелый период не дал заводу погасить печи. Ну, мы с Анькой чуток ему помогали, но командовал-то он. Его идеями питались.

— Ладно. А почему феодализм? — очнулась Натка.

— Многие государственные должности при сословном обществе — наследуемые. То есть существует возможность заранее проводить подготовку кандидата на любой пост. И этой надоевшей предвыборной шумихи куда как поменьше. Опять же жадность самих чиновников легче ограничить за счёт неких сложившихся традиций, касающихся размеров взяток.

В этот момент вошел солдат охраны и доложил:

— Господин Дуэрт просит аудиенции у Вашего Величества.

— Спасибо, Вран, — улыбнулся в ответ Император. — Проводи его в мой кабинет и вели подождать.

Сёма, тем временем, вывел на место украшавшей стену картины изображение из холла — там, под присмотром караульных перетаптывался хорошо одетый мужчина лет пятидесяти или чуть больше. Арсений ненадолго расслабился, видимо, заглядывая в разум визитёра.

— Кажется, у нас первый добровольно присоединившийся союзник, — сверкнул он глазами, вернувшись в себя. — Или служащий. Пойду разбираться.

— Сём? Пошли в посёлок. Горничная говорила, будто там есть местечко, где наливают доброе пиво. Очень хочется попробовать, — попросил Филипп, отодвигая чашечку.

— Ладно, ступайте, — ответила на это Наталья. — Но смотрите у меня, только по одной кружечке.

Ольга согласно кивнула и улыбнулась, прикоснувшись к своему уже вполне заметному животику.

— Я с вами, — поднялась из-за стола Анна. — Надо же начинать осваиваться с местными реалиями, в конце концов. Только переоденьтесь хотя бы в повседневную форму, а то перепугаете народ своим грозным видом.

— Гаштет! — так определил это заведение Филипп.

Просторный зал, уставленный столиками на четыре персоны, длинная стойка у внутренней стены. Бутылки на зеркальных стеллажах, краны, торчащие прямо из прилавка и широкие окна, впускающие свет с улицы. Местное светило уже заходило, но его лучи красиво отражались от редких облаков, создавая уютное вечернее настроение.

Двое мужиков в углу потягивали янтарную жидкость из высоких кружек толстого стекла, бармен приветливо махнул рукой и заторопился навстречу в своём белом переднике, похожем на полотенце.

— Вы впервые у нас, — одарил он ребят лучезарной улыбкой. — Устраивайтесь, где вам удобней. По кружечке? Как новичкам, по одной за счёт заведения. Какое предпочитаете?

— Такое, которое предпочитает большинство, — ухмыльнулся Фил. — И только одну кружку. А этим малолеткам налейте чего-нибудь безвредного.

Сёма и не подумал спорить, он отодвинул стул для Ани, помогая ей устраиваться за столиком.

— Почему гаштет? Было же написано, что бар? — спросила Аня.

— Сослуживец мой так называл подобные заведения. Он из Германии родом — там у них это слово в ходу.

— Немец, что ли?

— Нет. Русский. У него отец в ГСВГ служил. В группе советских войск в Германии.

— А-а, — Сёма чуть отодвинул корпус от стола, позволяя бармену поставить перед ним бокал жёлтой газировки, пахнущей чем-то цитрусовым.

— Этот друган мой забавную историю рассказывал, — продолжил Фил, отхлебнув хороший глоток. — Они-то жили в военном городке, где все разговаривают по-русски, а вокруг же Германия была со всех сторон. Так что приходилось им кое-что и по-немецки знать. И вот, как-то раз торопится он на станцию, сжимает в кулаке купюру и про себя репетирует фразу, которую скажет. Прибёг и говорит: «Цвай картен нах Берлин», — и подаёт бумажку в пятьдесят марок. А кассирша глянула на это и на чистом русском, да ещё и с нормальным магазинским выражением, отвечает: «Ой! А у меня сдачи нет».

— Это ты к чему? — скосила на него глаз Аня.

— Ну-у, так. Прикольно.

— А я думала, намекаешь, что немцы-то не ленились учить язык своих клиентов, а товарищ твой только, когда прижало, об этом вспомнил.

— Не, он больше всего радовался такому родному выражению лица этой немки. Говорит — точь-в-точь как у них на Псковщине. И не подзуживай — я уже вполне освоился с местной речью.

Так за разговорами допили то, что принёс бармен и попросили ещё. Но сами напитки выбрали другие.

— А что?! — ответил Филипп на укоризненный взгляд Анны. — Мне же велено не больше, чем по одной кружке. Так я и не больше, чем по одной каждого сорта. Это вот Угэйрское, а то Кострашковское было.

Тем временем народу в зале прибавилось — подтянулись местные жители обоего пола, многие заказывали и полный ужин, а не только выпивку. Чуть погодя появились и люди в форме — и свободных мест почти не осталось.

— Вы позволите к вам присоединиться, — один из военных с палочкой в левой руке спросил разрешения занять четвёртый стул рядом с их столиком.

— Да, пожалуйста, — кивнул Сёма.

Подошедшая официантка сноровисто поставила перед незнакомцем глубокую тарелку с чем-то похожим на плов, бутылку вина и фужер.

— А вы не из нашего корпуса, — заметил этот мужчина и принялся за еду.

— Э-э… Да. Наверное, — кивнул Фил. — Мы вообще не из корпуса. Отдельная рота.

— Простите, я имел в виду лечебный корпус реабилитационного центра.

— Так вы что, сбежали из больницы после отбоя? — сообразила Аня.

— Ну да. В это заведение ходят, в основном, местные работники сферы обслуживания, а персонал больницы сюда не заглядывает. Они предпочитают кафе поближе к госпиталю. Ну а нам, истомлённым бесконечными процедурами и лечебной диетой, приходится оттягиваться тут. Вы разве не такие же?

— Мы не на излечении. Служим Его Величеству и пребываем в добром здравии, — Сёма решил сразу внести полную ясность.

— Ха! Поговаривали, будто здесь, на Лазурной Лагуне восстановлена монархия, — воскликнул незнакомец. — Вы, сударыня, — обратился он к Ане, — тоже причастны к этому?

— Причастна, — созналась девушка и наморщила носик — тема явно показалась ей неудачной. — А вас где ранили?

— Под Ментиной. Наши позиции накрыли ракетным ударом. Знаете, это было чистым безумием надеяться остановить напичканные боевой техникой войска, сидя в окопах с одним только стрелковым оружием.

В этот момент Аня вздрогнула и непроизвольно схватила мужчину за руку.

«Проникла к нему в сознание и уловила воспоминание о том бое» — понял Сёма.

— Знаете, — положил он руку на плечо мужчины, — идите-ка, потанцуйте с девушкой.

— Боюсь, моя нога не позволит мне сделать это.

— Чепуха, у вас всё давным-давно прошло, — Анька уже всё сообразила, встала и потянула хромого в сторону пятачка, где под музыку выплясывали несколько молодых людей. — Филя, отними у него палку.

Уже через несколько минут по заведению распространилось «знание» — эта девчонка в форме со знаками различия рядового — настоящая принцесса. И не стало отбою от самых галантных кавалеров, желающих… ну, в одно касание, как Натка, Аня лечить не могла. Но за минутку-другую справлялась с последствиями даже самых серьёзных боевых ранений. И ещё, она наполняла души своих партнёров мягким уверенным оптимизмом — уж ментальными-то техниками лучше неё никто не владел.

Почти полсотни людей, посетивших в этот вечер чистенькую непритязательную пивную, вышли из неё вполне себе монархистами. Причем, здоровыми монархистами. Даже женщины стали стремиться подсесть, хоть ненадолго за столик, где оставались Сёма с Филиппом, и обязательно увлечь одного из них на танцпол. В общем, рубашка у Семёна оказалась вся вымазана в помаде, а Фил обзавёлся фингалом. Впрочем, следы «загула» были бесследно удалены ещё до прибытия пред ясные оченьки благоверных — никому не нужно было скандала.